Н. Гудрик-Кларк

Оккультные корни нацизма. Тайные арийские культы и их влияние на на-

цистскую идеологию.

OCR Александр Эрлих

От издательства

Предлагаемая читателю книга доктора философии,

оксфордского историка Николаса Гудрик-Кларка - инте-

реснейшее свидетельство того, как "воображаемый мир,

мир духов, мифов и волшебства" непосредственным обра-

зом влияет на принятие политических решений, формируя

государственную идеологию. "Оккультные корни нацизма:

тайные арийские культы и их влияние на идеологию

германского нацизма" расскажет Вам о тех идейных силах,

которые вдохновляли основателей одного из самых страш-

ных режимов мира - Третьего Рейха.

(c) АО "Евразия"

СПУСК В "ПОДЗЕМЕЛЬЯ ИСТОРИИ"

(АНОНС СЕРИИ)

Книгой Николаса Гудрик-Кларка "Оккультные корни

нацизма" издательство "Евразия" открывает серию под

общим названием "Подземелья истории". Что кроется за

этим? Очередная попытка коммерческой эксплуатации

тайн, "национал-оккультизма", личные пристрастия

издателей к такого рода литературе, которую автор дан-

ной книги называет "сенсационной", или же уверенное

прокладывание издательского курса в русле отнюдь не

массового интереса ко второму, тайному плану истории,

несводимому к фантазиям чудаков и бреду параноиков...?

Скорее, последнее. Мы живем во время тектонического

сдвига бытийных пластов, который позволил Николаю

Бердяеву написать в 20-е годы нашего века о наступлении

новой эпохи - "Нового Средневековья". "Новое Средне-

вековье" означает возвращение хорошо забытого, но не

умиравшего старого, всего, что под углом зрения ново-

европейского разума считалось архаичным и вовсе не

существующим, что было изгнано за рамки научной

картины мира, что было заклеймлено плоскими умами

эпохи Просвещения как инквизиторские суеверия и мрач-

ные предрассудки. На какое-то время закрылось

религиозное измерение жизни и за прошедшие века че-

ловечество разучилось верить в Бога и дьявола,

невидимый мир, добрые и злые духовные иерархии,

исчезло религиозное освещение власти и живы однако

до сих пор тайные ложи и ордена. Между тем, по всем

приметам, "Новое Средневековье" носит уже скорее не

христианский, но антихристианский характер. И ланд-

шафт двадцатого столетия с его магматическими проры-

вами иррациональных подземных сил, выплеснувшихся

в таких ужасающих течений как большевизм и фашизм,

с их человеконенавистничеством и богоборчествам, с гро-

тесковыми мифологическими обликами, весьма отлича-

ется от идиллических пейзажей просвещенно-

позитивистских, рационально-очеловеченных столетий.

Мы снова в предчувствии вселенских катастроф, перед

угрозой неограниченного манипулирования личностью, в

том числе и магическими средствами, на волне оживления

синкретических религий и оккультизма, в бытовом окру-

жении модернизированного колдовства и ведовства, при

последнем издыхании агонизирующего в лихорадочном

смешении стилей, религий и наций столетия страшимся

потерять последнюю надежду на построение благополуч-

ного будущего. Мы живем в России, которая ярче всего

в истории демонстрирует невозможность замкнуться лишь

в человеческом, только человеческом измерении, устра-

нить причастность своей судьбы борьбе таинственных сил

метаистории, духовных сил добра и зла. И для того,

чтобы не потерять себя в либерально-рыночной стихии,

очутившись в экзистенциальной невесомости, не различая

где верх и низ, добро или зло, или наоборот, не оказаться

одержимым призраками национал-оккультизма, вопло-

щенными в каком-нибудь лхаризматическом лидере" (и

будет уже поздно, когда наши голоса потонут не в хоре,

но в рёве очередного исторического обвала), мы должны

вглядеться в мерцание тайны на грани истории не только

академическим, либерально-позитивистским, близоруко-

профессорским взглядом сквозь сильные очки, видящим

в исторических фигурах и зловеще-могущественных

движениях лишь результаты болезненных фантазий,

родившихся на почве социального недовольства. Наобо-

рот, умными и вечно удивленными глазами сквозь призму

своего рода листорической демонологии" в соответствии

с канонами лнового средневековья" мы должны посмот-

реть на просвет тайны в мельтешений деятелей и событий.

Ведь и мания, бывшая одерживающей человека силой-

духом, лишь в последние века стала содержанием

психики. Будем внимательны, и мы увидим, как

например лбесноватый фюрер" в рассказах очевидцев

предстает не столько как марионетка тех или иных

заинтересованных кругов, сколько как лвеликий посвя-

щенный", черный маг, обладающий огромными силами

гипноза и инспирируемый демоническими силами

(вспомним, хотя бы, слова одного из приближенных о

впечатлении присутствия за Гитлером лцелой электро-

станции", как бы накачивающей его энергией), Ч свиде-

тельство, приводимое в книге французских авторов По-

веля и Бержье). Собирая подобные свидетельства и

симптомы, мы сможем заметить и в современной

действительности моменты массового или индивидуаль-

ного медиумизма, одержимости, научиться, по словам

ап. Павла, лразличению духов".

И научившись, не быть увлеченными в бездну чьей-

нибудь черной лволей к власти" подобно одержимому

стаду хрюкающих животных из новозаветной притчи.

Тем более не случайны наблюдения современного

теоретика инквизиционного подхода к явлениям истории

Георгия Климова, связывавшего лволю к власти" с целым

букетом традиционно-демонических черт: со склонностью

к колдовству, невозможностью любить, дурной наслед-

ственностью и аномалиями пола. Не наблюдаем ли мы

в описаниях жизни большевистских или нацистских вож-

дей преизбыточной энергичности, как бы распирающей

рамки личности, медиумического автоматизма речи и

письма, гениального размаха злых деяний и личной

пошлости одновременно. Ведь Дьявол не только

Мефистофель, но и лпошлый черт" из лБратьев Кара-

мазовых". И перед лицом дехристианизации мира перед

нами откроются в свете массовой одержимости не только

миновавшие человеческие бури и смуты, более страшные

чем те, которые похоронили средневековую инквизицию

(Старое Средневековье). Действительно, что общего меж-

ду декадентскими настроениями начала века,

оккультизмом и тайными ложами, политическими

движениями типа фашизма и большевизма и христиан-

ской апокалиптикой? По-видимому, наша эпоха Ч не

просто сумерки богов", но и лжевозвращение демонов".

Однако общий термин, позволяющий характеризовать

духовную ауру явлений эпохи уже найден русскими

философами XX века. Как лжеязычество" они охарак

теризовали тот поток изменений, который захлестнул

былой христианский Запад, довершив обезбожение сов-

ременного человечества. Освобождение от веры и

христианское Откровение и постепенная секуляризация

всех сфер жизни, деморализация и сексуальная рево-

люция, оккультизм и увлечение восточными культами,

вера в бессознательные силы (психоанализ), владеющие

человеком, прорыв языческого национализма и воинству-

ющего антихристианства. Тем же термином можно опре-

делить и современный шизофренический ажиотаж вокруг

контактов с НЛО и экстрасенсов. Связь между сооб-

щениями инопланетян и психиатрической симптоматикой

очевидна, однако, духовный мир не терпит вакуума и в

новейших квази-религиозных феноменах угадывается ве-

яние духа зла, древнего змия. Все эти компоненты "не-

озячества", в сущности, прямого медиумизма в отно-

шении демонических сил, устремлены к виднеющемуся

на историческом горизонте интеррелигиозному и транс-

государственному вавилонскому всесмешению в царстве

антихриста. Традиции тайных обществ и оккультные

увлечения лидеров Третьего Рейха, кровавые ритуалы и

амбиции национал-оккультизма должны образовать перед

духовно зрячим читателем сплошной поток "подземной

истории", по отношению к которому книги - лишь бе-

реговые вехи, маяки и указательные знаки.

Либеральное мировоззрение духовно слепо и пусто,

а национал-оккультистская вера в магические силы земли

и крови заслоняет Абсолютный предмет всякой веры,

обессиливая народы перед лицом обезбожения и всесме-

шения. Бессодержательность или исцеление у ног

Христа - вот подлинная дилемма современного больного

мира.

Итак, человеку "Нового Средневековья", духовно

прозревающему посреди мировой ночи, посвящаем и

адресуем мы нашу серию.

Это необычная история. Хотя речь в ней идет о

событиях прошлого, связанных с происхождением идео-

логии национал-социализма в Германии, ее настоящий

предмет - не партии, политические взгляды и

организации, через которые люди рационально выражают

свои интересы в социально-политической сфере. Скорее,

это глубинная история, связанная с мифами, фантазиями

и символами, которые наложили свой след на развитие

реакционного и авторитарного мышления Наци. В той

же мере она находится за краем традиционной политиче-

ской истории, поскольку основные ее черты -

мистические, пророческие и сектантские - имеют мало

общего с внешней реальностью политики и управления.

Но дело в том, что люди, наделенные богатым вообра-

жением и способные описывать воображаемый мир, часто

определяют чувства и поступки людей внешнего мира,

занимающих ключевые позиции у власти и несущих

политическую ответственность. И в самом деле, не-

мыслимые идеи и тайные культы предвосхитили

политические учения и учреждения Третьего Рейха.

Историкам, занимающимся лишь исследованием кон-

кретных событий, причин и разумных целей, этот ад

фантазии может показаться безумием. Они могли бы

доказать, что политические и исторические сдвиги опре-

деляются только реальными, материальными интересами.

Однако и фантазии могут достигать силы причин, если

закрепляются в убеждениях, предрассудках и ценностях

социальных групп. Фантазии также являются важным

симптомом надвигающихся изменений в политике и куль-

туре. Особого рода фантазии, рассмотренные в этой книге,

созрели внутри крайне правого крыла политического

спектра и касались создания аристократической элиты,

искоренения ущербных существ и установления нового

мирового порядка. Истоки этого движения лежат в сто-

роне от основного русла рациональной политики XX ве-

ка, и выяснение их природы требует иных, более глубоких

источников вдохновения. Анализ фантазий, породивших

такое движение, может дать новые ответы на старые

вопросы. Настоящее исследование представляет собой

исторический обзор биографий, доктрин и культовой

практики ариософов, Гвидо фон Листа (1848-1919) и

Йорга Ланца фон Либенфельса (1874-1954), а также

их последователей в Австрии и Германии. Ариософы,

начавшие свою деятельность в Вене, незадолго до Первой

мировой войны, соединили народнический (volkisch) не-

мецкий национализм и расизм с оккультными идеями,

заимствованными из теософии Елены Петровны Блават-

ской - с целью предсказания и оправдания грядущей эры

немецкого мирового порядка. В их работах описывался

доисторический золотой век, в котором мудрые хранители

знания толкуют оккультно-расовые учения и управляют

расово-чистым обществом. Они утверждали, что сущест-

вует враждебный заговор антигерманских сил (таковыми

считались все неарийские расы, евреи и даже ранняя

Церковь), стремящийся разрушить идеальный немецкий

мир, освободив негерманскую чернь для фальшивого

равенства незаконнорожденных. История, с ее войнами,

экономическими кризисами, политической неопределен-

ностью и ослаблением власти германского начала изоб-

ражалась ими как результат расовых смешений. Для

противостояния современному миру ариософы основы-

вали множество тайных религиозных обществ, посвящен-

ных возрождению утраченного эзотерического знания и

расовых достоинств древних германцев, созданию новой

всенемецкой империи.

Ариософы были культурными пессимистами.

Очевидна связь между их фантазиями и разочарованиями

немецких националистов в Габсбургской империи Австро-

Венгрии на исходе XIX века. Стремительная урбанизация

и индустриализация, конфликт славянских и немецких

интересов в многонациональном государстве, католицизм,

возникновение австрийского движения пангерманизма

под руководством Георга фон Шонерера, мода на социаль-

ный дарвинизм и его расистские выводы также сущест-

венно определяли мышление ариософов. Оккультизм в

их доктринах играл весьма существенную роль сакраль-

ного оправдания их крайних политических позиций и

глубокого неприятия действительности. Фантазии ариосо-

фов фокусировались в идеях элитарности и чистоты, в

тысячелетних образах золотого будущего нации.

Это введение должно подготовить почву для деталь-

ного изучения ариософии, возникшей в XIX веке, в

переплетении национализма, антилиберализма, культур-

ного пессимизма и расизма. Нашей точкой отсчета станет

народническое (volkisch) движение, объединившее эти

концепции в приемлемую идеологическую систему. В

своих исследованиях народнической идеологии Георг

Л. Мосс отмечал духовные коннотации слова "volk". В

XIX веке для немцев этот термин значил много больше,

чем буквальный его перевод словом "народ": оно означало

национальное единство, одушевляемое общей творческой

энергией. Предполагалось, что эти метафизические ка-

чества определяют уникальный культурный статус не-

мецкого народа. Идеологическую окраску слово "volk"

получило по двум причинам: во-первых, эта культурная

ориентация была результатом крайне медленного

объединения Германии; во-вторых, она была связана с

широко распространившейся романтической реакцией на

современность.

Раздробленность Германии проявлялась в мозаике ма-

леньких королевств, княжеств, герцогств, составлявших

вместе с более крупными государствами, Пруссией и

Австрией, Священную Римскую Империю Германской

нации, вплоть до ее формального распада в 1806 году.

После поражения Наполеона положение резко

изменилось. Возникла свободная Немецкая Конфеде-

рация, и государствам, входящим в ее состав, была пре-

доставлена возможность независимого развития. Если

итоги Венского конгресса в 1815 году разочаровали не-

мецких националистов, то после революции 1848 года

рухнули все их надежды. Ввиду затруднений в движении

к политическому объединению, немцы напряженно

искали национального единства в культурной сфере. Это

стремление обнаружилось еще в конце XVIII века, когда

писатели предромантического движения "Буря и натиск"

обретали немецкую верность себе в народных песнях,

обычаях и старой литературе. Идеализированный образ

средневековой Германии взывал к духовному единству,

если уж политические его формы не были досягаемы.

Этот упор на прошлое и традиции придавал причинам

объединения глубоко мифологический характер.

Когда Бисмарк провозгласил прусского короля не-

мецким Кайзером нового Второго Рейха в 1871 году,

многим казалось, что национальное единство наконец

победило. Однако новое государство быстро разочаровало

значительную часть немцев. Напряженное ожидание

единства питалось утопическими и мессианскими настро-

ениями, которые не могли быть удовлетворены прозой

реальности общественного управления и дипломатии.

Повсюду чувствовалось, что политическое объединение

под началом Пруссии не принесло с собой того патетиче-

ского национального самосознания, которого с такой

силой жаждали. Кроме того, новый Рейх лихорадочно

был озабочен созданием промышленности, строительст-

вом городов, а этот процесс выглядел весьма ма-

териалистическим, и более того - он разрушал патриар-

хальную крестьянскую Германию, излюбленную идиллию

романтических грез о немецкой подлинности. Средневе-

ковая фигура кайзера и его современные броненосцы,

модерновый стиль архитектуры символически воплощали

напряжение между старым и новым во Втором Рейхе.

На дворцовое великолепие и помпезность уличных фаса-

дов надвигались реалии индустриальной революции.

Исключение Австрии из нового, объединенного

Пруссией Рейха, огорчило националистов в обеих стра-

нах. Но Бисмарк строил усиление Пруссии на военном

поражении Австрии, чем вызвал ее уход от немецких

дел. Позиция немецких националистов в Австро-Венгрии

с этого момента становится затруднительной. В 1867 году

венгры получили политический суверинитет внутри двой-

ного государства. Рост пангерманского движения в

Австрии в последующие десятилетия отразил проблему

австрийских немцев в государстве, состоящем из них и

славян. Их программа предлагала отделение немецких

провинций Австрии от многоязычной империи Габсбургов

и включение их в новый Рейх, невзирая на границы.

Этот план и был до конца осуществлен позднее - присо-

единением Австрии к Третьему Рейху в 1938 году.

Народническая идеология включала в себя также и

общую реакцию на современность. Германия и Австро-

Венгрия сильно отставали в развитии от западных эко-

номик. Сохранение докапиталистических отношений и

учреждений в этих странах свидетельствовало о том, что

модернизация явилась бы насилием в отношении к лю-

дям, все еще связывавшим себя с традиционным, сельским

укладом. Многие презирали новое, поскольку растущие

города, появляющиеся как грибы, заводы, разрушали

сложившиеся сообщества и лишали людей чувства без-

опасности и надежности. Либерализм и рационализм так-

же отвергались, поскольку они стремились

демистифицировать освященные временем порядки,

разоблачить привычные авторитеты и предрассудки. Эта

ненависть к современности присутствует в трудах трех

основных немецких националистических пророков: Пауля

Делагарди, Юлиуса Ланга и Мёллера ван ден Брука.

Расизм и элитаризм составляли основное содержание

народнической идеологии. Факт расовых различий

использовался для утверждения необходимости разделять

по качествам нации на высшие и низшие. Антропология

и лингвистика предлагали практические стандарты для

классификации рас, и эти стандарты стали главным эле-

ментом в идеологических восхвалениях германской расы.

Внутренние моральные качества связывались с внешними

характеристиками расовых типов: поскольку арийцы (и

германцы тем самым) были голубоглазы, светловолосы,

высоки и хорошо сложены, они оказывались также бла-

городными, наделенными чувством чести, отважными.

Дарвинистская идея эволюции через борьбу видов также

использовалась для того, чтобы доказать, что высшие

чистые расы должны доминировать над смешанными,

низшими. Расистское мышление способствовало

возникновению антисемитизма. Консервативный гнев на

разрушительные следствия экономических изменений

обретал выход в поношении евреев, на которых взвалива-

лась вина за упадок традиционных ценностей и порядков.

Расизм указал на то, что евреи не являются религиозным

сообществом, но биологически отличаются от других рас.

Политические корни ариософов уходят в народниче-

скую идеологию конца девятнадцатого столетия и

движение пангерманизма в Австрии. Их консервативная

реакция на национальные проблемы и на современную

действительность имела в виду образ всегерманской

империи, в которой негерманские национальности и

низшие классы были бы лишены всех прав представитель-

ства и возможностей саморазвития. Но если теории

арийско-германского превосходства, антилиберализм и

озабоченность социальным и экономическим прогрессом

были местом народнической идеологии, то оккультизм

не был ей свойственен и представлял собой нечто новое.

Задача оккультизма состояла в том, чтобы подтвердить

живые смыслы устаревшего и хрупкого социального

порядка. Идеи и символы античной теократии, тайные

общества, мистическое знание розенкрейцеров, каб-

бализм и франкмасонство были втянуты в орбиту на-

роднической идеологии, с целью доказать, что современ-

ный мир основывается на ложных принципах зла, и

описать ценности и законы идеального мира. Эта опора

на полурелигиозный материал ясно показывает, насколь-

ко ариософы нуждались в патетических убеждениях, на-

сколько вера была нужна им для построения человече-

ского общества: они были слишком разочарованы в сов-

ременном мире.

Как романтики и поклонники золотого века, ариософы

стояли в стороне от практической политики, но их идеи

и символы проникали в отдельные антисемитские и

националистические группировки поздней кайзеровской

Германии, из которых после Первой Мировой войны в

Мюнхене возникла нацистская партия. Наша задача

состоит в том, чтобы проследить, как распространялась

ариософия в личных контактах и литературных влияниях.

Мы также изучим возможность влияния Листа и Ланца

фон Либенфельса на Адольфа Гитлера в его предвоенные

годы в Вене. Ариософия созревала в маленьких кружках,

пропагандировавших расистские тайные культы в период

Веймарской республики и живших верой в национальное

возрождение. По меньшей мере два ариософа были тесно

связаны с рейхсфюрером СС Генрихом Гиммлером в

1930-е гг., работая с ним над проектом истории, цере-

мониальными обрядами СС и даже были причастны к

его визионерскому плану Великого Германского Рейха в

третьем тысячелетии. В этой книге мы намерены пока-

зать, как фантазии ариософии, покидая пределы куль-

турной ностальгии, высвечивают первоначальный вооб-

ражаемый мир Третьего Рейха.

Часть первая

ПРЕДПОСЫЛКИ

1

ОБРАЗ ПАНГЕРМАНИЗМА

Австрийское государство, в котором Лист и Ланц

достигли зрелости и впервые сформулировали свои идеи,

было результатом трех крупных политических перемен,

произошедших в конце 1860-х гг. Эти изменения состояли

в выходе Австрии из Германской Конфедерации,

административном отделении Венгрии от Австрии и ус-

тановлении конституционной монархии в "Австрийской"

или западной части империи. Конституционные мета-

морфозы 1867-го положили конец абсолютизму и ввели

представительное правление, удовлетворив требования

классических либералов; император с этого момента раз-

делил свою власть с двухпалатным парламентом, в вы-

борах которого из-за ограниченного права голоса (суще-

ствовало 4 разряда голосующих) участвовало примерно

6 процентов населения. Демократическому крылу либе-

рализма, требовавшему свободы мысли и ставившему под

сомнение действующие институты, противостояла его

ранняя олигархическая форма. В результате этой борьбы

произошло резкое падение парламентского веса партий

традиционного либерализма и подъем партий, представ-

лявших радикальную демократию и национализм, эта

тенденция была подтверждена введением в 1896 г. пятого

избирательного разряда. Развитие в этом направлении

определенно благоприятствовало появлению пангер-

манизма как крайней парламентской силы.

Другие политические сдвиги в Австрии касались ее

территориального и этнического состава. Отделенные

одновременно от Германии и Венгрии, земли австрийской

части империи образовали территорию в виде полумеся-

ца, простирающуюся от Далматии на Адриатическом

побережье через наследственные земли Габсбургов -

Корниолы, Каринции, Штирии, Австрии, Богемии, Мо-

равии - до восточных провинций Галиции и Буковины.

Географическая нелепость этой территории соединялась

с тем фактом, что в ее пределах жили десять различных

национальностей. Национальность в Австрии определя-

лась преимущественно языком, на котором говорили

люди. Большинство немцев - около 10 миллионов в

1910 - жили в западных провинциях государства и сос-

тавляли около 35% от 28 млн. жителей. Кроме немцев

в Австрии проживали 6400000 чехов (23% всего насе-

ления), 5 000 000 поляков (18%), 3500000 украинцев

(13%), 1200000 славян (5%), 780000 сербохорватов

(3%), 770000 итальянцев (3%) и 275000 румын (1%).

Структура национальностей в провинциях государства

указывает на драматическую сложность этнических

взаимоотношений: преобладание различных народов от

одной провинции к другой меняется; если в некоторых

провинциях немцы составляют отчетливое большинство,

то в других они противостоят преобладанию другой

нации, а в третьих - просто являются народом среди

народов.

После прусско-австрийской войны 1866 года

австрийские немцы вышли из Немецкой Конфедерации

и были вынуждены существовать как одна из многих

национальностей империи Габсбургов. В условиях нара-

стающей демократизации, некоторые австрийские немцы

начали опасаться, что первенство немецкого языка и

культуры в империи, законы, действующие с конца

XVIII века, будут поставлены под сомнение другими

национальностями государства. Этот конфликт между

немецкой национальностью и австрийским гражданством

часто обострялся беспокойством относительно славянского

или латинского распространения, ведущего к появлению

двух практически связанных форм национализма,

отличных от немецкого. Народно-культурный

национализм, связанный с пробуждением национального

самосознания среди немцев, особенно в крупных центрах

и тех провинциях, где смешались разные народы, вы-

разился в создании образовательных Лиг и Лиг защиты

(ферейнов), цель которых состояла в сохранении немец-

кой культуры и укреплении немецкой идентичности.

Пангерманизм был более политичен, он больше приспо-

сабливался к меняющимся условиям, чем защищал не-

мецкие интересы. Он возник как символ веры маленького

немецкого сообщества в Австрии, отказавшегося признать

неизменным отделение ее от остальной Германии в 1866 г.

и намеренного восполнить этот разрыв немецкого

единства единственным способом, возможным после побе-

ды Бисмарка над Францией в 1870: присоединением

(Anschluss) того, что они называли Германо-Австрией -

тех провинций, которые входили в Немецкую Конфеде-

рацию с 1815 по 1866 - к бисмарковскому Рейху, даже

если бы этот союз означал разрушение монархии Габс-

бургов. Эта идея превращения Германо-Австрии в

провинцию Немецкого Рейха получила название

Kleindeutsch (малого немецкого) национализма в

противоположность Grossdeutsch (великому немецкому)

единству под началом Вены, концепции, которая поте-

ряла смысл после 1866.

В 1885 множество народных ферейнов действовали в

провинциях и в Вене. Они занимались исследованием и

ритуализацией событий и символов немецкой истории,

литературы и мифологии; и совмещали такие формы

общественной жизни как хоровое пение, гимнастика,

спорт, восхождение на горы с национальными (volkisch)

ритуалами. В 1886 союз ферейнов (Germanenbund) был

основан в Зальцебурге Антоном Лангтаснером. Ферейн,

членствующий в Союзе, должен был участвовать в не-

мецких фестивалях, установленных специальным не-

мецким календарем, и невзирая на классы, переживать

чувство общности немецкой нации. Социальной базой

движению служила провинциальная интеллигенция и мо-

лодежь. Правительство с осторожностью относилось к

такой форме национализма и действительно Немецкий

Союз был распущен в 1889 и возник вновь уже в 1894

как Союз Немцев.

В 1900 более чем 160 ферейнов принадлежали Союзу,

разбросанные в Вене, Нижней Австрии, Штирии,

Каринции, Богемии и Моравии. Известно, что сущест-

вовало примерно такое же количество незарегистрирован-

ных ферейнов; возможно, что от 100 до 150 тысяч че-

ловек были серьезно затронуты их пропагандой. Лист

сформулировал свои идеи и политическую позицию

преимущественно в этой среде. В 1870-80-е гг. он писал

для журналов движения; он посещал ферейн "Немецкий

дух" и Deutsher Jumverein, гребной клуб Donauhort в

Вене и ферейн "Немецкий дом" в Брно; активно участ-

вовал в фестивалях Союза Немцев в 1890-е гг. Только

через эту жизнь ферейнов в последние десятилетия века

можно понять воодушевление и пафос его

националистических романов и пьес в дооккультной фазе

его творчества между 1880 и 1900 гг.

Движение пангерманизма возникало и как выражение

юношеских идеалов студенческих братств Вены, Граца

и Праги 1860-х. Впервые возникшие в 1840-х,

австрийские братства были построены по образцу не-

мецких студенческих клубов периода Vormorz (консер-

вативная эпоха между 1815и буржуазной либеральной

революцией марта 1848), которые развивали традицию

радикального национализма, романтических ритуалов и

тайны, черпая вдохновение из уроков Фридриха Людвига

Яна (1778-1850), народного проповедника атлетизма,

немецкой подлинности и национального единства. Неко-

торые братства, возбужденные проблемой немцев в

Австрии после 1866, начали защищать Kleindeutsch

национализм, то есть включение Германе-Австрии в Не-

мецкий Рейх. Они прославляли Бисмарка, аплодировали

прусской армии и Кайзеру Вильгельму 1, носили голубые

фиалки (считалось, что это любимый цветок Бисмарка)

и пели "Die Wacht am Rhein" на публичных митингах

и банкетах. Этот культ пруссофилии неизбежно вел к

торжеству силы и умалению гуманности и спра-

ведливости.

Георг фон Шонерер (1842-1921) связал свое имя с

этим движением, когда 1876 г. в Вене объединил в союз

братства Kleindeutsch. Без его вмешательства пангер-

манизм, быть может, остался бы только "тенденцией"

среди политически наивных студентов, народников и

рабочих группировок. Его идеи и темперамент, талант

агитатора определили характер и судьбу австрийского

пангерманизма, породив тем самым революционное

движение, соединившее в себе народнический

антикапитализм, антилиберализм, антисемитизм и

пруссофилию немецкого национализма. Баллотируясь

впервые на выборах в рейхсрат в 1873 году, Шонерер

следовал радикально демократической линии вместе с

другими прогрессивными левыми. Это продолжалось до

1878. Затем он начал требовать экономического и

политического союза Германе-Австрии с Немецким Рей-

хом и с 1883 стал печататься в крайне националистиче-

ской газете ("Подлинное немецкое слово"). Сущность

пангерманизма Шонерера состояла, впрочем, не в тре-

бовании национального единства, политической демок-

ратии и социальных реформ (эту программу он разделял

с убежденными радикальными националистами парла-

мента), но в его расизме: в убеждении, что кровь -

единственный критерий всех гражданских прав.

Движение пангерманизма стало заметной силой в

австрийской политике середины 80-х гг., но затем угасло

после осуждения Шонерера в 1888 за изнасилование;

лишенный всех политических прав на пять лет, он

удалился от парламентской деятельности. Но не далее

чем в конце 90-х пангерманизм вновь достиг статуса

народного движения. Это произошло в результате вызова,

брошенного немецким интересам в империи. Многие, кто

привык к немецкому господству в культуре, пережили

шок, когда в 1895 правительство ввело славянские классы

в исключительно немецких школах Корниолы. Этот не-

значительный спор имел для немецких националистов

символический смысл, несоизмеримый с его

практическими следствиями. Затем в апреле 1897

австрийский премьер граф Казимир Бадени предложил

свой закон о языке, в соответствии с которым все слу-

жащие Богемии и Моравии должны были говорить на

немецком и чешском языках; мера, явно направленная

против немцев. Эти события спровоцировали взрыв

националистического возмущения в империи. Демок-

ратические немецкие партии и пангерманисты, не имея

сил заставить правительство отменить закон о языке,

блокировали деятельность парламента, и эта практика

продолжалась вплоть до 1900 года. Когда последующие

премьеры привели закон в исполнение, возмущение хлы-

нуло из парламента на улицы больших городов. Летом

1897 кровавые конфликты между бунтующей толпой и

полицией - даже армией, чуть не ввергли страну в граж-

данскую войну. Охраняя общественный порядок, полиция

распустила сотни ферейнов. Во всех этих событиях -

разрушение парламента, общественные беспорядки, не-

мецкий шовинизм, избирательные кампании пангер-

манистов 1901 г. - можно усмотреть корни нового

воинствующего настроения, свидетелем которому была

возникающая ариософия.

Основной темой разнообразных политических проте-

стов была попытка части австрийских немцев

сопротивляться славянским претензиям на политическое

и национальное самовыражение и вместе с тем стрем-

ление сохранить единство, распадающейся, пережившей

себя многонациональной империи Габсбургов. Отнюдь не

все сторонники пангерманизма хотели экономического и

политического союза Германе-Австрии с Немецким Рей-

хом, как это предполагалось программой Шонерера.

Причины, по которым они поддерживали партию, часто

сводились к желанию поддержать силами ферейнов не-

мецкие национальные интересы внутри империи. Пос-

кольку в последнем десятилетии, куда ни бросишь взгляд,

везде австрийские немцы могли видеть возрастающее

влияние славян, что ставило под сомнение традиционное

преимущество немецких культурных и политических

интересов: спор о школах, указ Бадени о языке, всеобщее

избирательное право (окончательно введенное в 1907)

довели до критической точки этот мучительный и не-

разрешимый вопрос. Австрийские немцы рассматривали

эти политические меры как удар по немецкой собствен-

ности и ключевым позициям немцев в экономике. Первые

статьи Ланца целиком посвящены проблемам универ-

сального избирательного права и немецкого экономиче-

ского господства (Besitzstand). И Лист, и Ланц осудили

парламентскую политику и потребовали подчинения всех

национальностей в империи немецкому закону. Идеи

ариософии были самым тесным образом связаны с этим

последним в XIX веке немецко-славянским конфликтом.

Выраженный антикатолицизм ариософии также вос-

ходит к влиянию пангерманизма. Несмотря на симпатию

к народному язычеству Немецкого Союза, Шонерер в

1890 начал размышлять о вероисповедной политике, при

помощи которой он мог бы вступить в борьбу с католиче-

ской церковью, эту последнюю он рассматривал как

чуждую германизму и опасную политическую силу. Им-

ператор пользовался советами епископата, приходские

священники создали сеть эффективной пропаганды по

всей стране и христианская социальная партия лишилась

прежней поддержки среди крестьянского и полугородского

населения Нижней Австрии и Вены. Он думал, что обра-

щение движения в протестантство поможет подчеркнуть

в сознании немецкого народа связь славянства Ч после

1897 славян ненавидели и боялись миллионыЧс ка-

толицизмом, династией и австрийским государством. Кон-

сервативно-клерикально-славянофильское правительство

с 1879 действительно сделало вероятной и почти неизбеж-

ной неприязнь к католицизму. Многие немцы считали,

что католическая иерархия носит антинемецкий харак-

тер, и в Богемии уже росло возмущение против чешских

священников, которым давали немецкие приходы. С

целью эксплуатации этих чувств в 1898 году Шонерер

открыл свою кампанию по разрыву с Римом (проект Los

von Rom).

Имея связи с протестантскими сообществами

миссионеров в Германии, Шонерер публично объединил

движение пангерманизма с новым лютеранским

движением, за которым стояло 30 тыс. протестантских

обращений в Богемии, Штирии, Каринции и Вене между

1899 и 1910 гг. Союз, однако, остался непрочным:

большинству ферейнов движение пришлось не по нраву,

другие же пангерманисты осудили кампанию разрыва с

Римом как вариант отжившего клерикализма. Что каса-

ется самих миссионеров, они весьма сокрушались, что

политические оттенки обращения отпугивают многих

религиозных людей, ищущих новую форму христианской

веры, тогда как те, кто руководится политическими

мотивами, вообще не заботятся о религии. Показатель

ежегодных обращений стал падать в 1902, а в 1910

вернулся к цифре, имевшей место до начала движения.

Хотя движение касалось этнических границ, его социаль-

ная база определялась высококвалифицированным и тор-

говым средним классом. Наибольший успех проекта Los

von Rom поэтому совпал с успехом партии пангер-

манизма: проект не усилил пафоса пангерманизма, но и

не ослабил католической церкви.

Хотя кампания разрыва с Римом в политическом

смысле провалилась, она выдвинула на передний план

антикатолические чувства, овладевшие австрийскими не-

мцами в 1900-е гг. Это настроение было существенным

элементом ариософии. Лист рассматривал католическую

церковь в качестве основного противника в своих рекон-

струкциях мифологического прошлого Германии. Он

объединил клерикализм, консерватизм и австрийское

правительство с его славянскими интересами, с 1879

ставшее злейшим врагом германизма Ч в Великую Ин-

тернациональную Партию. На эту несуществующую

организацию возлагалась ответственность за все

политические шаги против германских интересов в

Австрии; все действия в этом направлении рас-

сматривались как заговор католиков. По-видимому, Ланц

также был подхвачен волной этих настроений. Он за-

вершил свое цистерцианское послушничество глубокой

антикатолической нотой (1899), присоединился к пан-

германизму и вскоре обратился в протестантство. Хотя

проект Los von Rom был целью лишь промежуточного

этапа на его пути к собственному расовому культу

ариософии, все же он обозначил важность пангерманизма

для его идеологического развития.

Жизненно важным элементом для ариософского

понимания национальных конфликтов и немецкого духа

был расизм. Классическим источником по вопросу о пре-

восходстве нордическо-арийской расы с пессимистическим

предсказанием подчинения ее неарийскими народами

служили размышления Артура де Гобино. И хотя его

творчество не вызвало немедленного отклика, идеи его

отозвались длительным эхом, множество пропагандистов

иначе интерпретировали его выводы - в пользу грядущего

торжества германизма. Когда социал-дарвинисты заго-

ворили о неизбежности биологической борьбы в челове-

ческом мире, то подразумевалось, что арийцы (или

истинные немцы) не подвергнутся разрушительным

влияниям этой войны, что они смогут противостоять

угрозе распада и смешения, утверждая свою расовую

неприкосновенность и чистоту. Необходимость войны рас

и евгенической реформы нашли широкий отклик в Гер-

мании на исходе века: основные работы Эрнста Краузе,

Отто Аммона, Людвига Вильзера, Людвига Вольтмана -

все социал-дарвинисты - были опубликованы между

1890-ми и 1910.

Выдающийся зоолог Эрнст Геккель, неоднократно

предупреждавший об угрозе смешения рас, с целью по-

пуляризации расистской версии социал-дарвинизма среди

немцев основал Монистическую Лигу в 1906. Эти научные

воплощения расизма, в формулах физической антропо-

логии и зоологии придали силу и без того предвзятым

мнениям народных националистов в Германии и Австрии.

Лист заимствовал опорные расистские понятия из

практики движения. Ланц сотрудничал со "Свободным

словом", полуофициальным журналом Монистической

Лиги и с "Политико-антропологическим обзором" Вольт-

мана. Таким образом, огромная важность арийского

расизма в ариософии, несмотря на ее язык оккультных

формул, может быть связана и с расистскими интерпре-

тациями социал-дарвинизма в Германии.

Если некоторые аспекты ариософии связаны с проб-

лемами немецкого национализма в империи Габсбургов

конца XIX столетия, то другие ее стороны имеют

причиной особенности венской жизни. В отличие от

этнически разнородных провинций Вена была

традиционно немецким городом, коммерческим и куль-

турным центром австрийского государства. Однако, в

1900 г. стремительная урбанизация ее окраин в со-

единении с притоком людей других национальностей

сильно изменила ее облик, а в некоторых центральных

районах - и этнический состав. Старые фотографии крас-

норечиво свидетельствуют о переменах венской жизни в

конце XIX века. В 50-е годы старый звездообразный вал

принца Евгения был разрушен, чтобы дать место для

новой Рингштрассе с ее великолепными новыми дворцами

и общественными зданиями. Если сравнить облик Вены

до и после произошедших метаморфоз, легко заметить

утрату интимной, эстетической атмосферы королевской

резиденции среди великолепных парков; ее сменил

жесткий, монументальный стиль метрополии. Может

быть, реагируя на новую Вену, Лист отвергал городскую

культуру и прославлял средневековую сельскую идиллию.

Между 1860 и 1900 гг. население города возросло

почти втрое, породив в результате серьезный жилищный

кризис. В 1900 году не менее чем 43% населения

занимали помещения из двух комнат и менее, широко

распространились бродяжничество и нищета. Одновре-

менно с перенаселением и возникновением трущоб,

произошло крупное переселение евреев из Галиции. В

1857 только 6 тыс. евреев остались в столице, а в 1910

эта цифра возросла до 175 тыс., что составляло более

чем 8% всего населения города: на отдельные районы

приходилось до 20% временных жителей. Восточные

евреи носили традиционный костюм и вели жизнь мелких

торговцев или разносчиков. Немцы, озабоченные духом

народа, определенно могли рассматривать это новое вме-

шательство как серьезную угрозу этническому характеру

столицы. В качестве примера такой реакции можно

вспомнить описание Гитлером своей первой встречи с

евреями во внутреннем городе. Озабоченность ариософов

растущим преобладанием негерманских национальностей

в Австрии наряду с такими местными переменами могли

бы завершить предварительное обследование проблемы.

Остается выяснить, каким образом ариософия впитала

оккультные идеи популярной в Вене теософии. Хотя

Теософское общество возникло там в 1886, немецкий

перевод основного текста движения, "Тайной доктрины",

был опубликован только в 1901. В 1900-х можно было

наблюдать целую серию немецких теософских

публикаций. Но ариософские тексты (с 1907) явно были

связаны с европейской модой на теософию, в связи с

чем нелегко было приписать специфически австрийское

качество народническо-теософскому феномену.

Мистические и религиозные спекуляции смешались также

с псевдонаучными формами (социал-дарвинизм, монизм)

народнической идеологии в Германии. Существенно и

то, что многие ариософские авторы и сторонники обще-

ства Листа жили за пределами Австрии. Таким образом,

хотя народнический расизм, антикатолицизм и ненависть

к современности ариософии связываются со

специфическими австрийскими факторами, вовлечение в

ее орбиту теософии указывает на более общий феномен

Не только венские ферейны, но и маленькие кружки

нашли в новой доктрине "свежее" доказательство для

собственных теорий арийско-германского превосходства.

Особенная уместность теософии для оправдания

элитаризма и расизма еще будет обсуждаться в дальней-

шем.

Сформулируем выводы: рождение ариософии в Вене

связано с проблемами современности и национализма в

империи Габсбургов начала века. Внешне все еще блиста-

тельная и преуспевающая, Вена была обращена в

прошлое. Под давлением времени эта "старая, косм-

политическая, феодальная, крестьянская Европа" - все

еще пульсирующая на землях империи - мягко и неза-

метно исчезала. Некоторые буржуа, особенно мелкие

остро ощущали угрозу прогресса, безумного роста городов

и экономической концентрации. Эти тревоги усугуб-

лялись растущей враждебностью среди народов империи

разрушавшей и без того хрупкое равновесие много

национального государства. Подобные crpaxи

стимулировали возникновение оборонительных идео-

логий, которые их сторонники предлагали как панацеи

для мира под угрозой. То, что многие искали безопасности

и стабильности в доктринах немецкой идентичности, было

в общем нормальной реакцией на жизнь в сердце

империи, этом тигеле народов. Описывая свои чувств,

к людям негерманского происхождения в современной

ему Вене, Гитлер говорил: "Я нахожу смешение рас :

имперской столице отвратительным. Этот базар чехов

поляков, венгров, украинцев, сербов и хорватов невы-

носим. Город кажется воплощением расовой нечисто-

плотности".

Кажется трагическим парадоксом, что насыщенное

многоцветье народов Габсбургской империи, законность

династической власти, одинаково расположенной ко всем,

смогли породить расовую доктрину геноцида в наш век

национализма и социальных метаморфоз.

2

ОККУЛЬТНОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ ГЕРМАНИИ

1880-1910

Оккультизм берет начало в религиозном типе мыш-

ления, корни которого уходят в античность и которое

обычно характеризуется как западная эзотерическая

традиция. Ее необходимые составляющие - гностицизм,

герметические трактаты по алхимии и магии, неопла-

тонизм и Каббала - возникли на востоке Средиземно-

морья в первые пять веков нашей эры. Собственно

гностицизм связан с верованиями некоторых еретических

сект в эпоху раннего христианства, они требовали обла-

дания гнозисом или специальным эзотерическим знанием

о духовных предметах. Хотя отдельные доктрины во

многих аспектах отличались друг от друга, существовали

две общие гностические темы: во-первых, восточный

(персидский) дуализм, в соответствии с которым два

мира Добра и Зла, Света и Тьмы, порядка и хаоса

рассматриваются как независимые враждующие силы; и,

во-вторых, убеждение в том, что материальный мир

подвержен злу, так что человек может спастись только

достигая знания о высших сферах. Гностические секты

исчезли в IV веке, но их идеи воодушевили дуалистиче-

скую манихейскую религию (II век) и герметическое

движение. Греческие тексты были собраны в Египте меж-

ду III и V веками, здесь был завершен синтез

гностических идей, неоплатонизма и каббалистической

теософии. Поскольку эти мистические доктрины

возникали на подвижной социальной и культурной почве,

очевидна связь между разрастанием сект и распадом

стабильного сельскохозяйственного порядка поздней

Римской империи.

XV веке новые научные открытия и гео-

графические удачи уничтожили условия средневекового

мира, гностические и герметические идеи пережили крат-

кое возрождение. Выдающиеся гуманисты и ученые маги

в период Ренессанса опубликовали старые классические

тексты и тем самым заново создали корпус оккультных

наук. Но после триумфа эмпиризма в научной революции

XVII столетия подобные идеи сохранились лишь среди

немногих любителей древности и мистиков. В XVIII веке

эти неканонические религиозные и философские теории

были определены как "оккультные", поскольку распола-

гались на крайней периферии общепринятых форм

знания. Впрочем, реакция на рационалистическое Прос-

вещение приняла форму живого романтического интереса

к Средним векам, стремления к тайне и способствовала

оживлению оккультизма в Европе около 1770 г.

Германия гордилась своими известными учеными ма-

гами времен Ренессанса, а также сетью розенкрейцерских

общин; теософия и алхимия процветали здесь между

XVII и XIX веками. Однако, позыв к неоромантическому

оккультному возрождению возник не в Германии. Его

скорее следует связать с реакцией на засилье ма-

териалистических, рационалистических и позитивистских

идей в практических и промышленных культурах

Америки и Англии. Немецкое оккультное возрождение

многим обязано популярности теософии в англо-саксон-

ском мире в 1880-е годы. Здесь она имела выход на

международное движение тайных обществ, связанное с

именем Елены Петровны Блаватской (1831-1891), рус-

ской искательницы приключений и оккультистки. Ее

удивительная, полная событий и путешествий (1850-

1860) жизнь, ее способности к ясновидению и страсть к

сверхъестественным феноменам, интерес к американско-

му спиритизму в 1870-е гг. повлекли за собой основание

в Нью-Йорке, в 1875 году Теософского общества, с пос-

ледующим перенесением его деятельности в Индию меж-

ду 1879 и 1885 гг.; все эти события подробно описаны

несколькими биографами. В основных моментах теософия

как доктрина сформировалась здесь и в таком виде

проникла в Центральную Европу.

Первая книга мадам Блаватской, "Разоблаченная

Изида" (1877), мало напоминала очерк новой религии,

но представляла собой бессвязные страстные тирады

против рационализма и материализма современной за-

падной цивилизации. Ее обращение к традиционным эзо-

терическим источникам имело целью дискредитацию со-

временных верований и делало очевидным преимущество

древних религиозных истин перед мощной современной

наукой и агностицизмом. В этом предприятии она руко-

водствовалась также множеством вторичных источников,

посвященных языческой мифологии, тайным религиям,

гностицизму, герметизму, заповедным знаниям ренес-

сансных ученых, розенкрейцеров и прочих тайных

братств. В. Е. Коулмэн указывал на то, что ее работы

часто являются компиляцией сотен современных текстов,

посвященных древним и экзотическим религиям, демо-

нологии, франкмасонству и явлениям спиритизма. Но за

всем этим многообразием традиций мадам Блаватская

различала уникальный источник вдохновения: тайные

знания древнего Египта. Ее очарованность Египтом,

убеждение в том, что именно там содержится ключ ко

всякой мудрости возникли благодаря ее увлечению

английским автором - сэром Эдвардом Бульвер-Литто-

ном. Его роман "Последние дни Помпеи" (1834) был

задуман как повествование о культе Изиды в Риме пер-

вого века нашей эры. Более поздние работы, Занони

(1842), Странная история (1862), Грядущая раса (1871),

также были посвящены оккультным знаниям, эзо-

терическим обрядам, тайным братствам; все это

производило неотразимое впечатление на романтическую

душу XIX века. Ирония ситуации в том и состоит, что

ранняя теософия воодушевлена главным образом

английской литературой, отчасти художественной,

отчасти популярной и факт этот с очевидностью доказан

сравнительными исследованиями Лильегрена.

Только после того, как в 1879 мадам Блаватская и

ее последователи отправились в Индию, теософия

приобрела более систематическую форму. В новой штаб-

квартире Теософского общества в Мадрасе она написала

"Тайную доктрину" (1888). Эта работа подтвердила ее

склонность к компиляциям, но на этот раз в качестве

источников ею были использованы современные труды

по индуизму и последние достижения науки. Ее новая

книга выглядела как комментарий к сакральному тексту

под названием "Строфы Дзиан", который автор имела

случай видеть в подземном гималайском монастыре. Этот

новый интерес к Индии свидетельствует о ее высокой

восприимчивости к переменам в научном мире: только

что Франц Бопп и Макс Мюллер подчеркнули огромное

значение санскрита в качестве основы для сравнительного

изучения так называемых арийских языков. Источник

мудрости сместился от Египта на Восток. Позднее кон-

цепция теософии обнаружит еще большее сходство с

принципами индуизма.

В "Тайной доктрине" содержалось описание Божест-

венной деятельности от начала периода сотворения мира

до его конца, процесс этот был признан циклическим,

повторяющимся через неопределенные промежутки вре-

мени снова и снова. Это история о том, как возник

настоящий мир, откуда, какие силы образовали его и

придали форму, куда он идет и что все это значит.

Первый том (Космогенез) охватывал собой общий план,

в соответствии с которым первоначальное единство не-

явленного божества дифференцирует себя в многообразие

сознательно развивающихся существ, которые постепенно

наполняют мир. Божество обнаруживает себя впервые

через эманацию и три следующих друг за другом формы

Разума: три космические фазы создают время, простран-

ство и материю и они символизируются в серии священных

знаков индуизма. Все последующие творения

происходят в строгом подчинении божественному плану,

проходя через семь кругов или эволюционных циклов.

В первом круге мир определяется властью огня, во вто-

ром - воздуха, в третьем - воды, в четвертом - земли,

и в прочих - эфиром. Этот порядок отражает постепенное

отпадение мира от божественной милости в первых

четырех кругах и его искупление в следующих трех; это

должно произойти прежде чем все вернется к точке

первоначального единства, для того, чтобы начать новый

большой круг. Мадам Блаватская иллюстрирует стадии

космического цикла разнообразными эзотерическими

символами, включая треугольники, трискелионы и

свастики. Этот последний восточный знак удачи и пло-

дородия был так популярен, что она включила его в

проект печати Теософского общества. Исполнительное

начало всего космического процесса получило имя Fohat,

"универсальный посредник Детей Бога, призванный со-

здавать и поддерживать наш мир". Обнаружениями этой

силы, в соответствии с Блаватской, следует считать

электричество и солнечную энергию, "объективированные

мысли Бога". Эта электро-спиритуальная сила на-

ходилась, впрочем, в полном согласии со взглядами со-

временной науки, по преимуществу, виталистической.

Второй том (Антропогенез) пытается связать человека

с грандиозной картиной космоса. Но только представ-

ление о человеке уходит здесь далеко за пределы

античности, гораздо дальше, чем привыкла к этому на-

ука; Блаватская пытается внедрить человека непосред-

ственно в схему космического, физического и духовного

развития. Ее теории здесь частично имеют отношение к

палеонтологии конца XIX века, приспособленной однов-

ременно к расовой теории эволюции. Она сопровождает

свою циклическую концепцию утверждением о том, что

каждому кругу сопутствует падение и возвышение семи

последовательных корневых рас, в первом - четвертом

круге они испытывают упадок духовного развития, все

более отдаваясь во власть материальному миру (явное

заимствование гностического представления об отпадении

от Света во Тьму), в пятом-седьмом кругах высшие

корневые расы поднимаются к свету. В соответствии с

Блаватской настоящая человечность может быть создана

только пятой корневой расой на планете, которая прошла

через четвертый космический круг, так что биологические

виды на ней стоят перед возможностью духовного

развития. Пятой корневой расой была названа арийская,

ей предшествовала раса жителей Атлантиды, ушедшей

под воду при затоплении Атлантического континента.

Атланты были наделены неизвестными нам психическими

силами, их гигантизм позволял им создавать

циклопические строения, они владели развитыми техно-

логиями, поскольку могли успешно использовать Fohat.

Три ранние расы настоящего планетного цикла были

протогуманоидами. Первая, астральная раса, возникла в

невидимой и вечной священной земле; вторая, гипербо-

рейцы, жили на исчезнувшем полярном континенте.

Третья, лемурианцы, процветала на острове, затерянном

в Индийском океане. Этой расе соответствовал самый

низкий духовный уровень в эволюционном расовом

цикле. Блаватская обвиняла лемурианцев в смешанных

браках, размножении уродов, и в других формах падения.

Другим важным теософическим убеждением была ве-

ра в реинкарнацию (перевоплощение) и карму, также

заимствованная из индуизма. Человеческий индивид рас-

сматривался как незначительная часть божественного су-

щества. Идея реинкарнации обязывала всякого пуститься

в космическое путешествие по кругам и корневым расам,

которое привело бы его к окончательному воссоединению

с богом, от которого он был оторван. Этот путь бесчислен-

ных возрождений пишет историю постепенного искуп-

ления: за первоначальной никчемностью лежит путь вос-

хождения к точке, где индивид и Бог совпадают. Процесс

реинкарнации исполняется в соответствии с пpинципaми

кармы: кто совершал добрые поступки - перевоплощается

удачно, кто был зол - перевоплощается в еще более

низкие формы. Эта вера предполагала не только скитание

каждого по фантастическим мирам бесконечно далекой

истории, но также заставляла задуматься о спасении,

грядущем воплощении в высших расах, которые будут

представлять наиболее высокие ступени духовной эво-

люции: лмы, люди, в будущем должны занять наше место

в небесах как Боги планет. Регенты галактик, властители

Огненного Тумана (Fohat)". Этот хилиастический образ

дополняла психологическая потребность принадлежать

необозримому космическому порядку.

Помимо расовых акцентов, теософия также под-

черкивала принципы элитаризма и иерархии. Блаватская

утверждала, что сама она получила рукоположение от

двух просветленных матахм или мастеров, по имени

Мория и Куут Хууми, живших где-то в удаленном

тайном монастыре в Индии. Адепты эти сами не были

богами, скорее продвинутыми членами нашей эво-

люционной группы, которые решили передать свою муд-

рость остальному арийскому человечеству через избран-

ную ими представительницу, мадам Блаватскую. Подобно

ее учителям, она претендовала на безусловный авторитет

поскольку он основан на ее месте в оккультной иерархии.

В своих рассмотрениях предыстории она также часто

ссылалась на выдающуюся роль элитарных священников

корневых рас прошлого. Так, когда лемурианцы погрязли

во зле и пороке, только иерархия избранных осталась

чиста духом. Эти немногие составили лемуро-атлантиче-

скую династию королей-священников, обитающую в ле-

гендарной стране Шамбала в пустыне Гоби. Они были

связаны и с учителями Блаватской, которые должны

были послужить наставниками пятой арийской корневой

расы.

Несмотря на запутанную аргументацию и частые

противоречия, возникающие по причине множества псев-

до-научных ссылок, содержание лТайной доктрины" все

же можно сформулировать в трех основных принципах.

Первым таким принципом является признание сущест-

вования Бога, который вездесущ, вечен, безграничен и

неизменен. Действующим началом Бога, его инструмен-

том является Fohat, полуэлектрическая-полудуховная

сила, которая проводит божественный план в космосе,

воплощающийся в лзаконах природы". Вторым

принципом служит правило периодичности, всякое тво-

рение немедленно включается в череду бесчисленных

распадов и возрождений. Эти круги всегда заканчиваются

духовным приближением к первоначальной точке.

в-третьих, всегда существует фундаментальное единство

между индивидуальными душами и божеством, между

микро- и макрокосмом. Но едва ли эта простая теология

обеспечила теософии такое количество сторонников.

Только смутное обещание оккультного посвящения, про-

свечивающее через бесчисленные заимствования из

древних верований, цитаты из утраченных апокрифов,

традиционных гностических и герметических источников

может объяснить успех ее доктрины и количество ее

сторонников среди образованных классов в нескольких

странах.

Но с чем связан такой энтузиазм по отношению к

идеям Блаватской среди американцев и европейцев,

начиная с 1880-х гг.? Теософия предложила привлека-

тельную смесь из древних религиозных идей и новых

научных концепций, синкретическую веру для тех, чьи

привычные взгляды были опрокинуты дискредитацией

ортодоксальной религии, прогрессом науки, разрывами в

социальной и экономической жизни конца XIX столетия.

Георг Л. Мосс писал, что теософия является типичным

выражением антипозитивизма, наводнившего Европу в

конце века, и отмечал то обстоятельство, что ее понятия

из всех европейских стран наибольшее впечатление

производят на немцев.

Да, несмотря на немыслимое смешение египетской

веры в перевоплощения, американского спиритизма и

индийских верований, теософия действительно была

крайне популярна в Австрии и Германии. Ее появление

лучше всего может быть понято в контексте неоро-

мантического движения протеста в кайзеровской Гер-

мании, известного под названием Lebensreform (реформы

жизни). Это движение, опирающееся по преимуществу

на средние классы, представляло собой попытку сгладить

противоречия современной жизни, вызванные ростом про-

мышленности и городов. Множество альтернативных

Форм жизни Ч включая естественную медицину и тра-

волечение, вегетарианство, нудизм, автономные сельские

коммуны Ч исповедовали небольшие группы людей, наде-

явшихся вернуться к природной жизни. Политическая

атмосфера движения была отчетливо либеральной, за-

трагивала левое крыло с его заинтересованностью в зе-

мельной реформе, но вместе с тем пересекалась и с

народническим движением. Марксистские критики

оценивали его как наиболее последовательную форму

буржуазного уклонения от последствий капитализма.

Теософия вполне соответствовала настроении

Lebensreform, обеспечивая их при этом и какими-то

философскими принципами.

В июле 1884 возникло первое Немецкое Теософское

Общество под председательством Вильгельма Губбе-

Шлейдена (1846-1916) в Эльберфельде, где находились

Блаватская и ее основной сотрудник Генри Олькотт, с

ними были их теософские друзья Гебхарды. В это время

Губбе-Шлейден служил старшим чиновником в Ко-

лониальной Конторе в Гамбурге. Он много путешество-

вал, некогда управлял имением в западной Африке, был

выдающейся фигурой в политическом лобби в пользу

распространения Немецкой империи за океан. Олькотт

и Губбе-Шлейден ездили в Мюнхен и Дрезден, уста-

навливали там контакты с отдельными теософами и такт

образом заложили фундамент немецкой организации. По

лагают, что поспешность в создании немецкого движения

вызвана потребностью Блаватской в новом центре после

скандала, разыгравшегося в Мадраса, в начале 1884

Теософам предъявили тогда обвинение в шарлатанстве

Методы, применяемые Блаватской при работе с оккульт-

ными феноменами, сообщения, которые она передавала

от своих учителей, вызвали подозрение в ее окружении

что привело в результате к расследованию и крайне

неблагоприятному отчету о ее деятельности, составлен-

ному лондонским Обществом Психических Исследований

К несчастью для Губбе-Шлейдена, его председательство

прервалось в связи с распадом немецкой организации

скандал же приобрел еще более публичный характер

связи с исходом теософов из Индии в апреле 1885. С

этих пор Блаватская жила в Лондоне и находила новых

страждущих среди правящих классов викторианской

Англии.

В 1886 Губбе-Шлейден более серьезно занялся

оккультизмом в Германии, он приступил к публикация

ежемесячного журнала "Сфинкс", в котором спиритизм

и паранормальные явления обсуждались с научной точи

зрения. Его основными участниками были выдающиеся

психологи, философы и историки. Здесь Макс Дессуар

излагал гипнотизм. Эдуард фон Гартман развивал

философию индивидуализма, в соответствии с которой

"Я" преодолевает смерть как неполноценную сущность,

отталкиваясь от Канта, христианской теологии и спириту-

алистических спекуляций. Здесь работали Карл дю

Прель, исследователь психики, и его коллега Лазарь фон

Гелленбах, проводившие в Вене сеансы с известным

американским медиумом Генри Слэйдом, оба писали эссе

примерно в одном духе. Другим значительным членом

кружка "Сфинкса" был Карл Кизеветтер, чьи исследо-

вания истории пост-Ренессансной эзотерической

традиции очень многое смогли сообщить широкой

аудитории об ученых магах, первых алхимиках Нового

времени, о современном оккультизме. Еще не вполне

теософический, сборник Губбе-Шлейдена был мощным

элементом оккультного возрождения в Германии, пока

в 1895 его публикация не прекратилась.

Кроме научной струи оккультизма, в 1890-х возникло

более широкое немецкое теософское движение, на этот

раз оно было связано с популяризаторскими усилиями

Франца Гартмана (1838-1912). Гартман родился в

Donauworth и воспитывался в Кэмптене, где его отец

состоял на службе королевским доктором. По завершении

военной службы в Баварском артиллерийском полку

(1859) приступил к изучению медицины в Мюнхенском

университете. Во время каникул во Франции, в 1865,

поступил корабельным доктором на судно, идущее в

Соединенные Штаты, где и провел последующие 18 лет

своей жизни. Закончив обучение в Сент-Луисе, открыл

глазную клинику и практиковал до 1870. Затем путе-

шествовал вокруг Мексики, ненадолго обосновался в Но-

вом Орлеане, в 1873 уехал в Техас, в 1878 перебрался

в Джорджтаун, штат Колорадо, где в 1882 работал ко-

ронером. Помимо медицинской практики горячо интере-

совался добычей золота и серебра. В начале 1870-х ув-

лекся американским спиритизмом, посещал сеансы таких

лидеров движения как мистрисс Раис Холме и Кэйт

Вентворт, в это же время был поглощен чтением Юдж

Эдмонс и Эндрю Джексона Дэвиса. Впрочем, следующее

его открытие, "Разоблаченная Изида", ставит на место

спиритизма теософию. Он решает посетить теософов в

Мадрасе, отправляется туда из Калифорнии, по дороге

заехав в Японию и Юго-Восточную Азию (конец 1883).

Когда в 1884 Блаватская и Олькотт отправляются с

визитом в Европу, Гартмана назначают действующим

президентом Общества на время их отсутствия. Он оста-

ется в штаб-квартире теософов до момента, когда пос-

ледние в апреле 1885 окончательно покидают Индию.

Работы Гартмана первоначально посвящены розен-

крейцерам, Парацельсу, Якобу Беме и другим аспектам

западной эзотерической традиции; они публикуются в

Америке и Англии между 1884 и 1891 гг. Но побывав

однажды директором санатория Lebensrefonn в Галлейне,

недалеко от Страсбурга, после возвращения в Европу в

1885 году, Гартман начинает распространять новую муд-

рость Востока среди своих сограждан. В 1889 он организу-

ет, вместе с Альфредо Пиода и графиней Констанцией

Вахтмейстер, близкой подругой Блаватской, теософский

светский монастырь в Асконе - место, заметим, многих

анархических экспериментов. С 1892 печатает переводы

индийских священных текстов и переводы Блаватской в

своем журнале "Цветы лотоса" (1892-1900). Это первое

немецкое издание, титул которого украшен теософичес-

кой свастикой. Во второй половине десятилетия теософ-

ская издательская деятельность в Германии впервые

достигает первого пика. Вильгельм Фридрих из Лейпцига,

издатель гартмановского журнала, выпускает двенад-

цатитомную книжную серию "Библиотека эзотерических

трудов" (1898-1900), в то время как Гуго Геринг, теософ

из Веймара, издает тридцатитомную серию "Теософские

труды" (1894-1896). Обе серии состоят из немецких

переводов последователей Блаватской в Англии, Анни

Безант, Чарльза Лидбитера, также там можно найти

оригинальные исследования Гартмана и Губбе-Шлейдена.

Основное содержание этих маленьких книжек - глубо-

комысленная космология, карма, спиритизм, повество-

вание о деятельности тайных махатм. Помимо этой про-

дукции должны быть упомянуты гартмановские переводы

Бхагавад Гиты, Дао-Дэ-Цзин и Таттва Бодха, наряду с

его собственными монографиями о буддизме, христиан-

ском мистицизме и Парацельсе.

Пример Гартмана ускорил рождение другого важного

журнала. В 1896 Пауль Цильман приступил к изданию

ежемесячного журнала "Метафизический обзор", который

включал в себя не только разнообразные аспекты эзо-

терической традиции, но и новые парапсихологические

исследования; в этом он шел по следам "Сфинкса".

Цильман, живший в Гросс-Лихерфельде, близ Берлина,

был членом исполнительного комитета нового Немецкого

Теософского Общества, основанного в августе 1896, в

Берлине под председательством Гартмана. Это было в

тот момент, когда американские теософы Кэтрин Тингли,

Е. Т. Харгроув и Вригг путешествовали по Европе в

поисках поддержки своего движения. Собственные иссле-

дования Цильмана и статьи в его журнале выдавали

известную эклектичность: там шла речь о йоге, френо-

логии, астрологии, животном магнетизме и гипнотизме:

здесь же можно было найти репринты средневековых

немецких мистиков, алхимические трактаты конца

XVIII века и работы современного французского

оккультиста Жерара Энкосса (Папюс) Гартман постоянно

снабжал его беллетризованной историей о своем открытии

тайного монастыря розенкрейцеров в Баварских Альпах,

ее с нетерпением ждали читатели, задетые романтической

идеей суровых адептов в центре современной Европы.

Цильман в свою очередь был так воодушевлен

Eckhartshausen (начало XIX века) и идеями школы

иллюминатов, что в начале 1897 сам основал оккультную

ложу. Лесная Ложа была организована тремя квазима-

сонскими ступенями посвящения. В окружении Цильмана

там работали Фердинанд Маак, изучавший только что

открытые рентгеновские лучи в контексте собственной

"динамософической" науки и издававший классические

тексты розенкрейцеров, астролог Альберт Книпф,

индийские теософисты и авторы американского движения

христианской науки и новой мысли. В качестве издателя

Пауль Цильман был важным звеном между немецкими

оккультными группами и ариософами Вены, чьи работы

он издавал под своей обложкой между 1906 и 1908 гг.

Немецкое Теософское Общество было учреждено в

августе 1896 как национальная ветвь Интернациональ-

ного Теософского Братства, основанного американскими

теософами круга Виллиан Юдж и Кэтрин Тингли. Но

теософия осталась ограниченным феноменом в Германии,

представленным маленькими и часто враждующими ме-

стными группами. В конце 1900 издатель Neue

Metaphysische Rundschau получил ежегодные отчеты от

обществ Берлина, Дрездена, Граца, Эссена, Лейпцига

что дало ему повод сожалеть о явном недостатке взаимно-

го дружелюбия в движении. Впрочем, в 1902, наметилось

тяготение к двум основным центрам, Берлину и

Лейпцигу, их поддерживало более десяти теософских

обществ и около тридцати маленьких кружков по всей

Германии и Австрии. Пауль Раатц, издатель журнала

Теософская жизнь, открыл теософский центр в столице,

тогда как в Лейпциге в это время существовал другой

центр, связанный с именами Артура Бебера, Германа

Рудольфа, Эдвина Беме. Вебер издавал свой журнал

"Теософский указатель", а из только что организованной

Теософской Центральной Книжной Лавки получал

"Оккультные лекции", в которых авторами многих статей

были Рудольф и Беме.

Поскольку вся эта деятельность контролировалась по

преимуществу Францем Гартманом и Паулем Цильма-

ном, нужно упомянуть о другой теософской тенденции

в Германии. В 1902 году Рудольф Штайнер, молодой

ученый, прежде обучавшийся в Вене, а затем приехавший

в Веймар для работы над научным наследием Гете, стал

генеральным секретарем Немецкого Теософского Обще-

ства в Берлине, основанного лондонскими теософами. С

1903 по 1908 Штайнер издавал в Берлине журнал

"Люцифер". Но его мистические христианские интересы

отдалили его от прочих теософов индуистской

ориентации, сторонников Анни Безант, в результате он

окончательно порвал с ними и учредил собственное

Антропософское общество в 1912 году. Может быть же-

лание противостоять влиянию Штайнера побудило Гар-

тмана содействовать изданию новых журналов. В 1906 го-

ду, руководимый юным протеже Гартмана, Гуго Воль-

раттом, возникает Теософский Дом Печати - Лейпциг.

Под этим флагом на арену выходят сразу несколько

оккультных журналов: "Странник" (1906-1908) издается

Артуром Вебером; "Прана" (1909-1919), издается сна-

чала Карлом Врандлер-Прахтом, а затем Иоханнесом

Бальзли, секретарем Лейпцигского Теософского общест-

ва; "Теософия" (1910) издается Гуго Вольраттом. Астро-

логические журналы и книжные серии, Астрологический

обзор и Астрологическая библиотека начинают выходить

здесь с 1910 года. Прежний журнал Гартмана вновь

оживает в 1908 под названием "Новые цветы лотоса" в

издательстве Джэггер, которое одновременно приступает

к изданию Книги Озириса, длинной серии, которая зна-

комит немецкую публику с новыми оккультистами.

Тем временем на арену выходят другие издатели.

Карл Ром, посетивший английских теософистов в Лондоне

в конце 1890-х открывает фирму в Вюртемберге. Его

публикации включают репринтные издания Беме, Гама-

на, Юнга-Стиллинга, Альфреда Мартина Оппеля

(А. М. О.) и романы сэра Эдварда Бульвер-Литтона,

труды современных оккультистов. Издательский дом

Иоханнеса Баума "Новая мысль" основан в 1912 году,

в 1919 переезжает в Пфуллинген. Занятая первоначально

переводом американского материала, эта фирма сыграет

важную роль, издавая немецкую эзотерику в 20-е годы.