АНТОЛОГИЯ ГУМАННОЙ ПЕДАГОГИКИ
ВЕРНАДСКИЙ
ИЗДАТЕЛЬСКИЙ ДОМ
ШАЛВЫ АМОНАШВИЛИ
МОСКОВСКИЙ ГОРОДСКОЙ
ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
МОСКВА 2001
«Федеральная программа книгоиздания России»
 | Вернадский. – М.: Издательский Дом Шалвы Амонашвили, 2001. – с. 224 (Антология гуманной педагогики). В этом томе «Антологии Гуманной Педагогики» читателю предлагаются фрагменты творческого наследия великого русского ученого и мыслителя В.И.Вернадского, одного из самых выдающихся ученых планеты Земля первой половины XX века. Многие знают В.И.Вернадского как исследователя в области естествознания, но великий ученый много сил и времени отдавал развитию системы образования молодежи, формированию культурного потенциала нации, сохранению природных богатств России. Размышления и заметки Ш.А.Амонашвили на полях – помогут понять огромную значимость трудов В.И.Вернадского для наших современников. УДК 24.7 ББК 84.45 В86 ISBN 5-89147-034-9 © Издательский Дом Шалвы Амонашвили, 2001 |
СОСТАВИТЕЛЬ И
АВТОР ПРЕДИСЛОВИЯ ПЕРВЫЙ ЧИТАТЕЛЬ
Чечель Амонашвили
Ирина Шалва
Дмитриевна Александрович
Доктор Учитель,
педагогических наук, Почетный член Р.А.О,
г. Москва г. Москва
_________
РЕДАКЦИОННО–ИЗДАТЕЛЬСКИЙ СОВЕТ
Амонашвили Ш.А. – глава Издательского Дома
Асмолов А. Г.
Бордовский ГА.
Дарчия М.Д.
Загвязинский В.И.
Зуев Д.Д, – главный редактор
Кезина Л.П.
Матросов В.Л.
Неменский Б.М.
Ниорадзе В.Г.
Никандров Н.Д.
Петровский А.В.
Рябов В.В.
Сартания В.Ш.
Шадриков В.Д.
_________
СОДЕРЖАНИЕ
И.Д. Чечель. Есть личности, без которых история российской науки и общества немыслима
I. НАУЧНОЕ НАСЛЕДИЕ В.И.ВЕРНАДСКОГО
Научная мысль как планетное явление
Живое вещество
Несколько слов о ноосфере
Начало и вечность жизни
Из книги «Очерки по истории естествознания в России в XVIII столетии» (1912–1914 гг.)
Мысли о современном значении истории знаний
О русской интеллигенции и образовании
Задачи высшего образования нашего времени
Перед грозой
Разгром
II. ИЗ АРХИВА В.И. ВЕРНАДСКОГО:
ФРАГМЕНТЫ ПИСЕМ, ДНЕВНИКОВ, ЗАПИСЕЙ
Страницы автобиографии В.И. Вернадского
Из записок и дневников разных лет
Из писем (Старицкой) Н.Е.Вернадской 1986–1992 гг
Ответы на вопросы анкеты об организации научной работы
Комментарии
Литература
Нельзя отложить заботу о вечном и великом на то время, когда будет достигнута для всех возможность удовлетворения своих элементарных нужд. Иначе будет поздно. Мы дадим материальные блага в руки людей, идеалом которых будет – «хлеба и зрелищ». Есть, пить, ничего не делать, наслаждаться любовью. Неужели учитель может удовлетвориться, когда он будет воспитывать Скалозубов, Молчаливых, жадных до денег банкиров, развратных жуиров, обжор, эгоистов.
В.Вернадский (Из дневников. 16 марта 1918 г.)
ЕСТЬ ЛИЧНОСТИ, БЕЗ КОТОРЫХ ИСТОРИЯ РОССИЙСКОЙ НАУКИ И ОБЩЕСТВА НЕМЫСЛИМА...
Читатель! Открывая эту книгу, вы, может быть, еще не знаете, какие удивительные открытия встретятся вам на ее страницах. Знакомство с работами В.И. Вернадского, который в своих научных поисках значительно опередил свое время, само по себе является воистину праздником ПОЗНАНИЯ. Учение В.И.Вернадского о биосфере и переходе ее в ноосферу не было должным образом оценено его современниками. Лишь в наши дни, когда начали сбываться многие прогнозы великого ученого и мыслителя, в полной мере стало осознаваться величие этих идей.
Когда вы войдете в разнообразный мир духовного наследия В.И. Вернадского (в тексты его трудов и статей, докладов, записок, дневников, писем), вас многое поразит, но среди всего чрезвычайно поражает и трогает огромный такт, бережное отношение ученого к чужой мысли, чужому открытию, достижению. Все мысли и рассуждения В.И.Вернадского строятся в логике генеалогического анализа идей и открытий, эмпирических обобщений; ученого отличает величайшая научная честность. А еще В.И.Вернадский был открыт Природе, и она дарила ему свои удивительные тайны. Вся жизнь ученого была посвящена познанию, научному осмыслению окружающего мира.
Иван Васильевич Вернадский, отец В.И.Вернадского, был талантливым ученым. Он закончил Киевский университет, работал учителем словесности в гимназии, затем был избран на кафедру политэкономии университета и направлен на три года в Европу для совершенствования в науках – посещал семинары и лекции в Берлинском университете. Вернувшись в Россию, И.В.Вернадский быстро защитил в Киевском университете магистерскую и докторскую диссертации и был избран профессором политэкономии и статистики. А в 1850 г. он становится профессором Московского университета. Ну как тут не поверить в генетику!
Анна Петровна, мать В.И.Вернадского, после смерти своего отца решила сама зарабатывать средства и поступила классной дамой в Московский институт. Обладая музыкальными способностями и сильным голосом, Анна Петровна мечтала о сцене, но этому воспрепятствовала ее мать. Строптивая дочь уехала в Санкт-Петербург, где тоже стала давать уроки.
В 1862 г. она вышла замуж за И.В.Вернадского, а через год у них родился сын Владимир. Жили Вернадские в то время в Санкт-Петербурге. И поэтому детство будущего ученого прошло на берегах Невы: среди архитектурных памятников Петербурга, зелени Летнего сада, рядом с удивительным памятником И.А.Крылову (он запомнился Владимиру Ивановичу). Но жизнь в столице скоро прервалась. Из-за болезни И.В.Вернадского семья переехала в г. Харьков, где отцу предложили место директора конторы государственного банка. В те же годы Володя приобщился к чтению; позднее он напишет: «Я рано набросился на книги и читал с жадностью все, что попадалось под руку, постоянно роясь и перерывая книги в библиотеке отца». Казалось бы, жизнь семьи наладилась и определилась. Но умирает от туберкулеза старший брат Николай (сын И.В.Вернадского от первого брака), талантливый юноша, только что окончивший Харьковский университет. Отец решает увезти потрясенных горем родных за границу, и в 1874 г. семья Вернадских уезжает в Европу. Юного Владимира глубоко потрясла смерть брата. Именно в те годы он начинает вести дневник, на его страницах будущий ученый рассуждает о постигшем семью несчастье: «...есть две вещи, которые нелегко перенести – горе, постигшее семейство, и потерю отечества».
Италия с ее жемчужиной – Венецией, Германия с шедеврами Дрезденской галереи, красоты Швейцарии помогли Вернадским справиться с потерей. Они вернулись в Харьков, прожили там еще два года и в 1876 г. переехали в Санкт-Петербург. Юному Владимиру шел четырнадцатый год.
В стенах 1-й Петербургской классической гимназии (там и сейчас школа) появился новый ученик Владимир Вернадский. Впоследствии Вернадский напишет, что больше всего в гимназические годы ему запомнилось ощущение несвободы. Пытливый ум мальчика не востребовался в классе, пробуждавшиеся познавательные интересы Володи удовлетворялись в библиотеке отца, беседах с ним. Духовно отец был очень близок мальчику: много времени они провели в разговорах о будущем, о книгах. Чтение было любимым увлечением юного Вернадского. Пытливый ум подростка будоражили также и общественные петербургские события. У Казанского собора проходили антиправительственные демонстрации рабочих и студентов. Дневник Вернадского полон мыслей о происходящем: о демонстрациях в Санкт-Петербурге и русско-турецкой войне на Балканах за освобождение славян, о подвигах генерала Скобелева. Именно в те годы Вернадский начинает вести первые научные исследования славянства, его интересует будущее всех славянских народов. В то же время зарождается интерес юноши к природоведению, причем не благодаря, а вопреки обучению в классической гимназии, где данная область знаний почти не изучалась. Может быть, именно безликость собственного гимназического образования будет в дальнейшем помогать В.И.Вернадскому активно выступать за совершенствование всей образовательной системы России.
И вот, наконец, гимназия закончена! В.И.Вернадский поступает на естественное отделение физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета. Молодой студент счастлив, мечта осуществилась – здесь преподают Д.И.Менделеев, А.Н.Бекетов, В.В.Докучаев, И.М.Сеченов, А.М.Бутлеров и другие величайшие представители естествознания. Какой контраст со скукой гимназии! Университет на Васильевском острове воспринимался как духовное освобождение личности. Вернадский не мог выделить сразу то направление, которое стало бы смыслом его жизни. Его увлекает научный мир Д.И.Менделеева, лекции которого будоражат пытливый ум юноши; минералогия, которую преподавал В.В.Докучаев, привлекает его глубиной научного исследования, научным размахом. Докучаевский метод исследования станет исследовательской основой концепции биосферы Вернадского. Докучаев станет для Владимира Ивановича тем Учителем, под руководством которого он защитит в Санкт-Петербургском университете магистерскую и докторскую диссертации. Но это будет позднее... А пока студент Вернадский с жадностью впитывает все доступные ему научные знания: учится на двух факультетах сразу (естественном и математическом), увлекается философией, историей, строит удивительные по своему глобализму планы самообразования (детально прописав в дневнике то, что следует изучить в следующем академическом году). Участие в научно-литературном студенческом обществе стало для В.И.Вернадского первой научной школой. Именно здесь он сделал свои первые научные доклады. И именно в эти годы будущий ученый выделил в качестве своего объекта исследования Природу. Он писал: «Прежде я не понимал того наслаждения, какое чувствует человек в настоящее время, искать объяснение того, что из сущего, из природы воспроизводится его чувствами, не из книг, а из нее самой. Какое наслаждение «вопрошать» природу, «пытать» ее!» Поражает широта интересов Вернадского. Он увлеченно работает в обсерватории, наблюдая за метеоритами, Солнцем, ветрами; летом 1884 г. уезжает в свою первую научную экспедицию по изучению почв Нижегородской губернии. В полевом дневнике молодого ученого отмечаются первые шаги ученого-натуралиста. Вернадский жадно впитывает новые знания, полностью реализуя потенциал своего таланта, учеба и наука поглощают все его время.
Может быть, иначе сложилась бы судьба ученого, живи он в другое время. Но в те годы в Санкт-Петербургском университете росло и крепло общественное движение студентов. Под влиянием последних романов Ф.М.Достоевского, моральных проповедей Л.Н.Толстого, философии В.С.Соловьева, процветавшего конгломерата живописи и музыки формировалось свободолюбивое, творческое и непримиримое молодое поколение. Именно в то время Владимир Вернадский познакомился с Федором Ольденбургом и его братом Сергеем, дружба с которыми сохранится на долгие годы. Сильное влияние оказал на будущего ученого Вильям Фрей, убежденно веривший в разум человечества, которое он считал Божеством. Сильные духом, удивительно человеколюбивые, талантливые студенты объединились в «Братство».
Кружок «Братство» свою борьбу с несправедливостью в обществе начал с просвещения народа. Через всю жизнь пронес В.Вернадский активную позицию по отношению к образованию, твердо веря в то, что просвещение народа в науках надо начинать с изучения многовековой культуры и уклада самого народа, что только воссоединение знаний народа и образованной интеллигенции может создать высококультурную нацию. Члены кружка начинают кампанию по изданию и распространению «народной литературы». В.Вернадский в своем дневнике записывает программу для кружка, позиции которой всю последующую жизнь реализовывались ученым и его друзьями. В кружке В.Вернадский встретил и свою будущую жену Наталью Старицкую.
Наташа родилась в Закавказье, в Тифлисе, блестяще училась в гимназии. Отец ее был известным судебным деятелем и специалистом по государственному праву. В конце 1870-х годов семья Старицких переехала в Санкт-Петербург. Стоит отметить, что молодежная среда, где формировались взгляды Н.Старицкой, увлекалась левыми идеями: читали Маркса, заслушивались В.Соловьевым. В семьях Старицких и их друзей исповедовалось свободное воспитание. И это привело Наташу в студенческий кружок, где она познакомилась с В.Вернадским.
До встречи с Наташей В.И.Вернадский планировал построить свою жизнь как полное отречение от мирских забот, всецело отдавшись науке. Но любовь сломала все его планы. Вернадский сделал предложение и...получил отказ. Проблема состояла в том, что Старицкая была на 2 года старше Вернадского, а это было не принято в обществе, хотя он уже был вполне самостоятелен. В сентябре 1885 г. Вернадский закончил университет со степенью кандидата наук. Когда читаешь его письма Старицкой, написанные летом 1886 г., потрясают глубина чувств, обилие мыслей и человеческая зрелость молодого выпускника университета. Этим же летом он получил первое самостоятельное задание от Общества естествоиспытателей Санкт-Петербурга и уехал в научную экспедицию. И отовсюду, где Вернадский работал, летели письма (Петербург, Тамбов, Моршанск и т.д.) к Наташе в Выборгскую губернию, куда уехали Старицкие на лето. Он знакомил ее со своей семьей, своими взглядами, планами; убеждал ее в необходимости быть вместе... И переписка сделала свое дело! Но семейные дела Вернадского заставляют их снова расстаться: он едет в родовое имение Вернадовка для вступления в наследные права. И снова ежедневные письма...
В сентябре 1886 г. они поженились. В то время В.И.Вернадский уже работал в должности хранителя Минералогического кабинета университета. Но увлеченность и тяга к исследованиям заставляла ученого покидать стены кабинета. По командировке Докучаева от Вольного экономического общества в 1887 г. он едет в Смоленскую губернию к знаменитому агрохимику А.Н.Энгельгардту исследовать его новаторские методы удобрения почвы фосфоритами.
А вокруг кипели общественные страсти. Правительственная реакция ужесточила репрессивные меры. В научно-литературном студенческом обществе, которое продолжал посещать Вернадский, молодой зоолог Александр Ульянов организовал свою крайне радикальную группу; именно там вызревал их террористический акт. Арест Ульянова и его товарищей привел к арестам в университете, закрытию студенческого общества. По доносу привлекли к разбирательству и Вернадского, поставив ему в вину оппозиционные настроения. Это было концом его университетской службы – министр просвещения передал Вернадскому пожелание уйти в отставку. Это было и крахом научной карьеры... Но благодаря стараниям тестя Е.П.Старицкого и просьбам Докучаева отставка была заменена двухгодичной командировкой в Европу для продолжения образования. А дома оставались жена и родившийся полгода назад сын Георгий.
В.И.Вернадский отправился на стажировку в Мюнхенский университет к знаменитому в то время специалисту по кристаллографии профессору П.Гроту. В это же время в немецком научном центре работали ученые из разных стран Европы: шведы Юргенсон и Рамзай, хорват Юринаш, англичанин Абрахоль, итальянец Бруньялетти, немцы из других земель. Вернадский очень быстро вошел в интернациональный коллектив, наиболее близко подружившись с Гансом Дришем, который впоследствии прославился тем, что открыл присутствие в живых телах особого нематериального жизненного начала – души.
Научная работа всегда увлекала Вернадского. Он занимался любимыми кристаллами. Экспериментальная деятельность (работа с приборами, пробирками) требовала не только навыков теоретического анализа и самых невероятных идей, но, в основном, сноровки, умения работать руками. У молодого ученого все спорилось. Итогом первого этапа явилась небольшая изящная работа, которую похвалил сам Грот, включив ее в издаваемый им научный журнал по кристаллографии.
Увлечения экспериментом тем не менее не поглощали все время ученого. Жаркие споры с коллегами, экспедиции в горы, посещения музеев, картинных галерей и чтение, чтение, чтение – все это было эмоциональным фоном жизни российского стажера. В отпуске Вернадский решил посмотреть Европу, посетив Австрию, Швейцарию, Францию, 5-й Международный геологический конгресс в Лондоне.
Каждую свободную минуту, работая на конгрессе, он отдает познанию: Британский музей, ботанический сад в Кью, зоологический сад, геологический музей, геологические экскурсии – вот далеко не полный перечень мест, где был в этот период ученый. Все крупнейшие минералогические собрания Европы были ему доступны, везде он побывал, своими руками «потрогал» минералогическую карту Европы. А осенью – возвращение в Мюнхен и работа у Грота, которая продолжалась до марта 1889 г. Весной Вернадский с приехавшей женой и сыном переезжает в Париж и начинает исследования сразу в двух институтах: в Коллеж де Франс под руководством Фуке и в Горной школе у известного ученого Ле Шателье. Французская научная школа пришлась по душе Вернадскому, французы близки ему по складу ума. Он строил свои работы, базируясь на идеях Ж.Ламарка, Л.Пастера, М.Кюри; высказывал много общего с Бергсоном, Эдуардом Леруа и другими; дружил с известным минералогом Альфредом Лакруа. Он хорошо знал французский язык, и отсутствие языкового барьера помогало ученому в парижской жизни. В Лондоне, напротив, ему трудно было общаться с коллегами (по-английски он только читал). Может быть, поэтому туманный Лондон не так привлекал Вернадского, как пленительный Париж, сочетающий научную среду и изящную художественную атмосферу. И опять книги – 12 томов Платона были прочитаны на французском.
В 1890 г. Париж принимает Всемирную выставку. В русском павильоне появляется научный консультант по почвоведению Владимир Вернадский. Это Докучаев вспомнил о любимом ученике и попросил его поработать. И работа удалась – именно с тех пор весь мир узнал о русских исследованиях по почвоведению.
Одновременно заканчивались опыты в лаборатории, завершались работы по синтезу минералов, сформировалась основа магистерской диссертации. Но заканчивались парижские дни... Естественно, Вернадского мучил вопрос будущей работы. Куда возвращаться в России? Где, над чем и с кем продолжать научные исследования?
Проблема разрешилась неожиданно. 26-летний европейский стажер получает предложение возглавить кафедру минералогии в Московском университете. Это И.П.Павлов, который познакомился с Вернадским в Лондоне, предложил кандидатуру ученого, предвидя его великое будущее.
Но перед Москвой было исследование почв в Полтаве под руководством Докучаева. Работа в экспедиции оставила яркий след в российском научном наследии. И здесь впервые Вернадский начал размышлять о живых организмах в природе.
В Московском университете была традиция: новый профессор должен был прочитать две лекции, причем тема одной предлагалась факультетом, вторую выбирал сам новичок. Вернадский стал готовить лекцию «О полиморфизме как общем свойстве материи».
И вот 28 сентября 1890 г. весь естественный факультет пришел послушать Вернадского. Закончилась лекция аплодисментами. Университетский научный мир принял Вернадского.
Через неделю удачно прошла вторая пробная лекция, через год была защищена магистерская диссертация, а через пять лет – докторская (эта защита проходила в Петербургском университете под руководством Докучаева).
В 1891 г. Вернадский начал преподавательскую работу в Московском университете: он читал кристаллографию, минералогию и спецкурсы. С кафедрой Вернадский не расставался уже до 1911 г. Но ученый не оставлял собственную научную работу. На основе своих идей и глубоких раздумий он разработал принципиально новую концепцию минералогии как науки, рассматривая камни не в статическом сиюминутном состоянии, а в динамике «проживания» минералов от прошлого к будущему, где их современное состояние было лишь моментом «жизни». Все это связывалось со строением земной коры, жизнью всей планеты, с Солнечной системой.
У профессора Вернадского стала складываться своя научная школа, появились ученики, среди них был энергичный и талантливый молодой А.Е.Ферсман. Он также увлекся минералами, а впоследствии написал множество научных трудов, стал знаменитым.
Интересно, что в те годы Вернадский часто встречался со Львом Толстым. Великий писатель приходил к Вернадским за томиками Герцена (Герцен не издавался в России, а Вернадский привез из Парижа полное собрание его сочинений). И конечно, великий ученый часами беседовал с великим писателем, спорил о бессмертии души. Общение Вернадского отличалось широким разнообразием: он близко сошелся с общественным деятелем И.И.Петрункевичем, юристом и философом П.И.Новгородцевым, братьями Трубецкими, историком П.Н.Милюковым.
На московский период приходится и пик активности студенческого Братства. К Вернадскому приезжают Федор Ольденбург, Дмитрий Шаховской и др. «Братья» не забывают свои мечты об обустройстве России, связывая его с развитием земств; ведут сбор средств для помощи голодающим Поволжья и центральных губерний, помогают крестьянам, открывая народные столовые.
Однако активная работа Братства не дает желаемых результатов, либерально настроенная интеллигенция не выступала активно. На престол вступил Николай II, его действия не оставляли никаких иллюзий. Воспитание общественного мнения, которое предпринимает Вернадский с «братьями», не удается, и в итоге друзья встают на нелегальный путь борьбы за образованное российское общество. В Европе в условиях строжайшей конспирации они создают Союз освобождения. Ведущая задача этого союза – добиться конституционного правления в России на основе развитого, прямого, всеобщего и тайного голосования. В Париже начинает выходить газета «Освобождение»; Вернадский вместе с Шаховским принимают участие в петербургском земском съезде в ноябре 1904 г. Этот съезд взбудоражил всю Россию: впервые было открыто заявлено требование конституции и гражданского права. Все речи и резолюции со съезда направлялись в правительство, докладывались царю. И через два месяца Николай II пообещал создать народное представительство. Россия бурлила.
В эпицентре этих событий был и Вернадский, на съезде его избирают в бюро, он заседает в многочисленных комиссиях, готовит различные документы, даже входит в состав депутации, направленной вторым земским съездом к царю.
Но Вернадский даже в этой сложнейшей обстановке остается верен себе: он выступает с требованиями реформ высшей школы. Его статьи «Об основаниях Университетской реформы» (1901) и «О профессорском съезде» (1904) детально прорисовывают концепцию университетской автономии. Вскоре создается организация профессоров и преподавателей – Академический союз. Вернадский входит в его центральные органы. Сила влияния ученых ломает правительственные баррикады. В 1905 г. вводятся «Временные правила», согласно которым в высшей школе вводятся зачатки автономии. Первым выборным ректором Московского университета становится известный религиозный философ и публицист Сергей Трубецкой.
Общественная жизнь профессора Вернадского не затихает: создается первая легальная политическая партия в России – конституционно-демократическая. Среди членов ЦК партии большинство ближайших друзей Вернадского. Общественная работа занимает почти все время ученого, но он не забывает о своей миссии – служить народу, обществу, науке. Ученый не оставляет кафедру, и в сентябре 1905 г. его избирают помощником ректора университета. Академия наук и университеты делегировали Вернадского в Государственный совет – учреждение из высших сановников при царе, и он состоял в нем до Февральской революции 1917 г., активно участвуя во всех прогрессивных начинаниях. Политическая деятельность – это яркая страница биографии ученого, но его собственные научные поиски продолжались. Судя по архивным записям, много внимания в этот период он уделяет истории человечества, истории научного знания. Вернадский готовит ученый курс по истории современного научного мировоззрения. В 1904 г. появляется его большая работа «Кант и естествознание», написана «Кристаллография в XVII столетии». Гениальный ученый едва ли не первый в мире решил сделать атомный срез земной коры. Именно Вернадский стоял у истоков рождения новой научной области – геохимии, которая являлась сферой пересечения (стыка) трех наук: геологии, химии и физики. На рубеже столетий Вернадский приобретает уже мировую известность в научном мире, а русская научная школа в те годы развивается весьма активно, объявляя мировой науке все новые и новые имена естествоиспытателей: Д.И.Менделеева, В.В.Докучаева, И.М.Сеченова и др. В 1905 г. Вернадский получает предложение баллотироваться в Академию наук и в 1906 г. выставляет свою кандидатуру на общем академическом собрании. После избрания ученому поручается заведование минералогическим отделением Геологического музея. Вернадский начинает увеличивать научные экспозиции. Расширение этого отделения скоро сделало музей уже геологическим и минералогическим. В 1914 г. Вернадского назначают на должность его директора, и в музей входит наука. Ученый создает лаборатории, приглашает работать своих университетских коллег и учеников.
Сочетая общественную работу с собственной научной, Вернадский много пишет, читает лекции, едет в Европу в научную командировку. За два летних периода он посещает Скандинавию, Францию, Ирландию, Англию, Италию, Грецию; организуется минералогическая экскурсия на Урал.
Еще раз о великом научном предвидении Вернадского говорит его влечение к физике, он предвидел революционные преобразования в этой области: открытие рентгеновских лучей и квантовая теория Планка открыли новые научные горизонты. Вернадский посещает в Дублине очередную сессию Британской ассоциации наук, где с докладами и прениями выступают ведущие физики мира Резерфорд, Дьюар, Рэлей, Томсон и др. Доклад геофизика Джона Джоми наводит Вернадского на новые мысли, у него рождаются новые прогрессивные идеи.
Ученый решает провести исследования минералов на радиоактивность. На общем собрании Академии наук в 1910 г. он делает свое знаменитое сообщение «Задачи дня в области радия». Впервые академический мир услышал о грандиозных перспективах открытия радиоактивности.
Впереди большие исследования. Вернадский буквально рвет на части свое время: лекции, общественная работа, наука... Но судьба по-иному решает эту сложную для ученого проблему. Реакционное правительство в 1911 г. издает приказ о запрещении студенческих демонстраций. Это была реакция на активное участие студентов Московского университета в похоронах Льва Толстого. Возмущенные студенты протестуют, начинаются репрессии и аресты. Профессура вынуждена вмешаться в конфликт. Ректор университета А.А.Мануйлов и его помощники подают прошение об отставке. Вместе с ректором уходят еще 20 профессоров, к ним присоединяются более 100 преподавателей и ассистентов. Из университета ушли Тимирязев, Зелинский, Лебедев, другие ведущие ученые. Среди них был и Вернадский. Завершилась его двадцатилетняя преподавательская карьера в стенах Московского университета. И еще юбилеи – 25 лет научной деятельности и 25 лет семейной жизни – подвели определенные жизненные итоги ученого. Свое пятидесятилетие он будет встречать уже в Петербурге, куда переехали Вернадские.
По прошествии двадцати лет В.И.Вернадский вернулся в город своей юности. Это был уже известнейший всему миру ученый, академик, член многочисленных отечественных и иностранных научных обществ, знаменитый общественный деятель. Но при этом поражает скромность ученого, гиперболизированное чувство самоанализа, ощущение недостаточности сделанного, незавершенности научного поиска. В письме к сыну в 1913 г. он пишет: «Мне 50 лет, но мне кажется, я далеко не достиг в своем научном развитии того предела, где кончается не учение только, но понимание окружающего. Часть того, что теперь поднялось во мне, касается многих впечатлений и мыслей моей молодости, – того, чего я почти не касался эти годы, но что, как теперь вижу, или оказалось верным, или же вполне доступно научным исследованиям в научной обстановке нашего времени и не было доступно лет 20 назад».
Жили теперь Вернадские на Васильевском острове: сначала сняли квартиру, а через три года переехали в знаменитый «дом академиков», где соседствовали по лестничной площадке с академиком И.П.Павловым. Сегодня на стенах этого дома 28 мемориальных досок свидетельствуют о том, какие знаменитые люди жили на 6-й линии Васильевского острова.
Первые годы жизни ученого в Петербурге были очень насыщенными в плане как научной, так и общественной жизни. Выступления о роли радия в развитии научных поисков привлекли к Вернадскому внимание широких слоев общественности. Журналисты поспешили к Владимиру Ивановичу за интервью, в печати стали появляться беседы с ученым. И стоит отметить, что Вернадский очень успешно использовал этот «всенародный интерес». В своих выступлениях он неоднократно подчеркивал и обосновывал необходимость дополнительных капиталовложений в науку, доказывая, что если сейчас не финансировать перспективные исследования, то потом придется значительно дороже приобретать чужие технологии. Вернадский подготовил записку о проблемах радия и необходимости новых исследований, которую Академия наук представила в Государственную Думу. Вопрос был решен положительно, и Академия получила 10 тыс. рублей на проведение трехгодичных научных разработок. Это было крайне своевременно, так как в Европе (Париж, Вена, Мюнхен) уже открывались радиевые институты, а российские ученые еще даже не знали месторождений радия на территории своей страны. Необходимо было срочно проводить геологические разведки.
Весной и летом 1911 г. группа энтузиастов во главе с Вернадским приступила к поискам источников радия. Поездка от Тифлиса до Баку результатов не дала. Затем была экспедиция от Баку до Красноводска, до Ферганской долины, далее на юг Средней Азии, в Алтайские горы. Ученый лично обследовал выходы минералов, отбирал образцы для лабораторных исследований. Обладая редким научным чутьем минеролога, Вернадский очень надеялся на месторождения руд на заброшенном руднике Тюя-Муюн. И он оказался прав: именно из добытого здесь минерала «тюямуюнита» через несколько лет был выделен первый русский радий.
Следующий маршрут поисков пролегал через Урал. Вернадский обследовал Ильменские горы. И опять геологические изыскания, отбор образцов. Это было самое начало, зарождение ядерной энергетики.
Вернадский всегда старался не замыкаться в российских проблемах, чутко отслеживая ход мировой научной мысли. Каждые три-четыре года он посещал Международные геологические конгрессы. В 1913 г. Владимир Иванович поехал в Канаду на интернациональную встречу геологов. Он мечтал поездить по горным районам Нового Света, и мечты осуществились: горные разработки, шахты – все это не прошло мимо внимания ученого. Вернадскому очень интересно было и формирование научных школ в Америке.
Именно тогда у ученого зародилась мысль о естественных природных ресурсах страны как о национальном богатстве.
Рождается гениальная национальная программа изучения естественных производительных сил страны. Он считает, что все – растения, минералы, животные, леса, водоемы – это естественные производительные силы, это потенциальное богатство страны, ее материальная основа, которую нужно расходовать бережно. Но и это не все: Человек – тоже часть Природы и тоже является главной составляющей естественных производительных сил. Все, что принадлежит стране (природные запасы, недра, водоемы и т.п.), должно постоянно находиться под контролем человеческого интеллекта. Для этого, считал Вернадский, необходимо организовать в каждом регионе научно-исследовательские институты по изучению отдельных видов природных богатств и специфики данной местности в целом.
Осуществление национальной программы ученого должна была вести специальная государственная Комиссия по изучению естественных производительных сил страны (КЕПС). Идея была рассмотрена на заседании отделения Академии наук и поддержана другими учеными: под запиской были подписи геолога А.П.Карпинского, химика Н.С.Курнакова, физика князя Б.Б.Голицына. И правительство откликнулось на программу ученых: очень быстро были получены средства.
В первые годы работы КЕПС очень широко развернула свою деятельность: были созданы Платиновый и Керамический институты, НИИ физико-химического анализа; под редакцией КЕПС стали выходить научные сборники. В годы «военного коммунизма» деятельность КЕПС значительно сократились, в 20-е годы был определенный «всплеск», а в 30-е годы вся работы свернулась.
Но вернемся в те предреволюционные годы. Митинги, забастовки, стачки привели к Февральскому перевороту. И в гуще всех этих событий великий ученый. Именно подпись Вернадского стояла под обращением к царю четырех выборных членов Государственного совета, который взял на себя в те дни ответственность за страну. Сообщая в Ставку о перевороте, члены Государственного совета предлагали Николаю II отречься от престола. В эти же дни, как раз накануне переворота, Вернадский занимался открытием новых исследовательских институтов по программе КЕПС. Теперь у него зародилась идея открыть на базе царского дворца в Гатчине научно-исследовательский центр для реализации программы КЕПС. И еще масса общественных и государственных дел отвлекала ученого от собственных исследований: Вернадского вновь избирают профессором Московского университета; он является председателем ученого комитета Министерства земледелия, возглавляет комиссию по ученым предприятиям и научным учреждениям Министерства просвещения. И везде Вернадский работает и делает очень много полезного для России. В Министерстве просвещения комиссия под его руководством провела около 20 заседаний, было открыто несколько новых вузов и университетов в разных уголках страны. Вернадский возглавляет комиссию по реформе высшей школы и готовит съезд по проблеме реформаторства. Владимир Иванович всегда уделял очень большое внимание вопросам просвещения, никогда не упуская возможности улучшить состояние российского образования. И именно поэтому он не смог отрицательно ответить на предложение друга и соратника по партийной и гражданской деятельности Сергея Ольденбурга. С.Ф.Ольденбург стал министром вновь созданного Министерства просвещения и предложил Вернадскому стать его товарищем-заместителем (была тогда такая должность). Позднее ученый напишет: «...Не имел мужества отказаться, так как сознавал свой долг не оставлять людей, партию в общем деле. Вопросы правильной организации научной и учебной работы меня всегда глубоко интересовали, вследствие чего морально я не мог отказаться от предложения С.Ф.Ольденбурга, хотя чувствовал всю непрочность положения дел...»
Эта «непрочность» очень скоро проявилась. Ольденбург и Вернадский планировали полнейшую реорганизацию научной и учебной базы России, открытие филиалов Академии наук в Сибири, Средней Азии, на Украине, в Закавказье. Однако в вихре событий военного времени, при шаткости Временного правительства новое министерство не устояло, рухнуло. С.Ф.Ольденбург ушел в отставку. А вот отставку В.И.Вернадского правительство не приняло, его просили не уходить, а помочь новому министру просвещения С.С.Салазкину.
Ученый оказался в эпицентре политической ситуации. Но если в 1905 г. он был ее активным участником, то теперь, в 1917 г., это было скорее вынужденное присутствие и наблюдение.
Эта бессмысленная деятельность в сочетании с наблюдениями за победителями победителей заставляет ученого прийти к переоценке своей позиции: «Положение трагическое: получили значение в жизни страны силы и слои народа, которые не в состоянии понять ее интереса. Ясно, что безудержная демократия, стремление к которой являлось целью моей жизни, должна получить поправки». (Из дневника, 10 ноября 1917 г.)
Министерство народного просвещения возглавляет теперь Луначарский, но Вернадский и не думает оставаться там, он уезжает из Петрограда на Украину, в Полтаву. Общественная и государственная деятельность его больше не интересует (хотя на деле окажется не совсем так, анализу событий он посвятит много времени), зато страшно влечет собственная научная тема. Ведь еще до страшных октябрьских дней, в 1916 г. у него возникли новые мысли «о живом веществе...». Формально В.И. Вернадский считается в командировке от Академии наук – значит, можно с головой уйти в научные поиски.
Занимаясь минералогией, Вернадский шел по стопам своего учителя. Он рассматривал минералы не изолированно, а в комплексе со средой обитания и в ракурсе их исторического развития. Еще в 1909–1910 гг. на XII съезде русских естествоиспытателей и врачей Вернадский сделал большой доклад о своей работе в области зарождающейся науки «геохимии». Там были представлены материалы многолетних исследований, осуществляемые на стыке геологии, химии и физики. Вернадский исследовал условия и закономерности зарождения минералов, изучая свойства их атомов.
Точно так же комплексно рассматривая процессы, происходящие в земной поверхности, ученый задумался о роли всего живого на планете в круговороте гигантских масс вещества. Зародившиеся мысли не оставляли его и во время экспедиции с А.Е.Ферсманом на Алтай и в Сибирь по разведке бокситов летом 1916 г., а оформились в стройное «Учение о живом веществе» в короткий период отдыха на даче в Шишаках, местечке между Полтавой и Миргородом.
Учение о живом веществе стало той базой, на которой В.И.Вернадский строил свои биохимические теории и биосферное учение, отсюда зародился и новый взгляд на мироздание.
Революционные потрясения не обошли и Полтаву. Власть в городе делили Совет, Центральная Киевская Рада и Донецкая рабочая республика. Газеты не выходили. Сведений из Москвы и Петербурга не поступало. Все это заставляло ученого анализировать социальные процессы, оставляя на время работу над живым веществом.
Внешние события продолжали стремительно развиваться: Брестский мир, по которому часть Украины отошла Германии, приход в Полтаву кайзеровских войск, суета, неразбериха, стрельба, грабеж... В этой обстановке уже весьма сложно было сосредоточиться на научных теориях. И как избавление получено приглашение в Киев для организации Украинской Академии наук, создание которой одобрялось новой властью. Вернадский сразу же дает соглашение: он всегда стремился укреплять и развивать культуру, невзирая ни на какие обстоятельства. При этом были, конечно, и смутные мечты о собственных научных лабораторных исследованиях.
В Киеве Вернадский сразу развил бурную деятельность, собирая под свое крыло все возможные научные силы. Академия создавалась сразу с научными институтами, лабораториями, обсерваториями, музеями, опытными участками и даже заводом оптического стекла. На первом общем собрании Академии Вернадский был единогласно избран ее президентом. Одновременно он возглавлял две комиссии. Первая занималась созданием научной библиотеки Украины. Именно тогда был заложен фундамент современной самой большой украинской библиотеки, которая сегодня носит имя Вернадского. Вторая комиссия занималась учебными заведениями: Киевский университет был преобразован в государственный, в Николаеве было открыто отделение Пулковской обсерватории, а в Екатеринославе (Днепропетровск) появился свой университет.
На протяжении всей своей жизни В.И. Вернадский все дела, которые возлагались на него, выполнял четко, качественно, с глубокой детальной проработкой, на высоком научном уровне. И даже в послереволюционном Киеве, когда власть стала катастрофически быстро меняться (старое «новое» правительство, Петлюра, большевики), он смог организовать академическую деятельность и даже как-то наладил собственную научную работу – открыл лабораторию под свою тематику (работы по биогеохимии). Через несколько лет Вернадский напечатает результаты эксперимента в Париже – это будет первым выходом созданной им Академии на международную арену.
Трудности киевской жизни Вернадский переносил стоически: ему даже пришлось летом 1919г. временно «сбежать» на биологическую станцию в Староселье (18 км от Киева). Армия Деникина подходила к Киеву, чекисты были крайне строги, а тут появилась статья-пасквиль о том, что Академией наук руководит бывший кадет и землевладелец. Друзья посоветовали Вернадскому на время скрыться.
В августе Киев взяли войска Добровольческой армии Деникина. Вернадский возвращается в столицу Украины, где его ждет новая проблема: деникинцы не признавали Украинской Академии, так как считали, что нет такого государства, как Украина. Ученому снова приходится решать организационные и политические вопросы. Для этого он едет в штаб армии в Ростов и лично встречается с Деникиным. Военная сумятица не позволила ученому довести до конца решение академической проблемы. Переезды между Киевом и Ростовом затянулись и закончились тем, что Вернадский оказался в Ростове, когда армия Деникина была разгромлена, поезда не ходили. Рукописи остались в Киеве, семью он еще до изменений ситуации на фронте отправил в Крым. Положение ученого было сложным: без дома, без семьи, беспокойство о которой не покидало ни на минуту, без своих рукописей, без возможности куда-либо добраться без сложностей...
И в эти дни он напишет: «Я хочу работать – рукописи остались в Киеве – над обработкой темы, над «Автотрофным человечеством» – последней главой «Живого вещества». Она едва набросана, и над ней можно работать, независимо от рукописи, оставшейся в Киеве...» Именно тут мы встречаем упоминание ученого о большой работе, начатой еще в Шишаках, об автотрофности человечества – дальнейшей эволюции человеческого сообщества по пути превращения в существа, независимые в питании от других живых существ. Ученый даже в тяжелые дни голода и разрухи оставался ученым.
Так фактически закончилось украинское президентство В.И.Вернадского, но академиком Украинской Академии наук он оставался до конца своих дней.
Сложными путями добирался Вернадский в Ялту к семье. На юге России в это время свирепствовал сыпной тиф. В дневнике от 19 января 1920 г. есть запись: «Стоим в Феодосии. Ночь и день – кошмарные, 90 процентов больны, без всяких удобств, при невозможной скученности и некультурности».
И наконец все мучения позади. Вернадский снова с родными. Однако ужасное путешествие не прошло бесследно: сыпной тиф обрушился на ослабленный организм ученого. Выздоровление шло медленно, только к весне болезнь отступила.
Сразу по приезде в Крым, Вернадский стал задумываться над своей дальнейшей научной судьбой. Связь с Россией отсутствовала, врангелевский Крым был отрезан. И ученый направляет письма в Британскую ассоциацию наук и Королевское общество с просьбой временно предоставить ему возможность работать там по геохимии и минералогии. Вопрос об эмиграции для Вернадского не существовал принципиально. Но нужно было работать.
После болезни поступают предложения ректора Таврического университета возглавить кафедру геохимии. Это было интересно для ученого с двух позиций. В открытии университета Вернадский принимал участие лично, а гражданская война собрала в Симферополе цвет научной мысли России: физики А.Ф.Иоффе и И.Е.Тамм, геолог В.А.Обручев, историк Б.Д.Греков, лесоводы Г.Н.Высоцкий и Г.Ф.Морозов и другие виднейшие ученые работали тогда в Таврическом университете. Вернадский приступает к работе в этом удивительном коллективе; снова подготовка к лекциям, создание минералогического кабинета (какого по счету за свою жизнь?!). А еще он организует лабораторию, начинает вести эксперименты, по памяти восстанавливает оставшуюся в Киеве рукопись о живом веществе, мечтает о создании КЕПС для Крыма.
Приходит положительный ответ от Британской ассоциации наук. Вернадский начинает собираться в Англию, но...умирает ректор Таврического университета. Ученый совет единогласно избирает на эту должность В.И.Вернадского. В то смутное время гражданской войны, голода и разрухи Вернадский сумел сохранить научные силы России, организовать учебную и научную работу в единственном в стране автономном университете.
Кажется, все могло наладиться, но в ноябре 1920 г. в Крым вошли красные. Было создано красное правительство, начались анкетные проверки профессуры и всех преподавателей университета на лояльность. И самым нелояльным оказался ректор, который на вопрос анкеты «Как Вы относитесь к террору вообще и к красному террору в частности?» ответил резко отрицательно. Вернадского снимают с должности ректора и решают выслать в распоряжение Наркомпроса. Значит, надо ехать в Москву.
Приехав в Москву, Вернадский не остается там, а решает, несмотря на предупреждения об усилившемся терроре, ехать в Питер.
Вернулись Вернадские в странно незнакомый, по-новому названный город. Не ходили трамваи, отсутствовало освещение на улицах, не работали фабрики и заводы. Специальным декретом Б.Г.Зиновьева, стоявшего во главе Питера, была закрыта Академия наук.
Вернадский снова возглавляет Минералогический и Геологический музей, радиохимическую лабораторию и КЕПС, организует метеоритную комиссию на место падения Тунгусского метеорита. Именно в это тяжелое время он читает в Доме литераторов публичную лекцию «Начало и вечность жизни».
14 июля 1921 г. Вернадского арестовали и увезли в ЧК. Затем была тюрьма на Шпалерной, допросы. Следователь очень интересовался якобы состоявшейся поездкой Вернадского в Лондон. Ученого заподозрили в шпионаже. На защиту встали Ольденбург и Карпинский (президент Академии): немедленно были посланы телеграммы Ленину, Луначарскому, Семашко. Было подчеркнуто, что академик Вернадский никогда не вел никакой борьбы с советской властью. Ученого освободили.
Сразу же Вернадский выехал в Мурманск, куда приглашал его Ферсман для комплексного исследования Кольского полуострова. В результате поездки родилась большая статья «Живое вещество в химии моря». В научный оборот именно тогда впервые было введено понятие «живое вещество».
В конце 1921 – начале 1922 г. Вернадский создает Радиевый институт; открывается медицинский Рентгенологический институт. Работы по радиологии продолжаются. Много времени и сил отнимают у ученого хлопоты по получению средств, организационным вопросам.
И именно в это время в Петербург приходит письмо из Парижа. Ректор Сорбонны сообщает, что Вернадский избран ее профессором и приглашается для чтения лекций по геохимии. Снова моральные мучения: как оставить зарождающееся дело, новый институт, своих коллег в это тяжелое время. После долгих раздумий и трудностей с оформлением паспортов в мае 1922 г. Вернадский с женой и дочерью уезжает в Париж.
Чтение лекций в Сорбонне началось в декабре (к весеннему семестру Вернадский опоздал). Лекционный курс был рассчитан на 15 лекций. Ученый читал лекции раз в неделю на французском языке. После окончания курса совет факультета предложил издать их отдельной книгой. Вернадский согласился и до осени готовил рукопись к печати.
Свобода творчества, научная атмосфера пленили ученого. Он обращается в Академию с просьбой о продлении командировки для завершения труда всей жизни – учения о живом веществе. Разрешение (но без финансовой поддержки) получено, и работа продолжается. В сентябре 1923 г. Вернадский выехал в Ливерпуль на сессию Британской ассоциации наук, выступил там с докладом.
По возвращении в Париж Вернадский узнает, что по просьбе Лакруа для чтения лекций в Сорбонне и Музее натуральной истории ему вновь продлили командировку до мая 1924 г. Вернадский приступает к лекциям, одновременно готовит монографию «Геохимия». И тут он решает создать Институт живого вещества. Нужны средства, и Вернадский их находит, получив фант из Фонда поощрения научных исследований Розенталя. Целый год, создав Институт...из одного человека, Вернадский работает, работает, работает... Правда, этому предшествовал весьма неприятный конфликт – ему не продляли командировку еще на год, требуя немедленного возвращения в Россию, но ученый сумел отстоять свое право на свободу творчества. К этому времени вышла из печати его «Геохимия». Книга имела успех, она еще при жизни ученого была переведена на немецкий, японский и английский.
Авторитет Вернадского в научной среде вырос, имя его стало широко известно и во всем мире связывалось с созданием геохимии. Вернадского избирают членом Югославской академии наук, иностранным членом Чешской академии, членом Немецкого минералогического общества. Итак, Вернадский получил возможность целый год работать над живым веществом. Помощь коллег-аналитиков позволила получить обширный лабораторный массив анализов живых организмов. Он задумал выяснить самое важное в бытии живого на Земле – энергию его размножения. «Мне кажется, размножение организмов представляет в механизме биосферы процесс астрономической точности», – писал он в одном из писем. Известны результаты этой работы. Ученый вывел формулу размножения живого вещества.
Но Вернадский со своими представлениями о живом веществе не был понят и принят научной общественностью. Он слишком опережал свою эпоху, а впрочем, и нашу тоже. Главная его работа «Живое вещество в Ноосфере» не опубликована до сих пор. Хотя в 1925 г. во Франции печатается одна из его главных статей – «Об автотрофности человечества», где впервые разум человека называется космической силой, т.е. таким явлением природы, которое, как и живое вещество, входит в структуру мироздания. Итак, работа в Париже закончена.
В феврале 1926 г. шестидесятитрехлетний ученый возвращается в Ленинград.
Русская жизнь возвратившемуся академику не пришлась по душе: «Жизнь в России чрезвычайно тяжела благодаря исключительному моральному и умственному гнету. Логически я благоприятного выхода не вижу». Но, как ни странно, уныние миновало Вернадского. Он с молодым задором продолжал трудиться. Через три месяца после возвращения из Парижа вышла из печати его «Биосфера». Понятию «биосфера» ученый придавал глубокий космический смысл, он понимал биосферу как закономерную организованность движения материи и энергии под влиянием живого вещества.
Вернадский оставил пост директора Геологического и Минералогического музея, сосредоточившись на руководстве Радиевым институтом и КЕПС. Работа и там и здесь шла весьма неудовлетворительно: отсутствие финансирования, устаревшее оборудование, невозможность проведения экспериментальных исследований, гибельный путь разорения недр. КЕПС из научной организации превратилась в СРПС – Совет по использованию и размещению производительных сил при Госплане, т.е. в чисто правительственную структуру, ее деятельность перестала охранять природные ресурсы, а приступила к их фактическому уничтожению.
Лишилась смысла и другая задумка Вернадского – Комиссия по истории знаний (КИЗ). Все рушилось. Но Вернадский продолжал реализовывать свои идеи. В 1928 г. состоялось открытие биогеохимической лаборатории, которая должна была разрабатывать науку о живом веществе на стыке трех научных направлений. В том же году была опубликована одна из важнейших статей ученого – «Эволюция видов и живое вещество», в которой были выведены два принципа, объемлющие жизнь биосферы: на Земле живут и выживают в ходе эволюции только те виды, которые увеличивают скорость миграции и разнообразие вещества.
Научную деятельность ученого затрудняет отсутствие контактов с зарубежными коллегами – нет иностранной литературы, журналов, общения. И Вернадский начинает «кочевую» жизнь – с 1927 по 1937 г. он почти ежегодно от 2 до 6 месяцев живет и работает за границей.
Все труднее становилось работать, пространство свободы уменьшалось, независимость Академии таяла. Появились списки запрещенных книг, шла охота на инакомыслящих. Пролетарскому государству нужна была марксистская наука. Идеология в Академию шла через гуманитарные науки, и прежде всего через философию.
Вернадский доказывал, что философия – не наука. Наука и философия относятся к разным формам познания, лежат как бы в разных плоскостях общественного сознания и внутреннего мира личности.
Началась многолетняя тяжба, попытки выборов в Академию представителей идеологического фронта. Затем последовала «чистка» научных и технических кадров Академии.
И первый удар был нанесен по Вернадскому в 1930 г.: не вышел из печати уже готовившийся к брошюровке сборник его статей «Живое вещество». Кстати, с этой же книгой аналогичная ситуация повторилась в 1936 г. Вышла в свет она лишь в 1940 г. под названием «Биогеохимические очерки».
Это были последствия его атаки на философов в Академии. А потом были грязные статьи в прессе, цензура редакторско-издательского совета, редактирование и чистка научных текстов. В 1931 г. неприятие Вернадского выплеснулось в словесную дуэль «Вернадский – Деборин» на страницах «Известий». Философ Деборин очень хотел очернить великого ученого, но яркий полемический стиль Вернадского в сочетании с четкой научной логикой были явно сильней стандартных штампов-обвинений Деборина.
Но главное – научные поиски Вернадского продолжались, общение с иностранными коллегами – тоже. За эти годы ученым были концептуально прописаны две проблемы: о Космосе (доклад на общем собрании Академии в 1934 г.) и радиогеология (доклад на Московской секции Международного геологического конгресса в 1937 г.).
В 1934 г. Академия переезжает в Москву. Естественно, в Москву едут и БИОГЕЛ (лаборатория Вернадского), и сам Владимир Иванович с женой. Это произошло уже в 1935 г. Но привычный ежегодный распорядок не меняется. Работа в библиотеках Лондона и Парижа позволила ученому закончить труд, который мы знаем под названием «Научная мысль как планетное явление». В этой работе продолжались «Мысли об истории знаний». Совершенно фантастически выглядит идея Вернадского о превращении научной мысли в геологическую силу, изменяющую все процессы природы. Ученый связывал эти изменения со «взрывом научного творчества». Даже ученый мир тогда с трудом мог воспринять эти идеи как научно обоснованные, а не просто философские размышления автора. Именно поэтому впервые книга вышла в свет лишь в 1977 г., да и то без пяти параграфов с критикой современной официальной идеологии.
1937 год. В сентябре Вернадский записал в дневнике: «Кругом террор. И на каждом шагу его следствия. Миллионы арестованных...» Под арест попадают многие соратники и коллеги ученого, молодые перспективные работники. Вернадский оставался самим собой – он верил лишь своим убеждениям, никого не предавал, не изменял своему принципу: любовь к человечеству ничего не стоит, если не любить отдельных людей, не помогать им. И он делал это – ходатайствовал за репрессированных, помогал их семьям, разыскивал в лагерях своих работников и пытался облегчить им существование.
Для того чтобы не участвовать ни в каких государственных деяниях (собраниях, «чистках» и т.д.), Вернадский оставил все официальные посты.
Летом 1937 г. Вернадский выступил с докладом на сессии Международного геологического конгресса, и это было его последнее международное выступление. В марте 1938 г. он пишет Ферсману как академику-секретарю Отделения геолого-географических наук официальную записку «о стиле общения в Академии». И что удивительно – сразу три ее отделения избирают Вернадского действительным членом. Это широкое признание явилось стихийным и неосознанным (об этом никто не говорил) подарком для ученого к его 75-летию.
Но последние годы жизни В.И.Вернадского не были годами спокойного заслуженного отдыха. Узнав, что все страны разворачивают работы по новой ядерной энергии, он немедленно начинает действовать. Организуются работы по урану, в недрах Академии сформулирована национальная ядерная доктрина. Вернадский вовремя увидел проблему и помог организовать ее решение, хотя сам в этой теме не работал.
В 1941 г. ученый вместе с женой начинает приводить в порядок свои архивы, стихийно возникает идея создания «Хронологии» – это некий архив с мемуарами, некое подведение жизненных итогов. Вторжение фашистов на территорию СССР застало Вернадского в академическом санатории «Узкое». Теперь это – зеленый островок среди микрорайонов Коньково, Ясенево, а тогда это было ближнее Подмосковье. Решено эвакуировать академиков в Казахстан, на курорт Боровое. Вернадский пишет: «Я решил ехать и заниматься: 1) проблемами биогеохимии и 2) хроникой своей жизни и историей своих идей и действий, материалом для биографии, которую, конечно, написать не смогу».
И в Боровом в течение двух лет ученый ежедневно работает над своим самым большим трудом «Химическое строение биосферы Земли и ее окружение». Тяжелым ударом для него была смерть жены, верного спутника, друга, советчика в самые трудные годы жизни. Однако ученый смог победить боль утраты, вернувшись к своим рукописям.
Среди трудов, горечи невозвратимой потери, личного одиночества незаметно подошел и новый юбилей – 80-летие, но Владимир Иванович категорически отверг все чествования. В газетах появился указ о присвоении ему Сталинской премии, половину которой (100 000 рублей) он сразу же отдал на оборону страны. И снова научные поиски. Именно в Боровом появилась его работа «Несколько слов о ноосфере».
Вернадский вернулся в Москву в августе 1943 г., возвратилась из эвакуации его лаборатория. Она разрослась – нужно было подумать о новом помещении. Вернадский стал проектировать новое здание, скорее он делал не проект, а техническое задание к нему. Впереди было много творческих планов.
Но... 24 декабря 1944 г. у Вернадского случился инсульт, а через 10 дней его не стало...
Но такие люди, как В.И.Вернадский, продолжают жить и после своей смерти. Они живут в творениях своего разума, в работах своих учеников... Многогранно наследие Вернадского. Мысль ученого плодотворно работала в области кристаллографии, геологии, почвоведения, химии, биологии, радиологии, учения о полезных ископаемых, метеоритики, истории науки, истории философии, истории славян, организации научных исследований, проблем высшего образования и т.д. И везде он «создавал нечто новое, своеобразное, возбуждающее пытливость исследователя»[1]. Пытливый ум Вернадского позволил ему стать во главе многих новых научных направлений. И везде он стремился предугадать эволюцию развития научной проблемы, потенциальные возможности дальнейшего развития каждой проблемы.
Жизненные идеалы ученого также являют воистину образец душевной чистоты, высокой нравственности. В человеке он высоко ценил «искренность его жизни, целостность его духовной личности». Именно эти черты, по мнению Вернадского, должны быть у настоящего ученого. Наука, приучая человека к объективности, точности суждений, вырабатывает у него искренность, «душевную чистоту мысли». Важно, чтобы ученый говорил то, что он думает, чтобы «слово не расходилось с убеждением». Ученый должен быть принципиальным, не идти ни на какие компромиссы, на сделки со своей совестью. Все эти качества были в высшей степени присущи и самому Вернадскому.
В своих трудах ученый намного опередил не только свое время, но даже и наше. Многие работы Вернадского не были опубликованы при его жизни. Но и сегодня даже в России не все труды ученого доступны читателю. Следует констатировать, что идеи Владимира Ивановича в России не пользовались всеобщим признанием, «...гениальные научные прозрения Вернадского не нашли должного отзыва в среде отечественных ученых второй половины нашего века. Даже его великое учение о биосфере и ее преобразовании человеком пришло к нам из-за рубежа! Это учение первыми «взяли на вооружение» философы и ученые Западной Европы и США»[2].
* * *
Дорогие читатели! Знакомясь с фрагментами работ В.И.Вернадского, помещенными в настоящей книге, вы сможете самостоятельно решить, стоит ли открывать страницы его избранных трудов. Но сегодня, говоря о гуманизации образования, мы не сможем не говорить об идеях В.И.Вернадского. Он выдвигал на первое место науку о жизни в самом широком ее значении, тем самым совершая гуманизацию научной картины мира, причем в ноосфер-ном ее смысле. Вернадский не раз подчеркивал необходимость включить в систему гуманитарных дисциплин науку о человеке как центральном агенте ноосферы и высшей цели ее развития. Гуманизм, основанный на глубоком знании, вытекающий из целей и задач самой природной, космической эволюции, мировоззренческий оптимизм – все это объединяет идеи В.И.Вернадского, замечательного нашего соотечественника, высококультурного и высоконравственного человека, высочайшего Ученого нашей эпохи.
И.Д. Чечель
ПРЕДИСЛОВИЕ ПЕРВОГО ЧИТАТЕЛЯ
Хочу выразить свою глубокую признательность Великому Учителю, Великому Мыслителю и Ученому Владимиру Ивановичу Вернадскому: он обогатил меня идеями для моей педагогической деятельности, помог взглянуть на педагогику с позиции ноосферы и живого вещества, углубил мое понимание воспитания. Как я радовался, когда мои мысли о гуманной педагогике становились созвучны идеям Владимира Ивановича! Вначале я подчеркивал целые страницы, как важные и исключительные. Потом убедился, что так нельзя, ибо тогда вся книга будет исчерчена моими «NB», и стер подчеркивания. Я пришел к Учителю как ученик, и он одарил меня мыслями и идеями, которые я выписал на отдельных страницах, чтобы пользоваться ими в своих книгах, выступлениях, в работе с учителями. Но самое главное, что я вынес из этой книги (ее я буду перечитывать еще много раз) – это удивительный, монументальный облик Человека, в котором синтезируется гражданин и патриот великой России, гениальный мыслитель, уникальный политик, защитник правды и свободы, чуткий семьянин... В общем, образ Вернадского поражает и воодушевляет. Истинный учитель не раз будет приводить в пример своим ученикам его мысли. Может быть, стоит нам, дорогие коллеги, порадовать наших учеников увлекательным курсом, который я бы назвал так: "Вернадоведение»?
Ш.А.Амонашвили
I. НАУЧНОЕ НАСЛЕДИЕ В.И.ВЕРНАДСКОГО
«По самым основам своим наука является глубоко демократичной, так как она имеет своим источником только силу ума и глубину вдохновения человеческой личности и в своих результатах абсолютно не связана с какими-нибудь определенными формами общественного строя».
Задачи высшего образования
нашего времени. // Вестник
воспитания. – 1913. – № 5.
НАУЧНАЯ МЫСЛЬ КАК ПЛАНЕТНОЕ ЯВЛЕНИЕ
Отдел первый
НАУЧНАЯ МЫСЛЬ И НАУЧНАЯ РАБОТА КАК ГЕОЛОГИЧЕСКАЯ СИЛА В БИОСФЕРЕ
1. Человек, как и все живое, не является самодовлеющим, независимым от окружающей среды природным объектом. Однако даже ученые-натуралисты в наше время, противопоставляя человека и живой организм вообще среде их жизни, очень нередко этого не учитывают. Но неразрывность живого организма от окружающей среды не может сейчас возбуждать сомнений у современного натуралиста. Биогеохимик из нее исходит и стремится точно и возможно глубоко понять, выразить и установить эту функциональную зависимость. Философы и современная философия в подавляющей мере не учитывают эту функциональную зависимость человека, как природного объекта, и человечества, как природного явления, от среды их жизни и мысли.
Философия не может это в достаточной мере учитывать, так как она исходит из законов разума, который для нее является гак или иначе окончательным самодовлеющим критериумом (даже в тех случаях, как в философиях религиозных или мистических, в которых пределы разума фактически ограничены).
Современный ученый, исходящий из признания реальности своего окружения, подлежащего его изучению мира – природы, космоса или мировой реальности[3], – не может становиться на эту точку зрения как исходную для научной работы.
Ибо он сейчас точно знает, что человек не находится на бесструктурной поверхности Земли, не находится в непосредственном соприкосновении с космическими просторами в бесструктурной природе, его закономерно не связывающей. Правда, нередко, по рутине и под влиянием философии, это забывает даже в глубь проникающий современный натуралист и с этим в своем мышлении не считается и этого не отчеканивает.
Я подчеркнул строки этого удивительного научного трактата и приостановился: надо сделать первые выводы для моей – гуманной – педагогики. Действительно, Владимир Иванович, философия, психология и даже сами естественные науки, увлекая за собой педагогику, упорно не признавали, что человек и человечество теснейшим образом связаны со всем окружающим – с закономерно обустроенный структурой Земли и развивающимися космическими далями. Значит, речь идет и о ребенке, и обо мне, его учителе. Можно ли утверждать, что в нас, как организованных структурах живого вещества, заключена суть Земли-Природы и суть Космоса? Вывод этот для меня очень важен – на нем основывается моя вера в безграничность ребенка и в мою творческую безграничность, в необходимость экологического подхода к ребенку и закрепляется мысль о том, что одна из нитей педагогической Истины уходит в Звездное Небо.
Человек и человечество теснейшим образом прежде всего связаны с живым веществом, населяющим нашу планету, от которого они реально никаким физическим процессом не могут быть уединены. Это возможно только в мысли.
2. Понятие о жизни и живом нам ясно в быту и не может возбуждать в реальных проявлениях своих и в отвечающих им объектах природы – в природных телах – научно серьезных сомнений. <...>
Наряду с этим, однако, мы встречаемся в науке с другого рода сомнениями, вызванными философскими и религиозными исканиями. Так, например, в работах Института Бозе в Калькутте научно исследуются явления, касающиеся в материально-энергетической среде проявлений, философски общих живым и косным природным телам. Они не характерны, слабо выражены в косных природных телах и ярко проявляются в живых, но общи обоим.
Эта область, если она существует в том виде, как ее пытался установить Бозе, явлений, общих косным и живым природным телам, не вносит ничего нового в резкое отличие между ними. Оно должно проявиться и в этой области, если только ее существование будет доказано.
Надо только и здесь подходить к явлениям не в том аспекте, в каком подходит к ним Бозе, не как к явлениям жизни, а как к явлениям живых природных тел, живого вещества.
Во избежание всяких недоразумений, я буду во всем дальнейшем изложении избегать понятия «жизнь», «живое», так как, если бы мы изошли из них, мы неизбежно вышли бы за пределы изучаемых в науке явлений жизни в область или науке чуждую – область философии, или, как это имеет место в Институте Бозе, в новую область новых материально-энергетических проявлений, общих всем естественным телам биосферы, лежащую за пределами основного вопроса о живом организме и живом веществе, нас сейчас интересующих.
Я буду поэтому избегать слов и понятий «жизнь» и «живое» и ограничивать область, подлежащую нашему изучению, понятиями «живого природного тела» и «живого вещества». Каждый живой организм в биосфере – природный объект – есть живое природное тело. Живое вещество биосферы есть совокупность живых организмов, в ней живущих.
«Живое вещество», так определенное, представляет понятие, вполне точное и всецело охватывающее объекты изучения биологии и биогеохимии. Оно простое, ясное и никаких недоразумений вызывать не может. Мы изучаем в науке только живой организм и его совокупности. Научно они идентичны понятию жизни.
3. Человек, как всякое живое природное (или естественное) тело, неразрывно связан с определенной геологической оболочкой нашей планеты – биосферой, резко отличной от других ее оболочек, строение которой определяется ее своеобразной организованностью и которая занимает в ней как обособленная часть целого закономерно выражаемое место.
Живое вещество, так же как и биосфера, обладает своей особой организованностью и может быть рассматриваемо как закономерно выражаемая функция биосферы. <...>
7. <...>Земная оболочка, биосфера, обнимающая весь земной шар, имеет резко обособленные размеры, в значительной мере она обусловливается существованием в ней живого вещества – им заселена. Между ее косной безжизненной частью, ее косными природными телами и живыми веществами, ее населяющими, идет непрерывный материальный и энергетический обмен, материально выражающийся в движении атомов, вызванном живым веществом. Этот обмен в ходе времени выражается закономерно меняющимся, непрерывно стремящимся к устойчивости равновесием. Оно проникает всю биосферу, и этот биогенный ток атомов в значительной степени ее создает. Неотделимо и неразрывно большинство атомов, как показывает радиоактивное исследование, неподвижно, заметно для нас не смещается в течение десятков тысяч декамириад – участка времени, сейчас доступного нашему измерению.
Еще недавно в геологии господствовало представление, что геологи не могут изучать проявление геологически длительных изменений, происшедших в эпоху существования человека. Во времена моей молодости учили и мыслили, что изменение климата, орографии, создание новых видов организмов, как общее правило, не проявляются при геологических исследованиях, не являются для геолога текущим явлением. Сейчас эта идейная обстановка натуралиста резко изменилась, и мы все больше и ярче видим в действии окружающие нас геологические силы. Это совпало, и едва ли случайно, с проникновением в научное сознание убеждения о геологическом значении Homo sapiens, с выявлением нового состояния биосферы – ноосферы – и является одной из форм ее выражения. Оно связано, конечно, прежде всего с уточнением естественной научной работы и мысли в пределах биосферы, где живое вещество играет основную роль.
Резко различное проявление в биосфере живого и косного в аспекте времени является, при всей его важности, частным выражением гораздо большего явления, отражающегося в биосфере на каждом шагу.
8. Живое вещество биосферы резко отличается от ее косного вещества в двух основных процессах, имеющих огромное геологическое значение и придающих биосфере совершенно другой облик, который не существует ни для какой другой оболочки планеты. Эти два процесса проявляются только на фоне геологического времени. Они иногда останавливаются, но никогда не идут вспять.
Во-первых, в ходе геологического времени растет мощность выявления живого вещества в биосфере, увеличивается его в ней значение и его воздействие на косное вещество биосферы. Этот процесс до сих пор мало принимается во внимание. В дальнейшем мне все время придется иметь с ним дело.
Гораздо более обратил на себя внимание и более изучен другой процесс, всем известный и наложивший с середины XIX столетия глубочайший отпечаток на всю научную мысль XIX и XX столетий. Это процесс эволюции видов в ходе геологического времени – резкое изменение самих живых природных тел.
Только в живом веществе мы наблюдаем резкое изменение самих природных тел с ходом геологического времени. Одни организмы переходят в другие, вымирают, как мы говорим, или коренным образом изменяются.
Живое вещество является пластичным, изменяется, приспособляется к изменениям среды, но, возможно, имеет и свой процесс эволюции, проявляющийся в изменении с ходом геологического времени, вне зависимости от изменения среды. На это, может быть, указывают непрерывный с остановками рост центральной нервной системы животных в ходе геологического времени, в ее значении в биосфере и в ее глубине отражения живого вещества на окружающее[4], в его [живого вещества] в него [окружающее] проникновении.
Пластичность живого вещества, очевидно, явление очень сложное, так как существуют организмы, которые заметно для нас не меняются в своей морфологической и физиологической структуре [от] сотни миллионов лет до пятисот миллионов и больше, мириады поколений. Это так называемые персистенты – явление, к сожалению, в биологии чрезвычайно малоизученное. Все же как общее для живого вещества явление мы в нем наблюдаем пластичный эволюционный процесс, даже признака которого нет для косных естественных тел. Для этих последних мы видим те же минералы, те же процессы их образования, те же горные породы и т.п. сейчас, как это было два миллиарда лет тому назад.
Эволюционный процесс живых веществ непрерывно в течение всего геологического времени охватывает всю биосферу и различным образом, менее резко, но сказывается на ее косных природных телах. Уже по одному этому мы можем и должны говорить об эволюционном процессе самой биосферы, происходящем в инертной массе ее косных и живых природных тел, явно меняющихся в ходе геологического времени.
Благодаря эволюции видов, непрерывно идущей и никогда не прекращающейся, меняется резко отражение живого вещества в окружающую среду. Благодаря этому процесс эволюции – изменения – переносится в природные биокосные и биогенные тела, играющие основную роль в биосфере, – в почвы, в наземные и подземные воды (в моря, озера, реки и т.д.), в угли, битумы, известняки, органогенные руды и т.п. Почвы и реки девона, например, иные, чем почвы третичного времени и нашей эпохи. Это область новых явлений, едва учитываемых научной мыслью. Эволюция видов переходит в эволюцию биосферы.
9. Эволюционный процесс получает при этом особое геологическое значение благодаря тому, что он создал новую геологическую силу – научную мысль социального человечества.
Мы как раз переживаем ее яркое вхождение в геологическую историю планеты. В последние тысячелетия наблюдается интенсивный рост влияния одного видового живого вещества – цивилизованного человечества – на изменение биосферы. Под влиянием научной мысли и человеческого труда биосфера переходит в новое состояние – в ноосферу.
Человечество закономерным движением, длившимся миллион-другой лет, со все усиливающимся в своем проявлении темпом, охватывает всю планету, выделяется, отходит от других живых организмов как новая небывалая геологическая сила. Со скоростью, сравнимой с размножением, выражаемой геометрической прогрессией в ходе времени, создается этим путем в биосфере все растущее множество новых для нее косных природных тел и новых больших природных явлений.
На наших глазах биосфера резко меняется. И едва ли может быть сомнение [в том], что проявляющаяся этим путем ее перестройка научной мыслью через организованный человеческий труд не есть случайное явление, зависящее от воли человека, но есть стихийный природный процесс, корни которого лежат глубоко и подготовлялись эволюционным процессом, длительность которого исчисляется сотнями миллионов лет.
Человек должен понять, как только научная, а не философская или религиозная концепция мира его охватит, что он не есть случайное, независимое от окружающего – биосферы или ноосферы – свободно действующее природное явление. Он составляет неизбежное проявление большого природного процесса, закономерно длящегося в течение по крайней мере двух миллиардов лет.
Значит, я должен понять, что я не есть случайное, независимое от окружающего, свободно действующее природное явление. Я есть неизбежное проявление большого закономерного природного «процесса», возраст которому не менее двух миллиардов лет. А если я еще и сущность космическая, прошедшая и проходящая свою направленную эволюцию в далях Беспредельности? Учитель – ученик: что же тогда будет означать их связь?
В настоящее время под влиянием окружающих ужасов жизни, наряду с небывалым расцветом научной мысли, приходится слышать о приближении варварства, о крушении цивилизации, о самоистреблении человечества. Мне представляются эти настроения и эти суждения следствием недостаточно глубокого проникновения в окружающее. Не шла еще в жизнь научная мысль, мы живем еще в резком влиянии не отвечающих реальности современного знания, еще не изжитых философских и религиозных навыков.
Научное знание, проявляющееся как геологическая сила, создающая ноосферу, не может приводить к результатам, противоречащим тому геологическому процессу, созданием которого она является. Это не случайное явление – корни его чрезвычайно глубоки.
10. Этот процесс связан с созданием человеческого мозга. В истории науки он был выявлен в форме эмпирического обобщения глубоким американским натуралистом, крупнейшим геологом, зоологом, палеонтологом и минералогом Д.-Д.Дана [1813–1895] в Нью-Хейвене. Он опубликовал свой вывод почти 80 лет назад. Странным образом это обобщение не вошло до сих пор в жизнь, почти забыто и не получило до сих пор должного развития. Я вернусь к этому позже. Здесь же отмечу, что свое эмпирическое обобщение Дана изложил языком философии и теологии, и оно, казалось, было связано с научно неприемлемыми сейчас представлениями.
Говоря современным научным языком, Дана заметил, что с ходом геологического времени на нашей планете [у] некоторой части ее обитателей проявляется все более и более совершенный, чем тот, который существовал на ней раньше, – центральный нервный аппарат – мозг. Процесс этот, названный им энцефалозом, никогда не идет вспять, [хотя и] многократно останавливается, иногда на многие миллионы лет. Процесс выражается, следовательно, полярным вектором времени, направление которого не меняется. Мы увидим, что геометрическое состояние пространства, занятого живым веществом, характеризуется как раз полярными векторами, в нем нет места для прямых линий.
Эволюция биосферы связана с усилением эволюционного процесса живого вещества.
Мы знаем теперь, что в истории земной коры выясняются критические периоды, в которые геологическая деятельность в самых разнообразных ее проявлениях усиливается в своем темпе. Это усиление, конечно, незаметно в историческом времени и может быть научно отмечено только в масштабе времени геологического.
Можно считать эти периоды критическими в истории планеты, и все указывает, что они вызываются глубокими с точки зрения земной коры процессами, по всей видимости выходящими за ее пределы. Одновременно наблюдается усиление вулканических, орогенических, ледниковых явлений, трансгрессий моря и других геологических процессов, охватывающих большую часть биосферы одновременно на всем ее протяжении. Эволюционный процесс совпадает в своем усилении, в своих самых больших изменениях с этими периодами. В эти периоды создаются важнейшие и крупные изменения структуры живого вещества, что является ярким выражением глубины геологического значения этого пластического отражения живого вещества на происходящие изменения планеты. Никакой теории, точного научного объяснения этого основного явления в истории планеты нет. Оно создалось эмпирически и бессознательно – проникло в науку незаметно, и история его не написана. Большую роль играли в нем американские геологи, в частности Д.-Д. Дана. Оно охватило научную мысль нашего столетия.
К нему, однако, можно и нужно подойти с мерою и числом. Может быть изменена геологическая [продолжительность] их дления и, таким образом, численно охарактеризовать изменение темпа геологических процессов. Это одна из ближайших задач радиогеологии.
