*Электронное о гл ав ле н и е

АКАДЕМИЯ НАУК СОЮЗА ССР

CHARLES DARWIN

THE ORIGIN
OF SPECIES

BY MEANS
OF NATURAL
SELECTION

OR THE

PRESERVATION OF FAVOURED RACES
IN THE STRUGGLE FOR LIFE

Sixth edition, with additions and corrections

LONDON:

JOHN MURRAY, ALBEMARLE STREET
1872

ЧАРЛЗ ДАРВИН

ПРОИСХОЖДЕНИЕ
ВИДОВ
ПУТЕМ

ЕСТЕСТВЕННОГО
ОТБОРА

ИЛИ

СОХРАНЕНИЕ БЛАГОПРИЯТНЫХ РАС
В БОРЬБЕ ЗА ЖИЗНЬ

Перевод с шестого издания (Лондон, 1872)

Ответственный редактор
академик А. Л. ТАХТАДЖЯН

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
«Н А У К А»

С.-ПЕТЕРБУРГСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ
1991

СЕРИЯ «К Л А С С И К И Н А У К И»
Серия основана академиком С. И. ВАВИЛОВЫМ

РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ

А. А. Боев (председатель), И. Е. Дзялошинский, А. Ю. Ишлинский,
С. П. Капица, И. Л. Кнунянц, С. Р. Микулинский,

Д. В. Ознобишин (ученый секретарь), Л. С. Полок, Я. С. Смородинский,
А. С. Спирин, И. Т. Фролов (заместитель председателя),
А. Н. Шамин, А. Л. Яншин

УДК 576.12

Дарвин Чарлз. Происхождение видов путем естественного отбора. — Л.: Наука,
1991. 539 с.

В книге представлен полный текст перевода с шестого английского издания, заново
сверенный с оригиналом. Внесено много изменений в соответствии с современными
требованиями, предъявляемыми к научным переводам. Восстановлены многие термины
Дарвина, вошедшие в международную научную терминологию и современный русский
язык. Текст снабжен комментарием, отражающим основные дополнения и изменения,
которые вносил Дарвин, в результате чего в одной книге читатель может получить
представление о всех шести английских изданиях. Сопроводительные статьи посвящены истории и современному состоянию эволюционной теории и снабжены обширными библиографиями.

Издание подготовил
доктор биологических наук Я. М. ГАЛЛ

Научное редактирование текста:

Я. М. Га л л, Я. И. Старобогатов, А.Л.Тахтаджян

Рецензенты:

д-р философских наук А. Б. Георгиевский,
член-кор. АН СССР, д-р биологических наук И. С. Даревский

© Перевод, предисловие, комментарии,
составление
Иэдательство «Наука», 1991

ISBN 5-02-026708-2

ПРЕДИСЛОВИЕ

В 1864 г. в переводе проф. ботаники Московского университета С. А. Рачинского впервые появилось на русском языке «Происхождение видов»
Чарлза Дарвина. В 1896 г. по шестому английскому изданию был издан
новый перевод, редактором которого был К. А. Тимирязев. Перевод был
сделан самим К. А. Тимирязевым при участии М. А. Мензбира, А. П. Павлова и А. И. Петровского. Этот лучший из имеющихся русских переводов
был положен в основу всех последующих изданий, включая и настоящее.
Перевод К. А. Тимирязева отличается высоким качеством и исключительным владением русским и английским языками.

В 30-е гг. в нашей стране вышло несколько изданий «Происхождения
видов». Так, в 1937 г. академик Н. И. Вавилов издал перевод К. А. Тимирязева с исправлениями. Отмечая мастерство автора перевода, Н. И. Вавилов писал: «Внесенные нами исправления, конечно, тоже не являются
исчерпывающими, и в дальнейших изданиях, вероятно, придется внести
новые улучшения в русском переводе» (с. 49).

В 1939 г. в 3-м томе академического собрания сочинений Ч. Дарвина
вновь был издан перевод под редакцией К. А. Тимирязева. Много исправлений внесли А. Д. Некрасов и С. Л. Соболь, которые были лучшими специалистами в области дарвиновой историографии в нашей стране. С той
поры на русском языке не выходило полного текста «Происхождения
видов», за исключением издания начала 50-х гг., снабженного антинаучными комментариями, ссылками и сопроводительной статьей лысенковского толка. Полный текст «Происхождения видов» стал фактически недоступен. Книга практически исчезла из библиотек.

В начале 60-х гг. планировалось новое академическое издание книги
Ч. Дарвина, которое по неизвестным нам причинам не было осуществлено.
Текст для нового издания, по предложению С. Л. Соболя, подготовил
ученик акад. И. И. Шмальгаузена проф. А. Л. Зеликман. Он выполнил
гигантскую работу по сверке и редактированию русского перевода и
кардинально его улучшил. К счастью, рукопись, которую подготовил
А. Л. Зеликман, сохранилась. Она была завещана Сектору истории и
теории эволюционного учения С.-Петербургского отдела Института истории
естествознания и техники АН СССР.

При подготовке настоящего издания Я. М. Галл, Я. И. Старобогатов,
А. Л. Тахтаджян заново сверили текст перевода с оригиналом, учтя работу

6 Предисловие

своих предшественников, в особенности А. Л. Зеликмана. Ф. И. Кричевская еще раз вдумчиво сверила перевод с оригиналом, при этом существенно улучшила текст в литературном отношении и исправила многие
неточности. Эта работа была необходима, потому что требовалось привести
текст в соответствие с современными требованиями, предъявляемыми
к научным переводам. Не менее важно и то, что за последние десятилетия
сама эволюционная теория развивалась высокими темпами и в русский
язык вошло много международных терминов, которые присутствовали
в «Происхождении видов» и ранее искусственно заменялись русскими словами. Поэтому принципиально важные новшества прежде всего коснулись
правильного перевода на русский язык основных терминов теории Ч. Дарвина.
В целях максимально точного воспроизведения классического текста редакторы перевода восстановили терминологию, которой пользовался сам
Ч. Дарвин.

В первых пяти изданиях Ч. Дарвин не употреблял понятия «эволюция», которое в его время еще применялось для обозначения индивидуального развития. Лишь в шестом издании, возражая критикам своей теории,
Ч. Дарвин несколько раз употребил понятия «эволюция» и «эволюционисты» в современном значении. Обычно же он пользовался выражением
«общность происхождения, сопровождаемая модификацией». Во всех
изданиях это выражение переводилось как «видоизменение». В настоящем
издании восстановлено выражение Ч. Дарвина, которое передает дух времени.

Термин variation переводился как «изменение». Мы заменили его словом
«вариация», что более точно отражает суть обозначаемого явления и снимает многие возражения и недоразумения, которые возникают при чтении «Происхождения видов». Более того, термин «вариация» широко вошел в генетику и современную эволюционную теорию, практически
в том же смысле, в каком его употреблял Ч. Дарвин. Конечно, в этой
связи variability лучше всего было бы перевести как «вариабельность».
Но в наших умах так крепко укоренилось понятие «изменчивость», что мы
не решились нарушить эту традицию. Divergence, domestication, gradual
переведены как «дивергенция», «доместикация», «градуальный», и это находится в полном соответствии с международной терминологией, которая
вошла в наш научный язык. О термине «градуальный» следует сказать
особо. Обычно он переводился как «постепенный». Однако в последние
годы появился большой поток литературы, которая посвящена градуализму Ч. Дарвина, и термин «градуализм» вошел в наш язык. Наконец,
выражение selection by man переводилось как «искусственный отбор». Но
последнее выражение появилось уже после Ч. Дарвина (artificial selection). Нет сомнений в том, что выражение Ч. Дарвина следует переводить
как «отбор, производимый человеком».

3 соответствии с правилами, принятыми в редколлегии «Классики науки», настоящее издание выполнено по последнему прижизненному изданию автора, т. е. по шестому изданию, и снабжено комментариями. Основная задача комментариев состояла в том, чтобы проследить эволюцию
текста от первого до последнего издания. В результате в рамках одной

Предисловие 7

книги читатель имеет возможность ознакомиться со всеми шестью изданиями. Текстологический анализ позволил комментаторам выявить основные вставки и дополнения, которые вносились Дарвином в разные издания
и которые сохранялись до последнего или устранялись в каком-либо из
промежуточных изданий. При этом была использована и незаконченная
рукопись Ч. Дарвина, которая условно названа «Естественный отбор».
Рукопись готовилась с 1856 по 1858 г. и была впервые опубликована в Великобритании в 1975 г. Публикация рукописи позволила вовлечь в научный оборот материалы, о которых в «Происхождении видов» упоминается
лишь вскользь. Удалось также конкретизировать и уточнить многие положения теории Ч. Дарвина, так как «Происхождение видов» готовилось
в спешке, с большим сокращением фактического материала и без необходимых библиографических ссылок, что было вызвано независимым открытием естественного отбора Уоллесом. Комментарий может быть использован для дальнейшей работы в области дарвиновой историографии. При
подготовке комментария неоценимую помощь сыграло издание: The
origin of species by Ch. Darwin: A variorum text / Ed. M. Peckham. Philadelphia, 1959. 816 p.

Считаем приятным долгом выразить благодарность д-ру философских наук
А. Б. Георгиевскому и чл.-кор. АН СССР И. С. Даревскому, которые при
рецензировании рукописи и сопроводительных материалов сделали очень
ценные замечания и рекомендации, большинство из которых нами учтено.
Огромный и очень скрупулезный труд выполнили Л. Г. Строганова и
Т. Гордина, которые перепечатали рукопись. Л. Г. Строгонова высокопрофессионально подготовила рукопись после многочисленных правок
и редактирования.

Я. M. Галл, А. Л. Тахтаджян

«Но по отношению к материальному миру
мы можем допустить по крайней мере следующее:

мы можем видеть, что явления вызываются не
отдельными вмешательствами Божественной силы,
оказывающей свое влияние в каждом отдельном
случае, но установлением общих законов».

Whewell: Bridge water Treatise

«Единственное определение значения слова
"естественный" это — установленный, фиксированный или упорядоченный; ибо не есть ли естественное то, что требует иди предполагает разумного агента, который делает его таковым, то есть
осуществляется им постоянно или в установленное время, точно так же как сверхъестественное
или чудесное — то, что осуществляется им только
однажды».

Butler: Analogy ef Revealed Religion.

«Заключаем поэтому, что ни один человек,
ошибочно переоценивая здравый смысл или неправильно понимая умеренность, не должен
думать или утверждать, что человек может зайти
слишком глубоко в своем исследовании или в изучении книги слова Божия или книги творений
Божиих, богословия или философии; но пусть
люди больше стремятся к бесконечному совершенствованию или успехам в том или в другом».

Bacon: Advaticemeofc of Learning.

Даун, Бекенгэм, Кент

Первое издание, 24 ноября 1859 г.

Шестое издание, январь 1872 г.

ДОПОЛНЕНИЯ И ПОПРАВКИ К ШЕСТОМУ ИЗДАНИЮ

В предыдущем и настоящем изданиях сделаны многочисленные мелкиепоправки, касающиеся различных вопросов, в зависимости от того, сделались ли те или иные данные до некоторой степени более или, наоборот,
менее доказательными. Самые важные исправления и некоторые дополнения в настоящем томе представлены в таблице, приведенной ниже, для
удобства тех, кто интересуется этим предметом и у кого имеется пятое
издание. Второе издание было почти точным воспроизведением первого.
Третье издание было сильно исправлено и дополнено, а четвертое и пятое —
еще больше. Так как экземпляры настоящего издания будут отправлены
за границу, то, может быть, будет полезно сообщить данные относительно
иностранных изданий. Третье французское и второе немецкое издания
были сделаны с третьего английского, с некоторыми добавлениями, сделанными в четвертом издании. Первая половина нового, четвертого французского издания переведена полковником Мулинье с пятого английского
издания, а вторая половина — с настоящего издания. Третье немецкое
издание, под редакцией профессора Виктора Каруса, было сделано с четвертого английского издания; пятое подготовляется тем же автором с настоящего издания. Второе американское издание было напечатано по второму английскому с некоторыми добавлениями, сделанными в третьем
издании; третье американское издание напечатано с пятого английского.
Итальянский перевод сделан с третьего, голландский и три русских —
со второго английского и шведский — с пятого английского издания.

ON

THE ORIGIN OF SPECIES

BY МЕАNS OF NATURAL SELECTION,

OR THE

PRESERVATION OF FAVOURED RACES IN THK STRUGGLE
FOR LIFE.

by CHARLES DARWIN, M.A.,

FELLOW OF THE ROYAL, GEOLOGICAL., LINNEAN, ETC., SOCIETIES;

AUTHOR ОF ' JOURNAL OF RESEARCHES DURING H. M. S. BEAGLL'S VOYAGE
ROUND THE WORLD.

LONDON:

JOHN MURRAY, ALBEMARLE STREET.
1859.

The right of Translation is reserved.
Титульный лист первого издания «Происхождения видов».

Дополнения и поправки к шестому изданию 11

Таблица 1

Дополнения и поправки к шестому изданию

Страницы настоящего издания

Главные дополнения и поправки

84 114 151 155 158 159 160 162 170 171 175 217 218 242 253 285 301 326 340 367—368 375—376 377 378 380 393 397 401 412 414

Влияние на естественный отбор случайного истребления 0 конвергенции видовых форм Описание земляного дятла Ла-Платы изменено 0 модификации глаза Переходы путем ускорения или замедления периода воспроизведения Добавлено описание электрического органа рыб Аналогичное сходство между глазами головоногих и позвоночных Клапаред об аналогичном сходстве прицепок для схватывания волосу Acaridae Вероятное значение гремушки для гремучей змеи Гельмгольц о несовершенстве человеческого глаза Первая часть этой новой главы состоит из сильно измененных разделов главы IV предыдущих изданий Вторая, более обширная часть написана вновь и посвящена главным образом предполагаемой недостаточности естественного отбора для объяснения начальных стадий полезных органов. Здесь обсуждаются также' причины, препятствующие во многих случаях приобретению полезных органов путем естественного отбора. Наконец, приведены доводы, позволяющие сомневаться в возможности крупных и внезапных изменений. Здесь также мимоходом рассмотрены градации признака, часто сопровождаемые переменой функции Подкреплено утверждение относительно выбрасывания из гнезда молодыми кукушками своих сводных братьев 0 кукушкообразных привычках Molothorus 0 фертильности гибридных бабочек Обсуждение вопроса о том, что фертильность гибридов, не приобретенная путем естественного отбора, уменьшалась и модифицировалась Добавлено и изменено о причинах стерильности гибридов Pirgoma, найденная в мелу Вымершие формы связывают друг с другом ныне существующие^ группы 0 земле, пристающей к ногам перелетных птиц 0 широком географическом распространении пресноводной рыбы Расширено и изменено обсуждение вопроса об аналогичных сходствах Гомологичное строение ног некоторых сумчатых 0 серийных гомологиях — исправлено М-р Э. Рей Ланкестер о морфологии 0 бесполом размножении у Chironomus 0 происхождении рудиментарных частей — исправлено Краткое повторение о стерильности гибридов — исправлено Краткое повторение об отсутствии ископаемых [в отложениях, находящихся] под кембрийской системой — исправлено Естественный отбор не является исключительным фактором модификации видов, что и утверждается на протяжении всей этой книги Еще до недавнего времени вера в независимое сотворение видов широко поддерживалась натуралистами

ИСТОРИЧЕСКИЙ НАБРОСОК РАЗВИТИЯ ВОЗЗРЕНИЙ
НА ПРОИСХОЖДЕНИЕ ВИДОВ,
ПРЕДШЕСТВОВАВШИХ ПУБЛИКАЦИИ
ПЕРВОГО ИЗДАНИЯ ЭТОГО ТРУДА

Я приведу здесь краткий очерк развития воззрений на происхождение
видов. До последнего времени значительное большинство натуралистов
верило, что виды представляют нечто*неизменное и были созданы обособленно (separately). Воззрение это искусно поддерживалось многими авторами. С другой стороны, некоторые натуралисты полагали, что виды
подвергаются модификации и что существующие формы жизни произошли
путем подлинного зарождения (true generation) от ранее существовавших
форм. Не останавливаясь на неопределенных намеках по данному вопросу
у классических авторов,* отметим, что первым автором, кто в новое время
обсуждал его, был Бюффон (Buffon). Но так как его мнения сильно менялись в разное время и так как он не касался причин или способов трансформации видов, я могу не вдаваться здесь в подробности.

Ламарк (Lamarck) был первым, чьи выводы по этому вопросу привлекли
к себе большое внимание. Этот по справедливости знаменитый естествоиспытатель, впервые опубликовав свои воззрения в 1801 году, значительно расширил их в 1809 году в своей «Philosophic Zoologique» и ещр
позднее в 1815 году во введении к «Hist. Nat. des Animaux sans Vertebres».
В этих трудах он поддерживает учение о том, что все виды, включая человека, произошли от других видов. Он первый оказал выдающуюся услугу
тем, что привлек внимание к вероятности того, что все изменения в органи-

* Аристотель в своих «Physicae Auscultationes» (lib. 2, cap. 8, p. 2), заметив, что
дождь идет не затем, чтобы способствовать урожаю хлебов, точно так же как и не для
того, чтобы испортить хлеб, который молотят на дворе, применяет тот же аргумент и
к организму, оп добавляет [как переводит это место Клэр Грэс (Clair Grece), первый
обративший на него мое внимание]: «Так что же препятствует, чтобы таким же образом обстояло в природе дело и с частями (животных), чтобы, например, по необходимости передние зубы вырастали острыми, приспособленными для разрывания, а коренные — широкими, годными для перемалывания пищи, чак как не ради этого они возникли, по это совпало (случайно)? Так же и относительно прочих частей, в которых,
по-видимому, наличествует „ради чего". Где все (части) сошлись так, как если бы это
произошло ради определенной цели, то эти сами собой выгодно составившиеся (сущес1ва) сохранились. Те же, у которых получилось иначе, погибли и погибают...»
<см.: Аристотель. Собр. соч. М., 1981. Т. 3. С. 97—98).1

Исторический набросок 13

ческом мире, как ц в неорганическом, происходили в результате закона,
а не вследствие чудесного вмешательства. Ламарк, по-видимому, пришел к своему заключению о градуальном изменении видов главным образом на основании трудностей в различении видов и разновидностей, почти
нечувствительных переходов между формами в определенных группах и
по аналогии с домашними животными и культурными растениями. Что
касается причин модификации, то он приписывал кое-что непосредственному действию физических условий жизни, кое-что — скрещиванию между
существующими уже формами и многое — употреблению и неупотреблению, т. е. результатам привычки. Этому последнему фактору он, по-видимому, приписывал все прекрасные адаптации в природе, как например
длинная шея жирафы, служащая для объедания ветвей деревьев. Но он
верил также в закон прогрессивного развития, а так как все живые существа стремятся при этом к прогрессу, то для объяснения существования
в настоящее время и простейших форм он допускал, что они и сейчас появляются путем спонтанного зарождения.*

Жоффруа Сент-Илер, как сформулировано в его «Life», написанной его
сыном уже в 1795 году, подозревал, что так называемые виды суть только
различные дегенерации (degenarations) одного и того же типа. Но до
1828 года он не высказывал в печати свое убеждение, что формы не были
увековечены с начала происхождения всех вещей. Причину изменения
Жоффруа, по-видимому, усматривал главным образом в условиях существования, или «monde ambiant». Он был осторожен в своих заключениях и не верил в то, что существующие виды и сейчас подвергаются
модификации, и, как добавляет его сын: «C'est done un probleme a reserver
entierement a 1'avenir, suppose тёюе que 1'avenir doive avoir prise sur lui»
(«Итак, эту проблему надо всецело предоставить будущему, если, конечно,
предположить, что в будущем ею пожелают заниматься»).

В 1813 году д-р У. Ч. Уэллз (W. С. Wells) прочел в Королевском обществе «An Account of a Whiate Female, part of whose skin resembles that
of a Negro»; но статья эта не была напечатана до появления в 1818 году его
знаменитых «Two Essays upon Dew and Single Vision»).2 В этой работе он
определенно признает принцип естественного отбора, и это первое кемлибо высказанное признание этого принципа; но Уэллз применяет его

* Я заимствовал дату первой публикации Ламарка у Исидора Жоффруа СентИлера (Hist. Nat. Generale, 1859, t. II, p. 405), в превосходной истории воззрений по
этому вопросу. В этой работе дается полное объяснение заключения Бюффона по
этому предмету. Любопытно, как широко мой дед Эразм Дарвин (Erasmus Darwin)
предвосхитил взгляды и ошибочные мнения Ламарка в своей «Зоономии» (vol. 1,
р. 500—510), которая была опубликована в 1794 году. В соответствии с Исидором
Жоффруа, не подлежит сомнению, что Гёге (Goethe) был крайним приверженцем подобных взглядов, как это видно из введения к труду, написанному в 1794 и 1795 годах, но изданному значительно поздно"; он вполне определенно отметил («Goethe als
Naturforscher» д-ра Карла Мединга (Karl Mcding)), что в будущем натуралиста должен занимать вопрос, например, как приобрел рогатый скот свои рога, а не то, как они
используются. Замечательным примером того, каким образом сходные воззрения возникают в одно и то же время, является тот факт, что Гёте в Германии, д-р Дарвин
в Англии и Жоффруа Септ-Илер (как мы сейчас увидим) во Франции пришли к одинаковому заключению о происхождении видов в течение 1794—1795 годов.

44 Исторический набросок

только по отношению к человеческим расам и то в применении к некоторым
только признакам. Указав, что негры и мулаты обладают иммунитетом
к некоторым тропическим болезням, он замечает, во-первых, что все животные имеют склонность варьировать в известной степени и, во-вторых,
что сельские хозяева отбором улучшают своих одомашненных животных;

затем он добавляет: то, что в последнем случае достигается «искусством,
по-видимому, с одинаковым успехом, хотя и более медленно, осуществляется природой в процессе образования разновидностей человека, приспособленных к странам, ими обитаемым. Из случайных разновидностей
человека, которые могли встречаться среди первых немногочисленных и
рассеянных обитателей средних областей Африки, одна какая-нибудь,
может быть, была лучше остальных приспособлена к перенесению местных
болезней. Эта раса могла, следовательно, численно увеличиться, между
тем как другие должны были убывать не только вследствие невозможности
противостоять болезни, но вследствие их неспособности конкурировать со
своими более сильными соседями. Цвет этой более сильной расы, на основании сказанного, мог быть черным. Но так как склонность к образованию разновидностей все еще сохраняется, то с течением времени могла
образовываться все более и более темная раса, и так как самая темная могла
оказаться наилучше приспособленной к климатическим условиям, то она
должна была стать со временем преобладающей, если даже не единственной расой в той стране, в которой она возникла». Затем он распространяет
свои воззрения и на белых обитателей более холодных стран. Я обязан
м-ру Роули (Rowley) из Соединенных Штатов тем, что он обратил мое внимание через м-ра Брейса (Brace) на приведенный выше отрывок из сочинения д-ра Уэллза.

Преподобный У. Херберт (W. Herbert), впоследствии Декан манчестерский, в 4-м томе «Horticultural Transactions» за 1822 год и в своем труде
«Amaryllidaceae» (1837, р. 19, 339) утверждает, что «садоводческие опыты
поставили вне всякого сомнения то, что ботанические виды — только
разновидности высшего порядка и более постоянные». Он распространяет
это воззрение и на животных. Декан полагает, что в каждом роде было сотворено по одному виду, отличавшемуся первоначально крайней пластичностью, и уже эти виды, главным образом путем скрещивания, но также и
путем вариации произвели все ныне существующие виды.

В 1826 году проф. Грант (Grant) в заключительном параграфе своей
широко известной работы о Spongilla («Edinbourgh Philosophical Journal»,
vol. XIV, p. 283) вполне определенно декларирует свою веру в то. что
виды происходят от других видов и что они совершенствуются в процессе
модификации. То же воззрение им высказано в его 55-й лекции, напечатанной в «Lancet» за 1834 год.

В 1831 году м-р Патрик Маттью (Patrick Matthew) издал свой труд
«Naval Timber and Arboriculture», где высказывает воззрение на происхождение видов, совершенно сходное с тем (как сейчас увидим), которое
было высказано м-ром Уоллесом (Wallace) и мною в «Linnean Journal»
и подробно развито в настоящем томе. По несчастью, воззрение это было
высказано м-ром Маттью очень кратко, в форме отрывочных замечаний,

Исторический набросок 15

в приложении к труду, посвященному другому вопросу, так что оно осталось незамеченным, пока сам м-р Маттью не обратил на него внимания
в «Gardner's Chronicle» 7 апреля 1860 года. Различия между воззрениями
м-ра Маттью и моими несущественны: он, по-видимому, полагает, что мир
в последовательные периоды почти лишался своего населения и затем
заселялся вновь, и в качестве одной из возможностей допускает, что новые
формы могли зарождаться «в отсутствие той или иной формы или зачатка
уже прежде существовавших агрегатов». Я не уверен, вполне ли я понял
некоторые места, но кажется, что он придает большое значение прямому
действию условий жизни. Во всяком случае, он ясно видел всю силу принципа естественного отбора.

Знаменитый геолог и натуралист фон Бух (Buch) в своей превосходной
«Description Physique des Isles Canaries» (1836, p. 147) ясно выражает
свою веру, что разновидности медленно превращаются в постоянные виды,
которые уже более не способны к скрещиванию.3

Рафинеск (Rafinesque) в своей «New Flora of North America», вышедшей
в 1836 году, пишет (р. б): «Все виды могли быть когда-то разновидностями,
и многие разновидности постепенно (gradually) становятся видами, приобретая постоянные и специфические признаки», но добавляет далее (р. 18);

«...за исключением первоначальных типов или предков рода».

В 1843—1844 годах проф. Холдимен (Haldeman) («Boston Journal of
Nat. Hist. U. States», vol. V, p. 468) искусно сопоставил аргументы за и
против гипотезы развития и модификации видов; сам он, по-видимому,
склоняется в ее пользу.

«Vestiges of Creation» появились в 1844 году. В десятом, значительно
исправленном издании этой книги (1853) анонимный автор говорит (р. 155):

«Вывод, основанный на многочисленных соображениях, заключается
в том, что различные ряды одушевленных существ, начиная с простых и
наиболее древних и кончая высшими и наиболее поздними, действием промысла Божия являются результатом двух импульсов: во-первых, импульса,
сообщенного формам жизни, который в определенное время продвигал их
посредством размножения через известные ступени (grades) организации,
завершившиеся высшими двудольными и позвоночными; эти ступени были
немногочисленны и отмечались обыкновенно перерывами в признаках
организации, создающими практические трудности при установлении
родства; во-вторых, другого импульса, связанного с жизненными силами,
стремящимися в череде поколений модифицировать органические структуры в соответствии с внешними условиями, каковы пища, свойства местообитания и метеорологические факторы, создавая „адаптации", как их
называют в естественной теологии». По-видимому, автор полагает, что
"прогресс развивался внезапными скачками (sudden leaps), но что последствия, вызванные условиями жизни, градуальны. Он приводит весьма
сильные доводы общего характера в пользу того, что виды — это не неизменные произведения. Но я не вижу, каким образом два предполагаемые им «импульса» могут дать научное объяснение многочисленных п
прекрасных коадаптаций, которые мы повсюду встречаем в природе; я не
вижу, чтобы этим путем мы могли понять, каким образом, например, дя-

16 Исторический набросок

тел оказался адаптированным к специфическому образу жизни. Книга
эта, благодаря сильному и блестящему стилю, на первых же порах приобрела широкий круг читателей, несмотря на малую достоверность сообщаемых в первых изданиях сведений и отсутствие научной осторожности.
По моему мнению, она оказала в Англии существенную пользу, обратив
внимание на данный вопрос, устранив предрассудки и подготовив таким
образом почву для принятия аналогичных воззрений.

В 1846 году маститый геолог М. Ж. д'0малиюс д'Аллуа (М. J. d'Omalius d'Halloy) в небольшой, но превосходной статье («Bulletins de 1'Acad.
Roy. Bruxelles», t. XIII, p. 581) высказал мнение, что новые виды образовались скорее путем происхождения, сопровождаемого модификацией (by
descent with modification), чем сотворения каждого из них в отдельности:

автор впервые обнародовал это мнение в 1831 году.

Проф. Оуэн (Owen) в 1849 году («Nature of Limbs», p. 86) писал следующее: «Идея архетипа обнаружилась во плоти в разнообразных модификациях, существовавших на этой планете задолго до появления тех
видов животных, в которых она проявляется теперь. На какие естественные законы или вторичные причины были возложены правильная последовательность и прогрессия этих органических явлений, нам пока неизвестно». В своем президентском Адресе Британской ассоциации в 1858 году
он упоминает (р. LI) об «аксиоме непрерывного действия творческой силы
или предустановленного становления живых существ». Далее (р. ХС),
касаясь географического распространения, он добавляет: «Явления эти
заставляют нас усомниться в том, что Apteryx из Новой Зелайдии и красный тетерев в Англии созданы каждый на соответствующем острове и
исключительно для них. Да и вообще не следует никогда упускать из виду,
что под выражением „сотворение" зоолог имеет в виду „неизвестный ему
процесс"». Он развивает эту идею, добавляя, что во всех случаях, подобных примеру с красным тетеревом, которые «зоолог перечисляет как доказательство отдельного сотворения птицы и для данных островов и только
для них, он главным образом выражает мысль, что не знает, каким образом красный тетерев очутился там и почему он нигде больше не встречается;

этим способом выражения, обнаруживающим его незнание, зоолог высказывает свою уверенность, что и птица, и остров обязаны своим происхождением той же великой Творческой Первопричине». Если мы попытаемся истолковать эти два положения, высказанные в том же Адресе, одно
при помощи другого, то придем к заключению, что именитый философ
в 1858 году уже не был уверен в том, что Apteryx и красный тетерев появились впервые там, где они теперь находятся, «неизвестно каким образом», или благодаря некоторому процессу, который «неизвестен ему».

Этот Адрес был произнесен публично уже после того, как статьи о Происхождении Видов м-ра Уоллеса и моя, о которых сейчас будет упомянуто,
были прочитаны в Линнеевском обществе. При появлении первого издания
этой книги я, наравне со многими другими, был так глубоко введен в заблуждение выражением «непрерывное действие творческой силы», что
включил проф. Оуэна наряду с другими палеонтологами в число ученых,
глубоко убежденных в неизменяемости видов; но оказывается («Anat.

Исторический набросок 17

of Vertebrates», vol. Ill, p. 796), что это была с моей стороны недопустимая
ошибка. В последнем издании настоящего сочинения я сделал вывод, который и теперь представляется мне совершенно правильным, на основании
места его книги, начинающегося словами: «не подлежит сомнению, что
типовая форма (type-form)» и т. д. (ibid., vol. I, p. XXXV), что проф.
Оуэн допускает, что естественный отбор мог играть некоторую роль в образовании новых видов; но это оказывается неточным и бездоказательным
(ibid., vol. Ill, p. 798). Я приводил также выдержки из переписки между
проф. Оуэном и редактором «London Review», из которых этому редактору,
так же как и мне, представлялось очевидным, что проф. Оуэн утверждал,
будто он еще до меня провозгласил теорию естественного отбора; я выразил свое удивление и удовольствие по поводу этого заявления; но насколько можно понять из некоторых мест, недавно им опубликованных
(ibid., vol. Ill, p. 798), я снова ошибся, отчасти или вполне. Могу утешаться только мыслью, что не я один, а и другие находят эти противоречивые сочинения проф. Оуэна малопонятными и трудно между собой примиримыми. Что же касается до простого провозглашения принципа естественного отбора, то совершенно несущественно, является ли проф. Оуэн
моим предшественником или нет, так как из приведенного исторического
очерка видно, что д-р Уэллз и м-р Маттью задолго опередили нас
обоих.

Г-н Исидор Жоффруа Сент-Илер в своих лекциях, читанных в 1850 году
(резюме которых появилось в «Revue et Mag. de Zoologie», Jan. 1851),
приводит вкратце основания, заставляющие его поверить в то, что видовые признаки «sont fixes, pour chaque espece, tant qu'elle se perpetue au
milieu des memes circonstances; ils se modifient, si les circonstances ambiantes viennent a changer». «En resume, {'observation des animaux sauvages
demontre deja la variabilite limitee des especes. Les experiences sur les animaux
sauvages devenus domestiques, et sur les animaux domestiques redevenus
sauvages, la demontrent plus clairement encore. Ces memes experiences prouvent, de plus, que les differences produites peuvent etre de valeur gewrique»
(«каждого вида устойчивы до тех пор, пока он продолжает оставаться
в одних и тех же условиях; они модифицируются, как только начинают меняться окружающие условия»). «В итоге уже наблюдение над дикими животными обнаруживает ограниченную изменчивость видов. Опыты над одомашненными дикими животными и вновь одичавшими домашними животными подтверждают это с еще большей ясностью. Кроме того, эти же
опыты доказывают, что произведенные различия могут иметь значение
родовых». В своей «Hist. Nat. Generale» (1859, t. II, p. 430) он развивает
аналогичные выводы.

Из циркуляра, недавно напечатанного д-ром Фрики (Freke), оказывается, что в 1851 году («Dublin Medical Press», p. 322) он выдвинул учение
о происхождении всех органических существ от одной изначальной формы.
В основе его взгляды и трактовка вопроса совершенно отличаются от моих,
но так как д-р Фрики теперь (в 1861 году) сам издал свой очерк «The Origin of Species by Means of Organic Affinity», то с моей стороны было бы
излишним предпринимать трудную задачу изложения его идей.

2 Чарлз Дарвин

18 Исторический набросок

М-р Херберт Спенсер (Herbert Spencer) в очерке (первоначально появившемся в «Leader» в марте 1852 года и перепечатанном в его «Essays»
в 1858 году) с замечательной силой и искусством сопоставил теорию Творения и теорию Развития органических существ. Исходя из аналогии с домашними формами, из изменений, претерпеваемых зародышами многих
видов, из трудности различения видов и разновидностей и из принципа
общей градации, он заключает, что виды модифицировались, и приписывает эти модификации переменам в окружающих условиях. Тот же автор
{1855) изложил и психологию исходя из принципа неизбежности приобретения всех умственных свойств и способностей путем градации.

В 1852 году выдающийся ботаник Нодэн (Naudin) в замечательной
статье о Происхождении Видов («Revue Horticole», p. 102, позднее частично перепечатанной в «Nouvelles Archives du Museum», t. 1, p. 171)
определенно высказал свое убеждение в том, что виды образуются способом, аналогичным образованию разновидностей в условиях культивации,
а этот последний процесс он приписывает способности человека производить отбор. Но он не указывает, каким образом отбор действует в природе.
Подобно Декану Херберту, он полагает, что при своем первоначальном
возникновении виды были более пластичны, чем теперь. Он придает
большой вес тому, что называет принципом финальное™: «puissance mysterieuse, indeterminee; fatalite pour les uns; pour les autres, voloute providentielle, dont Faction incessante sur les etres vivants determine, a toutes les
epoques de 1'existence du monde, la forme, Ie volume, et Ie duree de chacum
d'eux, en raison de sa destinee dans 1'ordre des choses dont il fait partie.
C'est cette puissance qui harmonise chaque membre a I'ensemble, en 1'appropriant a la fonction qu'il doit remplir dans 1'organisme general de la
nature, fonction qui est pourluisa raison d'etre» * («Неопределенная, таинственная сила; рок для одних; для других — воля провидения, непрекращающееся действие которой на живые существа определяет во все эпохи
существования мира форму, объем и долговечность каждого из них в соответствии с его назначением в том порядке вещей, частью которого оно
является. Это та сила, которая устанавливает гармонию между отдельным членом и целым, приспособляя его к той функции, которую он должен выполнять в общем организме природы, функцию, в которой заключается смысл его существования»).

* По мнению Бронна (Вгопп) в его «Untersuchungen uber die EntwickelungsGesetze» оказывается, что знаменитый ботаник и палеонтолог Унгер (Unger) в 1852 году
печатно высказывал свое убеждение в том, что виды подвергаются развитию и модификации. Дальтон (D'Alton) в совместном исследовании Пандера (Pander) и Дальтона
над ископаемыми ленивцами высказал в 1821 году сходное убеждение. Подобные воззрения, как хорошо известно, высказывались Океном (Oken) в его мистической «Natur-Philosophio». На основании других ссылок, встречающихся в книге Годрона (Godron) «Sur 1'Espece», оказывается, что Бори Сснт-Венсан (Bory St.-Vincent), Бурдах
(Burdach), Пуаре (Poiret) и Фрис (Fries) допускали, что новые виды постоянно возникают вновь.

Я могу добавить, что из упоминаемых в этом историческом наброске 34 авторов,
убежденных в модификации видов или но крайней мере не верующих в отдельные
творческие акты, 27 были авторами специальных исследований в различных областях
естественной истории или геологии.

Исторический набросок 19

В 1853 году известный геолог граф Кайзерлинг (Keyserling) («Bulletin de la Soc. Geolog.», 2nd Ser., t. X, p. 357) высказал мысль, что, подобно тому как новые болезни, вызываемые, как предполагают, какими-то
миазмами, возникали и распространялись по всему свету, так в известные
периоды зародыши нынешних видов могли подвергаться химическому
воздействию своеобразных окружающих их молекул и таким образом давать начало новым формам.

В том же 1853 году д-р Шафгаузен (Schaffhausen) («Verhand. des Naturhist. Vereins der Preuss. Rheinlands», etc.) издал превосходный памфлет,
в котором он доказывает прогрессивное развитие органических форм на
земле. Он высказывает заключение, что многие виды сохранились неизменными в течение долгих периодов, между тем как некоторые модифицировались. Различия между видами он объясняет исчезновением ряда
промежуточных форм. Таким образом, современные растения и животные
не отделяются от вымерших новыми актами творения, а должны быть
рассматриваемы как их потомки посредством непрерывного воспроизведения». Известный французский ботаник г-н Лекок (Lecoq) пишет
в 1854 году («Etudes sur Geograph. Bot.», t. I, p. 250); «Таким образом,
наши исследования относительно постоянства или изменения вида прямо
приводят нас к идеям, провозглашенным двумя по справедливости знаменитыми людьми — Жоффруа Сент-Илером и Гёте». Но другие места,
разбросанные в обширном труде г-на Лекока, вызывают сомнение: как
далеко он распространяет свою точку зрения на модификацию видов.4

«Философия Творения» мастерски обработана преподобным Баденом
Поуэллом (Baden Powell) в его книге «Essays on the Unity of World»
1855 года. С поразительной ясностью он доказывает, что появление
новых видов есть «правильное, а не случайное явление», или, выражаясь
словами сэра Джона Хершеля (John Herschel), «естественный процесс
в противоположность чудесному».

Третий том «Journal of the Linnean Society» содержит статьи, представленные 1 июля 1858 года м-ром Уоллесом и мною и заключающие, как
видно из вводных замечаний к настоящему труду, теорию Естественного
Отбора, высказанную м-ром Уоллесом с замечательной силой и ясностью.

Фон Бэр (Ваег), пользующийся таким глубоким уважением зоологов,
приблизительно около 1859 года (см.: «Zoologisch-Anthropologische Untersuchungen» проф. Рудольфа Вагнера (Rudolph Wagner), 1861, S. 51) выразил свое убеждение, основанное главным образом на законах географического распространения, что формы, в настоящее время совершенно
различные, происходят от единой родоначальной формы.5

В июне 1859 года проф. Хаксли (Huxley) прочел в Королевском институте лекцию «Persistent Types of Animal Life». Обращая внимание на подобные случаи, он замечает: «Трудно было бы понять значение подобных
фактов, если предположить, что каждый вид животных и растений или
каждый большой тип организации были созданы и помещены на поверхности нашей планеты через большие промежутки времени путем отдельных актов творческой силы, и не следует забывать, что подобное предположение так же мало подкрепляется традицией или откровением, как и
2*

20____________ _____Исторический набросок

противоречит общей аналогии природы. С другой стороны, следует взглянуть на „устойчивые типы" с точки зрения той гипотезы, которая рассматривает живущие в известное время виды в качестве результата градуальной модификации существовавших ранее видов; хотя гипотеза еще не
доказана и значительно скомпрометирована некоторыми ее сторонниками, она пока еще единственная, которая пользуется поддержкой физиологии; существование этих типов только доказало бы, что величина
модификации, которой живые существа подвергались в течение геологического времени, очень незначительна по сравнению с целой серией перемен, которые они испытывали».

В декабре 1859 года д-р Хукер (Hooker) опубликовал свое «Introduction to the Australian Flora». В первой части этого большого труда он
признает правильность учения о происхождении и модификации видов и
подкрепляет это учение многими оригинальными наблюдениями. J

Первое издание настоящего труда появилось 24 ноября 1859 года, а второе — 7 января 11860 года.

ВВЕДЕНИЕ

Путешествуя на корабле ее величества «Бигль» в качестве натуралиста,
я был поражен некоторыми фактами в ^области распространения органических существ в Южной Америке и геологических отношений между
прежними и современными обитателями этого континента. Факты эти,
как будет видно из последующих глав этой книги, кажется, освещают до
некоторой степени происхождение видов — эту тайну из тайн, по словам
одного из наших величайших философов. По возвращении домой я
в 1837 году пришел к мысли, что, может быть, что-либо можно сделать
для разрешения этого вопроса путем терпеливого собирания и обдумывания всякого рода фактов, имеющих какое-нибудь к нему отношение.
После пяти лет труда я позволил себе некоторые общие размышления по
этому предмету и набросал их в виде кратких заметок; этот набросок я расширил в 1844 году в общий очерк тех заключений, которые тогда представлялись мне вероятными; с того времени и до настоящего дня я упорно
занимался этим предметом. Я надеюсь, мне простят эти чисто личные подробности, так как я привожу их, чтобы показать, что не был поспешен
в своих выводах.

Труд мой теперь (1858 год) почти закопчен; но так как мне потребуется
еще много лет для его завершения, а здоровье мое далеко не цветущее,
меня убедили опубликовать это краткое изложение. Особенно побудило
меня сделать это то, что м-р Уоллес, изучающий теперь естественную историю Малайского архипелага, пришел к почти точно тем же выводам, к которым пришел и я по вопросу о происхождении видов. В 1858 году он прислал мне статью по этому вопросу с просьбой переслать ее сэру Чарлзу
Лайеллю (Charles Lyell), который препроводил ее в Линнеевское общество;

она напечатана в третьем томе журнала этого Общества. Сэр Ч. Лайелль
и доктор Хукер. знавшие о моем труде, — последние читали мой очерк
1844 года — оказали мне честь, посоветовав напечатать вместе с превосходной статьей м-ра Уоллеса и краткие выдержки из моей рукописи.

Издаваемое теперь краткое изложение по необходимости несовершенно. Я не могу приводить здесь ссылок или указывать на авторитеты
в подкрепление того или другого положения; надеюсь, что читатель положится на мою точность. Без сомнения, в мой труд вкрались ошибки,
хотя я постоянно заботился о том, чтобы доверяться только хорошим авторитетам. Я могу изложить здесь только общие заключения, к которым
пришел, иллюстрируя их лишь немногими фактами; но, надеюсь, что

22 Введение

в большинстве случаев их будет достаточно. Никто более меня не сознает
необходимости представить позднее во всей подробности факты и ссылки,
на которых базируются мои выводы, и я надеюсь это исполнить в будущем в моем труде. Я очень хорошо сознаю, что пет почти ни одного положения в этой книге, по отношению к которому нельзя было бы предъявить фактов, приводящих, по-видимому, к заключениям, прямо противоположным моим. Удовлетворительный результат может быть получен
только после полного изложения и оценки фактов и аргументов, свидетельствующих за и против по каждому вопросу, а это, конечно, здесь невозможно.

Я очень сожалею, что недостаток места лишает меня удовольствия выразить свою благодарность за великодушное содействие, оказанное мне
многими натуралистами, отчасти мне лично даже неизвестными. Но я не
могу, однако, упустить возможность выразить, как глубоко я обязан д-ру
Хукеру, который за последние 15 лет всячески помогал мне своими обширными знаниями и ясным суждением.

Что касается вопроса о Происхождении Видов, то вполне мыслимо, что
натуралист, размышляющий о взаимном родстве между органическими
существами, об их эмбриологических отношениях, их географическом
распространении, геологической последовательности и других подобных
фактах, мог бы прийти к заключению, что виды не были сотворены независимо одни от других, но произошли, подобно разновидностям, от
других видов. Тем не менее подобное заключение, хотя бы даже хорошо
обоснованное, оставалось бы неудовлетворительным, пока не было бы
показано, почему бесчисленные виды, населяющие этот мир, модифицировались таким именно образом, что они приобретали то совершенство
строения и коадаптацию (coadaptation), которые справедливо вызывают
наше изумление. Натуралисты постоянно ссылаются на внешние условия,
каковы климат, пища и т. д., как на единственную возможную причину
вариации. В известном, ограниченном смысле, как будет показано далее,
это, может быть, и верно; но нелепо приписывать только внешним условиям, структуре, например, дятла с его ногами, хвостом, клювом и языком, так поразительно адаптированными к ловле насекомых под корою
деревьев. В случае омелы, которая извлекает свою пищу из определенных
деревьев, имеет семена, разносимые некоторыми птицами, и раздельнополые цветки, безусловно нуждающиеся в содействии определенных насекомых для переноса пыльцы с одного цветка на другой; в равной степени
нелепо строение этого паразита и его связи с несколькими разнообразными органическими существами считать последствиями воздействия внешних условий, привычек или желанием самого растения.

Поэтому в высшей степени важно получить ясное представление о средствах модификации и коадаптации. В начале моих исследований мне представлялось вероятным, что тщательное изучение одомашненных животных
и культурных растений представило бы лучшую возможность разобраться
в этой неясной проблеме. И я не ошибся; как в этом, так и во всех других
запутанных случаях я неизменно находил, что наши познания о вариации при доместикации, несмотря на их неполноту, всегда служат лучшим

Введение 23

и самым верным ключом. Я могу позволить высказать свое убеждение
в исключительной ценности подобных исследований, несмотря на то что
натуралисты обычно пренебрегали ими.

На основании этих соображений я посвящаю I главу этого краткого
Изложения Вариации при Доместикации. Мы убедимся, таким образом,
что наследственная модификация в широких размерах по крайней мере
возможна, а также узнаем — что столь же или еще более важно, как велика способность человека в кумуляции путем его Отбора последовательных слабых вариаций. Затем я перейду к изменчивости видов в естественном состоянии; но, к сожалению, я буду вынужден коснуться этого вопроса только в самых кратких чертах, так как надлежащее его изложение
потребовало бы длинных перечней фактов. Мы будем, однако, в состоянии
обсудить, какие условия наиболее благоприятны для вариации. В следующей главе будет рассмотрена Борьба за Существование между всеми органическими существами во всем мире, которая неизбежно вытекает из геометрической прогрессии роста их численности. Это — доктрина Мальтуса,
распространенная на оба царства — животных и растений. Так как особей каждого вида рождается гораздо больше, чем может выжить, и так
как. следовательно, часто возникает борьба за существование, то из этого
вытекает, что всякое существо, которое в сложных и нередко меняющихся
условиях его жизни хотя незначительно варьирует в выгодном для него
направлении, будет иметь больше шансов выжить и таким образом подвергнется естественному отбору. В силу строгого принципа наследственности отобранная разновидность будет склонна размножаться в своей
новой и модифицированной форме.

Этот фундаментальный вопрос Естественного Отбора будет подробно
рассмотрен в IV главе; и мы увидим тогда, каким образом Естественный
Отбор почти неизбежно вызывает Вымирание многих менее совершенных
форм жизни и приводит к тому, что я назвал Дивергенцией Признака.
В следующей главе я подвергну обсуждению сложные и малоизвестные
законы вариации. В последующих пяти главах будут разобраны наиболее
очевидные и самые существенные затруднения, встречаемые теорией,
а именно: во-первых, трудности переходов, т. е. как простое существо
или простой орган могут быть преобразованы и усовершенствованы в высокоразвитое существо или в сложно построенный орган; во-вторых, вопрос об инстинкте, или умственных способностях животных; в-третьих,
гибридизация, или стерильность, при скрещивании видов и фертильность
при скрещивании разновидностей; в-четвертых, неполнота Геологической
Летописи. В XI главе я рассмотрю геологическую последовательность
органических существ во времени; в XII и XIII — их географическое
распространение в пространстве; в XIV — их классификацию или взаимное родство как во взрослом, так и в эмбриональном состоянии. В последней главе я представлю краткое повторение изложенного во всем труде
и несколько заключительных замечаний.

Никто не станет удивляться тому, что в вопросе о происхождении видов и разновидностей многое остается еще необъясненным, если только
отдать себе отчет в нашем глубоком неведении в вопросе о взаимных от-

24 Введение

ношениях множества существ, нас окружающих. Кто может объяснить,
почему один вид широко распространен и многочислен, а другой, близкий
ему вид имеет узкую область распространения и редок. И тем не менее
эти отношения крайне важны, так как они определяют современное благосостояние и, как я полагаю, будущий успех и модификацию каждого обитателя земли. Еще менее знаем мы о взаимных отношениях бесчисленных
обитателей нашей планеты в течение прошлых геологических эпох ее
истории. Хотя многое еще непонятно и надолго останется непонятным.
я ни мало не сомневаюсь, после самого тщательного изучения и беспристрастного обсуждения, на какое я только способен, что воззрение, до недавнего времени разделявшееся большинством натуралистов, а ранее
разделявшееся и мною, а именно, что каждый вид был создан независимо
от остальных, — ошибочно. Я вполне убежден, что виды не неизменны и что
все виды, принадлежащие к тому, что мы называем одним и тем же родом, — прямые потомки одного какого-нибудь, по большей части вымершего вида, точно так же как признанные разновидности одною какогонибудь вида — потомки этого вида. Кроме того, я убежден, что Естественный Отбор был самым важным, но не единственным средством модификации.

Глава I
ВАРИАЦИИ ПРИ ДОМЕСТИКАЦИИ

Причины изменчивости. — Действия привычки и употребления или неупотребления органов. — Коррелятивная вариация. — Наследственность. — Общий характер
домашних разновидностей. — Трудности при различении разновидностей и видов. —
Происхождение домашних разновидностей от одного или нескольких видов. — Породы домашнего голубя, различия между ними и их происхождение. — Принципы
отбора, продолжающиеся с древнейших времен, и их последствия. Методический и
бессознательный отбор. — Происхождение наших домашних форм неизвестно. —
Обстоятельства, благоприятные для отбора, производимого человеком.

Причины изменчивости

Когда мы сравниваем особей одной и той же разновидности или подразновидности наших издревле разводимых растений и животных, нас
прежде всего поражает то обстоятельство, что они вообще больше различаются между собой, чем особи любого вида или разновидности в естественном состоянии. И когда мы подумаем, как велико разнообразие растений
и животных, искусственно выведенных и изменявшихся в течение веков,
при самых различных условиях климата и ухода, то придем к заключению,
что эта большая изменчивость зависит от того, что наши домашние
формы возникли при жизненных условиях не столь однообразных и несколько отличных от тех, которым подвергались в естественном состоянии
породившие их виды. Некоторая доля вероятности имеется и во взгляде,
высказанном Эндрю Найтом (Andrew Knight), что эта изменчивость отчасти связана с избытком пищи. Ясно, по-видимому, что органические
существа должны подвергаться действию новых условий в течение нескольких поколений, чтобы вызвать у них большое количество вариаций;

ясно также, что организация, раз начавшая изменяться, обычно продолжает изменяться в течение многих поколений. Неизвестно ни одного случая, чтобы изменчивый организм перестал изменяться при культивации.
Наши древнейшие культурные растения, как например пшеница, продолжают давать новые разновидности; наши древнейшие одомашненные животные все еще способны к быстрому совершенствованию или модификации.

1 Насколько я в состоянии судить после продолжительного изучения
данного вопроса, жизненные условия действуют, по-видимому, двояким

26 Вариации при доместикацип

образом: непосредственно на всю организацию или только на пзве( тные
ее части и косвенно — на воспроизводительную систему. Что касается
непосредственного действия, мы должны иметь в виду, что в каждом подобном случае, как утверждал недавно проф. Вейсман (Weismann) и как.
между прочим, я показал в своем труде «Variation under Domestication»,
имеются два фактора: природа организма и природа условий. Первый, повидимому, наиболее важный, так как почти сходные вариации возникают
иногда при условиях, насколько мы можем судить, несходных, а с другой
стороны — несходные вариации возникают при условиях, и i-видимому.
почти однородных. Последствия для потомства могут быть или определенными, пли неопределенными. Они могут быть признаны определенными,
когда всё или почти всё потомство особей, подвергавшихся в течение нескольких поколений известным условиям, оказывается однообразно модифицированным. Чрезвычайно трудно прийти к какому-либо заключению
относительно размеров изменений, которые были вызваны таким определенным образом. Однако многие незначительные изменения, как рост
в зависимости от количества пищи, окраска — от ее качества, толщина
кожи и волоса — от климата и т. д., не вызывают сомнении. Каждая из
бесконечно разнообразных вариаций оперения домашней птицы должна
была иметь вызвавшую ее причину; и если бы одна и та же причина действовала однородно на протяжении длинного ряда поколении на значительное число особей, то все они, вероятно, модифицировались бы однообразно. Такие факты, как сложные и необыкновенные выросты, неизменно
появляющиеся от введения капельки яда, выделяемого насекомымгаллообразователем, показывают нам, какие странные модификации
могут возникать у растений от химических изменений в природе их
соков.

Неопределенная изменчивость является гораздо более обычным результатом измененных условий, чем определенная, и, вероятно, играла
более важную роль в образовании наших домашних рас. Мы видим неопределенную изменчивость в тех бесконечных незначительных особенностях, которыми различаются особи одного и того же вида и которые не
могут быть объяснены наследованием от одного из родителей или от более отдаленных предков. Иногда резко выраженные различия появляются
даже у молоди одного помёта и у семян из одной и той же коробочки.
На протяжении длинных промежутков времени среди миллионов особей.
выращенных в одной и той же стране почти на одинаковой пище, появляются уклонения в строении, настолько резко выраженные, что они заслуживают названия уродств; но нет возможности резко отграничить уродства
от более слабых вариаций. Все подобные изменения в строении, крайне
незначительные или резко выраженные, появляющиеся среди многих
совместно обитающих особей, могут рассматриваться как неопределенные последствия воздействия условий существования на каждую отдельную особь, подобно тому, как простуда действует неопределенным
образом на различных людей соответственно их телосложению, пли конституции, вызывая то кашли и насморки, то ревматизм или воспаления
различных органов.

Причины изменчивости 27

Что касается того, что я назвал косвенным действием измененных
условий, а именно воздействием их на воспроизводительную систему,
мы можем сделать вывод, что изменчивость возникает отчасти по особой
чувствительности этой системы ко всякой перемене условий, отчасш же
па основании сходства, подмеченного Кельрейтером (Kolreuter) и друшми, между изменчивостью, которой сопровождается скрещивание
различных видов, и той, которая наблюдается, когда выращивают растения или животных в новых или неестественных условиях.1 Многочисленные факты ясно указывают, как особенно чувствительна воспроизводительная система даже к самым слабым переменам в окружающих условиях. Ничто не может быть легче приручения животного, и, наоборот,
едва ли что-нибудь труднее, чем заставить его размножаться свободно
в неволе, даже когда самцы и самки соединяются друг с другом. Как много
животных не размножается, хотя их содержат почти на полной свободе
в их родной стране! Это ошибочно приписывают нарушенным инстинктам.
Многие разводимые растения роскошно развиваются, но редко или никогда
не дают семян! В нескольких случаях было замечено, что даже от такой
незначительной перемены, как несколько большее или меньшее количество воды в известный период роста, зависит, принесет ли растение
семена или не принесет. Я не могу приводить здесь подробностей, собранных мною по этому любопытному вопросу и напечатанных в другом месте;
чтобы показать, как своеобразны законы, определяющие размножение
животных в неволе, я только упомяну, что хищные млекопитающие,
даже тропические, у нас сравнительно легко плодятся в неволе, за исключением семейства стопоходящих, или медведей, которые редко приносят
детенышей, между тем как хищные птицы, за весьма редкими исключениями, едва ли когда несут способные к развитию яйца. У многих экзотических растений пыльца совершенно непригодна, точно так же, как
у самых стерильных гибридов. Встречая, с одной стороны, одомашненных
животных и растений, часто слабых и хилых, но свободно размножающихся в неволе, а с другой стороны — особей, взятых в юном возрасте
из естественной их обстановки, вполне прирученных, долговечных и
здоровых (чему я мог бы привести много примеров), но с воспроизводительной системой, пораженной стерильностью вследствие неуловимой
для нас причины, мы не должны удивляться, что эта система все-таки
действует в неволе неправильно и производит потомство, отчасти несходное с родителями. Я могу прибавить, что в то время, как иные организмы
свободно размножаются при самых неестественных условиях (например,
кролики и хорьки, содержимые в конурах), доказывая тем, что их воспроизводительные органы нелегко поражаются, некоторые животные и
растения не поддаются доместикации или культивации и очень мало
изменяются, почти так же мало, как и в естественном состоянии.

2 Некоторые натуралисты утверждали, что все вариации связаны
с актом полового размножения, но это несомненно ошибка, потому что
в другом своем труде я привел длинный список «спортов у растений».
как их называют садоводы, т. е. случаев, когда растения внезапно производили единственную почку с новым признаком, иногда весьма отли-

28 Вариации при доместикации

чающимся от признаков всех остальных почек на том же растении. Эти
почковые вариации, как их можно назвать, размножают прививкой.
отводками и т. д. и иногда семенами. В естественных условиях они встречаются редко, но далеко не редки при разведении. Из многих тысяч почек,
производимых из года в год одним и тем же деревом в однородных условиях, новый признак как бы внезапно приобретает единственная почка:

к тому же почки, появляющиеся на разных деревьях, растущих в различных условиях, производят почти ту же разновидность, как например
почки, дающие нектарины на персиковых деревьях, и почки, дающие
махровые розы на обыкновенных розах. Отсюда мы ясно видим, что в определении каждой особой формы вариации природа условия имеет подчиненное значение по сравнению с природой самого организма: быть может.
оно не больше, чем значение природы искры, которая воспламеняет массу
горючего материала, в определении природы пламени.2

Действия, привычки и употребления или неупотребления органов.
Коррелятивные вариации.3 Наследственность

Измененные привычки вызывают последствия, передающиеся по наследству, как например изменение периода цветения растений, перенесенных из одного климата в другой. У животных усиленное употребление или неупотребление органов оказало более заметное влияние; так.
я заметил, что у домашней утки кости крыла весят менее, а кости йог
более по отношению ко всему скелету, чем те же кости у дикой утки.
и это отличие можно с уверенностью приписать тому, что домашняя утка
гораздо меньше летает и больше ходит, чем ее дикие предки. Значительное наследуемое развитие вымени у коров и коз в тех странах, где этих
животных обычно доят, по сравнению с тем же органом у животных в других странах, представляет, вероятно, другой пример последствий употребления. Среди наших домашних животных нельзя назвать ни одного,
которое в какой-нибудь стране не имело бы повислых ушей, и кажется
вероятным высказывавшееся мнение о том, что этот факт обусловлен
отсутствием упражнения ушных мускулов, так как животные эти редко
подвергаются сильному испугу.

Вариации регулируются многочисленными законами; некоторые из
них уже смутно выясняются и будут вкратце обсуждены в дальнейшем.
Я остановлюсь здесь только на том, что можно назвать коррелятивной
вариацией. Существенные изменения у зародыша или личинки повлекут,
вероятно, за собой перемены в строении у взрослого животного. В уродствах соотношения между совершенно различными частями тела очень
любопытны; много таких примеров приведено в обширном труде Исидора
Жоффруа Сент-Илера, посвященном этому вопросу. Животноводы полагают, что длинные конечности почти всегда сопровождаются удлиненной
головой. Некоторые примеры корреляции удивительно странны: так.
совершенно белые кошки с голубыми глазами обычно глухи; но, как
засвидетельствовал недавно м-р Тейт (Tait), эта особенность свойственна

Действия, привычки и употребления или неупотребления органов 2'1

только котам. Окраска и конституциональные особенности взаимно связаны, чему можно привести много замечательных примеров среди животных и растений. Из фактов, собранных Хейзингером (Heusinger). повидимому, вытекает, что некоторые растения оказывают вредное действие на белых овец и свиней, между тем как темноокрашеиные особи не
испытывают вреда; проф. Уайман (Wyman) сообщил мне недавно превосходный пример этого явления: он запросил некоторых фермеров
в Виргинии, почему все свиньи у них черные, и они сообщили ему, что
свиньи едят красильные корни (Lachnanthes), отчего их кости окрашиваются в розовый цвет и у всех, кроме черных разновидностей, отпадают
копыта; а один из «крекеров» (т. е. виргинских скваттеров) добавил:

«В каждом помёте мы отбираем для выращивания черных поросят, так
как только они обладают несомненной возможностью выжить». У бесшерстных собак недоразвиты зубы; животные с длинной и грубой шерстью,
как утверждают, могут иметь длинные или добавочные рога; голуби
с оперенными ногами обладают перепонкой между наружными пальцами;

голуби с короткими клювами имеют маленькие, а голуби с длинными
клювами — большие ноги. Таким образом, человек, отбирая и тем самым
усиливая какую-нибудь особенность, почти наверное неумышленно модифицирует и другие части организма на основании таинственных законов
корреляции.

Результаты различных, неизвестных или смутно понимаемых законов
вариации бесконечно сложны и разнообразны. Стоит только тщательно
изучить некоторые трактаты о наших давно разводимых растениях, как
например о гиацинте, картофеле, даже георгине и пр., и действительно
с изумлением отметишь бесконечное разнообразие в строении и в свойствах, которыми разновидности и подразновидности незначительно отличаются одна от другой. Вся организация как будто становится пластичной и в слабой степени уклоняется от родительского типа. Любая ненаследственная вариация для нас несущественна. Но число и разнообразие
наследственных уклонений в строении, как незначительных, так н очень
важных в физиологическом отношении, бесконечно. Трактат д-ра Проспера
Лукаса (Prosper Lucas) в двух больших томах — лучшее и самое полное
сочинение по этому вопросу. Ни один животновод не сомневается в том,
как сильна наклонность к наследованию, что «подобное производит подобное» составляет его основное убеждение; сомнения в этом отношении
высказывались только теоретиками. Если какое-нибудь уклонение в строении появляется часто, и мы встречаем его у родителей ц у детей, то мы
не можем сказать, не вызвано ли оно одной и той же причиной, действовавшей на обоих; но если среди особей, по-видимому, находящихся в одинаковых условиях, какое-либо очень редкое уклонение, вызванное какимнибудь исключительным стечением обстоятельств, появляется у родителя — скажем, у одной из нескольких миллионов особей — н повторяется
у детей, то уже одна теория вероятности почти вынуждает нас ато повторение приписать наследственности. Всякий, конечно, слыхал о случаях
альбинизма, колючей кожи, волосатости и т. д., появляющихся у нескольких представителей одной и той же семьи. Если странные и редкие

30 Вариации при доместикапии

уклонения в строении действительно наследуются, то вполне допустимо
то, что и менее странные, и более обыкновенные уклонения наследственны.
Быть можо1, самая верная точка зрения на этот вопрос в целом заключалась бы в том, чтобы считать наследование каждого признака правилом,
а ненаследование его — исключением.

Законы, управляющие наследственностью, по большей части неизвестны. Никто не может сказать, почему одна и та же особенность у различных особей одного и того же вида или у различных видов иногда
наследуется, а иногда не наследуется; почему у ребенка часто наблюдается возврат к некоторым признакам деда, бабки или еще более отдаленных предков; почему какая-нибудь особенность часто передается
от одного пола обоим или только одному и чаще всего, хотя и не исключительно, тому же полу. Для нас довольно важен тот факт, что особенности,
появляющиеся у самцов наших домашних пород, часто передаются исключительно или преимущественно только самцам. Еще более важно правило, на которое, мне кажется, можно положиться, что в какой бы период
жизни ни появилась впервые какая-либо особенность, она склонна вновь
появиться в потомстве в соответственном возрасте, хотя иногда и несколько
ранее. Во многих случаях не могло и быть иначе; так, наследственные
особенности рогов у скота могут появиться в потомстве только у почти
взрослых животных; особенности шелковичного червя, как известно,
появляются на соответствующих стадиях гусеницы или кокона. Но наследственные болезни и некоторые другие факты заставляют меня допустить, что правило это имеет более широкое применение; и что когда
для появления известного признака в некотором определенном возрасте
нет никакого очевидного основания, он тем не менее обнаруживает тенденцию появиться у потомства в тот же самый период, в который он впервые появился у предка. Я полагаю, что правило это в высшей степени
важно для объяснения законов эмбриологии. Эти замечания, конечно,
касаются только первого появления особенности, а не первоначальной
причины, которая могла подействовать на яйцеклетки или на мужской
элемент; почти так же, как увеличенная длина рогов у потомства короткорогой коровы и длиннорогого быка, хотя и появляется в позднем возрасте, очевидно, зависит от мужского элемента.

Упомянув вопрос о реверсии, я могу коснуться утверждения, часто
высказываемого натуралистами, именно, что наши домашние разновидности при одичании постепенно, но неуклонно возвращаются к признакам
своих исходных форм. На основании этого утверждали, что заключение
о домашних расах нельзя распространять на виды в естественном состоянии. Я тщетно старался выяснить, на каких убедительных фактах основывается это так часто и так смело высказываемое положение. Было бы
очень трудно доказать его истинность: можно с уверенностью утверждать.
что очень многие из наиболее резко обозначившихся домашних разновидностей и не могли бы даже существовать в диком состоянии. Во многих
случаях мы и не знаем этих аборигенных форм и потому не можем судить,
произошла ли такая почти полная реверсия или нет. Для предотвращения
последствий скрещивания необходимо было бы только одной разновид-

Общий характер домашних разновидностей Я1

ности предоставить свободу на ее повой родине. Тем не менее, так как
действительно наши разновидности иногда в некоторых своих признаках
обнаруживают возврат к родоначальным формам, мне кажется вполне
вероятным, что если бы нам удалось натурализовать или развести в течение многих поколений различные расы, например капусты, на очень
бедной почве (причем, однако, часть результата пришлось бы приписать
определенному действию бедной почвы), то они в значительной мере,
а может быть, и вполне вернулись бы к своим диким аборигенным формам.
Удался бы такой эксперимент или нет, для нашей аргументации не столь
существенно, так как самый эксперимент сводился бы к перемене в жизненных условиях. Я согласился бы с тем, что заключения о домашних
разновидностях нельзя переносить на виды только в том случае, если бы
можно было показать, что наши домашние разновидности обнаруживают
сильную наклонность к реверсии, т. е. к утрате своих приобретенных
признаков, оставаясь в тех же условиях и сохраняясь в значительном
количестве, и притом так, чтобы путем слияния признаков свободное
скрещивание препятствовало бы слабым уклонениям в их строении. Но
нет и тени доказательства в пользу подобного взгляда: утверждать, что
мы не могли бы разводить наших упряжных и скаковых лошадей, длиннорогого и короткорогого скота, различных пород домашней птицы и съедобных овощей на протяжении неограниченного числа поколений, значило бы
противоречить всему нашему опыту.

Общий характер домашних разновидностей.
Трудности при различении разновидностей и видов.
Происхождение домашних разновидностей от одного
или нескольких видов 4

Когда мы рассматриваем наследственные разновидности или расы
наших домашних животных и культурных растений и сравниваем их
с ближайшими к ним видами, мы обыкновенно замечаем у каждой домашней расы, как уже указано выше, меньшее единообразие ее характера,
чем у истинных видов. Домашние расы часто носят до некоторой степени
характер уродств; под этим я разумею, что, хотя они во многих отношениях незначительно отличаются друг от друга и от других видов того же
рода, они часто очень резко различаются в одной какой-нибудь части
как при сравнении друг с другом, так, в особенности, при сравнении
с наиболее близкими к ним видами в естественных условиях. За этими
исключениями (а равно и за исключением полной плодовитости разновидностей при скрещивании, о чем будет речь далее) домашние расы одного и того же вида отличаются друг от друга так же, как и наиболее
близкие виды одного и того же рода в естественном состоянии, но различия эти в большинстве случаев не так резки. Это несомненно правильно,
так как домашние расы многих животных и растений признаются компетентными судьями в качестве потомков вполне различных видов, а другими, столь же компетентными судьями — простыми разновидностями.

32 Вариации при доместикации

Если бы существовало какое-либо резко выраженное различие между
домашней расой и видом, подобное разногласие не встречалось бы так
часто. Неоднократно заявляли, будто домашние расы никогда не различаются между собой в признаках, имеющих значение родовых. Можно
показать, что это мнение неверно; но натуралисты несогласны друг с другом относительно того, какие признаки следует считать родовыми; все
подобные оценки носят в настоящее время эмпирический характер. Когда
мы выясним, как роды образуются в естественном состоянии, станет ясно,
что мы не вправе ожидать, чтобы между домашними расами обнаруживались бы различия, равные родовым.

Когда мы пытаемся определить степень структурных различий между
близкими домашними расами, нас тотчас же охватывает сомнение, так
как мы не знаем, происходят ли они от одного или от нескольких родоначальпых видов. Этот вопрос, если бы его можно было выяснить, представил бы интерес; если бы, например, можно было показать, что борзая,
ищейка, терьер, спаниель и бульдог, которые, как известно, строго сохраняют свои признаки, происходят от одного вида, то подобные факты заставили бы нас серьезно усомниться в неизменяемости многих близких
друг другу естественных видов, населяющих разные части света, например многочисленных лисиц. Я не думаю (как это вскоре будет видно),
чтобы вся совокупность различий между разными породами собак возникла при доместикации; я полагаю, что небольшая доля различий связана с их происхождением от различных видов. Что касается резко выраженных рас, принадлежащих к некоторым другим одомашненным видам,
то имеется предположение и даже серьезное доказательство в пользу
того, что все они произошли от одной дикой родоначальной формы.

Нередко высказывалось мнение, что человек выбирал для доместикации животных и растения, обладающие очень сильной врожденной склонностью к варьированию, а равно и приспособленностью к различным климатам. Не стану оспаривать, что эти качества в значительной мере увеличивали ценность большей части наших одомашненных форм; но как
дикарь, в первый раз приручавший животного, мог знать, будет ли оно
изменяться в последующих поколениях и будет ли выносить иные климаты? Разве малая изменчивость осла и гуся или малая степень выносливости северного оленя к теплу или верблюда к холоду препятствовали
их доместикации? Я не сомневаюсь в том, что и другие животные и растения, если бы они были взяты из естественного состояния в числе, равном
числу наших одомашненных форм, принадлежали бы к столь же различным классам и странам и размножались бы в течение того же количества
поколений в одомашненных условиях, в среднем изменялись бы в таких же размерах, как изменялись родоначальные виды наших важнейших
одомашненных форм.

Что касается большинства самых древних из наших одомашненных
животных и растений, то невозможно прийти к какому-либо определенному заключению — произошли ли они от одного или от нескольких диких видов. Те, кто предполагают, что домашние животные происходят
от многих видов, основываются на том, что уже в самые древние времена,

Общий характер домашних разновидностей 33