WWW.DISUS.RU

БЕСПЛАТНАЯ НАУЧНАЯ ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА

 

Pages:     || 2 |
-- [ Страница 1 ] --

ДОНЕЦКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

МАРИЯ НИКОЛАЕВНА

ПОНОМАРЕВА

К 100-летию со дня рождения

Донецк - 2010

Мария Николаевна Пономарева

ДОНЕЦКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ

ТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

МАРИЯ НИКОЛАЕВНА

ПОНОМАРЕВА

(К 100-летию со дня рождения)

Донецк -2010

Мария Николаевна Пономарева. К 100-летию со дня рождения./Сост. Л.Д.Ковалева.- Донецк.2010.- 46 стр.

В сборнике собраны воспоминания о жизни, деятельности, творчестве Марии Николаевны Пономаревой, профессора кафедры геологии Донецкого индустриального-Донецкого политехнического института, внесшей заметный вклад в отечественную науку, активного пропагандиста гуманитарного аспекта в техническом вузе.

Для широкого круга читателей.

Составитель - Л.Д.Ковалева, зав. музеем истории Донну.

Ответственный за выпуск – А.А.Минаев, профессор, доктор технических наук, член-корр. НАН Украины, ректор Донну

Автобиография

Я, Пономарева Мария Николаевна, родилась в 1910 году в Москве в семье мещан. Отец мой по окончании медицинского факультета Московского университета работал военным врачом. Умер в 1919 г. Мать была преподавательницей музыки, потом домохозяйкой. Умерла в 1946 г.

Я поступила в 1918 г. в 67-ю опытную школу с химическим уклоном и окончила ее к 1927 г. После окончания школы поступила на работу в институт чистых химических реактивов, где работала вначале упаковщицей реактивов, затем препаратором и младшим лаборантом. Одновременно с работой я поступила учиться на заочные геологоразведочные курсы. По окончании курсов работала младшим коллектором института геологии и минералогии (г. Москва). В 1933 г. поступила учиться в Московский геологоразведочный институт им. С.Орджоникидзе, который окончила в 1938 г. с отличием. После окончания работала там же инженером гидрогеологом НИСа, исполняла обязанности ученого секретаря института.

В 1939 г. поступила в аспирантуру на кафедру геологии этого же института. До войны окончила первый курс аспирантуры. В годы войны эвакуировалась с матерью в г. Усть-Котав Челябинской области. Здесь поступила работать на завод им. Кирова. Работала инженером геодезистом, конструктором в отделе главного технолога.

В 1945 г., получив вызов из Москвы для окончания аспирантуры, поступила на третий курс аспирантуры Московского геологоразведочного института. Аспирантуру закончила в 1946 г., и после защиты диссертации была направлена Министерством высшего образования на педагогическую работу в Донецкий индустриальный институт.

Параллельно с учебой в аспирантуре работала во Всесоюзном государственном институте геологии (Москва) и в Московском геологическом управлении.

В Донецком индустриальном институте начала работать с 1946 г. на кафедре геологии – вначале ассистентом, потом старшим преподавателем, потом доцентом. С момента поступления в Донецкий индустриальный институт читала лекции и проводила практические занятия по различным геологическим дисциплинам (гидрогеологии, инженерной геологии, месторождений полезных ископаемых). На протяжении ряда лет проводила практические занятия со студентами по курсу минералогии и петрографии. Участвовала в научно-исследовательских работах на Никитовском месторождении, в работах по каналу Днепр-Донбасс. Веду самостоятельную исследовательскую работу по гостеме и хозтеме. Работа по гостеме ведется в раздел докторской диссертации.

Член профсоюза с 1928 г. С 1941 г. член КПСС. Была членом партийного комитета института, членом и секретарем партбюро горно-геологического факультета. В разное время выполняла различные общественные поручения: была членом бюро НТО и ответственной за стенную печать на факультете.

Июнь, 1959 г. М.Пономарева

Достойный вклад в историю ДонНТУ

Пономарева Мария Николаевна, доктор геолого-минералогических наук, профессор кафедры «Геология» проработала в Донецком политехническом институте более 30 лет, с 1946 г. Начала свою трудовую деятельность в должности ассистента, в 1955 году утверждена в ученом звании доцента, в 1970 году она получила ученую степень доктора геолого-минералогических наук.

С большим педагогическим талантом Мария Николаевна читала курсы «Кристаллография», Гидрогеология», «Рудные месторождения» студентам геологических и горных специальностей. Много сил и энергии отдала Мария Николаевна созданию коллекций по разработанным ею курсам.

Большое хозяйственное значение приобрела исследовательская работа профессора М.Н.Пономаревой в области кристаллооптики и кристаллохимии, которая завершилась созданием нового прибора для изучения свойств рудных минералов и углей. Материалы исследований были обобщены в докторской диссертации.

Научно-педагогический труд М.Н.Пономарева успешно совмещала с неутомимой общественной деятельностью. Неоднократно она избиралась секретарем партийного бюро факультета, членом парткома института. В течение многих лет Мария Николаевна была членом редколлегии многотиражной газеты ДПИ «Советский студент». Талантливый и самобытный художник, М.Н. Пономарева неоднократно представляла свои творческие работы в институтском Университете культуры. Во внеучебное время она обучала студенческую молодежь пониманию изобразительного искусства, пропагандировала гуманитарный аспект в техническом вузе.

Мария Николаевна Пономарева – яркий представитель разносторонне одаренной личности, внесшей достойный вклад в историю Донецкого национального технического университета.

А.А.Минаев,

доктор технических наук,

профессор,

чл.-корр. НАН Украины,

ректор ДонНТУ

Добрая память о М.Н. Пономаревой

Мария Николаевна Пономарева работала в Донецком политехническом институте почти тридцать лет с сентября 1946 г. после окончания аспирантуры в Московском геолого-разведочном институте до выхода на пенсию в 1975 г.

Читала курсы «Кристаллография» и «Гидрогеология» на геолого-маркшейдерском и горном факультетах, проводила практические занятия по минералогии и читала курс «Рудные месторождения» студентам геологоразведочной специальности.

Учебную работу проводила на высоком уровне, пользовалась заслуженным уважение среди студентов и коллектива института. Проводила также большую работу по созданию коллекции кристаллических решеток минералов и других наглядных и учебно-методических пособий по читаемым ею курсам.

На протяжении многих лет М.Н.Пономарева выполняла серьезную научно-исследовательскую работу по кристаллооптике и кристаллохимии. Ею был создан новый электрофотометр, отмеченный авторским свидетельством, на котором в содружестве с Московским геолого-разведочным институтом, хоздоговором с ДонУГИ, трестом «Артемгеология» и Донецким управлением шахтной геологии, детально изучались и использовались в производственной практике оптические свойства рудных минералов и углей. Результаты выполненной ею работы опубликованы в 24 статьях, и обобщены в диссертации на соискание к ученой степени доктора геолого-минералогических наук.

Неоднократно М.Н.Пономаревой приказами ректора выносились благодарности за успешное проведение хоздоговорных научно-исследовательских работ и своевременную сдачу их заинтересованным предприятиям.

Мария Николаевна Пономарева принимала непосредственное участие в инженерно-геологических изысканиях при строительстве шестого, седьмого учебных корпусов, столовой ДПИ. За срочное и качественное выполнение этих работ ей приказом ректора ДПИ М.А.Богомоловым была объявлена благодарность.

Активно участвовала в общественной жизни факультета и института: неоднократно избиралась членом парткома ДПИ, секретарем партбюро горно-геологического факультета, многие годы была членом редколлегии общеинститутской многотиражной газеты «Советский студент».

Добрая память о Марии Николаевне Пономаревой сохранилась в сердцах учившихся у нее студентов, коллег, у всех, кому она щедро дарила свои знания.

Ю.Ф.Булгаков,

д.т.н., профессор,

директор Института горного дела и геологии ДонНТУ

Мне везло в жизни на хороших людей

Мне в жизни очень везло на хороших людей. Я выросла в очень дружной и доброжелательной семье. В школе моим идеалом была преподаватель украинского языка, заслуженная учительница Л.В.Шаповал. Я окончила Киевский государственный университет им. Шевченко, где моими преподавателями были академики, доктора наук, профессора В.Г.Бондарчук, Ф.А.Руденко, В.Н.Головцын, О.Л.Ойнори и др. Моим первым наставником был лауреат Государственной и Ленинской премии, кавалер трех орденов Ленина, главный геолог «Укрвостокнефтеразведка» Л.С.Палец. Что еще может желать молодой геолог?

В 1961 г. меня пригласили на работу в Донецк. В институте «Гипроград» судьба свела меня с выпускницей ДПИ Тамарой Алексеевной Козыревой. Он нее я впервые услышала о Марии Николаевне Пономаревой. Когда Тамара говорила о Марии Николаевне, у нее блестели глаза. Она рассказывала о ней не только как о хорошем преподавателе, но и как о талантливом, самобытном художнике: у нее были замечательные картины, поделки из дерева и корней растений. Я мечтала хотя бы одним глазком посмотреть на эту необыкновенную женщину. Несколько позже с ее легкой руки я тоже стала заниматься поделками из дерева. Вскоре Тамара перешла работать в ДПИ, готовила кандидатскую диссертацию. В 1967 г. с подачи Тамары Алексеевны и Игоря Ивановича Цабута, с которым мы учились в Киевском университете, меня пригласили в ДПИ почитать курс «Гидрогеология в инженерной геологии» на время докторантуры Марии Николаевны Пономаревой. Я был в восторге, мне снова повезло.

В то время на кафедре геологии был прекрасный коллектив ученых: Л.П.Нестеренко, М.Н.Пономарева, Ю.Д.Бочковой, Н.И. Новичкова – ученые с мировыми именами. Моими наставниками стали М.Н.Пономарева и Ю.Д.Бочковой. Именно от них я усвоила азы преподавательской работы. В то время я выглядела очень молодо, меня принимали за студентку, и из-за этого я часто попадала в пикантные ситуации. Коллектив отличался большим чувством юмора, преподаватели постоянно разыгрывали друг друга, но никто никогда не обижался. Особенно доставалось Марии Николаевне. В то время ей было около 60 лет, она с головой ушла в подготовку докторской диссертации. Юрий Дмитриевич Бочковой со спокойным выражением изрекал: «Мария Николаевна! Оно вам надо, сидеть не разгибаясь? Выпили бы кефирчика, пошли бы в парк, нашли бы там старичка и считали вдвоем звезды на небе». Мария Николаевна возмущалась с видом обиженного ребенка, потом поднималась и говорила: «Все! Пошла пить кефир и искать старичка». Все дружно смеялись, и никто не обижался. Когда я ей задала тот же вопрос, Мария Николаевна ответила: «Я должна довести работу до конца. Это дело всей моей жизни».

А ведь диссертационная работа Марии Николаевны об отражающей способности минералов была названа ЮНЕСКО среди трех лучших научных работ десятилетия.

Я помню, когда Мария Николаевна впервые пришла ко мне на лекцию. До того у меня были и Л.П.Нестеренко и Ю.Д.Бочковой, хвалили меня, говорили, что я прирожденный педагог, так как не боюсь аудитории. Я, правда, не признавалась, что у меня за спиной оперная студия и консерватория, я с пяти лет на сцене и никакой аудитории не боюсь.

Приход Марии Николаевны привел меня в шок, у меня стучали зубы. Лекция была по гидродинамике, с использованием формул с элементами высшей математики. Студенты почувствовали мое состояние, и изо всех сил помогали мне решать уравнения. В перерыве я подошла к Марии Николаевне и взмолилась: «Мария Николаевна, миленькая, если вы сейчас не уйдете с лекции, в конце вам придется вызывать мне скорую помощь». Мария Николаевна перепугалась: «Ну, конечно, деточка, я сейчас уйду». И покинула аудиторию. Потом студенты (это были вечерники) успокаивали меня и говорили, что я держалась молодцом. Это был единственный в моей жизни случай «панического мандража».

Однажды Мария Николаевна присутствовала у меня на экзамене. «Посмотрите, они же у вас все списывают?!». А я ей ответила: «А вы делайте вид, что ничего не видите». Затем забрала списанные ответы, перевернула их и гоняла студентов по всему курсу. К счастью, тогда еще не было модулей и письменных экзаменов. Потом мы с Марией Николаевной дружно смеялись. Студенты иногда выдают «перлы», достойные отдельного сборника.

Помню, как я однажды заболела. Взбунтовался мой холецистит. И тогда Мария Николаевна взялась мня лечить: «Я вас вылечу, у меня было то же самое. Я отдыхала на Волге, и хозяева лечили меня травками, я теперь даже сало ем». И действительно вылечила! Ее рецептом пользуюсь до сих пор.

Мария Николаевна была человеком очень умным и доброжелательным. Однажды я была у нее на лекции и предложила внести в конспект некоторые коррективы, так как я работала на производстве, а технические нормативы периодически меняются. Мария Николаевна безо всякой обиды внесла изменения и была очень благодарна, несмотря на то, что была в два раза старше и намного именитее меня.

Мария Николаевна с удовольствием рисовала шаржи и сочиняла стихи, разыгрывая своих коллег по работе.

Ах, какие были люди и какие времена – золотые шестидесятые!

К сожалению, после защиты докторской диссертации Мария Николаевна уехала в Подмосковье. Там она с головой ушла в живопись. Больше мы с ней не встречались. Но я благодарна судьбе за то, что на моем жизненном пути встретилась эта прекрасная женщина, выдающийся ученый, талантливый художник, человек с большой буквы, которому хочется подражать.

Посвящается 100-летию со дня рождения

доктора геолого-минералогических наук,
профессора

Марии Николаевны Пономарёвой.

ПЕДАГОГИ

У юности заветная мечта

Решить проблему «быть или не быть».

У каждого есть в жизни высота,

Которую ты можешь покорить.

Оставив навсегда отцовский дом,

Мы выбираем свой ориентир,

С дипломом и огромным рюкзаком

Мечтаем покорить теперь весь мир.

Меняем на палатку города,

Романтика зовёт нас за собой,

Дорогу освещает нам звезда,

Сияя над нехоженой тайгой.

Горды мы биографией своей,

Мы все ещё в строю пока, но всё же…

С годами нам становится трудней,

Нас догоняет наша молодёжь.

Немало нами пройдено дорог,

Мы молодым завидуем чуть-чуть.

Есть звание такое – педагог,

Мы, не колеблясь, выбираем этот путь.

Готовим смену – молодую рать

Красивый, любознательный народ,

Им предстоит вершины покорять,

Науку смело двигая вперёд.

Но дни идут – пора нам отдыхать,

Простите нам обиды и грехи,

Теперь мы будем внуков поднимать,

Писать картины, сочинять стихи.

Исполнив назначение своё,

Когда настанет наш последний час,

Спокойно мы уйдём в небытиё,

И только память остаётся после нас.

.

Л.Д.Богун,

ст. преподаватель кафедры геологии ДонНТУ

По волнам моей памяти

Мария Николаевна Пономарева родилась в Москве. Отец ее, мелкопоместный дворянин из Коломны, учился в Москве на медицинском факультете Московского университета. Будучи студентом, он женился на девушке-пианистке. Свое дворянское происхождение Мария Николаевна всегда тщательно скрывала. В семье родилось двое детей. Брак оказался непрочным, родители развелись вскоре после рождения девочки Маруси. Так ее называли все близкие люди. Первые годы малолетних детей в оставленной семье содержал отец, но во время гражданской войны он погиб, заразившись сыпным тифом, и они жили в крайней бедности. Мать зарабатывала жалкие гроши уроками музыки. Она была крайне неприспособленна к жизни. Детство наложило отпечаток на всю жизнь Марии Николаевны. Она всегда боялась голода. Что она делала в конце 20-х – начале 30-х годов – сказать не могу. По рассказам Марии Николаевны знаю, что ее брат женился, и она очень полюбила невестку и маленькую племянницу Мирочку. И хотя брат впоследствии оставил семью, для Марии Николаевны она осталась её семьей, в которой она и умерла в старости. Со второй семьей брата она практически не общалась, но в тяжелые моменты жизни брата помогала ему материально. Мария Николаевна была своеобразным человеком, очень талантливым, но обстоятельства жизни не дали ей раскрыть свой талант. Судьба ее трагична, в том смысле, что она всю жизнь занималась не тем, что соответствовало ее натуре и таланту, она была как бы жертвой эпохи.

Мария Николаевна имела облик «комсомолки» 20-х годов. Одежда: два костюма: повседневный – темно-коричневый и парадный – черный и несколько блузок. Туфли на низком каблуке. Никаких украшений – колец, бус, сережек. Никаких духов, никакой косметики, никаких шляпок и т.п. Строгие пальто и скромные шапочки.

Ее эстетические вкусы чувствовались в ее жилище. У нее было четыре местожительства за годы жизни в Донецке. Сначала одна комната в 3-х комнатной квартире в доме по улице Складской, 25 (до 1953 года). Там она сама конструировала мебель – стол квадратный превращала в овальный и т.п. В квартире не было ванной. Крохотную кухню занимала огромная дровяная печка. Потом она жила на ул. Артема в густо заселенной квартире, где у нее появилась уже своя мебель и друг - преподавательница математики Зубкова. Затем, после смерти профессора ДИИ Ивана Евстафьевича Коробчанского, она занимала одну из трех комнат, в других двух жила его вдова. У Марии Николаевны были очень дружественные отношения не только с ней, но и с ее сыном, невесткой и внуком, которого она учила рисовать. Ее мечтой была отдельная однокомнатная квартирка без соседей. Она ее получила, наконец, после защиты докторской диссертации в новом доме возле рынка и уж тут проявился ее талант дизайнера. Дверь из коридорчика в кухню она превратила в великолепный витраж – закат, озеро, черные танцующие птицы. А постельную нишу – в гардеробную, вырезав самостоятельно дверь из коридорчика в нишу в гипсовой перегородке, отгородив ее от комнаты шифоньером и устроив систему зеркал так, что это узкое помещение казалось светлым и просторным.

В те годы почти у всех была одинаковая мебель, которая появилась в магазинах, но Мария Николаевна выискивала по комиссионным необыкновенно красивые вещи (скорее всего, вывезенные из Германии). Обстановку в ее комнате составляли: тахта, покрытая очень красивым ковром; очаровательный «дамский» черного цвета письменный стол, на котором лежали альбомы репродукций картин ее любимых художников; книжная тумбочка с сине-белыми раздвижными стеклами; чудесный ломбардный, из орехового дерева круглый столик (который она раз в год ставила на клеенку, поливала лаком и уходила из дома на сутки – он блестел всегда как зеркало); удобное кресло, на которое была брошена шкура белого медведя. Много вазонов, которые стояли на окне и на особых изящных подставках. Всегда очень чисто, букет свежих цветов на столе. Красивые вазы для цветов, очень красивая посуда, тоже не ширпотреб. То есть, она любила красивые вещи и не жалела на них денег.

В отношении еды… Кулинарные попытки Марии Николаевны составляли неисчерпаемую тему разговоров ее соседок по квартирам. Готовить она совершенно не умела и не хотела. Обычно она пила горячее молоко с булкой, чай с бутербродами, изредка варила военную затирку из муки или картофель в мундире, яйцо всмятку. Один раз она решила варить куриный бульон – купила на базаре непотрошеную курицу, но без перьев, и положила в кастрюлю. Как результат - курица попала в мусорное ведро. Из чувства деликатности в несытые 40-50 годы у знакомых она отказывалась от еды и соглашалась поесть только у близких друзей, ела с большим удовольствием и даже могла выпить полрюмочки красного вина. Если ее приглашали на день рождения или другой праздник, она приходила утром с подарком, поздравляла и извинялась, что не сможет быть вечером. Свой день рождения отмечала в кругу близких друзей – трех-четырех человек. Ничего не готовила, но друзья-женщины заранее договаривались, кто что принесет, и очень весело проводили женские посиделки. Я помню только один случай, когда на этих посиделках был мужчина.



Выпускники-геологи собирались каждой весной, на день геолога через 5 или 10 лет после окончания, и обычно у нас была «страда» - официальная часть в институте, потом ресторан. Мария Николаевна никогда не ходила на вторую, неофициальную часть.

Дружила она преимущественно с женщинами близкими ей по духу. Всю жизнь была близка с институтской подругой – Машей. Переписывались и встречались в Москве. Поссорились, когда Мария Николаевна перебралась в Москву и Маша сказала что-то неприятное об ее обожаемой племяннице Мирочке. Друзьями ее были Зубкова, ее бывшая соседка, Тамара Александровна Мисько, зам. главврача студенческой поликлиники, Татьяна Тер-Исраэлян, наша бывшая студентка, а потом заведующая геологическим музеем. Потом с ней подружилась и я, лет через 15-20 совместной работы на кафедре, когда она перестала быть ортодоксальной коммунисткой.

Она никогда не сплетничала сама и не поддерживала таких разговоров, и как бы отстраняла от себя людей, которые ей не нравились – кокетливых женщин, глуповатых мужчин и т.п. Никогда не вела никаких политических разговоров. Иногда мне казалось, что она лишена чувства юмора совсем, но вдруг она говорила какую-нибудь фразу, двойной смысл которой доходил не сразу. Очень тяжело перенесла разоблачение «культа личности», разрушение памятников Сталину – начала читать о Ленине, ездить в отпуск по ленинским местам, т.е. подумала, что все плохое было в личности Сталина, а не в порочности идеи или системы. Но в тоже время она начала оживать как человек.

Специальность, которую выбрала Мария Николаевна поступая в вуз, была совершенно чужда ее натуре. Вероятно, здесь сыграл момент ее бедности в детстве и юности. Она выбрала, по тем временам, очень востребованную и хорошо оплачиваемую профессию – инженерную геологию и гидрогеологию. У нее была замечательная память и способности. Она хорошо училась и активно участвовала в общественной жизни, ее даже выбирали депутатом московского горсовета (что потом, после выхода на пенсию, позволило ей получить прописку в Москве). Ее рекомендовали в аспирантуру, и после завершения ее, в конце сороковых, направили в Донецкий индустриальный институт на кафедру геологии.

В первые послевоенные годы город Сталино (Донецк) выглядел ужасно. Ужасный воздух – смесь коксохимических и металлургических выбросов вместе с угольной пылью. Воды мало и она очень жесткая – карстовая вода из скважин Кипучей Криницы (канал еще не построен). В городе непролазная грязь, растут только жалкие акации. На улицах много пьяных и военных-калек, собирающих милостыню. Везде сквернословят и грубо разговаривают. Во дворах, текущие нечистотами помойки и бегающие огромные крысы. Ее поселили в доме по улице Складской, Университетской улицы еще не было, и за домом начинались склады, конюшни, горы опилок, с блохами. Пыльные, постоянно дующие ветра. В квартире в проводках – клопы, а на потолке миллионы черных и зеленых мух.

В конце сороковых заведовала кафедрой геологии О.Б. Нейман-Пермякова – одна из немногих женщин, окончивших до революции Геологические курсы Чернова, так называемая «черновка», фанатично любящая геологию, полевую романтику. Они не понравились друг другу. И вообще, Марии Николаевне, москвичке с более высоким культурным уровнем, было не интересно общение с коллективом. Она замкнулась в себе еще больше. Она вообще была закрытым человеком и, пытаясь приспособиться к другим, с разными людьми была разной.

При своей блестящей памяти она читала лекции и писала длиннющие формулы на доске без всяких шпаргалок. Фразы были очень правильно построены, она не отвлекалась на шутки или «случаи из практики». Нерадивых студентов она вызывала на кафедру и в течение получаса или более читала нотации об их долге перед страной хорошо учиться. Они готовы были получить двойки, но не слушать эти нотации.

На кафедре геологии благодаря длительным полевым практикам устанавливались дружественные, «домашние» отношения со студентами, которые часто продолжались и после окончания ими института. Мария Николаевна не вела практик и у нее отношения со студентами были чисто профессиональными. Соответственно, она и не занималась научной работой по специальности. Она решила написать докторскую диссертацию, как мне кажется, по двум причинам: чтобы упрочить свою независимость от заведующего кафедрой, и из-за того, что у нее не было больше сил жить в коммунальных квартирах. В те годы ученым, защитившим докторские диссертации, вне очереди давали жилье. При всей внешней вежливости и корректности отношений с заведующим кафедрой, между ними было глубокое противостояние. Она долго выбирала тему для докторской, советовалась со многими киевскими и московскими коллегами и, наконец, выбрала – далекую от ее узкой специализации и от тех проблем стратиграфии Донбасса, которыми занимались на кафедре. Отныне все ее время и деньги уходили на работу над диссертацией. Многое делалось тайно от заведующего кафедрой. Она боялась, что он помешает ей. Защитилась она успешно. Квартиру получила, но на кафедре ей не стало легче работать.

Мария Николаевна часто помогала деньгами своим близким и людям, которые нуждались. Одно из ее добрых дел стало достоянием всего института. К нам на кафедру поступил молодой сотрудник из Днепропетровска. Когда его принимали на работу, в руководстве института его предупредили, что квартиру он не получит (в это время строительство «профессорских домов» прекратилось). Он согласился на это условие, так как жил у сестры. Вскоре у него должен был родиться ребенок, жить у сестры стало невозможно. И Мария Николаевна поселила его с беременной женой у себя, а сама скиталась по друзьям, ночуя то у меня на раскладушке, то на узеньком диванчике у Т.А. Мисько.

Единственным увлечением, которое всецело захватывало Марию Николаевну, было изобразительное искусство. В студенческие годы она рисовала дружеские шаржи на своих преподавателей и соучеников. Иногда на популярных артистов. Кое-когда ей удавалось разместить свои изозарисовки в журналах или газетах. На первый взгляд Мария Николаевна казалась человеком без юмора, в карикатурах же она точно схватывала скрытые и забавные черты человека, очень тонко подмечала все смешное. Однозначно, у нее был незаурядный талант. В Донецке она тоже рисовала шаржи на коллег, иногда, сидя на скамеечке в сквере, рисовала смешные фигурки людей. Шедевром институтских карикатур была «Заседание Ученого Совета». Вид сверху – одни лысины, но легко узнаваемые – вот две волосинки, переброшенные с одной стороны головы на другую – это И.Л. Никольский, вот глубокие залысины, вот неожиданный кустик волос на макушке гладкой лысины и т.п.

Когда Л.П.Нестеренко стал заведующим кафедрой геологии, он, в присутствии всех сотрудников кафедры, взял у Марии Николаевны честное слово, что она не будет рисовать на него шаржи. Она сдержала свое обещание и не рисовала, но иногда промежуток между двумя членами кафедры, так сказать «пустое место», напоминало профиль или фигуру Леонида Павловича. Как жаль, что она не дала развиться в себе этому таланту! Мария Николаевна очень хорошо вырезала из черной бумаги силуэты (я думаю, что это был один из способов подработать деньги в тридцатые годы). Потом она бросила рисовать шаржи и черным грифелем начала рисовать с натуры виды – деревья, деревенские домики, некоторые пейзажи. Так, много зарисовок было у нее из поездок по ленинским местам – окрестности Горок, пейзажей Кавказа, где она бывала на курортах. Медсестрам на процедурах она не совала рубли или шоколадку в карманчик, а дарила рисунок знакомого места – мостик, домик, скамейку у дерева и т.п. И они берегли рисунок и вспоминали ее через несколько лет. Эти рисунки были выполнены очень тонкими, изящными линиями. Иногда она рисовала рябину около здания горсовета, имевшую очень необычную причудливую форму. А потом она начала рисовать красками – акварелью, причем экспериментировала, растворяла краски не в воде, а в различных жидкостях, краски становились более яркими и стойкими.

Рисовала она с натуры. Часто дарила свои картины на дни рождения друзьям. Например, Ю.Д. Бочковому – букет роз. Она шла на базар – покупала красивые розы, подобрав к ним вазу, покупала и ее. Ставила на стол, освещала лампами так, как ей нравилось, и рисовала.

Мне она подарила рисунок (я ей рассказывала, что моя мама любила цикламены и ей их дарили на день рождения) – цветущие цикламены в красивом горшке (и одновременно оригинал рисунка с отдельно купленным горшком). Из ее живописных работ помню только натюрморты. Только один не цветочный рисунок я запомнила: «Ночной Донецк» – разноцветные окна (разные абажуры на фоне темных зданий и темного звездного неба). Она с охотой оформляла на кафедре всякие поздравления – делала коллажи, иногда писала шутливые стихотворные тексты. Признаюсь, я нещадно эксплуатировала ее, когда нужно было поздравить с юбилеями коллег - палеонтологов. Так она оформила адрес академику Д.В.Наливкину к его 85-летию, где изобразила его в виде римлянина, в тоге, с босыми ногами, стоящим на груде своих книг, а вокруг адреса виньетка из ракушек, которыми он занимался в молодости, они то дерутся на шпагах, то целуются и т.п. Из всех адресов, которые ему вручали на чествовании, он взял домой только этот, положил его на столик и часто рассматривал, улыбаясь.

Ученого секретаря АН СССР Б.С.Соколова она изобразила королем, едущим в карете, а за ним свита молодых ученых – кораллистов, опекаемых им. Он повесил этот рисунок в своем кабинете. Для одной киевской ученой - палеонтолога она на куске серого сланца с отпечатком веточки папоротника дорисовала мостик, пагоду, китайца в широкой шляпе, приклеила луну из слюды и получилась изумительная каменная картинка, которой восхищались все.

На свадьбу моего сына она на больших листах ватмана нарисовала картины их будущей жизни с пятью детьми и т.п.

Она оформила шуточными рисунками мой доклад на международном коралловом симпозиуме в Варшаве, и многие кораллисты сфотографировали ее шутливые рисунки.

Мария Николаевна могла бы быть выдающимся дизайнером, карикатуристом, составителем коллажей, но вместо этого читала скучный для нее курс инженерной геологии.

Достигнув пенсионного возраста, она решила вернуться на родину в Москву, поближе к своим родственникам. Началась длинная эпопея обменов. Сначала однокомнатную квартиру в Донецке – на одну комнату в общей квартире в Подмосковье, в Красногорске (полчаса электричкой). Из ее окна виден был какой-то завод, а из окна общей кухни – лес. Домик ее родственников Пружанских во дворе в центре Москвы снесли и им дали 3-х комнатную квартиру на юго-западе Москвы, в Ново-Ясенево. Мария Николаевна начала хлопоты о получении комнаты в этом районе и ей, как бывшему депутату горсовета, дали комнату в общей квартире. Она переехала туда. Вскоре сын Мирочки женился и по родственному обмену он с молодой женой переехал в ее комнату, а она в небольшую комнатку в квартире Миры, где и дожила свой век. С Мирочкой, ее мужем и дочерью они жили дружно. Была очень рада, когда я к ней заезжала на пару часов проездом в Ленинград на сессию Палеонтологического общества и в течение этих 2-3 часов непрерывно говорила, рассказывая о своих художественных планах.

Я не могу назвать ее своей близкой подругой. Мы начали сходиться с ней лет через 15-20 после начала знакомства, когда я стала посвободнее, выросли дети, когда исчезли наши идейные разногласия.

Мне было жалко ее, как человека, прожившего не свою жизнь, идеалы которого не совпали с реалиями жизни.

Н.П. Василюк,

доцент,

ветеран труда

Образец интеллигентности и порядочности

В книге «Відомі вчені ДонНТУ» приведены основные биографические данные о Марии Николаевне Пономаревой – о научных достижениях, о публикациях, подготовке кадров, научных трудах. Однако, личность Марии Николаевны более глубока и разностороння.

Впервые я познакомился с Марией Николаевной, когда она пришла к нам, студентам горного факультета, читать лекции по гидрогеологии. Это был 1949 год. Мария Николаевна уже три года работала ассистентом кафедры геологии Донецкого индустриального института. Меня, как студента, поразила ее преданность делу, вернее служение делу. Очевидно, что эта черта характера была привита ей с детства. Лекции она читала очень доходчиво, убедительно, стараясь донести самое главное. Чувствовалась ее глубокая эрудиция. В годы войны она работала на Урале, поэтому иногда приводила примеры из полученного в эти годы опыта.

Следующий этап наших взаимоотношений связан уже с общественной деятельностью. Будучи избранным в 1962 г. секретарем парткома института, я занимался работой с секретарями партбюро факультетов. Среди всех своим добросовестным отношением к порученным делам выделялась Мария Николаевна Пономарева. Она была искренне предана партийной работе, была убежденной сторонницей партии, настоящим коммунистом.

Позже, как декан горного факультета (а геологи тогда входили в состав этого факультета), столкнулся с М.Н.Пономаревой как администратор. Ее прилежание, добросовестное отношение к делу вызывало глубокую симпатию. Трудоголик по характеру, того же она ожидала и от других.

Мария Николаевна никогда не показывала своего интеллектуального превосходства, не кичилась своим происхождением. Она была настоящим интеллигентом уже по самому факту своего существования. Некоторых ее коллег это раздражало.

Мне кажется, что главной целью ее жизни было делание ДОБРА. В Донецке у нее не было родственников. Поэтому оказывала большую и материальную, и моральную помощь окружающим. Когда трагически погиб сотрудник кафедры геологии доцент Ю.Д.Бочковой, Мария Николаевна всячески поддерживала его семью, особенно малолетнюю дочь. Как проректор по науке, я искреннее радовался за ее аспирантку Татьяну Ягнышеву, в которую Мария Николаевны вкладывала всю душу. Мария Николаевна дружила не по рангам. Узы искренней дружбы связывали ее многие годы с сестрами Антоненко, сотрудницами хозяйственной части института. Они не раз бывали у нее в Москве в последние годы ее жизни. Мария Николаевна не забывала поздравлять их с днями рождений, праздниками.

Не забывала она и меня. Ее поздравления особенно дороги, потому что были всегда оригинально оформлены, а самое главное, искренни.

Как-то, будучи в командировке в Москве, совершенно случайно в центре города встретил Марию Николаевну. Она очень обрадовалась, и рассказала о том, что продолжает вести активный образ жизни, посещает все выставки, премьеры. Казалось, она вернулась в изначально предназначенную ей по жизни культурную среду.

Мария Николаевна обладала развитым эстетическим чувством. С энтузиазмом откликалась на просьбы подготовить оригинальное поздравление или подарок юбилярам, нашим известным выпускникам.

Всю свою жизнь Мария Николаевна Пономарева исповедовала, воплощала в жизнь идеалы добра, просветительства, и, по моему мнению, является образцом интеллигентности, порядочности, одним из лучших представителей рода человеческого.

М.П.Зборщик,

д.т.н, профессор.

Жизненные уроки М.Н. Пономаревой

Я обучался в Донецком политехническом институте в период с 1964 г. по 1969 г. по специальности «Геологическая съёмка, поиски и разведка» в группе ГР-21. На третьем курсе мы познакомились с доцентом кафедры «Общей геологии» Пономарёвой Марией Николаевной, которая читала нам курс «Гидрогеология и инженерная геология», а в одной подгруппе проводила лабораторные работы по этой дисциплине.

Мария Николаевна в общении со студентами отличалась доброжелательностью, мягким и спокойным характером, глубоким знанием преподаваемой дисциплины. Вчерашним школьникам очень тяжело было усваивать, например, различие между объёмным весом, удельным весом, объёмным весом скелета грунта. Но к концу семестра под руководством Марии Николаевны нами были усвоены основные положения лекций и получены практические навыки определения инженерных свойств грунтов, расчётов водопритоков подземных вод в горные выработки.

Доброжелательное отношение М.Н. Пономарёвой к студентам отмечает и профессор Б.С. Панов. В книге «Донецкий национальный технический университет в моей жизни». Борис Семёнович приводит характеристику, данную ему как студенту группы ГР-7-8, секретарём партбюро Пономарёвой М.Н. 24.03.1950г. Эту характеристику Б.С. Панов хранит и по сей день.

М.Н. Пономарёва запомнилась нам увлечённостью к своей профессии. Она показала нам пример уважительного отношения к своим учителям. Во время лекций Мария Николаевна находила несколько минут для рассказа о своём учителе Поварённых Александре Сергеевиче, специалисте по кристаллохимической классификации минеральных видов. Мария Николаевна одной из первых начала изучать отражательную способность каменных углей Донбасса.

Мы знали, что Мария Николаевна хорошо рисовала маслом и акварельными красками. По нашей просьбе она показала нам некоторые свои работы. После этого мы ещё с большим уважением стали относиться к Марии Николаевне.

Жизненные уроки Марии Николаевны Пономаревой на меня лично оказали большое влияние и оказались очень полезными. Так получилось, что после окончания ДПИ мне самому довелось читать дисциплину «Гидрогеология и инженерная геология» студентам горных специальностей.

А.Н. Лубочников

ст.преподаватель кафедры

«Полезные ископаемые и экологическая геология» Донну

Авторитетный специалист и многогранная личность

Нам студентам-шахтостроителям 60-х годов прошлого века курс лекций по гидрогеологии читала доцент кафедры геологии Пономарёва Мария Николаевна. Поток студентов из трёх групп составлял в основном из выпускников школ и техникумов, в отличие от предыдущих наборов студентов, состоящих из старшего поколения, в том числе и участников Великой Отечественной войны и солдат срочной службы.

Для нас преподаватели высшего учебного заведения воспринимались как опытнейшие авторитетные специалисты и личности.

С особым почтением и благодарностью вспоминаю наших преподавателей по физике – Днепровского, по математике – Мелиховецкого, по геологическим дисциплинам – Вельмина, Шамаева, Кулика и Марию Николаевну Пономарёву.

Лекции по геологическим дисциплинам воспринимались студентами с особым интересом. Если физико-математические дисциплины изобиловали сложными выкладками и массой формул, то геологи позволяли нам, студентам, несколько расслабиться в этом отношении.

Почти каждый из упомянутых преподавателей оставлял в наших душах неизгладимый след, каждый представлял собой личность.

Лекции Марии Николаевны отличались оригинальностью в методике преподавания, логической последовательностью, умением заинтересовать студентов, чёткой дикцией и любовью к своей дисциплине, и вообще к труду и к поведению.

Многие преподаватели при чтении геологических дисциплин пользовались плакатами. Мария Николаевна в основном вычерчивала эскизы на доске, умело и красиво размещая все свои геологические выкладки.

Мне, как горняку, запомнились лекции по определению водопритока в горные выработки с чётким изложением исходных данных, логическим и математическим обоснованием определённых величин, и с подробным задиктовыванием основных определяющих изложений всех прочитанных Марией Николаевной Пономаревой лекций.

Б.А. Лысиков

профессор кафедры

«Строительство шахт и подземных

сооружений» Донну

С позиции бывшего студента

Наше первое знакомство с Марией Николаевной Пономарёвой (тогда доцентом кафедры геологии) состоялось в сентябре 1958 года при чтении ею лекций по дисциплине «Гидрогеология» нам, студентам третьего курса маркшейдерской специальности. С лёгкой руки нашего коллеги Виталия Сытенко мы между собой стали шуточно называть её Гидрой Николаевной (от того, что преподаёт нам гидрогеологию). Помнится, мы улавливали некоторую неблагозвучность такого имени и поэтому старались, чтобы М.Н.Пономарёва этого не услышала. Но она как-то сама с обезоруживающей прямотой нам сказала: «Думаете, я не знаю, что вы меня называете Гидрой Николаевной?». Было и неловко и любопытно: как преподаватель прореагирует на такое прозвище. Но она, как человек очень мудрый, оставила нас «с носом» – никак не отреагировала. Дескать, оценивайте сами свою вольность.

Лекции её были всеобъемлющими. Мария Николаевна в сравнительно «тесный» курс укладывала множество информации из смежных геологических дисциплин, горного дела и маркшейдерии. Чувствовались ее огромная эрудиция и всесторонние практические познания. Но вместе с этим присутствовали и некоторые сомнения: «Если доцент так много даёт, то как тогда она будет спрашивать на экзамене».

Помню, нам дано было почувствовать (неумышленно) разницу в оценке геологических дисциплин и точных (к которым мы относили свою маркшейдерию). Если нам говорить, что какой-то маркшейдерский параметр укладывается в интервал «от» и «до», то мы и не мыслим выхода за этот интервал. И вот Мария Николаевна читает лекцию по гидрогеологии Подмосковного угольного бассейна: «Водоприток (в таких-то местах) находится в таких-то пределах (мы законспектировали), но он может выходить до такого-то уровня (мы и это записали), может также достигать до такой-то величины (и это записали, уже нервничая), а в практике зафиксированы и такие-то величины (мы уже не пишем, потому что наши «точные» маркшейдерские представления видят «вопиющие» нарушения ранее названного интервала)». Нас же «добивает» фраза М.Н.Пономарёвой о том, что, оказывается, бывают отдельные случаи, когда водоприток имеет и вот такие значения (указанные опять-таки каким-то интервалом).

Мы не можем согласиться с такой трактовкой. Виталий Сытенко в качестве контраргумента выдвигает такой рассказ: «Шёл по лесу серый волк. Шёл-шёл и вот он дошёл до чего-то. Продолжая идти, он миновал что-то. Идя дальше, достиг чего-то. И вот, не останавливаясь, он прошёл ещё столько-то. А потом ещё километров 2-3. Почему же сразу не сказать, что волк прошёл, скажем, 22 километра?».

Мария Николаевна пыталась нам показать, что названные ею цифры имеют определённую природу, с чем-то связанны. Помню, нас это не удовлетворило: «Что же, мол, это за наука такая?».

Обучаясь дальше, мы видели насколько деятельна Мария Николаевна. Её активность на факультете была заметной во всём. Помимо делового профессионализма, нам становились известными её талант художника, мастерство сатирика, сочинителя дружеских шаржей и т.д. Любое дело, которое ей поручалось по общественной линии, становилось её личным делом, которое она не просто выполняла, а выполняла с блеском, выдумкой, юмором.

В описываемое мной время М.Н. Пономарёвой поручили курировать стенную печать. Она умела своим примером так увлечь студентов, что они тоже проявляли творчество в работе, которую до этого считали рутинной. Мы всегда на факультете ждали очередного выпуска стенгазеты, толпились возле газеты, пока не прочитывали её полностью. Вспоминается обширный новогодний выпуск, в котором лично Марией Николаевной были выполнены дружеские шаржи и составлены тексты, пожелания, иронические стихи. Конечно, хорошо бы опубликовать этот выпуск, но он не сохранился. А в моей памяти сохранились некоторые фрагменты, которые постараюсь охарактеризовать словесно, понимая, насколько это «бледнее» оригинала.

1. Характеризуя маркшейдерскую специальность и её одну из задач о проведении подземных выработок точно навстречу друг другу, автор показывает как бы в разрезе, что одна выработка оказалась значительно выше другой, а встречи (сбойки) не получилось, и выработка проходится дальше, давно миновав предполагаемую точку встречи. Под рисунком стих:

Не избежать головомойки

Вершителям подобной сбойки.

2. Рисунок «Специально геодезистам». Изображена девушка вверх ногами. Под рисунком стих:

Такой примерно вид

Наблюдается в теодолит.

3. Дружеский шарж, посвящённый доценту кафедры геологии Василию Васильевичу Пермякову (по прозвищу Вас. Вас.). Рисунок и новогоднее пожелание:

Вы давно создать мечтаете для вузов

Свой учебник геологии Союза…

Желаем Вам, родной Вас. Вас,

Чтоб книга эта родилась!

4. Пожелание от Деда Мороза Игорю Леонидовичу Никольскому, тогда доценту кафедры разведки месторождений полезных ископаемых:

Как Дед Мороз, желаю вкратце я

Защиты этой диссертации.

На шарже, который сопровождается этими стихами, изображён с великолепным портретным сходством Игорь Леонидович, держащий под мышкой пухлую папку с надписью «Докторская диссертация».

Очередное наше соприкосновение с активной позицией М.Н. Пономарёвой произошло осенью 1958, когда студенты проходили так называемый «трудовой семестр», т.е. попросту отправлялись на месяц – полтора в колхозы или совхозы для помощи в уборке урожая. В Краснолиманский район Донецкой области были направлены две группы студентов-маркшейдеров 4-го курса. В одной из них куратором был доцент Михаил Герасимович Папазов (мы его звали шутливо за чёрные, как у армянина, волосы «Папазян») и доцент Мария Николаевна Пономарёва.

Как внести живую струю в это скучное дело уборки кукурузы, свеклы и т.д.? М.Н. Пономарёва и здесь проявила свою неустанность. В помещении нашего пункта питания регулярно начали появляться «Листки-молнии» с фактами нашей работы, отдыха, неожиданных ситуаций и т.д. Поскольку это всё сопровождалось шаржами, стихами и обеспечивалось мягким юмором, – было конечно весело.

Опоздали на работу две студентки, откровенно проспавши (Софья З. и Софья В.), – тут же замечательный шарж со словами, которые произносит уже высоко стоящее солнце: «Эх вы, сони, наши Сони!»

Приблизились дни рождения студентов В. Кравцова и К. Глотовой, – появилось весёлое стихотворение поздравление с умышленно перепутанными пожеланиями, что давало дополнительный юмор.

Мария Николаевна только просила: «Сообщайте все факты, даже мелочные, – всё пойдёт «в дело»».

Как-то бригада из четырёх студентов выполняла сельхозработы на полях, находящихся на меже колхозных угодий. Эта межа проходила у точки, где «стыкуются» территории трёх областей: Донецкой, Луганской и Харьковской. Рядовое, в общем-то, событие. Но не для Марии Николаевны! В стенгазете появляется рисунок с изображением пограничного столба и «солидное» сообщение о том, что какие-то студенты смогли побывать в трёх областях практически в одно и то же время, установив «невиданный рекорд».

Вспоминаю, как во время поездки на работу из-за рывка лошадей почти вывалился из подводы (едва смогли удержать) самый рослый наш студент А.Волошин. Вечером в стенгазете появился рисунок, на котором студент вываливается из подводы, почти достигая головой земли. На подошве его ботинка отчётливо видно число 45. Именно такой размер обуви носил наш великан. Внизу стихи:

Не надо голову беречь

(Вместить бы только ноги).

Совсем не важно, что она

Касается дороги.

Возникла потасовка с участием трёх студентов, – тут же появился шарж с изображением трёх дерущихся петухов с указанием как бы их фамилий.

Не могу не вспомнить об одном конфузе того времени. Как-то в ненастный день студенты находились на колхозном току и сортировали кукурузные початки. С нами вместе был колхозный бригадир примерно сорокалетнего возраста. Он оказался словоохотливым, поэтому во время работы «травились» рассказы, анекдоты и т.д. И ему попутно стало известно, что мы своих руководителей называем «за глаза»: Гидра Николаевна и Папазян. При этом назвали и настоящие их имена и то, что к ним лично с шутливыми прозвищами мы не обращаемся. Но наш бригадир на следующий день в магазине обращается с какой-то просьбой к М.Н.Пономарёвой:

– Выдра Николаевна, скажите, пожалуйста… (откуда ему, человеку без особого образования, было знать, что мы называем «Гидра», а он на слух это не воспринял).

М.Н. Пономарёва (она то услышала сказанное):

– Откуда Вы это взяли? Кто Вам сказал?!

Бригадир:

– Кажется Вас, так назвал товарищ Папазян.

М.Г. Папазов (присутствовавший здесь же и покрасневший):

– Во-первых, я не Папазян, а Папазов, а во-вторых, где и когда Вы слышали, что я так называл Марию Николаевну?

В общем, возникла очень неловкая ситуация. Преподаватели уловили здесь участие студентов. Мне, как старосте группы, пришлось вместе с несколькими студентами, взявши за шиворот бригадира, идти для объяснения, извиняясь за такую неловкую шутку.

Нужно сказать, что преподаватели поняли ситуацию и наше состояние и даже посмеялись вместе с нами. Конечно, так могли поступить только очень мудрые и тонко чувствующие ситуацию люди.

Прошло ещё два года. Я окончил институт и стал работать ассистентом кафедры маркшейдерского дела. Приходилось много раз соприкасаться с М.Н. Пономарёвой по учебной и по общественной работе. Много раз доводилось удивляться её неутомимости, энергии, отзывчивости. Мария Николаевна была очень щедра, могла потратить своё время на то, чтобы другим было интересно и весело.

Помню, как сотрудники нашего горно-геологического факультета организовали кружок по изучению этики (не ручаюсь за правильность названия). Руководитель кружка Н.В. Смирнов, заведующий кафедрой философии, умело «подбрасывал» тематику, а мы периодически выступали с подготовленными докладами, проводили диспуты- семинары. Иногда кое-кто из нас готовился формально. Но никогда не было формализма со стороны М.Н. Пономарёвой, И.Л. Никольского, Н.П. Василюк и других.

А уж когда готовилась и выступала Мария Николаевна, на нас «обрушивался» каскад информации с демонстрацией репродукций дисплеев, кинофильмов. Чувствовалась колоссальная глубина проработки темы.

Когда она, например, раскрывала нам творчество китайского живописца Ци Бай-ши, Лауреата Международной премии Мира, то мы получали столько нового, чего, наверное, не почерпнёшь ни в одном учебнике. Перед нами благодаря репродукциям и фрагментам, раскрывался стиль гохуа в изображении китайской природы. Мы начинали понимать символику, употреблявшуюся художником, и чувствовали себя обогащёнными.

На одном из занятий М.Н. Пономарёва «подняла» тему о творчестве Кукрыниксов. Казалось, о них, как наших современниках, мы многое знаем. Но любознательность и профессионализм Марии Николаевны и здесь делали свои дела и добавляли нам знаний.

Шли годы… Мария Николаевна успешно защитила докторскую диссертацию, стала профессором. Кстати, во многом её научная работа была успешной именно потому, что она была художником.

Тематика её выступлений по художественно-эстетическому воспитанию молодёжи настолько расширилась и стала настолько известной, что она никогда не знала недостатка слушателей. Наоборот, аудитория искала её. Выступления М.Н. Пономарёвой ждали, их заказывали.

Некоторым коллегам в нашем вузе она подарила свои художественные произведения. В какой-то момент услышал её слова: «Уезжаю в Подмосковье. Буду там заниматься живописью».

Было очень жаль…

В.В.Мирный,

профессор

кафедры маркшейдерского дела Донну

Из воспоминаний о Марии Николаевне Пономарёвой

…1958 год. Начался новый учебный год. Мы прозанимались до пятнадцатого сентября, прервав занятия, нас отправили на уборочную. Меня с двумя группами маркшейдеров М-13аб-7 направили в Александровский район село Новоалександровка, хутор Карповка в колхоз. В помощь мне дали Марию Николаевну Пономареву, доцента кафедры геологии.

Хутор небольшой, всего пятнадцать дворов. Он был третьим отделением колхоза. Заправлял здесь всем бригадир Панченко Василий Тимофеевич. Он здесь бог и царь, и Советская власть. Приехал за нами в Новоалександровку, куда привезли восемь групп студентов автобусами, забрал грузовой автомашиной и привез к себе на хутор, расселил по хатам. Меня в молодую семью - муж и жена, им лет по двадцать семь, он тракторист, она доярка, женаты уже лет пять, детей пока нет. Марию Николаевну поселили к одной вдове, дом ее напротив. Питались все в столовой, где две поварихи готовили только для нас. Работали в основном на уборке кукурузы, девушки на току чистили початки от листьев, ребята в поле убирали початки со стеблей на лафет, который тянет трактор.

С Пономаревой мы разделили функции - я занимаюсь техническими вопросами, она - бытовыми.

День нам дали освоиться на новом месте, а на второй день после завтрака ребят усадили в тракторный лафет и повезли на дальнее кукурузное поле, а девушки пошли на ток, где уже лежали горы нечищеных початков кукурузы, которые нужно было очистить от листьев и перенести на крытый ток.

Погода стояла хорошая, было довольно тепло, солнечно. Ребята работали в одних рубахах. С утра я каждый день ездил с ними в поле, а иногда и после обеда. На обед нас возили на тракторе в хутор.

Мария Николаевна в основном занималась питанием: выбивала у бригадира продукты, в особенности туго было с мясом. Сорок семь студентов и нас двое накормить три раза в день не так просто. Но студенты на питание не жаловались - было вволю хлеба и молока.

Развлечений здесь никаких не было, поэтому вечера студенты в основном коротали за картами, в преферанс.

Через несколько дней после приезда сюда, я написал письмо домой:

«с. Новоалександровка, хутор Карповка

Дорогие Тася, бабушка, дедушка и ребята!

Сегодня первый раз попал в село, где есть почта. Пользуясь случаем, пишу вам о своих делах. Доехали мы благополучно. Место, где мы находимся, хутор Карповка, на границе с Харьковской и Днепропетровской областями, от правления колхоза примерно двадцать километров. В хуторе всего пятнадцать домов. Послали сюда всего две группы маркшейдеров четвертого курса, меня и Пономареву Марию Николаевну.

Студентов расселили довольно сносно, сами тоже спим на кроватях. Ребята работают очень усердно, идут первыми по району. С питанием тоже более или менее благополучно.

Мы должны были возвращаться восемнадцатого октября, но приезжал зам. декана Шумяцкий и сказал, что по решению ЦК КПУ нас задерживают до конца октября.

Пока все здоровы. Погода стоит хорошая, солнечно, безветренно, беспокоит только утренний и вечерний холод. Студенты все время работают на уборке кукурузы, которая уродилась здесь на славу - с гектара четыре тонны.

Мы с Марией Николаевной целый день заняты всякими хозделами, я по производству, она по столовой».

Как-то Мария Николаевна сказала, что повара жалуются - нет капусты, чтобы сварить борщ, а бригадир все не везет. На следующий день, рано утром, Пономарева пошла к бригадиру, вошла на его подворье, села в коляску бригадирского мотоцикла, хорошенько укуталась и задремала. Когда Панченко утром вышел во двор и увидел кого-то сидящего в коляске мотоцикла, взял палку и решил "приголубить" озорника. В это время Мария Николаевна пробудилась и крикнула бригадиру:

- Вместо того, чтобы драться с женщиной, привезли бы лучше в столовую капусту. Митрофаныч (так здесь величали бригадира) сразу остыл и стал клясться, что сегодня привезет.

- Вот и поехали на огород. Пока не нагрузим капусты, из коляски не встану, - пригрозила Пономарева.

Пришлось Панченко ехать на огород. Мария Николаевна, громадным ножом, который взяла в столовой, нарубила капусты полную коляску, сама села на заднее сидение мотоцикла и привезла капусту в столовую. Теперь ее хватит до нашего отъезда.

По воскресеньям у нас были выходные дни. Ребята ходили на Самарские пруды ловить рыбу и иногда приходили с хорошим уловом, который сдавали в столовую поварам, и всем доставалось по куску жареной рыбы.

А Мария Николаевна и я ходили "на природу" (это она меня выводила), на окраины хутора, брала с собой листы ватмана, прикрепленного к фанерке кнопками, мягкие черные карандаши, и делали наброски крестьянских изб с подворьем. Она рисовала хорошо, быстро. У нее получались превосходные картинки, я же был далек от совершенства, а главное, рисовал очень медленно, часто пользовался резинкой. Чувствовалось, что у меня нет школы, нет практики, я действительно никогда с натуры не рисовал. У нас и до сих пор хранится фотография одной такой карандашной картинки Пономаревой.

В начале октября приехал к нам зам. декана М.Б.Шумяцкий с плохой вестью - что нас задерживают здесь до конца октября - очень много осталось не убранной кукурузы, подсолнечника и картошки. Эта весть нас, конечно, расстроила, но делать нечего, пришлось смириться. Слава Богу, погода держалась отличная.

Со второй половины октября начались дожди, похолодало, чувствовалось наступление ненастной осени, когда на улицу не хочется выйти. По утрам иногда бывали даже заморозки до минус двух-трех градусов с инеем на траве.

Когда шли дожди, было очень плохо, ребята нудились, деваться было некуда, заняться нечем, кроме карт. Тогда Пономарева придумала культурное мероприятие: сходила в школу (в которой было четыре класса и две учительницы) и договорилась, после обеда (когда ученики уходили домой), в классе собирала студентов, заранее дав им задание написать тезисы рассказа о каком либо занимательном случае из их жизни, и вызывая их по списку, предлагала рассказать свою историю. Ребятам понравилась эта затея. Было выбрано жюри, с тем, чтобы определить три лучших рассказа и их премировать. Какие будут премии, пока сказано не было.

Шестнадцатого октября был холодный дождливый день и студенты, естественно, в поле не пошли. Пробовали работать на току, но вскоре вымокли и разошлись по домам.

Часов в одиннадцать на хутор приехала легковая машина, подкатила прямо к дому бригадира. Из машины вылезли какие-то чины и прямо в дом. Послали за мной и Пономаревой.

Когда мы пришли в дом бригадира, там была хозяйка дома и еще трое.

Не представившись, один из них сразу начал выговаривать нам:

- Почему ваши студенты не в поле?

- А вы покажите им пример, садитесь в тракторный лафет и поезжайте с нами на кукурузное поле. С кем имею честь? - начал заводиться я.

В разговор вступила Мария Николаевна:

- Товарищ Походин, мы пробовали утром работать на току, ребята вымокли и вернулись в дома, а в поле тем более сейчас работать невозможно при их экипировке - в туфлях и пиджаках.

Я был поражен, откуда она знает этого недоумка.

- А вы что думали, что едете на курорт. Нужно было сказать студентам, чтобы соответственным образом оделись, - кипятился Походин.

- Это было месяц назад, когда было еще тепло. Живут они в общежитии и соответствующим образом одеться не могли - ехали в том, что у них было, - кинул реплику я.

Походин взглянул на меня свирепо и обратился к Марии Николаевне:

- Вы из какого институту? -

- Из индустриального, - ответила она.

- Приближается зима, а у нас на полях много неубранного урожая. Надо настраивать студентов на стахановскую работу, чтобы к концу октября успеть все убрать. Вы, очевидно, член партии? -

Встрял я:

- Мария Николаевна Пономарева - член партии, а я беспартийный. Но это очевидно к делу не относится.

- Почему же, я думаю, что коммунисты более ощущают серьезность положения в колхозах и совхозах.

- Серьезность положения ощущают все, выстаивая в очереди за маслом и мясом, - парировал я.

- Эту дискуссию мы перенесем в стены обкома, а здесь постарайтесь использовать каждый погожий день для уборки урожая.

- Что мы и делаем, это может подтвердить бригадир Панченко Василий Тимофеевич. А нам ждать, когда вы вызовите на ковер? - серьезно спросил я.

У Походина мелькнула ироническая усмешка, которую я заметил, и он это почувствовал.

- Некогда нам с вами разбираться, дело делать надо, - заключил нашу беседу Походин.

Хотелось мне спросить у этого партийца, почему они довели колхозы и совхозы до такого состояния, когда урожай остается зимовать в поле, да боялся повредить Пономаревой - вызовут ведь на ковер в обком и всыпят строгача в личное дело.

А эти трое забрали бригадира и куда-то уехали. Потом от Марии Николаевны и Митрофаныча я узнал, что Походин секретарь обкома по сельскому хозяйству, а те двое - секретарь райкома и секретарь парткома колхоза. Засуетились в октябре, что не убран урожай, а что делали раньше? Собрались бы все дармоеды, которые сидят по райкомам, горкомам, обкомам - почитай несколько сотен будет, создали бы бригады и разъехались бы по колхозам и совхозам, давно был бы убран урожай. А то, вишь, на студентов насели.

Эта сцена была мне очень неприятна. Хотя бы для приличия спросили, как обустроены студенты, как их кормят. А вот почему не работают под дождем, спросили.

Через день ребята меня спрашивали:

- Михаил Герасимович, правду говорят, что вы самого секретаря обкома материли?

- В душе да, а громко побоялся, ведь Мария Николаевна - член партии.

Последняя декада октября была почти нерабочей: все время шел дождь, было холодно. Понемногу пытались работать на крытом току, но производительность была низкая. Ребят поставили на ремонт коровников - там все время в движении и в помещении, не так холодно. А девушек пристроить было некуда, они почти все это время были без работы. Несколько дней в овощехранилище перебирали картофель.

Двадцать восьмого октября прислали автобус, и мы уехали в Донецк. За работу ребятам ничего не дали, сказали, что они свой заработок проели в столовой и еще остались должны.

В эти дни вынужденного безделья из-за дождя мы часто возвращались в разговорах к эпизоду с Походиным. Мария Николаевна все выпытывала у меня, почему я не вступаю в партию. Года три тому назад, когда она была секретарем партбюро геолого-маркшейдерского факультета, она неоднократно предлагала мне вступить в партию, и даже обещала дать рекомендацию. Под всякими предлогами я отказывался, не будучи уверенным, что смогу быть марионеткой в этой партии, без всякого права голоса на те безобразия, которые в ней творятся, на эти фарсы партийных собраний, на недопустимость малейшей критики генеральной линии партии.

М.Г.Папазов,

ветеран войны и труда

О Марии Николаевне Пономаревой с любовью и восхищением

Пономарёва Мария Николаевна родилась в Москве в Малом Гнездниковском переулке, дом 7 (сейчас переулок Мал. Комсомольский). Отец – мелкий дворянин из Коломны, был врачом. После революции он погиб во время эпидемии тифа. Мать Екатерина Константиновна – домохозяйка. После революции подрабатывала преподаванием музыки. Мария Николаевна окончила в Москве гимназию, училась в школе живописи у Рерберга, всегда любила рисовать. Её старший брат – мой дед Константин Николаевич - писал стихи, басни, чудесно рисовал. Небольшой двухэтажный дом в Малом Гнездниковском до революции принадлежал их семье. После революции дом заселили, сделали несколько коммунальных квартир, их уплотнили, оставив две комнаты.

Мария Николаевна поступила в ВУЗ изучать геологию. Всё время обучения получала повышенную стипендию, так как мама её много болела, и жить им приходилось на её деньги. Где-то подрабатывала черчением. Рассказывала, что во время сессии, чтобы не уснуть, готовясь к экзаменам, вставляла куски спичек между веками, не давая глазам закрываться. Сдав экзамен, по дороге домой купила в булочной свежий батон, присела на улице на подоконник, начала есть и уснула.

Всегда, сколько её помню, была энергична, чрезвычайно упорна и работоспособна. В это время её брат женился, привёл в их две комнаты в коммуналке жену, потом у них родилась дочь – моя мать. Жить в коммунальной квартире стало совсем тесно, и после окончания учёбы Мария Николаевна поехала работать в Донецк, где и прожила до выхода на пенсию. Во время войны была в эвакуации, где-то на Урале, куда её вместе с моей мамой забрал её брат, бывший тогда замдиректора завода. Жили очень бедно, она подрабатывала, рисуя крестьянам коврики и вырезая контуры людей из чёрной бумаги. Выйдя на пенсию, захотела переехать ближе к родне и обменяла донецкую квартиру на подмосковный Красногорск, затем на комнату в Москве, затем мы с женой переехали в её комнату, а она в семью моей матери.

Мария Николаевна всегда очень много рисовала. Первые годы рисовала, в основном карандашом, потом пастелью пейзажи, натюрморты. Разработала свою технику работы пастелью на ткани с закреплением лаком. Написала и опубликовала статью об этой технике в журнале «Художник».

Её комната была самым интересным местом в московской квартире. Везде были картины, скульптуры, камни, головоломки, книги, какие-то столики, подставки. Она всегда была чем-то занята, что-то придумывала, переделывала, совершенствовала, писала или изучала. Если у неё начинала болеть голова, она принималась мыть полы до тех пор, пока не пройдёт. Сама сшила себе пальто, сама отреставрировала старый столик. Не помню, чтобы она когда-нибудь громко ругалась или кричала.

Марию Николаевну очень любили все дети в нашей семье.

Умерла М.Н.Пономарева 8 июля 1998 года. Похоронена на Даниловском кладбище в Москве, рядом с могилой матери.

К.М.Пружанский,

внучатый племянник

М.Н. Пономарёва штрихи к портрету

Свои воспоминания о докторе геолого-минералогических наук, профессоре М.Н. Пономарёвой я назвал: «Штрихи к портрету». Сделал это не случайно, так как рассказать кратко о ней, как о неординарной личности, можно лишь, если остановиться на воспоминаниях отдельных фрагментов её многогранной жизни. В своей заметке мне хотелось бы дать представление о М.Н. Пономарёвой как учёном, педагоге, художнике и просто как о человеке, сделавшего для меня и моей семьи так много, что от нас вечная ей благодарность и память о ней навсегда.

В истории кафедры геологии, которой в будущем году исполняется 80 лет, женщины всегда составляли как минимум половину штатного состава и внесли весомый вклад в копилку научных достижений, способствующий известности кафедры далеко за пределами вуза. Достаточно вспомнить только некоторых из них: Попова Г.П., заведовала кафедрой в годы войны в эвакуации; Нейман О.Ф., заведовала кафедрой в 1946-49 гг. и за эти годы кафедра выработала научное направление и полностью, несмотря на колоссальные послевоенные трудности, сформировалась как структурное подразделение; Василюк Н.П., широко известная в научном мире специалист по одиночным и колониальным кораллам карбона; Козырева Т.А., ученица Н.П.Василюк, также посвятившая свои труды каменноугольной коралловой фауне.

Нельзя не упомянуть женщин, работающих в составе кафедры в настоящее время, отдающих свои силы и знания подготовке инженерных кадров для горной и геологоразведочной отраслей промышленности, а именно: Кессарийская И.Ю., Богун Л.Д., Бахтарова Е.П., Карали М.Д. Оценка их труда ещё впереди.

Но особое место в ряду женщин кафедры занимает Мария Николаевна Пономарёва. Она пришла на кафедру в 1946 году и её появление можно расценивать как подвиг. Год её прихода на кафедру геологии Донецкого индустриального института – один из самых тяжёлых в истории бывшего СССР. Страна в разрухе, тяжелейшее экономическое положение, кругом голод и холод. Многие кадровые сотрудники ДИИ не вернулись с фронта. И вот из других городов страны в Донецк, несмотря на трудности, стали прибывать высококвалифицированные кадры. Особенно неоценимую помощь в этом плане оказали вузы Москвы, Киева и Свердловска (ныне Екатеринбург). Только что защитившая диссертацию по гидрогеологии из Москвы в разрушенный войной Донецк, где многие шахты были ещё затоплены, прибыла коренная москвичка, кандидат геолого-минералогических наук М.Н. Пономарёва, которая осталась верной ставшему ей родным институту на долгие почти 30 лет жизни.

Оставив Москву в свои 36 лет, она переезжает в город Донецк не по принуждению, а по зову своего сердца. За это ей первая благодарность.

Впервые М.Н. Пономарёву я увидел в мае 1969 года, когда приехал в Донецк, в политехнический институт, с целью трудоустройства после защиты диссертации. После беседы с заведующим кафедрой геологии профессором Л.П. Нестеренко (а до этого я беседовал с профессором И.Л. Никольским и доцентом Б.С. Пановым) мы зашли с ним в преподавательскую кафедры, где он меня и представил, как, возможно, будущего сотрудника.

Профессор Л.П. Нестеренко по очереди представил доц. Бочкового Ю.Д., доц.. Василюк Н. П, доц. Пономарёву М.Н., доц. Цабута И.И. и асс. Козыреву Т.А. Поклонившись всем, я обратил внимание на седовласую женщину с карими глазами, скромно одетую. На ней была крепдешиновая блузка и трикотажная юбка в серых, как мне показалось, тонах. На этом сером общем фоне выделялись её карие глаза, которые как-то тепло, по-матерински смотрели в мою сторону. Запомнилась лёгкая ироническая улыбка и слова: «Это хорошо, что кафедра пополняется молодыми (мне тогда только исполнилось 30) кадрами». Эти слова как бы благословили меня. Я успешно прошёл конкурс и вот уже 41 год работаю на кафедре.

Несколько слов о М.Н. Пономарёвой как учёном. Она была крупным специалистом - гидрогеологом и её знания особенно были востребованы в послевоенное время после откачки воды из затопленных шахт. В шестидесятые годы Мария Николаевна, будучи целеустремлённым человеком, начала заниматься разработкой методики определения отражательной способности минералов и, по этому показателю, их диагностики.

Надо сказать, что по оценке крупных специалистов, таких как академик Паварённых А.С., академик Магакьян И.Г., академик Лазаренко Е.К., с которыми она постоянно поддерживала научную связь, очень высоко оценивали её научные достижения в этом направлении. М.Н. Пономарёва лично разработала уникальный прибор для определения отражательной способности минералов и запатентовала его. Особо хочется отметить разработку методики определения отражательной способности углей, что позволило более надёжно определять по этому дополнительному показателю их марочный состав.

Мне, находящемуся рядом с ней на кафедре, постоянно казалось, что она всегда что-то изобретает, разрабатывает, определяет, конструирует. Как мне представлялось, это делалось для написания статей, для самоутверждения в науке. О том, что готовится колоссальная докторская диссертация, которую ЮНЕСКО отнесёт к числу пяти самых значительных работ в 1970 году, знали немногие. О защите докторской диссертации ходило много легенд. Я уже говорил о том, что она делалась в тайне и о сроках защиты не знали ни мы, и ни даже зав. кафедрой профессор Л.П. Нестеренко. О защите стало известно всего лишь за несколько дней, что и породило одну из ходивших тогда в институте легенд о том, что М.Н. Пономарёва отказалась выполнить указание зав. кафедрой ехать читать лекцию в г. Макеевку, где был наш филиал, а на вопрос «Почему?» ответила: «Я уезжаю сегодня в Киев, где у меня послезавтра защита докторской диссертации». Этот сюрприз был в духе М.Н. Пономарёвой и прозвучал как гром среди ясного неба. На вопрос заведующего кафедрой: «А почему я об этом ничего не знаю?», – прозвучал ответ: «А Вам зачем знать? Защищаюсь ведь я». Здесь уместно заметить, что на кафедре существовали особые взаимоотношения между коллективом кафедры и заведующим, который имел всегда особое, отличающееся от других, мнение.

Мне приятно констатировать тот факт, что консультантом по многим вопросам докторской диссертации М.Н. Пономарёвой был незабвенный мой учитель - академик с мировым именем Поваренных Александр Сергеевич, а оппонентом её докторской был не менее известный мировой специалист академик Магакьян И.Г., который неоднократно бывал в ДПИ, общался с сотрудниками геологических кафедр, а для студентов-геологов прочитал курс лекций по МПИ.

Моя скромная помощь Марии Николаевне в эти годы заключалась в разовых просьбах выполнить ту или иную работу. По эскизам Марии Николаевны и при моём непосредственном участии, на заводе «Автостекло» в г. Константиновке выполнены по её эскизам одиночные изделия, необходимые для работы. Для отбора образцов угля разных марок неоднократно спускался в шахты г. Донецка. Особо сложной оказалась просьба Марии Николаевны достать кристалл длинной не менее 5 см. стибнита (антимонита) высокой чистоты. И эта просьба была выполнена. Мария Николаевна всегда по особому как-то благодарила за оказанную ей услугу, чуть ли не извинялась за то, что доставила мне много хлопот.

Мне, как молодому начинающему преподавателю, приходилось много посещать занятий более опытных коллег. Особенно мне нравились лекции М.Н. Пономарёвой по гидрогеологии и инженерной геологии, так как в годы моей учёбы в Криворожском горнорудном институте этот курс читался как факультатив и читал его на пятом курсе преподаватель-совместитель из производства. Поэтому, в отличие от других геологических предметов, этот курс был как бы новым для меня, потому лекции М.Н.

Пономарёвой посещал с интересом. Эти посещения для меня впоследствии оказались весьма полезными, так как после ухода М.Н. Пономарёвой на пенсию и отъезда доц. Цабута И.И. на работу за рубеж, мне пришлось читать лекции и вести лабораторные занятия у студентов-горняков не один учебный год. Лекции Мария Николаевна читала негромко, отдельные положения (определения) задиктовывала, а что касается схем, то она рисовала безукоризненно на доске с использованием, как тогда было на кафедре принято, цветных мелков. Она давала хорошие знания, хорошие конспекты и за это ей особая благодарность.

Рассматривая Марию Николаевну как личность так и хочется сказать: «Почему Господь Бог так не рационально распределял среди людей способности. Одним всё – другим ничего». М.Н. Пономарёва была необычайно талантлива – просто золотые руки. Эти руки были способны творить, конструировать, выжигать, рисовать, вырезать и так далее и тому подобное. Они могли делать почти всё, не могли разве что вкусно готовить. Каждый отпуск она проводила в Подмосковье, чаще всего в Горках Ленинских и оттуда привозила много новых картин. Ей подвластны были и акварель, и карандаш, и масло, но особо она любила рисовать мелками (пастелью). Обожала стиль рисования французских импрессионистов. Её кумирами были Клод Моне, Эдгар Дега, Поль Гоген. Её копия картины «Голубых танцовщиц» навсегда в памяти.

Следует отметить, что рисовать пастелью очень сложно, но Марии Николаевне, по её признанию, удалось раскрыть секрет живописи французов, заключавшийся в особенностях закрепления на полотне рисунка, выполненного мелками. На картинах чаще всего были изображены уголки Подмосковья, которые она очень любила, где, по её утверждению, дышится легко. Копия одной из таких картин Подмосковья, а также дружеские шаржи, вырезанные ножницами профили меня и доцента Василюк Н.П. во время заседания кафедры, иллюстрируют мои воспоминания о М.Н. Пономарёвой как о самобытном талантливом человеке, неоднократно устраивавшем выставки своих картин в Университете культуры ДПИ, активным членом которого она была.

Нельзя не вспомнить тесное сотрудничество М.Н. Пономарёвой с поэтами и писателями Донецка, многие произведения которых она иллюстрировала. Особенно ярко это выразилось в художественном оформлении книг поэта-баснописца Павла Шадура, с которым М.Н. Пономарёву связывали долгие годы дружеские отношения.

Несколько слов об Университете культуры. Возглавляла его (была ректором) Р.И. Ройблат, удивительная женщина, находящаяся уже на заслуженном отдыхе, но с головой порынувшая в создание и работу очага культуры института. М.Н. Пономарёвой, члену КПСС, поручили возглавить факультет изобразительного искусства, а литературный факультет по настоянию М.Н. Пономарёвой поручили мне. В те годы Университет культуры был известен далеко за пределами вуза, организовывались с завидным постоянством выставки копий картин многих известных художников, а литературные вечера-постановки, лекции пользовались неизменным успехом. Достаточно сказать, что руководили литературной студией тогда режиссёр театра им. Артёма А.П. Поляк, зам. директора библиотеки В.П. Волкова, а активным студийцем был Сафьянц С.М., ныне д.т.н., профессор, декан физико-металлургического факультета.

М.Н. Пономарёвой за то, что она втянула меня в активную общественную жизнь, продолжавшуюся и поныне, сделавшую меня достаточно известным в университете человеком, моя огромная человеческая благодарность.

Хочется несколько слов сказать о Марии Николаевне как о человеке. В жизни она вела аскетический образ жизни, насколько мне известно, не имела семьи, естественно, детей, непритязательна к пище, чаще всего питалась всухомятку, ела мало, не обладала завидным здоровьем, но никогда не жаловалась на болячки, хотя мы все знали по её внешнему виду, когда у неё болела печень. Но она всегда была очень добрым человеком, любящим детей, готовая всегда прийти на помощь по любому поводу.

Один повод не могу не вспомнить. После года работы на кафедре я обзавёлся семьей, и ожидалось её пополнение. Жил на съемной квартире, которой лишился из-за отъезда хозяйки из Донецка. Положение тяжёлое и, казалось, безвыходное, если бы не советы и помощь М.Н. Пономарёвой. Два похода к ректору профессору Малееву Г.В. (один раз как к ректору не дал результата, а второй – как депутату Верховного Совета СССР) увенчались в конечном итоге положительным результатом. Мне было предложено на выбор пять квартир, за что я очень благодарен в первую очередь М.Н. Пономарёвой, ректору Г.В. Малееву, декану Н.П. Беспалому, председателю профкома сотрудников К.Ф. Чебаненко, принявшим самое непосредственное участие в решении моей проблемы. Квартиру я ожидал, затем ремонтировал ещё три месяца, а жил в это время в квартире М.Н. Пономарёвой, которая сама жила у своих подруг. Это её благородство моя семья будет помнить всегда.

Не могу не вспомнить решающего слова М.Н. Пономарёвой на заседании кафедры при обсуждении моей кандидатуры для представления к учёному званию доцента. Мной уже говорилось, что по любому вопросу на заседаниях кафедры было мнение коллектива и особое мнение заведующего. В течение пяти лет я был на должности и.о. доцента, а получал, естественно, ставку ассистента. Читал ежегодно до 250 часов лекций и по разным причинам заведующий кафедрой откладывал рассмотрение вопроса о представлении меня к званию. Я был учёным секретарём кафедры, и заведующий кафедрой требовал от меня стенографической точности в протоколе выступавших членов кафедры и его, а иначе он не подписывал протокол. В общем, если что-то не так – всё.

У меня на занятиях побывали все члены кафедры, которые высказались за достаточно высокий уровень проводимых лекций и лабораторных занятий. Так М.Н. Пономарёва положительно отозвалась о проведенной лекции, призвала (сохранился протокол) всех проголосовать за представление меня к учёному званию доцента. Все поддержали, кроме… Но через полтора месяца я уже получил аттестат доцента. Это было в далёком 1973 году.

Огромное спасибо Вам, Мария Николаевна, и всем тем, кто за меня голосовал.



Pages:     || 2 |
 



<
 
2013 www.disus.ru - «Бесплатная научная электронная библиотека»

Материалы этого сайта размещены для ознакомления, все права принадлежат их авторам.
Если Вы не согласны с тем, что Ваш материал размещён на этом сайте, пожалуйста, напишите нам, мы в течении 1-2 рабочих дней удалим его.