РЕДАКЦИОННЫЙ СОВЕТ

Серии учебников по общенаучной дисциплине «История и философия науки»

Академик РАО Л. А. Вербицкая

Академик РАН А. А. Бэнчар

Д-р филос. наук, проф. В. С. Диев

Академик РАН В. В. Козлов

Академик РАМН В. И. Кулаков

Академик РАН О. Е. Кутафин

Академик РАН Н. П. Лаверов

Академик РАН В. Л. Макаров

Академик РАН Г. А. Месяц

Д-р филос. наук, проф. В. В. Миронов

Д-р физ.-мат. наук, проф. В. Н. Неволин

Академик РАО Н. Д. Никандров

Д-р филос. наук, проф. А. П. Огурцов

(ученый секретарь Редсовета)

Академик РАН Г. В. Осипов

Академик РАН Н. А. Платэ

Д-р геогр. наук, проф. А. В. Постников

Академик РАН В. А. Садовничий

Д-р филос. наук, проф. Ю. Н. Солонин

Академик РАН А. С. Спирин

Академик РАН B.C. Степин

(председатель Редсовета)

Чл.-корр. РАН И. Б. Федоров

Академик РАН А. О. Чубарьян

История и философия науки

B.C. Степин

ФИЛОСОФИЯ НАУКИ Общие проблемы

Допущено Министерством образования и науки Российской Федерации в качестве учебника для системы послевузовского профессионального образования

МОСКВА

ГАРДАРИКИ

2006

УДК 1:001(075.8) ББК 87я73 С79

Рецензенты:

доктор философских наук, профессор В. Г. Кузнецов; доктор философских наук, профессор В. Д. Губин; доктор философских наук, профессор Е. А. Мамчур

Степин, В. С.

С79 Философия науки. Общие проблемы: учебник для аспирантов и соискателей ученой степени кандидата наук / В. С. Степин. — М.: Гардарики, 2006. — 384 с. ISBN 5-8297-0148-0 (в пер.)

Агентство CIP РГБ

Книга написана в соответствии с программой кандидатского минимума для аспирантов и соискателей. В ней обсуждаются общие проблемы философии на­уки. Прослеживается, как возникла наука в ходе развития культуры и цивилиза­ции, каковы отличия науки от других форм познания. Анализируются структура и динамика научного знания, историческое изменение типов научной рацио­нальности, связи науки и философии, социокультурная обусловленность науч­ного исследования.

Книга рассчитана на аспирантов и соискателей, а также всех тех, кто инте­ресуется философскими и социальными проблемами науки и ее перспективами в развитии современной цивилизации.

УДК 1:001(075.8) ББК 87я73

ISBN 5-8297-0148-0

© «Гардарики», 2006 © B.C. Степин, 2006

ВВЕДЕНИЕ

ПРВДМЕГ ФИЛОСОФИИ НАУКИ

В современной цивилизации наука играет особую роль. Технологи­ческий прогресс XX в., приведший в развитых странах Запада и Во­стока к новому качеству жизни, основан на применении научных достижений. Наука не только революционизирует сферу производ­ства, но и оказывает влияние на многие другие сферы человеческой деятельности, начиная регулировать их, перестраивая их средства и методы.

Наука оказывает огромное влияние на формирование личности. Через систему образования, которое ориентировано прежде всего на усвоение научных знаний, она создает особый тип человеческого со­знания. Мировоззренческие образы природы, общества, человечес­кой деятельности, мышления и т.п. во многом складываются под вли­янием представлений научной картины мира, с которыми мы знакомимся в процессе обучения математике, естественным и соци­ально-гуманитарным наукам. Но этим не исчерпывается воздействие науки на сознание людей. Образцы научного рассуждения активно влияют на логику нашего мышления, утверждая особый тип аргумен­тации и обоснования знаний. Это обстоятельство было выявлено пси­хологами и культурологами при сравнительном анализе сознания лю­дей, воспитанных в разных культурных традициях.

Так, в 30-е гг. XX в. в исследованиях известного психолога А.Р. Лу-рия, которые проводились в рамках научной экспедиции в Среднюю Азию, было установлено, что большинство представителей традицио­налистских групп, незнакомых с наукой, испытывали большие за­труднения при решении задач, требующих формального рассуждения по схеме силлогизма. Например, спрашивалось: «Берлин — город Гер-

ведение

мании, в Германии нет верблюдов, есть ли в Берлине верблюды?» Со­гласно правилам логики, правильный ответ должен быть отрицатель­ным («нет»). Но большинство испытуемых — жителей кишлаков отве­чали: «Наверное, есть». Обосновывали они свой ответ тем, что если Берлин большой город, то в него мог прийти туркмен или таджик с верблюдом. В их сознании доминировала логика ситуативного прак­тического рассуждения, которое предполагает постоянный контроль со стороны обыденного опыта и не выходит за рамки этого опыта. По­казательно, что молодые люди в тех же кишлаках, которые прошли курс школьного обучения элементарной математике и началам естес­твенных наук, относительно легко решали подобные задачи.

Позднее по методике А. Р. Лурия американские психологи М. Коул и С. Скрибнер провели исследования традиционалистских групп в Либерии и получили подобные результаты1. Мы чаще всего даже не представляем, что и опосредованно, через предметный мир, овещест­вляющий научные знания, и непосредственно, через усвоение этих знаний, наука особым способом развивает наше мышление.

Разумеется, отсюда не следует, что познавательная деятельность человека сводится к науке. Мы познаем мир в разных формах. Суще­ствует не только научное, но и обыденное познание, философское, художественное (высшим воплощением которого является искус­ство), а также религиозно-мифологическое освоение мира. Наука, как особый вид познавательной деятельности, взаимодействует с дру­гими формами этой деятельности. Это взаимодействие проявляется и в самом процессе научных открытий, и в процедурах их включения в культуру, и, наконец, во влиянии науки на все другие формы челове­ческого познания.

По мере своего развития научное знание дифференцируется. Фор­мируются новые научные дисциплины, которые оказывают воздей­ствие на ранее сложившиеся науки, возникают интегративные связи между науками и междисциплинарные исследования.

Новое знание является результатом как внутридисциплинарных, так и междисциплинарных взаимодействий. Философия науки изуча­ет их общие характеристики. Она ставит своей целью выявить особен­ности научного познания, его структуру, проанализировать познава­тельные процедуры и методы, обеспечивающие порождение нового знания.

Рассматривая науку как деятельность, направленную на производ­ство нового знания, важно принять во внимание историческую измен-

Предмет философии науки 7

чивость самой научной деятельности. Философия науки, анализируя закономерности развития научного знания, обязана учитывать исто­ризм науки. В процессе ее развития не только происходит накопление нового знания, но и перестраиваются ранее сложившиеся представле­ния о мире. В этом процессе изменяются все компоненты научной де­ятельности: изучаемые ею объекты, средства и методы исследования, особенности научных коммуникаций, формы разделения и коопера­ции научного труда и т.п.

Даже беглое сравнение современной науки и науки предшествую­щих эпох обнаруживает разительные перемены. Ученый классичес­кой эпохи (от XVII до начала XX в.), допустим, И. Ньютон или Дж. Максвелл, вряд ли бы принял идеи и методы квантово-механиче-ского описания, поскольку он считал недопустимым включать в тео­ретическое описание и объяснение ссылки на наблюдателя и средства наблюдения. Такие ссылки воспринимались бы в классическую эпоху как отказ от идеала объективности. Но Н. Бор и В. Гейзенберг — одни из творцов квантовой механики, — напротив, доказывали, что имен­но такой способ теоретического описания микромира гарантирует объективность знания о новой реальности. Иная эпоха — иные идеа­лы научности.

В наше время изменился и сам характер научной деятельности по сравнению с исследованиями классической эпохи. На место науки уз­ких сообществ ученых пришла современная «большая наука» с ее по­чти производственным применением сложных и дорогостоящих при­борных комплексов (типа крупных телескопов, современных систем разделения химических элементов, ускорителей элементарных час­тиц), с резким увеличением количества людей, занятых в научной де­ятельности и обслуживающих ее; с крупными объединениями специ­алистов разного профиля, целенаправленным государственным финансированием научных программ и т.п.

Меняются от эпохи к эпохе и функции науки в жизни общества, ее место в культуре и взаимодействие с другими областями культурного творчества. Уже в XVII в. возникающее естествознание заявило свои претензии на формирование в культуре доминирующих мировоззрен­ческих образов. Обретая мировоззренческие функции, наука стала все активнее воздействовать на другие сферы социальной жизни, в том числе и на обыденное сознание людей. Ценность образования, осно­ванного на усвоении научных знаний, стала восприниматься как не­что само собой разумеющееся.

Введение

Во второй половине XIX столетия наука получает все расширяю­щееся применение в технике и технологии. Сохраняя свою культур­но-мировоззренческую функцию, она обретает новую социальную функцию — становится производительной силой общества. В XX в. наука начинает все активнее проникать в различные сферы управле­ния социальными процессами, выступая основой квалифицирован­ных экспертных оценок и принятия управленческих решений. Соеди­няясь с властью, она реально начинает воздействовать на выбор тех или иных путей социального развития. Эту новую функцию науки иногда характеризуют как превращение ее в социальную силу2. При этом усиливаются мировоззренческие функции науки и ее роль как непосредственной производительной силы.

Но если меняются сами стратегии научной деятельности и ее соци­альные функции, то возникают новые вопросы. Будет ли и дальше ме­няться облик науки и ее функции в жизни общества? Всегда ли научная рациональность занимала приоритетное место в шкале ценностей или это характерно только для определенного типа культуры и определен­ных цивилизаций? Возможна ли утрата наукой своего прежнего ценно­стного статуса и своих прежних социальных функций? И наконец, ка­кие изменения можно ожидать в системе самой научной деятельности и в ее взаимодействии с другими сферами культуры на очередном ци-вилизационном переломе, в связи с поисками человечеством путей вы­хода из современных глобальных кризисов?

Все эти вопросы выступают как формулировки проблем, обсужда­емых в современной философии науки. Учет этой проблематики по­зволяет уточнить понимание ее предмета. Предметом философии на­уки являются общие закономерности и тенденции научного познания как особой деятельности по производству научных знаний, взятых в их раз­витии и рассмотренных в исторически изменяющемся социокультурном контексте.

Современная философия науки рассматривает научное познание как социокультурный феномен. И одной из важных ее задач является исследование того, как исторически меняются способы формирова­ния нового научного знания и каковы механизмы воздействия социо­культурных факторов на этот процесс.

Чтобы выявить общие закономерности развития научного позна­ния, философия науки должна опираться на материал истории раз­личных конкретных наук. Она вырабатывает определенные гипотезы и модели развития знания, проверяя их на соответствующем истори-

Предмет философии науки

ческом материале. Все это обусловливает тесную связь философии науки с историко-научными исследованиями.

Философия науки всегда обращалась к анализу структуры и дина­мики знания конкретных научных дисциплин. Но вместе с тем она ориентирована на сравнение разных научных дисциплин, на выявле­ние общих закономерностей их развития.

Долгое время в философии науки в качестве образца для исследо­вания структуры и динамики познания выбиралась математика. Од­нако здесь отсутствует ярко выраженный слой эмпирических знаний, и поэтому, анализируя математические тексты, трудно выявить те осо­бенности строения и функционирования теорий, которые относятся к их связям с опытом. Вот почему философия науки, особенно с кон­ца XIX в., все больше ориентируется на анализ естественнонаучного знания, которое содержит многообразие различных видов теорий и развитый эмпирический базис.

Представления и модели динамики науки, выработанные на этом историческом материале, могут потребовать корректировки при пере­носе их на другие науки. Но развитие познания именно так и проис­ходит: представления, выработанные и апробированные на одном ма­териале, затем переносятся на другую область и видоизменяются, если будет обнаружено их несоответствие новому материалу.

Часто можно встретить утверждение, что представления о разви­тии знаний, полученные при анализе естественных наук, нельзя пере­носить на область социального познания.

Основанием для таких запретов служит проведенное еще в XIX в. различение наук о природе и наук о духе. Но при этом необходимо отдавать себе отчет в том, что познание в социально-гуманитарных науках, с одной стороны, и науках о природе, с другой, имеет не только специфические, но и общие черты именно потому, что это на­учное познание. Их различие коренится в специфике предметной об­ласти. В социально-гуманитарных науках предмет включает в себя человека, его сознание и часто выступает как текст, имеющий чело­веческий смысл. Фиксация такого предмета и его изучение требуют особых методов и познавательных процедур. Однако при всей слож­ности предмета социально-гуманитарных наук установка на объек­тивное его изучение и поиск законов и закономерностей являются обязательными характеристиками научного подхода. Это обстоя­тельство не всегда принимается во внимание сторонниками «абсо­лютной специфики» социально-гуманитарного знания. Его противо-

10

Введение

поставление естественным наукам производится подчас некоррект­но. Социально-гуманитарное знание трактуется предельно расшири­тельно: в него включают философские эссе, публицистику, художес­твенную критику, художественную литературу и т.п. Но корректная постановка проблемы должна быть иной. Она требует четкого разли­чения понятий «социально-гуманитарное знание» и «научное соци­ально-гуманитарное знание». Первое включает в себя результаты на­учного исследования, но не сводится к ним, поскольку предполагает также иные, вненаучные формы творчества. Второе же ограничивает­ся только рамками научного исследования, которое в данном случае имеет, разумеется, свою специфику. Конечно, само это исследование не изолировано от иных сфер культуры, взаимодействует с ними, но это не основание для отождествления науки с иными, хотя и близко соприкасающимися с ней формами человеческого творчества.

Если исходить из сопоставления наук об обществе и человеке, с одной стороны, и наук о природе, с другой, то нужно признать нали­чие в их познавательных процедурах как общего, так и специфичес­кого содержания. Методологические схемы, развитые в одной облас­ти, могут схватывать некоторые общие черты строения и динамики познания в другой области, и тогда методология вполне может разви­вать свои концепции так, как это делается в любой другой сфере на­учного познания, в том числе и социально-гуманитарных науках. Она может переносить модели, разработанные в одной сфере позна­ния, на другую и затем корректировать их, адаптируя к специфике нового предмета.

При этом следует учитывать по меньшей мере два обстоятельства. Во-первых, философско-методологический анализ науки независимо от того, ориентирован ли он на естествознание или на социально-гу­манитарные науки, сам принадлежит к сфере социально-историчес­кого познания. Даже тогда, когда философ и методолог имеют дело со специализированными текстами естествознания, предмет исследова­ния — это не физические поля, не элементарные частицы, не процес­сы развития организмов, а научное знание, его динамика, методы ис­следовательской деятельности, взятые в их историческом развитии. Понятно, что научное знание и его динамика являются не природ­ным, а социальным процессом, феноменом человеческой культуры, а поэтому его изучение выступает особым видом наук о духе.

Во-вторых, необходимо учитывать, что жесткая демаркация между науками о природе и науками о духе имела свои основания для науки

Предмет философии науки 11

в XIX в., но она во многом утрачивает силу применительно к науке по­следней трети XX в. Об этом будет сказано более подробно в дальней­шем изложении. Но предварительно зафиксируем, что в естествозна­нии наших дней все большую роль начинают играть исследования сложных развивающихся систем, которые обладают «синергетичес-кими характеристиками» и включают в качестве своих компонентов человека и его деятельность. Методология исследования таких объек­тов сближает естественнонаучное познание и гуманитарное позна­ние, стирая жесткие границы между ними.

Философия науки развивается вместе с самой наукой. Она высту­пает своего рода самосознанием науки. Тесная связь философии и на­уки прослеживается на протяжении всей истории. В древности, когда наука только зарождалась, философия включала в свой состав отдель­ные научные знания. С отпочкованием от философии конкретных на­ук возникает новый тип их взаимоотношений. С одной стороны, фи­лософия, опираясь на достижения науки, развивает свои идеи, принципы и категориальный аппарат, а с другой — она активно влия­ет в качестве мировоззренчески-методологической основы на про­цессы фундаментальных научных открытий, их интерпретацию и включение в культуру.

Тематика философских проблем науки разрабатывалась в большинстве философских систем и особенно активно в философии Нового времени (Ф. Бэкон, Р. Декарт, Г.В. Лейбниц, Д. Дидро, И. Кант, Г.В.Ф. Гегель, И.Г. Фихте), что создало предпосылки к оформлению философии науки в качестве особой области философ­ского знания.

Такое оформление произошло на относительно поздних этапах развития науки и философии, в середине XIX в. (труды У. Уэвелла, Дж.Ст. Милля, О. Конта, Г. Спенсера). В этот же период был приме­нен термин «философия науки». Он впервые был предложен немец­ким философом Е. Дюрингом, который поставил задачу разработать логику познания с опорой на достижения науки. И хотя решить эту задачу Дюрингу не удалось, а его работы вызвали множество критиче­ских замечаний (в том числе и со стороны марксистов: Ф. Энгельс да­же написал книгу «Анти-Дюринг»), но сам термин оказался продук­тивным. В последующем многие философы науки использовали этот термин, не связывая его с работами Дюринга.

В XX в. философия науки превратилась в специализированную об­ласть исследований, требующую не только собственно философских

12

Введение

и логических знаний, но и умения ориентироваться в специальном научном материале.

Источники и примечания

1 Коул М., Скрибнер С. Культура и мышление. М., 1977.

2 См., например: Фролов И.Т., Юдин Б.Г. Этика науки. М., 1986. С. 52—53.

ГЛАВА 1

ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ РАЗВИТИЯ ФИЛОСОФИИ НАУКИ

Становление философии науки в качестве относительно самостоя­тельной области исследований было обусловлено двумя взаимосвя­занными группами факторов: во-первых, изменениями в самой фило­софии, появлением в ней новых стратегий исследования; во-вторых, потребностями науки в разработке нового типа ее философско-мето-дологического обоснования.

Классическая философия была ориентирована на построение завер­шенных и всеобъемлющих систем, которые претендовали на статус аб­солютной истины. В философии Нового времени такие системы в боль­шинстве своем стремились опираться на достижения науки. Вместе с тем свойственное философам классического этапа стремление созда­вать законченные философские системы, претендующие на последнюю и окончательно истинную картину мироздания (природы, общества и мышления), нередко навязывали науке неадекватные представления о мире. Включение научных достижений в прокрустово ложе заранее по­строенной философской системы часто приводило к ложным научным результатам или искаженной интерпретации достижений. Натурфило­софские построения, как отмечал Ф. Энгельс, подчас содержали гени­альные догадки, но вместе с тем в них было и немало всяческого вздора.

С середины XIX в. в философии начинают формироваться новые подходы. Возникает критическое отношение к классическому идеа­лу последней и абсолютно истинной философской системы. Фило­софия осознает себя как развивающаяся система знания, которая, подобно науке, не заканчивается ни на одном этапе своего развития достижением окончательной и всеобъемлющей картины мирозда­ния. Одновременно философия в этот период все больше начинает обращать внимание на специфику познания и знания не только в науке, но и в других областях культуры — искусстве, морали, поли-

14

Глава 1. Основные этапы развития философии науки

тическом и правовом сознании, обыденном мышлении, религиоз­ном опыте и т.п.

Проверяя свои построения путем их постоянного соотнесения с реальным развитием различных сфер культуры, отдельные области философского знания начинают обретать относительную самостоя­тельность. Они конституируются в качестве специальных философ­ских дисциплин (онтология, теория познания, этика, эстетика, фило­софия религии, философия права, философия науки и т.п.). Этот процесс специализации философских исследований занял длитель­ный период. Он наметился примерно в середине XIX в. и получил от­носительно завершенную форму уже в XX столетии.

Другой процесс, обусловивший выделение философии науки в особую сферу исследований, был связан с потребностями самой на­уки. К середине XIX в. каждая научная дисциплина стала развивать свои представления об исследуемой реальности и свои методы. Разру­шилось прежнее единство науки, которое в XVII—XVIII вв. обеспечи­вало господство механической картины мира, идеалов и методов ме­ханистического объяснения. Возникла острая проблема состыковки различных представлений о реальности, вырабатываемых в различ­ных науках, воссоздания на новой основе целостной научной карти­ны мира. В свою очередь, решение этой проблемы предполагало вы­работку новых методологических подходов, в противовес принципам механистического редукционизма, и новых философских оснований науки, которые должны были заменить широко распространенную в науке XVII—XVIII вв. философию механицизма.

В контексте всех этих проблем формировалась философия науки как область философского знания, нацеленная на разработку методо­логических и мировоззренческих проблем науки.

Исторически так сложилось, что в западной философии науки вначале господствующее положение заняли идеи позитивизма. Как направление в философии позитивизм прошел три этапа развития: первый позити­визм XIX в. (О. Конт, Г. Спенсер, Дж.С. Милль); второй позитивизм — эмпириокритицизм (Э. Мах, Р. Авенариус и др.); третий позитивизм — неопозитивизм или логический позитивизм (работы Б. Рассела и Л. Вит­генштейна 20—30-х гг. XX в., «Венский кружок» — М. Шлик, Р. Карнап, Ф. Франк, В. Крафт, Р. Мизес, О. Нейрат, Г. Ган, К. Гедель и другие, «Бер­линское общество эмпирической философии» — Г. Рейхенбах, В. Дубис-лав, К. Гемпель, принимавший также участие в работе «Венского круж­ка», и другие).

Через все три этапа развития позитивизма проходит общая идея, ко­торая в неопозитивизме была сформулирована как программа «рекон-

Позитивизм О. Конта, Г. Спенсера, Дж.С. Милля (первый позитивизм) 15

струкции философии». Справедливо критикуя натурфилософские по­строения, которые часто навязывали науке неадекватные умозритель­ные образы изучаемых ею объектов и процессов, позитивизм перенес эту критику на философию в целом. Так возникла идея очищения науки от метафизики (где под метафизикой понимались фундаментальные идеи и принципы философии). Но ускоряющееся развитие науки остро ставило проблемы своего философско-методологического обоснова­ния. Наука все чаще сталкивалась с необходимостью корректировать применительно к новым объектам исследования ранее сложившиеся в ней методологические принципы объяснения, описания, обоснования и доказательности знания. Изменение научной картины мира под влия­нием новых фундаментальных открытий меняло прежние мировоззрен­ческие образы.

Все эти проблемы учитывались позитивизмом. Он сохранил идею философии как методологии науки, но полагал, что развивать эту об­ласть знания следует без обращения к «философской метафизике», средствами самой науки. Эта программа была сформулирована в пер­вом позитивизме и затем с небольшими модификациями выдвигалась на всех его последующих этапах.

Позитивизм 0. Конта, Г. Спенсера, Дж.С. Милля (первый позитивизм)

Позитивистская концепция соотношения философии и науки

Родоначальник позитивизма О. Конт (1798—1857) был учеником К. Сен-Симона (1760—1825), известного мыслителя конца XVIII — начала XIX в. (в марксистской литературе его относили к социалис­там-утопистам). Сен-Симон отстаивал идею научности как высшего этапа человеческого познания. Соответственно, он полагал, что сле­дует перенести точные методы на изучение общества и сформировать социальную науку по образу и подобию наук о природе. О. Конт вос­принял и развил эту идею Сен-Симона. Он считается одним из пер­вых создателей социологии как науки об обществе, имеющей самос­тоятельный статус, отпочковавшейся от философии, так же как в свое время выделились из нее естественные науки.

Важным условием прогресса науки О. Конт считал переход от ме­тафизики к позитивной философии. Термин «позитивный» О. Конт применял как характеристику научного знания. Позитивное в его трактовке — это реальное, достоверное, точное и полезное знание в

16

Глава 1. Основные этапы развития философии науки

противоположность смутным, сомнительным и бесполезным утвер­ждениям и представлениям, которые часто имеют хождение в рбы-денном сознании и метафизических рассуждениях.

Употребляя термины «научный», «позитивный» как синонимы, О. Конт выражал то оценочное отношение к науке, которое склады­валось в индустриальную эпоху. Именно в этот исторический период наука окончательно обретает статус фундаментальной ценности куль­туры. К середине XIX в. революция в образовании утвердила в качес­тве его основы изучение фундаментальных наук. В этот же период на­мечается все более интенсивное применение научных знаний в производстве. Возникают технические науки как основа инженерной деятельности. Наука постепенно начинает обретать функции произ­водительной силы общества.

В культуре все большую значимость получает идея прогресса, ко­торая увязывается с верой в бесконечные возможности науки улуч­шать жизнь, делать ее все более счастливой. Примерно через сто лет наши сатирики И. Ильф и Е. Петров выскажут по поводу такого убеж­дения шутливый афоризм: «Говорили, будет радио — будет счастье, радио есть, а счастья нет». Но во времена О. Конта подобные шутки были не в ходу. Идеи социального прогресса, основанного на разви­тии науки и техники, все больше овладевали умами. Их разделял не только позитивизм. Показательно, что марксизм, возникший при­мерно в тот же исторический период, также развивал эти идеи, хотя по ряду основных позиций, прежде всего о связи науки и философии, выступал альтернативой позитивизму. Философские концепции всег­да выражают идеалы своей эпохи, но могут по-разному их интерпре­тировать и обосновывать.

В позитивизме превращение науки в фундаментальную ценность цивилизации было истолковано в духе абсолютной автономии науки, ее независимости от влияния других областей культуры. При таком подходе взаимодействие науки и этих областей (философии, искус­ства, морали и т.д.) стало рассматриваться только в одном аспекте — как одностороннее влияние на них науки. Собственно, в этом и состо­ял замысел построения позитивной философии, которая должна бы­ла стать особой сферой конкретно-научного знания. Позитивизм стремился создать методологию науки, которая выявила бы законы развития научного знания, так же как это делают, допустим, физика, химия, биология, открывая законы в своей предметной области. Но при этом полагалось, что законы развития науки можно открыть, аб­страгируясь от воздействия на научное исследование философии и, более широко, культуры, составной частью которой является наука.

Позитивизм О. Конта, Г. Спенсера, Дж.С. Милля (первый позитивизм) 17

Как выяснилось в дальнейшей истории позитивизма, эта установ­ка была одним из непреодолимых препятствий на пути решения по­ставленной задачи. Оказалось, что развитие науки нельзя понять, иг­норируя влияние на нее социокультурных факторов.

Идеал науки как автономной и независимой от влияния других сфер духовной жизни нашел свое выражение в знаменитой концеп­ции О. Конта о трех стадиях истории, соответствующих трем стадиям развития человеческого духа: 1) теологической, 2) метафизической и 3) научной. Теологическая стадия, по Конту, характеризуется стремле­нием объяснить явления путем изобретения сверхприродных сил. На метафизической стадии эти силы заменяются различными абстракт­ными сущностями (субстанциями, идеями), которые управляют явле­ниями. Научная стадия заменяет метафизические сущности открыти­ем точных законов. Именно на научной стадии, согласно Конту, должна произойти трансформация метафизики в позитивную фило­софию. Всю классическую философию Конт относил к метафизичес­кой стадии. Он не считал ее бессмысленной в отличие от представи­телей более позднего позитивизма. Ее предназначение он видел в том, что она упростила и рационализировала теологические объяснения и тем самым ослабила влияние теологии, подготавливая переход к по­зитивным концепциям1.

О. Конт справедливо отмечал, что исторически наука возникает в недрах философии. Но затем, породив науку, философия, по мнению Конта, становится для науки принципиально не нужной. Этот тезис О. Конт постулирует как некую очевидную данность. Следует отме­тить, что подобный подход находил отклик у многих естествоиспыта­телей, занятых решением задач в специализирующихся областях на­учного знания.

Влияние философских идей на формирование нового знания на­иболее отчетливо проявляется в процессе построения новых фунда­ментальных теорий, которые кардинально меняют ранее сложившие­ся принципы и представления о мире. Творцы таких теорий и в прошлом, и в современную эпоху признавали эвристическую роль фи­лософии в научном познании. Некоторые из них успешно совмещали исследования в естествознании и математике с философскими иссле­дованиями. Классическим примером в этом отношении является творчество Р. Декарта и Г. Лейбница. Создатели механики Г. Галилей, И. Ньютон также сочетали разработку механики с глубокими фило­софскими обобщениями. Творцы квантово-релятивистской физики А. Эйнштейн, Н. Бор, В. Гейзенберг, М. Борн, Э. Шредингер неодно­кратно подчеркивали значение философских идей как для формиро-

18

Глава 1. Основные этапы развития философии науки

вания новых теоретических принципов, так и для осмысления тех из­менений, которые физика XX в. вносила в научную картину мира.

Вместе с тем, когда ученый работает над решением специальных задач в рамках уже сложившихся фундаментальных теорий, в этом ви­де творчества он опирается на принципы таких теорий и, как прави­ло, не сомневается в их истинности. В этих ситуациях влияние фило­софских идей на развитие науки не прослеживается с достаточной очевидностью. Возникает иллюзия, что философские знания вообще не нужны в научной деятельности.

Позитивизм всегда подпитывался такого рода иллюзиями и вмес­те с тем стремился подкрепить их своими построениями.

Поставив задачу исследовать процесс научного познания и от­крыть его законы, позитивизм вынужден был отвечать на вопросы: как понимается процесс познания, каковы его функции, как соотно­сятся чувственный опыт и научные понятия? И т.д. Иначе говоря, он должен был решать проблемы теории познания, которая всегда была частью философии. И хотя позитивизм декларировал преодоление метафизики, он принципиально не мог избежать обсуждения фило­софских проблем. Как в свое время писал Ф. Энгельс, философия, выгнанная в дверь, затем возвращается через окно.

Концепция научного познания 0. Кота, Дж.С. Милля, Г. Спенсера

Научное познание позитивизм трактовал как накопление опытных фактов, их описание и предвидение посредством законов. Из тради­ционного набора функций науки — объяснение, описание и предви­дение — О. Конт исключил объяснение. Обычно оно интерпретиро­валось как раскрытие сущностных связей, управляющих явлениями. Но, согласно О. Конту, апелляция к сущностям была отличительной чертой метафизической стадии познания и должна быть преодолена позитивной философией. Поэтому трактовка законов как выражения сущностных связей вещей была отброшена. Законы определялись только по признаку «быть устойчиво повторяющимся отношением явлений». Такая трактовка познания и его законов вовсе не преодоле­вала философской метафизики, а находилась в русле уже известной в ней традиции эмпиризма и феноменалистского описания.

Подобный подход был свойствен не только О. Конту, но и другим представителям позитивизма. Джон С. Милль (1806—1873) также по­лагал законы отношением явлений, а сами явления характеризовал как феномены чувственного опыта, как ощущения и их комплексы. Научное познание, согласно Миллю, должно ориентироваться на эко-

-Jfc

Позитивизм О. Конта, Г. Спенсера, Дж.С. Милля (первый позитивизм) 19

номное описание ощущений, которое несовместимо с метафизичес­ким постулированием различных субстанций в качестве основы явле­ний. Материя и сознание, согласно Миллю, должны трактоваться не как субстанции, а как понятия, обозначающие особые ассоциативные сочетания ощущений, причем не только актуально данных в уже осу­ществленном опыте, но и потенциально возможных в будущем.

Многие из этих идей можно найти в предшествующем развитии философии, в частности у Д. Юма, традицию которого продолжал в своей концепции познания Дж.С. Милль.

Некоторые идеи феноменалистской трактовки науки и научных зако­нов можно обнаружить и у Г. Спенсера (1829—1903). Хотя по ряду других вопросов концепция Г. Спенсера отличалась от взглядов Конта и Милля. Они были ближе к кантианской, а не к юмистской традиции. Спенсер различал два уровня бытия — «непознаваемое» и «познаваемое». «Непо­знаваемое» — это аналог кантовских вещей в себе. С ним наука не имеет дела. Она изучает «познаваемое» — мир явлений, их связей, отношений, ищет законы, упорядочивающие явления. Трактовку целей научного по­знания и его законов Спенсер развивает в русле основных идей позити­визма. «Узнать законы, — пишет Спенсер, — это значит узнать отноше­ние между явлениями»2. Источник законов, их глубинные основания относятся к сфере «непознаваемого». Метафизические рассуждения от­носительно этой сферы из науки должны быть исключены.

Сфера «непознаваемого» — это предмет не науки, а религии. В отли­чие от О. Конта, который полагал, что наука на позитивной стадии раз­вития познания вытесняет религию и сама становится своеобразной религией индустриальной эпохи, Г. Спенсер допускал сосуществование науки и религии. Философия же, согласно Спенсеру, должна занимать­ся «познаваемым», т.е. миром чувственных феноменов, обобщать и си­стематизировать их. Отказавшись от постижения «непознаваемого», философия из традиционной метафизики превращается в особую об­ласть научного знания (позитивную философию). В этом смысле прин­ципиального отличия науки и философии не должно быть. Разница только в степени и конкретности научных и философских обобщений. В этом пункте взгляды Спенсера вполне коррелируются с той концеп­цией «позитивной философии», которую отстаивал О. Конт.

Рассматривая позитивную философию как своего рода метанауку по отношению к специальным областям научного знания, позити­визм в качестве главных ее целей определил, во-первых, нахождение методов, обеспечивающих открытие новых явлений и законов, и, во-вторых, разработку принципов систематизации знаний. Здесь были выделены действительно две главные проблемы философии науки,

20

Глава 1. Основные этапы развития философии науки

которые во многом определяли дискуссии в ее последующем истори­ческом развитии.

Подход к решению первой проблемы был продиктован основной установкой позитивистской теории познания. Поскольку законы рас­сматривались как устойчивое отношение явлений (данных чувственно­го опыта), постольку особое внимание должно быть уделено методам индуктивного обобщения опытных данных. Это не означает, что пози­тивизм пренебрегал исследованием дедуктивных методов и ролью ги­потез в открытии законов. О. Конт подчеркивал, что воображение и выдвижение гипотез необходимы для открытия законов. Г. Спенсер от­мечал важность предварительно принятых теоретических идей и гипо­тез для наблюдений и получения данных чувственного опыта3. Без это­го наблюдение не может быть целенаправленным, а будет случайным. Дж.С. Милль, хотя и считал индукцию основным методом получения нового знания, признавал дедуктивные методы необходимыми для раз­вертывания теории. Он подчеркивал также, что открытие каузальных законов, объясняющих явления, предполагает выдвижение гипотез (в отличие от Конта Милль допускал объяснение, но не как ссылку на сущности, а как апелляцию к каузальным законам, которые трактуют­ся им как особые устойчивые отношения чувственных данных).

Вместе с тем, согласно концепциям О. Конта и Дж.С. Милля, гипоте­за и дедуктивные методы играют только вспомогательную роль в станов­лении нового научного знания. Конт формулировал это положение в ви­де принципа постоянного подчинения воображения наблюдению. В русле этой идеи Милль разрабатывает индуктивную логику как способ получе­ния нового знания. Методы индуктивного обобщения, описанные Мил-лем (методы сходства, различия сопутствующих изменений, метод остат­ков и др.), впоследствии вошли в учебники логики. Согласно Миллю, именно индуктивные методы переводят первичные гипотезы в ранг кау­зальных законов. Они оцениваются им как методы научного открытия.

Г. Спенсер отстаивает несколько иную и более сбалансированную точку зрения на роль индуктивных и дедуктивных приемов в процес­се научного познания. Он полагает, что дедукция является базой рас­ширенного применения количественных методов описания и предви­дения. Количественные методы связаны с развитием математики как дедуктивной науки и применением ее результатов в естественных на­уках. Если индукция, согласно Спенсеру, преимущественно обеспе­чивает качественные предсказания, то применение дедукции обосновывает «количественное предвидение»4.

Г. Спенсер, как и О. Конт, учитывает, что наука и научные методы возникают в процессе исторического развития. Конт отмечал, что в

Позитивизм О. Конта, Г. Спенсера, Дж.С. Милля (первый позитивизм) 21

зародышевой форме метод наблюдения и дедуктивные приемы воз­никли уже на метафизической стадии познания. Но только на пози­тивной стадии начинает утверждаться принцип подчинения вообра­жения наблюдению.

Г. Спенсер полагал, что на ранних стадиях познания превалировали качественные предсказания. Это была, по Спенсеру, неразвившаяся наука. Развитая же наука делает акцент на количественных предсказа­ниях и соответственно этому развивает и конкретизирует свои методы5.

Правильно подчеркивая идею развития применительно к станов­лению науки, позитивизм вместе с тем не распространял эту идею на сформировавшуюся, развитую науку.

Уже в первом позитивизме можно обнаружить установку на поиск окончательных научных методов, обеспечивающих рост научного зна­ния и отделяющих науку от метафизики. Эта установка неявно полагала, что при разработке методологии не принимается во внимание возмож­ность изменения и развития самой научной рациональности, появления в процессе эволюции науки новых типов рациональности. Соответствен­но, на методологию науки не распространялся в полном объеме принцип исторического развития. Развитие научного познания трактовалось крайне ограниченно. Считалось, что, после того как оно возникает, в нем не происходит качественных изменений, что, однако, не отменяет воз­можности открытий и приращения нового научного знания.

Эти идеи прослеживаются не только у О. Конта и Дж.С. Милля, но даже у Г. Спенсера, который по праву считается великим эволюцио­нистом, внесшим существенный вклад в понимание особенностей развивающихся объектов. Спенсер предвосхитил многие последую­щие направления разработки этой тематики в рамках структурно-функционального подхода. Он показал, что развитие связано с диф­ференциацией первоначальной несвязной однородности, возникновением связных в своих частях агрегатов и их интеграцией в новое целое. У Спенсера была отчетливо выражена мысль о несводи­мости целостности к сумме частей, что впоследстви, в XX в., стало од­ним из принципов системного анализа. С этих позиций Г. Спенсер начертал картину биологической и социальной эволюции, оказавшую огромное влияние на умы его эпохи6. Некоторые аспекты этой кон­цепции он применял и при анализе проблемы дифференциации и ин­теграции науки. Но в целом его трактовку научного познания можно охарактеризовать как ограниченный историцизм. У Спенсера, как и у Конта, возникшая наука и ее методы управляются постоянными и неизменяющимися законами, открытие которых должно обеспечить продуктивную методологию исследований. Представление, согласно

22

Глава 1. Основные этапы развития философии науки

которому позитивная философия может открыть методологические принципы, обеспечивающие прогресс науки на все времена, в основ­ных чертах сформировалось уже на этапе первого позитивизма. Оно сохранилось и на последующих этапах развития позитивистской фи­лософии науки. Сохранялась и основа этого представления — ограни­ченное применение при анализе науки принципа историзма.

Позитивистский подход к проблеме систематизации знания и классификации наук

Вторым важным аспектом в разработке методологических проблем на­уки было обсуждение позитивизмом вопросов систематизации научно­го знания. Важно было выявить связи между отраслями сложившейся дисциплинарной организации науки, выяснить особенности взаимо­действия и возможности интеграции различных наук. Физика сохраня­ла в эту эпоху лидирующее положение в естествознании. Вместе с тем развитие биологии и становление наук об обществе стимулировали рас­пространение эволюционных идей в науке. Развитие дисциплинарно-организованной науки выдвинуло проблему обмена концептуальными средствами и методами между различными дисциплинами, а это, в свою очередь, предполагало выяснение того, как соотносятся между собой предметы различных наук. Эта проблема также возникала в свя­зи с расширяющимся внедрением науки в образование, с потребностя­ми систематизации преподаваемого корпуса научных знаний.

Первый позитивизм наметил ряд подходов к проблеме координа­ции и классификации наук. О. Конт считал, что соотношения между науками и их классификация осуществляются с учетом последова­тельности их возникновения и по принципу простоты и общности.

Истоками контовской классификации наук были идеи Сен-Симо­на. Иерархия наук в классификации Сен-Симона и Конта выстраива­лась следующим образом: вначале математика с механикой, затем на­уки о неорганической природе (астрономия, физика, химия), потом науки об органической природе (к которой Конт относил и обще­ство) — биология и социология.

Г. Спенсер предложил несколько иную классификацию. Он счи­тал, что важно выделить предметы наук соответственно способам их познания. В основе его классификации лежит разделение наук на конкретные, абстрактно-конкретные и абстрактные. Спенсер писал, что нужно различать науки, которые изучают абстрактные отноше­ния, в которых нам даны явления, и науки, которые изучают сами яв­ления. Науки, изучающие формы, в которых нам даны явления, — это

Позитивизм О. Конта, Г. Спенсера, Дж.С. Милля (первый позитивизм) 23

абстрактные науки, к которым принадлежит логика и математика. Науки, изучающие сами явления, в свою очередь, делятся на два под­класса — изучающие явления в их элементах и изучающие явления в целом. По Спенсеру, каждое явление — это результат действия раз­личных сил. Под изучением явлений в их элементах Спенсер понима­ет открытие законов одного вида силы. Этим занимаются абстрактно-конкретные науки, к которым относятся механика, физика и химия. Науки, изучающие явления в целом, согласно Спенсеру, объясняют явления как результат одновременного действия нескольких видов сил. Такие науки Спенсер называл конкретными и относил к ним ас­трономию, геологию, биологию, психологию и социологию.

Классификации Сен-Симона — Конта и Спенсера выявляли неко­торые реальные черты координации наук и оказали влияние на после­дующие обсуждения этой проблематики в философии науки. Даже в тех философских концепциях, которые критиковали позитивизм и предлагали свое решение проблемы классификации наук, можно най­ти совпадающие черты с классификациями, предложенными первы­ми позитивистами.

В частности, в марксизме эту тематику разрабатывал Ф. Энгельс. Его подход был связан с концепцией форм движения материи. Выделенные им пять таких форм (механическая, физическая, химическая, биологи­ческая и социальная) были положены в основания классификации на­ук. Выявляя реальные особенности взаимодействия наук XIX столетия, эта классификация имела ряд сходных черт с классификацией Сен-Си­мона — Конта, хотя философские основания их были существенно раз­личными.

Первый позитивизм много сделал для пропаганды научных зна­ний. Его критика натурфилософии способствовала становлению фи­лософии науки, ориентированной на решение реальных методологи­ческих проблем, выдвигаемых развитием естествознания и социальных наук. В какой-то степени стремление отделить науку от метафизики могло сыграть и положительную роль в процессе консти-туирования новых дисциплин, отпочковывающихся от философии. В частности, это относится к становлению социологии.

Важнейшей задачей позитивной философии Конт вслед за Сен-Симоном считал использование науки как основания для социальных преобразований с целью разрешить критические (кризисные) состоя­ния цивилизованных обществ7. Наука должна иметь различные прак­тические приложения в производстве, в сфере образования, в управ­лении общественными делами. Она призвана рационализировать деятельность, делать ее более эффективной. Но связь науки с практи-

24

Глава 1. Основные этапы развития философии науки

кой позитивизм трактовал односторонне, только как влияние науки на практику. Само же научное познание он рассматривал, сохраняя традицию феноменологического подхода, как чувственный опыт и его рациональное упорядочивание. Деятельностный подход не был распространен на анализ научного познания.

Таким образом, позитивизм исходил из определенной идеализации науки, которая целеналравляла его анализ научного познания и реше­ние выдвигаемых наукой методологических задач. Эта идеализация предполагала рассмотрение науки, во-первых, вне ее связи с филосо­фией и культурой, во-вторых, абстрагируясь от исторического развития уже сформировавшейся научной рациональности, в-третьих, абстраги­руясь от практически-деятельностной природы научного познания.

Философия науки всегда принимает ту или иную систему идеали­зирующих допущений относительно природы научного познания. Как и всякая область знания, она имеет свой предмет, а значит, огра­ничивает поле своих исследований. Идеализирующие допущения очерчивают границы этого поля, показывают, какие проблемы при­нимаются философией науки, а какие исключаются из рассмотрения.

Позитивизм следует критиковать не за то, что он исходил из неко­торых предварительных идеализации научного познания. Он предло­жил и отстаивал определенный идеал научности, и главные критиче­ские замечания в адрес позитивизма заключаются в том, что его программа задавала крайне узкое понимание науки.

Как выяснилось в дальнейшей истории позитивизма, это понима­ние постоянно порождало многочисленные трудности и противоре­чия при обсуждении реальных методологических проблем научного познания.

Эмпириокритицизм (второй позитивизм)

Задачи «позитивной философии» акцентировались по-разному в зави­симости от того, какие методологические проблемы выдвигались на передний план на той или иной стадии развития науки. В первом по­зитивизме основное внимание уделялось проблемам систематизации научного знания и классификации наук. Эта проблематика остро ста­вилась в связи с углубляющейся дифференциацией научного знания и осознанием невозможности свести все многообразие наук к механике. На этапе второго позитивизма данная проблематика сохранялась. Вместе с тем на передний план вышли иные проблемы. Особое значе­ние приобретал вопрос об онтологическом статусе фундаментальных

Эмпириокритицизм (второй позитивизм) 25

понятий, представлений, принципов науки, т.е. проблема их отождеств­ления с самой исследуемой реальностью. Научные революции XIX сто­летия продемонстрировали, что многие из понятий и принципов, ранее включавшихся в научную картину мира и воспринимавшихся как абсо­лютно точный портрет реальности, были лишь вспомогательными аб­стракциями, от которых пришлось отказываться при расширении обла­сти объясняемых явлений. Такова была судьба флогистона, теплорода, электрического и магнитного флюидов, которые вводились в картину мира в качестве представлений об особых невесомых субстанциях — но­сителях химических, тепловых, электрических и магнитных сил. В био­логии представления о неизменных видах сменились на противополож­ные — виды организмов рассматривались как изменяющиеся, возникающие один из другого в процессе эволюции. Развитие матема­тики в XIX столетии, связанное с открытием неевклидовых геометрий и применением аксиоматического метода в его формальном и формали­зованном вариантах, остро поставило проблему существования фунда­ментальных математических объектов, выяснения оснований их вклю­чения в структуру науки и их соотнесения с реальностью.

Конец XIX — начало XX в. знаменовали новую эпоху революцион­ных преобразований в естествознании. Она была начата двумя важны­ми открытиями в биологии и физике — открытием генов как носите­лей наследственности, изменивших прежнюю систему представлений о живой природе, и открытием делимости и сложности атома, которое привело к отказу от прежних представлений об атоме как неделимом и простейшем «первокирпичике» материи.

Проблема обоснования фундаментальных понятий и принципов науки

Второй позитивизм пытался решить проблемы обоснования фунда­ментальных научных абстракций в русле уже сложившейся методоло­гической программы. Он полагал, что эти проблемы будут решены, если последовательно устранять из науки метафизические суждения.

Лидерами второго позитивизма были Эрнст Мах (1838—1916) и Рихард Авенариус (1843—1896). Особое влияние на естествоиспытате­лей оказали работы Э. Маха, который был известным и достаточно ав­торитетным в то время ученым, внесшим вклад в разработку целого ряда направлений физики (теоретической и экспериментальной ме­ханики, оптики, акустики и др.).

Р. Авенариус был профессором Цюрихского университета и заня­тия философией также тесно сочетал с разработкой конкретных на­ук — биологии и психологии.

26

Глава 1. Основные этапы развития философии науки

Оба лидера второго позитивизма считали, что источником заблуж­дений и трудностей в науке является ее «нагруженность метафизикой». Чтобы не повторять ошибок, связанных с включением в фундамен­тальные представления науки различных вымышленных сущностей типа теплорода и флогистона, нужно последовательно очистить от ме­тафизических положений не только теоретическое знание, но и науч­ный опыт. Мах отмечал, что опытные факты часто интерпретируются учеными с позиций неявно привлекаемой метафизики (когда ученый рассматривает данные опыта как проявление тех или иных скрытых сущностей). Это, по мнению Маха, приводит к заблуждениям в науке, мешает ее прогрессу. Критика опыта, нагруженного метафизикой, объявлялась важнейшей задачей «позитивной философии». В соответ­ствии с этой задачей Мах и Авенариус часто именовали свою филосо­фию эмпириокритицизмом. Данный термин впоследствии стал приме­няться для обозначения второго позитивизма.

Анализируя историю науки, Э. Мах, вслед за О. Контом, отмечал, что на ранних этапах наука была тесно связана с метафизикой. Внача­ле она развивалась в рамках теологической натурфилософии. В этот период складывались представления о наличии порядка в природе, установленного творцом, и о законах, которые обеспечивают этот по­рядок. Принципы неизменности количества материи, движения, не­разрушимости энергии, ньютоновские идеи об абсолютном про­странстве и времени также возникали в контексте теологической натурфилософии. Затем, начиная с Ньютона, в науке постепенно ут­верждается механическое воззрение на природу. Мах рассматривал механицизм как одну из разновидностей метафизики. Он резко кри­тиковал механицизм, и эта критика находила отклик в умах некото­рых естествоиспытателей конца XIX — начала XX в. Мах оценивал механицизм как «искусственную гипотезу», которая обрела метафи­зический статус и превратилась в своеобразную мифологию, основан­ную на «фантастических преувеличениях»8.

Во всех этих критических оценках, которые Мах адресовал механи­цизму, рациональные моменты переплетались с неправомерными до­пущениями. Мах справедливо отмечал ограниченность механицизма и невозможность свести к механическим движениям все изучаемые на­укой процессы. Его критика представлений механической картины ми­ра об абсолютном пространстве и времени предвосхищала последую­щие идеи теории относительности. Даже в маховской критике атомизма имелись рациональные моменты. Они были частично спра­ведливы по отношению к представлениям механической картины ми­ра, в которой постулировалось существование неделимых атомов как

Эмпириокритицизм (второй позитивизм) 27

«первокирпичиков» материи. Представления о неделимых атомах были идеализациями, и их онтологический статус (отождествление с реаль­ностью), конечно, имел свои границы. Эти представления работали до тех пор, пока наука имела дело с диапазоном энергий, в которых дей­ствительно невозможно было обнаружить делимость атома. Идеализа­ция неделимого атома была допустима и даже полезна для описания процессов в этом энергетическом диапазоне. Механика и физика XVII—XIX вв. в реальных опытах не выходила за рамки таких процес­сов. И только в конце XIX в. наука вплотную подошла к систематичес­кому исследованию взаимодействий, в которых обнаружилась дели­мость атома и его структурность. Критика Махом механистических представлений об атоме в этом отношении была методологически оп­равдана. Неоправданным было распространение этой критики на саму идею атомизма. Мах считал метафизической мифологемой не только механистическую концепцию атома, но и сами представления об ато­мистическом строении вещества. Убеждение в реальном, физическом существовании атомов, их движений и взаимодействий Мах сравнивал с верой в шабаш ведьм. Идеи атомистики он допускал только в качест­ве вспомогательного условного соглашения, позволявшего описывать некоторую область опыта, но не как характеристику физического мира.

В этом и состоял подход Э. Маха к проблеме обоснования фунда­ментальных научных абстракций и принципов. Он продолжал линию, уже намеченную в первом позитивизме Дж.С. Миллем и не выходив­шую за рамки юмистской традиции. Мах постулировал, что един­ственной реальностью и базой научного познания выступают элемен­ты опыта (явления). Причем явления он толковал как чувственные данные, ощущения. Научные законы Мах интерпретировал как эко­номный способ описания ощущений, представляющих данные на­блюдения. В научном исследовании эти данные, согласно Маху, и есть элементы чистого опыта, не нагруженного никакой метафизикой. Целью же научного познания является накопление опытных данных, а также отыскание таких понятий и законов, которые давали бы на­иболее экономное описание элементов опыта.

Теоретические законы, представления и понятия Мах рассматри­вал как сжатую сводку опытных данных, как способ их упорядочива­ния. По мере расширения опыта происходит смена теорий. Прежние теории отбрасываются и заменяются новыми, более экономно опи­сывающими опыт. Мах сравнивал теории с сухими листьями, которые отпадают «после того, как в течение известного времени давали воз­можность дышать организму науки»9. Если опытные факты представ­лены в науке прямыми описаниями, непосредственно фиксирующи-

28

Глава 1. Основные этапы развития философии науки

ми наблюдения, то теории выступают косвенными описаниями на­блюдений. Они полезны постольку, поскольку мы не можем удержать в памяти все многообразие наблюдений, их заменяют теоретические описания. Важно только применять такие описания, которые соотно­сятся с опытными данными. Махистская концепция теоретических знаний как сжатого и экономного описания опыта перекликалась с идеями Дж.С. Милля и развивала их. Э. Мах отстаивал принцип «эко­номии мышления», который выдвигал в качестве методологического регулятива науки. Содержание этого принципа включало два аспекта. Первый, в соответствии с позитивистской традицией, требовал ис­ключить из теоретических описаний ссылки на метафизические сущ­ности, второй — чтобы из всех возможных теоретических описаний опыта выбиралось наиболее экономное.

Принцип экономии мышления выражал феноменалистскую трак­товку теоретических знаний. Полагалось, что в теории нет никакого нового содержания по отношению к элементам опыта. Но тогда труд­но понять, почему теория обладает предсказательной силой. Даже ес­ли сослаться в духе первого позитивизма на то, что имеется в виду не только актуальный, но и потенциально возможный опыт, то это не ре­шает проблемы. Утверждение, что теории способны описывать потен­циально возможный опыт (опыт будущего), по смыслу тождественно тривиальной констатации, что теории способны предсказывать. Вме­сте с тем принцип экономии мышления содержал и некоторые раци­ональные моменты. Первый его аспект перекликался с принципом, получившим название «бритва Оккама». Вильям Оккам (философ XIII в.) выдвинул этот принцип против схоластики, требуя не умно­жать сущности сверх необходимости. Галилей, создавая в XVII в. ос­новы механики, неоднократно использовал «бритву Оккама» в споре с идеями перипатетиков, которые канонизировали физику Аристоте­ля и космологию Птолемея.

Однако, в отличие от «бритвы Оккама», Э. Мах придал требованию «не умножать сущности сверх необходимости» экстремальную трактов­ку. Он вообще запрещал объяснение через сущность. Любую апелля­цию к сущности Мах объявлял метафизическим мифом. Такая трактов­ка резко снижала методологическую ценность принципа «экономии мышления» как средства критики вненаучных спекуляций.

Второй аспект этого принципа включал в свое содержание пробле­му выбора между разными теориями. Эта проблема стала активно об­суждаться в методологии науки XX в. Но уже в XIX в. она обозначилась в развитии естествознания. Ее проявлениями были соперничество фе­номенологической термодинамики с молекулярно-кинетической тео-

Эмпириокритицизм (второй позитивизм) 29

рией тепловых процессов и соперничество электродинамики Ампера— Вебера с электродинамикой Фарадея—Максвелла.

Показательно, что в период создания теории электромагнитного поля Дж.К. Максвелл довольно длительное время переформулировал в полевых терминах уже известные в электродинамике Ампера—Вебе­ра законы. Он придал им новую математическую форму, но оба вари­анта электродинамики до поры до времени описывали одну и ту же область фактов. Новые факты были обнаружены уже после формули­ровки Максвеллом системы фундаментальных уравнений электро­магнитного поля, когда были открыты предсказанные им электро­магнитные волны.

Постановка проблемы выбора теории даже в неявном виде была методологически перспективной. Во втором аспекте принципа «эко­номии мышления» эта проблема уже обозначилась, и был намечен возможный подход к ее решению. Речь идет о критериях принятия те­ории, дополнительных к требованию ее эмпирической проверки.

Позднее, уже в начале XX в., А. Эйнштейн отмечал, что научная те­ория должна удовлетворять двум критериям: быть обоснованной опы­том и обладать внутренним совершенством. Критерий внутреннего совершенства в понимании Эйнштейна означал, что нужно стремить­ся отыскать небольшое количество принципов, позволяющих объяс­нять и описывать большое разнообразие явлений. В методологии на­уки этот внеэмпирический критерий принятия теории иногда обозначался как принцип простоты.

В концепции Э. Маха требование использовать из всех возможных теоретических описаний наиболее экономное включало некоторые черты этого принципа. Но именно в этом пункте в концепции возника­ли принципиальные трудности. Внеэмпирические регулятивы постро­ения теории косвенно свидетельствовали о том, что теорию недоста­точно рассматривать как сжатую сводку опытных фактов, что в ней имеется содержание, несводимое к простой совокупности эмпиричес­ких описаний. А это, строго говоря, противоречило махистской трак­товке теории.

Критика эмпириокритицизма и проблема преодоления наивно-реалистической гносеологии

При попытках решить реальные методологические проблемы науки позитивизм часто сталкивался с дилеммой: либо отказываться от ра­дикального эмпиризма и феноменологизма, либо не замечать логиче­ские противоречия в своей концепции. В наибольшей мере это отно-

30

Глава 1. Основные этапы развития философии науки

сится к предложенной Э. Махом концепции реальности. Она была продолжением и обоснованием феноменалистских представлений о познании. Согласно Маху, элементы опыта (ощущения) и их функци­ональные отношения представляют собой единственную реальность, которую можно допустить, если последовательно проводить принцип устранения метафизики. Элементы опыта Мах объявил элементами мира. «Не вещи (тела), а цвета, тоны, давления, пространства, време­на (что мы обыкновенно называем ощущениями) суть настоящие эле­менты мира»10. Э. Мах подчеркивает: «Для нас материя не есть первое данное. Такими первичными данными являются, скорее, элементы (которые в известном определенном смысле являются ощущения­ми)»11. Функциональные отношения между элементами мира позво­ляют сконструировать два типа процессов — физические и психичес­кие. Поскольку оба этих типа порождают комбинации одних и тех же элементов, постольку сами элементы не являются ни физическими, ни психическими. Они нейтральны. Э. Мах полагал, что таким путем он устраняет старые споры между материалистами и идеалистами. Первые полагали первичным материю (физическое), вторые — пси­хическое. Но поскольку и физическое и психическое построены из одних и тех же нейтральных элементов мира, постольку бессмыслен­но ставить вопрос, что из них первично, а что вторично. Эмпириокри­тицизм объявил себя новой (научной) философией, преодолевающей односторонности как материализма, так и идеализма. Но даже пер­вичный критический анализ этой концепции обнаруживал ее внут­реннюю противоречивость. Постулировав, что реальность — это ощу­щения и их комбинации, Э. Мах воспроизводил идеи философии Дж. Беркли и Д. Юма, т.е. один из вариантов той самой метафизики, которую он стремился исключить из научного познания.

В.И. Ленин и Г.В. Плеханов, критикуя махизм, особо подчеркива­ли это обстоятельство. Трактовка Махом вещей как комплексов ощу­щений почти текстуально совпадала с основным тезисом субъектив­ного идеализма Дж. Беркли.

Принцип нейтральности элементов мира Мах связывал с функци­ями ощущений и восприятий быть средством биологического при­способления организма к среде. Он отмечал, что в ощущениях и вос­приятиях нельзя отделить то, что относится к внешнему, а что к внутреннему миру организма.

Эту же точку зрения отстаивал и развивал Р. Авенариус. Он рассма­тривал познание как особый аспект жизнедеятельности, органично включенный в нее. Авенариус трактовал жизнь как процесс накопле­ния и расходования энергии. С его точки зрения стратегия выжива-

Эмпириокритицизм (второй позитивизм) 31

ния связана со стремлением организмов минимизировать затраты энергии в процессе адаптации к среде, экономно расходовать свои энергетические запасы.

Эту характеристику жизни Авенариус определял как принцип на­именьшей траты сил. Поскольку познание выступает аспектом жиз­ни, постольку, согласно Авенариусу, этот принцип распространяется и на познавательные процессы. Здесь он выступает в форме принци­па экономии мышления.

Организм в своем поведении постоянно трансформирует внешнее во внутреннее, а внутреннее во внешнее. Акты поведения выступают одновременно актами понимания мира. В человеческой жизнедея­тельности, согласно Авенариусу, интегрировано, слито то, что связа­но с внешней средой, и то, что связано с человеческой активностью. В опыте всегда есть интегральное единство субъективного и объек­тивного, физического и психического.

Такое единство Р. Авенариус характеризует как «принципиальную координацию «Я и мира». Идея принципиальной координации согла­совывалась с концепцией нейтральных элементов мира Э.Маха. Она подчеркивала, что опыт представляет собой изначальную реальность, в которой нет расщепления на субъект и объект. Такое расщепление, согласно Авенариусу, возникает в результате некритического воспри­ятия индивидами чужого опыта. Опыт любого индивида не ограничи­вается только личным чувственным опытом, он расширяется за счет научения, восприятия опыта других людей. Но в этом процессе, по Авенариусу, чужой опыт, который выступает таким же единством вну­треннего и внешнего, как и собственный, воспринимается и оценива­ется как нечто внешнее. В результате возникает представление о внешнем объективном и внутреннем субъективном, которые затем преобразуются в противопоставление субъекта и объекта, души и те­ла, материи и сознания. Чувственный опыт начинает рассматривать­ся как состояние души, как психическое. При таком подходе, подчер­кивает Авенариус, усвоение опыта других людей истолковывается как своеобразное вкладывание (вбрасывание) чужих ощущений и воспри­ятий в мою душу и тело. Истолкования такого рода Авенариус обозна­чает термином «интроекция» (от лат. intro — внутрь, iacere — бро­сать). Позднее этот термин стал применяться в психоанализе, обозначив включение в психику индивида взглядов, мотивов, обра­зов, установок других людей. Авенариус негативно оценивал идею интроекции, рассматривал ее как недопустимое расщепление интег­рального человеческого опыта на внутреннее и внешнее, субъектив­ное и объективное, духовное и телесное. Следствием интроекции, со-

32

Глава 1. Основные этапы развития философии науки

гласно Авенариусу, являются мифологические и метафизические объ­яснения, начиная с традиции первобытного анимизма (который наде­лял волей, чувствами и мыслями все вещи и явления окружающего мира) и кончая метафизическими представлениями о материальных и духовных субстанциях как основе явлений. С этих позиций Авенари­ус критиковал представления о сознании как функции мозга. Он рас­ценивал эти представления в качестве недопустимого проявления ин-троекции, порождающей противопоставление духовного и телесного.

Критики эмпириокритицизма, в том числе и В. И. Ленин, справед­ливо отмечали, что принципиальная координация Р. Авенариуса, как и махистская концепция «элементов мира», вовсе не выводит эмпи­риокритицизм за рамки полемики материализма и идеализма. Утвер­ждая, что единственной реальностью выступает чувственный опыт (ощущения, восприятия), а все остальное бытие представляет собой производное от ощущений, эмпириокритицизм, хотел он этого или не хотел, солидаризировался с позицией субъективного идеализма. А эта позиция, в свою очередь, приводила к противоречиям с дости­жениями науки. Ленин особо подчеркивал это обстоятельство. Исхо­дя из идей Маха и Авенариуса, нельзя без конфликта с наукой отве­тить на вопросы: «Существовала ли природа до человека?» и «Мыслит ли человек при помощи мозга?» Наука давала однозначный ответ на эти вопросы. Но принципиальная координация постулировала, что природная среда не может существовать вне Я, а тезис о том, что мышление есть функция мозга, также отвергался Авенариусом.

Возникает вопрос: почему же эмпириокритицизм, ориентирован­ный на то, чтобы стать философией науки, пришел к таким выводам, и было ли нечто, заслужившее внимания в его теории познания?

Положительным в эмпириокритицизме было его критическое от­ношение к наивно-реалистической теории познания, стремление преодолеть возникающие в ней противоречия.

Эта теория познания постулировала, что познавательное отноше­ние субъекта к объекту выступает как зеркальное отражение в созна­нии свойств, связей и отношений внешних вещей. Считалось, что по­знание начинается с живого созерцания, которое рассматривалось как такое воздействие вещей на органы чувств, в результате которого возникают чувственные образы вещей (ощущения, восприятия, пред­ставления). Постулировалось, что эти компоненты чувственного опыта зеркально отображают в сознании отдельные свойства вещей (ощущения) и вещи как целостные совокупности свойств (воспри­ятия и представления), благодаря чему человек может адекватно ори­ентироваться во внешнем мире.

Эмпириокритицизм (второй позитивизм) 33

Эта привычная для здравого смысла схема познания, лежащая в основании созерцательно-материалистических концепций, была подвергнута критике еще в XVIII столетии Беркли и Юмом. Напом­ним их аргументацию.

Допустим, мы получили в чувственном опыте образ некоторого предмета. Пусть это будет стол. Мы имеем в опыте ощущение цвета, формы, твердости и т.д. и этот комплекс ощущений обозначаем сло­вом «стол». Задача состоит в том, чтобы доказать, что этот комплекс является копией реального предмета. Как это можно сделать? Для этого нужно сравнить ощущения и восприятия предмета с самим предметом. Единственным способом такого сравнения может быть только опыт. Но сколько бы раз мы ни осуществляли опыт, мы будем получать ощущения и их комбинации. Мы будем сравнивать ощуще­ния, полученные в начальном опыте, с ощущениями в последующих опытах, т.е. сравнивать комплексы ощущений между собой, но не с предметом. Беркли, обобщая это рассуждение, подчеркивал, что идея может быть сравнена только с идеей, и нет такого эмпирического про­цесса, в котором идея могла быть сравнена с вещью.

Отсюда Беркли сделал вывод, что в теории познания не следует по­стулировать существование вещей как материальных образований вне нашего чувственного опыта. Логичнее считать, что первичной реаль­ностью являются ощущения, а вещи — это комбинации, комплексы ощущений, обозначаемые словесным знаком. В предложенной Берк­ли и Юмом концепции познания их оппоненты сразу же обнаружили множество уязвимых мест. Эта концепция при логически последова­тельном ее развертывании приводила к солипсизму — утверждению, что реально существуют только мои ощущения, чувственный опыт Я, а все остальное, в том числе и другие познающие субъекты, есть ком­плексы моих ощущений. Но тогда как отличить истинные комплексы от ложных, от галлюцинаций и как объяснить наличие общего пред­метного содержания чувственного опыта многих людей? Это пред­метное содержание обеспечивает коммуникацию и согласованные действия людей, их чувственный опыт является не только субъектив­ным, но и интерсубъективным.

Эмпириокритицизм воспроизводил многое из того, что уже было сказано Беркли и Юмом, и сталкивался с теми же парадоксами солип­сизма, которые возникали как следствие трактовки ощущений в каче­стве первичной реальности. На этом заострял внимание В.И. Ленин в книге «Материализм и эмпириокритицизм» (1909). Но, критикуя по­зитивистскую гносеологию, он противопоставлял ей теорию отраже­ния, интерпретированную в духе созерцательного материализма.

34

Глава 1. Основные этапы развития философии науки

Лишь в более поздних работах Ленин изменяет эту трактовку, подчер­кивая деятельностно-практическую природу познания и принципи­альную значимость для разработки гносеологии идеи К. Маркса о том, что объект дан познающему субъекту не в форме созерцания, а в форме практики. Однако в период написания своей книги, посвя­щенной критике эмпириокритицизма, он отстаивал идею познания как копирования, фотографирования, зеркального отражения внеш­них вещей. Очевидно, что эта точка зрения была противоположна традиции Беркли и Юма. Но из того факта, что берклианско-юмист-ская традиция столкнулась с серьезными трудностями, вовсе не выте­кало, что противоположная ей созерцательно-материалистическая точка зрения абсолютно верна и не имеет изъянов. Их-то и зафикси­ровали Беркли и Юм. Они, по существу, показали, что если исходить из трактовки познания как созерцания вещей внешнего мира, то тог­да нельзя обосновать ни то, что ощущения и восприятия есть образы вещей, ни само существование вещей вне сознания. И это был резуль­тат, который определял сдвиг проблем в теории познания. Строго го­воря, логически отсюда следовал вывод, что нужно оказаться от со­зерцательного подхода к познанию. Правда, этот вывод ни Беркли, ни Юм, ни их последователи не сделали. Они сделали другой, в общем-то, нелогичный вывод, что не следует говорить о реальности вне ощу­щений и что предметный мир следует рассматривать как комбинации элементов чувственного опыта.

Но проблемы, связанные с обнаружением парадоксов наивно-реа­листической теории познания, хотя в явном виде и не были зафикси­рованы, все же были обозначены. И с этим нельзя было не считаться.

Чтобы решить эти проблемы, нужно было по-новому подойти к трактовке отношения субъекта к объекту. Чувственное созерцание и в целом познавательное отношение субъекта к объекту необходимо бы­ло рассматривать не как первично данное, а как включенное в более широкий контекст человеческой жизнедеятельности.

Эмпириокритицизм попытался сделать определенные шаги в этом направлении, когда отмечал, что чувственный опыт выступает аспек­том жизни. Было рациональное содержание и в его тезисе об интег­ральном единстве внутреннего и внешнего в элементах чувственного опыта. Этот тезис был направлен против трактовки ощущений и вос­приятий как зеркального образа внешних объектов. И такой подход имел свои основания. Характер восприятия внешних объектов дей­ствительно определен не только свойствами этих объектов, но и осо­бенностями наших органов чувств и нервной системы, сформировав­шихся в ходе биологической и социальной эволюции. С позиций

Эмпириокритицизм (второй позитивизм) 35

современных научных данных это положение подкреплено многочис­ленными фактами.

Адаптация человека и высших животных к окружающей среде связа­на со способностью нервной системы моделировать внешнюю среду, по­лучать и обрабатывать идущие из нее информационные сигналы. Мы живем в мире макрообъектов и макропроцессов, и для биологического приспособления важно выделить их устойчивые состояния. Это достига­ется благодаря тому, что моделирование таких состояний осуществляет­ся в нервной системе посредством электронно-ионных обменов, кото­рые протекают со скоростями, намного превышающими подавляющее большинство изменений окружающих нас макрообъектов.

Восприятие таких объектов, их свойств и состояний строится нервной системой так, что целый ряд их реальных изменений не фик­сируется в соответствующих чувственных образах. Допустим, мы име­ем зрительное восприятие стола. Мы видим его как предмет с жестки­ми границами. Но на уровне микропроцессов таких границ нет. Происходит диффузия молекул древесины и лакокрасочного слоя стола в окружающую его воздушную среду. Солнечный свет, который отражается от предмета, выбивает электроны в поверхностном слое его молекул (фотоэффект). Может происходить обмен между ионами и электронами атомов внешней среды и стола. Но все эти изменения не фиксируются в чувственном восприятии. Они протекают с такими скоростями и в таких пространственно-временных диапазонах, кото­рые не улавливает наша нервная система. Для биологической адапта­ции к среде эти изменения не имеют решающего значения. Важно воспроизводство в процессах изменения определенного, относитель­но устойчивого макрообъекта. Восприятие как образ такого объекта оказывается не копией и зеркальным отражением, а определенной схематизацией реальности. Информация о внешней реальности здесь соотнесена с особенностями приспособительной активности орга­низма и особенностями исторической эволюции, породившей опре­деленное строение органов чувств и динамику нервной системы.

Схематизирующую природу восприятия и его детерминацию свой­ствами нервной системы можно проиллюстрировать посредством сле­дующего мысленного эксперимента. Представим себе человекоподоб­ное существо, у которого в отличие от нас скорость передачи и обработки сигналов в нервной системе на несколько порядков мень­ше. Идея такого мысленного эксперимента была навеяна мне расска­зом одного писателя-фантаста*. Сюжет этого рассказа состоял в следу-

* Росоховатский Л. Встреча в пустыне // В мире фантастики и приключений. Л., 1963.

36 Глава 1. Основные этапы развития философии науки

ющем. В среднеазиатской пустыне археолог обнаружил древний, засы­паемый песками город. На центральной площади стояли две многоме­тровые скульптуры мужчины и женщины. У археолога было ощуще­ние, что это какие-то необычные, не похожие ни на что неподвижные фигуры, сделанные из неизвестного материала. Он отколол кусочек этого материала от стопы одной из фигур. Потом вернулся в Москву, стал исследовать этот образец. В процессе химических экспериментов материал самоуничтожился. Следующая экспедиция не смогла найти город со странными скульптурами. Предположили, что он и его скульптуры были засыпаны песком. Потом была война. Короче, через много лет археолог решил еще раз посетить эти места. Ему удалось отыскать древний разрушенный город. Но когда он сравнил скульпту­ры на площади с их фотографией, которую он сделал много лет назад, то с ужасом убедился, что скульптуры поменяли позы. У женщины по­явилась гримаса боли, и она склонилась над поврежденным пальцем стопы. Мужчина принял угрожающую позу и начал доставать из-за спины какой-то предмет (неизвестное оружие). И тогда археолог по­нял, что это вовсе не скульптуры, а живые существа, антроподобные пришельцы из неизвестных миров.