На правах рукописи
Курбанова Лида Увайсовна
ГЕНДЕРНЫЕ АСПЕКТЫ САМОИДЕНТИФИКАЦИИ ЛИЧНОСТИ ЧЕЧЕНЦЕВ В ТРАНСФОРМИРУЮЩЕМСЯ ОБЩЕСТВЕ
Специальность 22.00.04 – Социальная структура,
социальные институты и процессы
А В Т О Р Е Ф Е Р А Т
диссертации на соискание ученой степени
доктора социологических наук
Краснодар-2012
Работа выполнена на кафедре социологии ФГБОУ ВПО «Кубанский государственный университет»
Научные консультанты: Петров Владимир Николаевич
доктор социологических наук, профессор
Малышева Елена Михайловна
доктор исторических наук, профессор
Официальные оппоненты: Хагуров Айтеч Аюбович
доктор социологических наук, профессор; ФГБОУ ВПО «Кубанский
государственный аграрный университет»;
профессор кафедры социологии
и культурологии
Дятлов Александр Викторович
доктор социологических наук, доцент;
ФГАОУ ВПО «Южный федеральный университет»;
профессор кафедры теоретической и практической регионалистики
Самыгин Петр Сергеевич
доктор социологических наук, доцент
Ростовский государственный экономический университет (РИНХ)
профессор кафедры теории и истории права и государства
Ведущая организация: ФГБОУ ВПО «Ставропольский
государственный университет»
Защита состоится «25» мая 2012 г. в 10 ч. 00 мин. на заседании диссертационного совета ДМ 203.017.01 по философским и социологическим наукам при Краснодарском университете МВД России (350005, г. Краснодар, ул. Ярославская, 128, зал заседаний диссертационного совета).
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Краснодарского университета МВД России.
Автореферат разослан «___»____________2012 г.
Учёный секретарь
диссертационного совета С.Г. Черников
Общая характеристика работы
Актуальность темы диссертационного исследования. В чеченском обществе происходят сложные по своему характеру, неоднозначные по своему протеканию, результатам и следствиям трансформационные процессы. В нем своеобразно переплетается, порой, полярная направленность и содержание социальных изменений: процессов глобализации с возрождением частично утерянных форм национальной культуры, сопровождающемся активным всплеском религиозного самосознания. «Мы являемся свидетелями, с одной стороны. нарастающегося процесса возрождения дремавших до времени форм раннефеодальной жизни чеченского общества, а с другой – законы постиндустриального мира диктуют свои условия общественного устройства»[1].
Актуализация проблематики гендерных отношений с позиции социологического подхода обнаруживается и на уровне осмысления сущности гендерной и этнической идентичности, в аспекте конкретно исторического преломления этих сущностных характеристик в изменяющейся социальной реальности.
Гендерная самоидентификация личности является социальным феноменом общественного развития. На сложные, противоречивые процессы самоидентификации оказывают воздействие изменяющиеся потребности и интересы, ценностное восприятие и нормативное отношение к действительности, функциональное наполнение статусно-ролевых практик в современном мире. Для российско социальной реальности и ее отдельных форм проблематичным остается понимание и объяснение процессов гендерной самоидентификации личности как фактора социокультурного развития. Проблему актуализирует необходимость разработки научно-обоснованных представлений о том, какие трансформации, происходящие в социокультурной сфере российского общества и чеченского, в частности, происходят в содержании и характере гендерной идентичности и самоидентичности.
Противоречивость и сложность процессов гендерной самоидентификации личности в чеченском обществе, обуславливается комплексом факторов, среди которых особое значение имеют следующие. Процессы демократизаци всего социума, происходящие в целом в России, в той или иной степени, оказывают влияние на состояние чеченского общества, что ведет к распространению здесь образцов и моделей индивидуализации и плюрализации жизненных стилей, а, в конечном, счете к внутрикультурному конфликту. В чеченском обществе активно реанимируются и распространяются идеологические установки традиционной культуры, в основе своей сформированные на адатах и исламском религиозном самосознании. Определенная часть населения, особенно молодежи, подверженна идеологии радикального исламизма, и реализует, предписываемые ею нормы в поведенческих гендерных практиках.
Социологическое исследование проблемы этнокультурной самоидентификации личности, в гендерном аспекте, важно также в связи с высокой миграционной активностью чеченцев, образованием устойчивых миграционных потоков, направленных как внутри страны так и в страны Западной Европы. В связи с этим возникают трудности в поддержании определенности, целостности и гомогенности этнокультурной идентичности чеченцев, в том числе и гендерной, находящихся вне Чечни, в той или иной степени оторванных от родовых корней при переселении в иноэтничные социально-территрориальные образования, как внутри страны, так и в европейские страны: Бельгия, Германия, Франция и др.
Процессы конструирования и воспроизводства гендерной самоидентификации мужчины и женщины в чеченском обществе наполнены мощным влиянием традиционной культуры, осуществляется через распространение и личностную интернализацию ее принципов. Обращение к исследованию этой стороны в идентификационных процессах позволяет понять особенности институциональных механизмов и существующих форм гендерного поведения в повседневных практиках, дает возможность наметить пути формирования оптимальных социальных условий для успешной социальной интеграции индивидов и социальных групп, а так же формированию толерантных гендерных отношений.
Степень научной разработанности темы. Тема диссертационного исследования в силу своего комплексного характера находится на пересечении проблемных областей ряда наук о человеке и обществе, в то же время представляет совершенно определенную отрасль современной социологии гендерных отношений. Социологическая, социально-философская, психологическая, правововая проблематика самоидентификационных процессов и самоидентификации личности в дискурсе гендера имеет много измерений: социокультурное, конфессиональное, историческое, политологическое философское и т. д. Рассмотрение всех этих аспектов в рамках соответствующих дисциплин, создает основательную базу для межпредметного и междисциплинарного соотнесения теоретических наработок в исследовании заявленной проблемы.
Научная литература, посвященная гендерной проблеме, чрезвычайно многообразна. Это обстоятельство создает необходимость вычленения из массива литературы, аспекты, способствующее теоретическому осмыслению и эмпирическому анализу психофизиологических, религиозных, социокультурных, экономических и правовых срезов самоидентификационных процессов и самоидентификации личности российского общества в целом, и чеченского общества в частности.
Исходные параметры гендерологического знания, сформированного в европейской культурной традиции, закладывались еще в рамках классического философствования, которые мы находим в работах Платона, Д. Юма, К. Юнг, Ф. Ницше, Г. Гегеля, З.Фрейда, Н. А. Бердяева, В.В. Розанова, Э Фромма.
Эти труды помогает проследить диалектику развития как самой личности, так и ее отношений с противоположным полом через выявление противоречий в оценках этих отношений, а так же осмысление причин их трансформационой динамики. Природное различие мужчины и женщины, как одна из фундаментальных основ жизни всегда было в центре внимания исследователей и сегодня изучается дисциплинами как гуманитарного, так и биологического направления. Весомый вклад в гендерные исследования в рамках отклонений от существующих норм в биологическом ключе, внесли Ж. Лакан, Э. Лаан, М. Фуко.
Концептуальную теоретико-методологическую базу диссертационного исследования представляют работы, посвященные анализу гендерного аспекта идентификации личности как теоретической конструкции в системе гуманитарного и социального знания.
Исследования по проблеме гендерной идентичности как теоретической конструкции в системе гуманитарного и социального знания представлены в результах осмысления проблематики в работах таких видных учёных как, Э. Гидденс, И. Гоффман, З. Фрейд, Э. Дюркгейм, Г. Зиммель, Т. Парсонс, П. Пирелла, Г. Спенсер, Д. Скотт, М. Хайдеггер, Э. Фромм, Э. Эриксон. А также в трудах таких отечественных исследователей, как М.В. Заковоротная, Е.А. Здравомыслова, И.С. Кон, И.С. Куприянова, Т.П. Матяш, В.А. Ядов и др. Труды таких исследователей, как Е.Г. Трубина, Н.П. Полежаева, В. Заковоротная, Н.М. Ершова, В. Хесле и др.свидетельствуют о кризисе идентичности современного человека.
Для анализа влияния гендерных стереотипов на процессы конструирования и функционирования идентичности личности на рынке труда в региональном аспекте использовались методологические подходы ряда известных отечественных исследователей, таких как, В.С. Агеев, М.Е. Баскакова, Л.С. Егорова, С.Ю. Барсукова, Н.М. Римашевская.
Пониманию проблемы трансформации гендерной самоидентификации личности в условиях институциональных изменений российского общества в региональном аспекте способствуют результаты исследований в области методологии изучения различных аспектов конструирования современных идентичностей. Данная проблема получила дальнейшее развитие в работах таких известных зарубежных исследователей как Р. Мертон, П. Бергер, П. Бурдье, В. Брайсон, Р. Брайдотти, С. де Бовуар, С.Л. Бем, а также в трудах отечественных ученых: О.А. Ворониной, И.А. Жеребкиной, Е.А. Здравомысловой, Е.О. Труфановой, А.С. Ахиезер, Э. Левинас, Л.Н. Пушкаревой.
Социокультые особенности и институциональные механизмы гендерной самоидентификации личности представителей этнических групп затрагиваются в работах северокавказских исследователей Текуевой. Буратаевой
Психология гендерных отношений, теория и практика гендерной социализации, в том числе и репрезентации гендерных стереотипов в рекламных технологиях на современном этапе разрабатывается в трудах известных ученых И.С. Кона, Т.А. Репниной, И.С. Клециной, А.А. Альчук, Н.И. Ажгихиной, О.А. Ворониной, И.В. Грошева, Е.И. Кравченко, О.С. Селивановой, О.А. Хасбулатовой и др.
Анализ разработанности темы диссертационного исследования показывает, что проблема самоидентификации личности в их гендерном аспекте часто рассматривается в рамках отрицания каких бы то ни было «метарративов»всеобщих норм мышления. В этом ключе утверждается автономность всего разнообразия существующих подходов и дискурсов как своего рода «языковых игр», правила которых на свой страх и риск устанавливают сами же их создатели. В этом контексте обостряется потребность в развитии социологического осмысления, возникающих в этой области новых проблем самоидентификации личности, особенно в условиях изменений и трансформаций, которые несет в себе глобализируюшийся мир.
Цель диссертационного исследования заключается в теоретическом и эмпирическом исследовании гендерных аспектов самоидентификации личности чеченцев в трансформирующемся обществе.
Реализация поставленной цели предполагает решение следующих исследовательских задач:
- Рассмотреть содержательные и процессуальные характеристики гендерной идентичности как теоретической конструкции в системе гуманитарного и социального знания.
- Раскрыть особенности и показать возможности институционального подхода в исследовании гендерной идентичности.
- Изучить методологические ресурсы субъектного подхода в исследовании гендерной идентичности.
- Выявить и систематизировать процессуальные и структурные аспекты гендерной идентификации и самоидентификации личности.
- Показать роль традиционной культуры в формировании и воспроизводстве гендерной идентичности личности чеченцев.
- Определить специфику во влиянии стереотипов на процессы конструирования и функционирования гендерной идентичности чеченцев (на примере трудовых отношений).
- Исследовать характерные особенности гендерной самоидентификации личности в условиях социально-политического кризиса чеченского общества
- Раскрыть особенности условий «культурной травмы» и их влияния на процессы самоидентификация личности в современном чеченском обществе.
- Изучить специфические, для чеченского общества, характеристики правовой культуры и ее отражение в гендерном самоопределении и самореализации чеченских женщин.
- Провести эмпирическое исследование гендерного восприятия чеченцами-мигрантами иноэтничной среды
- На осное анализа данных социологического исследования выявить гендерные аспекты определения идентификационных предпочтений и характеристики социального самочувствия чеченцев- мигрантов.
- Показать гендерные особенности воспроизводства самоидентичности мигрантов из Чечни в южно-российских регионах
Объект исследования — содержание и процессы гендерной самоидентичности личности чеченцев в трансформирующемся обществе
Предмет исследования — содержательные и процессуальные свойства и харатктеристики гендерной самоидентичность в их конкретной принадлежности обществу и личностям чеченского этноса. сущность тендерной самоидентификации как фактора социокультурного развития.
Теоретико-методологическую основу исследования составили общенаучные принципы теоретического и эмпирического познания социальной реальности, фундаментальные положения социальной философии, методологические положения, разработанные в классической социологии, социологии модернизма и современной социологии: позитивизм, детерминизм, структурный и динамический функционализм, системный подход, институциональный подход, феноменология и этносоциология. Трактовка содержания и социальных изменений в полоролевой структуре опирается на методологические идеи, сформировавшиеся в рамках философии жизни, гендерный и конструктивистский подходы. Принимая и активно используя эти познавательные принципы и положения в своей работе, автор признает определяющую роль в исследовании истории и современного состояния социальной реальности российского общества теоретико-методологических достижений отечественной социологии и стремится полноценно использовать их эвристический потенциал.
Эмпирическую базу диссертации образуют, в первую очередь, результаты социологических исследований, проведенных с участием и под руководством автора. Сюда относится большой массив данных анкетного опроса чечнцев, проживающих на постоянной основе в Астраханской области, Краснодарском и Ставропольском краях (N=292), а также в Бельгии (N=75). Автором используются эмпирические материалы социологического исследования уровня правовой культуры женщины и влияния на нее культурных и религиозных гендерных стереотипов, проведенного им среди слушательниц, посещавших, в течение десяти месяцев (с марта по декабрь 2008 г.), занятия по правам человека (тренинги, семинары, лекции) (N=200). Это также материалы психологических консультаций, проводившихся с населением Чеченской Республики с июня 2009 по июнь 2010 гг. службой при Республиканской общественной организации «Женское достоинство». (N=425). К этому же разряду социальной информации относятся эмпирические результаты других социологических исследований в Краснодарском крае, материалы социологических исследований по сходной проблематике, проведенных в таких регионах Южного федерального округа, как Ростовская область, Ставропольский край, послужившие источником вторичного анализа данных.
Особое значение среди источников имеют материалы государственной статистики в их федеральной и региональной систематизации. Сюда относятся материалы переписей населения, статистические материалы текущего учета населения и выборочных исследований.
Очень важным источником получения эмпирических данных является комплекс социальной информации, включающий законодательные и нормативно-правовые акты федеральных и региональных органов власти, целевые и экспериментальные программы федерального и регионального уровня.
Научная новизна исследования
- Выявлены содержательные и процессуальные характеристики гендерной идентичности как теоретической конструкции в системе гуманитарного и социального знания.
- Показаны особенности и показать возможности институционального подхода в исследовании гендерной идентичности.
- Определен методологический ресурс субъектного подхода в исследовании гендерной идентичности.
- Выявлены и систематизированы процессуальные и структурные аспекты гендерной идентификации и самоидентификации личности.
- Раскрыта роль традиционной культуры в формировании и воспроизводстве гендерной идентичности личности чеченцев.
- Определить специфику во влиянии стереотипов на процессы конструирования и функционирования гендерной идентичности чеченцев (на примере трудовых отношений).
- Показаны характерные особенности гендерной самоидентификации личности в условиях социально-политического кризиса чеченского общества
- Вскрыта специфика влияния условий «культурной травмы» на процессы самоидентификация личности в современном чеченском обществе.
- Обосновано понимание особенностей правовой культуры и характера ее отражения в гендерном самоопределении и самореализации чеченских женщин.
- Показаны и проанализированы эмпирические харктерстики гендерного восприятия чеченцами-мигрантами иноэтничной среды
- Выявлены гендерные аспекты в идентификационных предпочтениях и характеристиках социального самочувствия чеченцев- мигрантов.
- Показаны гендерные особенности воспроизводства самоидентичности мигрантов из Чечни в южно-российских регионах
Научная новизна исследования конкретизирована в следующих
положениях, выносимых на защиту.
1. В научном осмыслении гендера установился подход, в рамках которого придается особое значение гендерной характеристике социокультурных явлений и процессов, а в ряде случаев и специальному выделению в качестве объекта рассуждения и исследования гендерной культуры (А. Турен, М. Мид, К. Леви Стросс и др.). В ряде социальных теорий предметом научного дискурса стали различные аспекты гендера: гендерный контракт, гендерная система, феминистская перспектива, теория половых ролей, гендерные репрезентации и т.д. Для социологического исследования гендера особо значимым, а возможно, и наиболее существенным следует признать идентификационный аспект.
Авторский анализ исследований в избранной объектно-предметной ориентации, позволяет сделать следующие выводы. Понимание природы идентичности в меняющемся мире заключается в том, что личность не просто система введенных в нее конкретной культурой программ социального опыта. Социальные роли осваиваются на фоне предпочтения или избегания их самой личностью. Гендер это социокультурный конструкт, процесс строительства которого происходит в результате межличностного взаимодействия. Гендерные маркировки субъективности не являются неизменными биологическими маркировками, а социально сконструированы и производятся различными типами властных стратегий. Гендерная идентичность - это многообразие представленных мужчиной и женщиной идентификационных моделей, проявления мужского и женского стилей и способов взаимодействия, создающих и воспроизводящих определенную культуру гендерных отношений в обществе.
2. По убеждению автора, институализация гендерной культуры является органической частью «культурной схемы», структурирующей не только индивидуальные цели, но и определяющей гендерные идентичности и «картины мира». В культуру органически вписан «гендерный образ» социальной реальности, который не сводим только лишь к «феминистской» и «патриархатной» картинам мира. Проведенный в диссертации анализ обнаруживает особенности: замкнутость и обособленность мужской и женской культур. Именно эти замкнутые культуры должны трансформироваться в гендерную культуру как социальный институт, который призван воспроизводить, конструировать новую социальную реальность.
Демократические институты власти в новых реалиях современной России и сами акторы этого процесса способны создать условия гармоничного сосуществования природы двух половых культур, а само противостояние использовать как новый энергетический импульс для развития мысли о природе человека, его идентичности, свободе, для поиска адекватных форм бытия в современном социокультурном пространстве человека.
Проблема формирования гендерной культуры, отраженная в конкретной социальной форме историчности, позволяет определить основную особенность институционального подхода, заключающуюся в ориентации на анализ социальной действительности как диалектически противоречивого процесса субъектно-объектных и субъект-субъектных отношений и на этой основе появляется возможность осмыслить и конкретизировать гендерную культуру как социальный институт с его реальными носителями, основными детерминантами и механизмами взаимодействия объективных и субъективных факторов. Тем самым, создается перспектива для развернутой научно-обоснованной характеристики функционирования и развития общества на конкретно-историческом этапе.
3. Субъектный подход в исследовании идентичности личности предполагает очерчивание индивидом своей границы компетенции, ответственности, часто этот процесс сопровождается противоречивыми тенденциями. Механизм разрешения противоречий субъекта лежит в основе специфической социокультурной методологии общества. Сообщество выступает как субъект, как сообщество-субъект, т.е. как состоящий из связанных друг с другом людей, составляющих это сообщество. Специфика такого субъекта заключена в том, что он как бы погружен в субкультуру данного сообщества. Развитие, усложнение межсубъектного (интерсубъектного) диалога диалога обновляет культуру, формирует новых людей, с обновленной идентичностью. В результате проведенного анализа диссертант приходит к заключению, что постструктуралистский взгляд на проблему обретения субъектом новой идентичности, есть поиски и осознание потребности «стать тем, кто ты есть». Новый ракурс теоретического видения представляется более эффективным средством решения проблемы адекватной гендерной идентичности человека.
4. Радикальные трансформации в ценностно-нормативных основаниях социальной реальности современного общества сопровождаются процессами глубоких изменений в гендерной идентификации и самоидентификации личности. Существующие неравенства между мужчинами и женщинами имеют тенденцию к сглаживанию по нескольким направлениям: 1) повышение уровня образования женщин; 2) расширение сферы профессиональной деятельности женщин; 3) распространение контрацепции;
3) возрастание автономии женщин в супружеских отношениях.
Подобное гендерное выравнивание оказало влияние на трансформации, подчас неожиданные, в сфере мужской идентичности. Если в ХIХ в. в европейском общественном сознании появился так называемый женский вопрос, то теперь можно говорить о появлении особого «мужского вопроса».
Диссертант акцентирует внимание на безусловном значении социокультурных установок и существующих нормативных ценностей в личностном процессе гендерной идентификации. В процессе функционирования в обществе личность использует пути формальной и неформальной идентификации, каждая из которых выполняет своеобразную социальную функцию включения личности в формальные и неформальные общественные структуры.
5. Структурно-функциональная роль традиционной культуры в воспроизводстве гендерной идентичности, является определяющей среди всех других социальных факторов (экономических, политических и т.д.) формирующих идентичность. Процессы демократизации и гуманизации общества детерминируют изменение нормативной социальной системы, что в свою очередь отражается на процессах производства и воспроизводства легитимных социальных моделей поведения и конструирования современных идентичностей. Социальные изменения определяют модификацию гендерной системы, повседневных практик гендерных отношений. Демократизация общества, происходящая в условиях индивидуализации и плюрализации жизненных стилей, актуализирует появление современных гендерных норм, ведет к изменениям в доминирующих социокультурных паттернах, влияет на отношение традиционного общества к норме и отклонению от неё. Исследование автором процессов конструирования гендерных норм позволяет объяснить механизмы и формы контроля повседневных практик гендерного поведения, и создает возможность формирования оптимальных социальных условий для успешной социальной интеграции индивидов и социальных групп, толерантных общественных отношений.
6. Авторское рассмотрение гендерной идентичности через призму культурной травмы приводит к более широкой объяснительной модели: этническая идентичность – это не только культурная матрица обычаев и традиций, языка, фольклора, но это и во многом осмысление собственного опыта существования в культуре, когда она подвержена давлению, притеснению со стороны другой культуры. Моральные гендерные стереотипы, функционируя в рамках определенной культуры, имеют тенденцию изменяться, если в самой культуре происходит ряд изменений.
Рассматривая войну как очень сильный травмирующий фактор, диссертант доказывает, что несмотря на распространенную маркировку войны как маскулинного мира, женские роли на войне многообразны, и война так же невозможна без символических женщин, как не существует она и без символических мужчин. По существующим типологиям женских ролей в культурных сценариях войны сконструированы несколько моделей:
Модель 1. Матери, жены, сестры, возлюбленные благословляют мужчин, легитимируя тем самым их участие в войне, хотя сами борются за мир.
Модель 2. Они выступают в качестве некой награды, которую получают настоящие мужчины. К герою возлюбленная благосклонна, ему посвящаются песни и т.д.
Модель 3. Лучшие женщины любят тех, кто хорошо воюет, выдавая тем самым мужчинам своеобразный сертификат подлинной мужественности.
Модель 4. Напротив, женщины ставят под сомнение маскулинность тех мужчин, которые не принимают участие в войне или ведут себя недостойно.
7. Самоидентификация, современной женщины в чеченском обществе, происходит через взаимодействие, с одной стороны, патриархатных принципов, опирающихся на длительную социальную, историческую и культурную традицию и принципов эгалитаризма – с другой. Сохраняя свои традиционные роли и, во многом считая, их неотчуждаемыми, современная женщина активно примеряет маскулинно маркированную социокультурную территорию. Такое противоречивое начало отражается на ее самоидентификации, внося новые смыслы и установки в социокультурную реальность. Формируется новый стиль отношений между полами, где мужчина вынужден вписываться в меняющийся тип отношений, и тем определять новые стратегии поведения. Повышение правового самосознания женщины, актуализация ею своего социального пространства не может, не отразится на нормативно-ролевой природе межполовых отношений, определяя новую динамику социокультурного развития общества.
8. Характер восприятия мигрантами-чеченцами местного населения, стремление к сближению или дистанцированию, а, в конечном счете, успешность адаптации к новым социальным условиям и эффективная интеграция в принимающее общество происходят как становление и развитие межэтнических отношений, с присущими им особенностями социокультурных институциональных согласований и рассогласований.
9. Социальное положение, взаимодействие чеченских мигрантов и местного населения в местах их вселения в регионах Астраханская область, Краснодарский край, Ставропольский край сопряжены с процессами освоения новой реальности, с необходимостью, в той или иной степени, трансформировать, сохраняя черты этнической ментальности, идентификационное поведение. По данным социологического исследования инокультурная среда, в которой оказываются переселенцы, не является враждебной для них, хотя и в представлениях мигрантов она содержит достаточно высокую степень тревожности в виде настороженного восприятия местными мигрантов, потенциальных и реальных конфликтов между ними. Тем не менее, адаптивные процессы у последних протекают, в целом, довольно успешно, о чем свидетельствуют данные о трудозанятости и оценки материального благополучия.
10. Положение мигрантов-чеченцев, их самоопределение в новой среде, идентификационные предпочтения противоречивы по своим проявлениям, имеют ярко выраженные региональные различия. Не менее существенными являются различия гендерного характера, находящие свое выражение в ощутимой разнице реакций, чувств и отношений к отдельным параметрам своего жизненного существования у мужчин и женщин. Если выразить обобщенно, то уровень более позитивного восприятия реальной действительности у женщин гораздо выше того, что демонстрируют мужчины, а значит, именно, женщины обладают и реализуют более существенный потенциал адаптивности.
Теоретическая и практическая значимость полученных результатов. Теоретические подходы, предложенные диссертантом, могут служить теоретическим и методическим материалом для дальнейших исследований явлений и процессов идентификации и самоидентификации личности. Отдельные положения работы могут оказаться полезными для консультирования в области гендерных отношений и формирования гендерной! стратегии государственной политики. Анализ особенностей процесса гендерной идентификации и самоидентификации в современном российском обществе может быть использован как одна из версий формирования гендерной идеологии российской государственности, в целях развития демократических процессов, связанных с формированием общественных институтов и движений, ведущих к институционализации равенства мужчин и женщин.
Апробация результатов диссертационного исследования. Результаты диссертационного исследования докладывались и обсуждались на Общероссийской научно-практической конференции «Традиционная культура как действенное средство патриотического воспитания, формирование культуры межнационального общения и согласия в студенческой среде» (Пятигорск. 24-25 мая 2003г.), Региональной научно-практической конференции «Восстановление Чечено-Ингушской АССР – решающий фактор реабилитации чеченского народа» (г. Грозный. 22-23 февраля 2007г.), 1\/ Международной научной конференции «Россия и Восток: проблема толерантности в диалоге цивилизаций» (г. Астрахань. 3-6 мая 2007г.), \/ Международного конгресса «Мир на Северном Кавказе через языки, образование, культуру» (г. Пятигорск. 8-12 октября 2007г.), Всероссийской научно-практической конференции «Патриотизм и интернационализм как источник победы советского народа в годы Великой Отечественной войны» (Майкоп. 27-29 ноября 2008г.), Межрегиональной научно-практической конференции «Диалог культур в изменяющейся России: исторический опыт региона и социокультурная реальность» (г. Ставрополь. 24-25 апреля 2008г.), Региональной научной конференции « Гендер-этничные отношения: теоретический и практический аспекты (Махачкала. 23-24 марта 2008 г.), Международной научной конференции « ХХ1 век: итоги прошлого и проблемы настоящего» (г. Пенза. 16-18 ноября 2008 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Историко-культурное и природное наследие Юга России: состояние и перспективы сохранения и развития» (г. Грозный. 25-26 июня 2009г.), Международной конференции «Мужское и мужественное в современной культуре» (Санкт-Петербург. 4-6 марта 2009 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Наука, образование, инновации» (Грозный. 26-27 ноября 2011 г).
По материалам диссертационного исследования опубликовано 37 научных работ общим объемом 43,9 п.л., из них 2 монографии объмом 26,59 п.л., 10 работ объемом 5,4 п.л п.л., опубликованных в изданиях, включенных в Перечень ВАК Минобрнауки РФ.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, двенадцати параграфов, заключения, списка литературы и приложения.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении обосновывается выбор и актуальность темы, показывается степень ее разработанности, определяются цель, задачи, объект, предмет исследования, раскрываются методологические основы, показываются методы и эмпирическая база исследования, описывается научная новизна, сформулированы положения, выносимые на защиту, указывается на теоретическую и практическую значимость диссертации, приводятся сведения об апробации.
Первая глава «Теоретико-методологические основания исследования гендерной идентификации и самоидентификации».
В первом параграфе первой главы «Гендерная идентичность как теоретическая конструкция в системе гуманитарного и социального знания» автор намечает основные направления своего исследовательского поиска в обширном междисциплинарном пространстве (философия, психология, социология) и сосредотачивает внимание на социологической проработке общетеоретического содержания и инструментальных функций категорий «идентичность», «самоидентичность», «гендерная идентичность».
Отмечается, что в социологии проблематика идентификации рассматривается в теориях социализации и в статусно-ролевых концепциях личности. в контекстах соотнесения предписываемой социальным статусом нормативной роли ее ролевому же исполнению. Социализация при этом понимается как усвоение ролевого репертуара и освоение ролевого опыта. Тем самым, по мнению исследователей, идентичность уравнивается с удачно «играемой» ролью. А переидентификация трактуется как смена ролей, или обмен ролями, как разными формами идентичности из определенного «набранного» набора, что вызывает ролевой конфликт, который понимается как кризис идентичности.
Центром активности индивида, производящего самоидентификацию является «Я». Говоря «Я» индивид в это местоимение вкладывает смысл, отражающий совокупность знаний о себе как единичном и отличном от других человеческих индивидов. Эти знания опосредованы временем и формируются не только ретроспективно, но и перспективно. Идентичность индивида определяется и его прошлым опытом, его нынешней реальностью и устремленностью в будущее. По мнению Э. Левинаса: «Я» – это не то бытие, что всегда остается одним и тем же; «Я», это бытие, существование которого заключается в самоидентификации, в обретении своей идентичности при любых обстоятельствах. «Я» - это по существу своему самоидентичность, искомый результат процесса самоидентификации».[2] Основные черты самоидентификации: 1) процессуальность; 2) открытость миру; 3) язык.
Еще одна из характеристик самоидентификации, по нашему мнению, это то от чего зависят временные границы возрастных этапов, место индивида в мире, условия языкового функционирования. Эта характеристика непосредственно указывает на социальную детерминированность всех остальных черт самоидентификации. Этим неотъемлемым компонентом самоидентификации является пол индивида.
Развитие и осмысление гендерной теории как методологии социального исследования происходит на основе социальных концепций, возникших в ХХ веке и оформившихся в нескольких основных подходах: теории социальной конструкции гендера; теории гендерной системы, где гендер выступает в роли стратификационной категории; теории гендера в его культурологической интерпретации.
С позиций теорий социального конструирования пола гендер понимается как организованная (конструируемая модель) социальных отношений между мужчинами и женщинами, включающая не только межличностные взаимоотношения их между собой, но и определяющая характер их социальных отношений в основных институтах общества. Этот подход включает две парадигмы. 1) Гендер конструируется на уровне сознания, принятием заданных обществом норм и ролей и адаптацией к ним. 2) Гендер конструируется посредством социализации, разделения труда, системы гендерных ролей, семьи, идеологией. Основной тезис этих двух концептуальных решений таков: половые роли формируются в процессе социализации личности. Исходя из этого Т. Парсонс и Р. Бейлс предложили идею о позитивной функции дифференциации половых ролей. Социологическая разработка этого явления Р. Мертоном позволяет рассматривать его в контексте понятия «референтная группа», по отношению к которой происходит идентификация индивида, так как идентичность индивида складывается в результате самосоотнесения с коллективом, являющегося для данного индивида значимым.[3]
Методологически важным, по мнению автора, является понимание того, что гендер – это система межличностного взаимодействия, посредством которого создается, утверждается, подтверждается и воспроизводится представление о мужском и женском как базовых категорий социального порядка. Гендер не есть раз и навсегда достигаемый статус. Гендерный выбор и гендерная принадлежность требуют постоянного исполнения и подтверждения, постоянного произведения и воспроизведения в каждодневных коммуникативных ситуациях. Гендерная идентичность и самоидентичность создается и поддерживается регулятивными практиками определения и реализации гендерного поведения, взаимодействий и отношений.
Во втором параграфе первой главы «Институциональный подход в исследовании гендерной идентичности» автор рассматривает основные теоретические концепции институциональной теории и неоинституционального подхода, образующих основное дискурсивное поле, в котором идет поиск ответов на вопросы о сущности институтов, их роли и функциях в общественной жизни. При этом внимание акцентируется на трактовке социальных институтов как ценностно-нормативных, социально-структурных комплексов, создающих условия и регулирующих практики социально-статусного и социально-ролевого взаимодействия при удовлетворении разнообразных потребностей.
Для продуктивного использование, в качестве исследовательской методологии, феминистского дискурса и гендерного подход необходимо, по мнению диссертанта, глубокое теоретическое осмысление сложившейся в России гендерной культуры с позиций исторического существования и условий актуального вопроизводства ее определенными социальными институтами.[4] В этой работе предлагается опираться на существующий опыт исследований ее феноменологии, ее исторических традиций, биографической реконструкции построения гендерной идентичности в патриархатной и феминистской картинах мира в структуре современного массового сознания. А так же учитывать гендерную специфику образов права, гендерных представлений и стереотипов, существующих в сознании и конструируемых средствами массовой информации.
Формирование условий для институционализации гендерной идентичности связано с процессом ресоциализации, т.е. с разрушением ранее усвоенных норм и образцов поведения женщин и мужчин, отражающих не только архаические, патриархальные формы социального неравенства, но и те процессы, которые изменяют и мужчин, и женщин. В этом плане положение женщины в индустриальном обществе оказалось еще более сложным, чем ее положение в обществе традиционном. Усложнение системы социальных ролей, рост притязаний женщины, ее «социальности» объективно ведут к изменению нормативных ценностей.
Социальные трансформации, затронувшие все структуры российского общества, по-новому обозначили противоречивое положение женщин и мужчин в межличностной и институциональной сфере, выявив тем самым проблему регуляции гендерных отношений. При характеристике гендерных отношений в современной России отмечается, что их особенностью является обострение противоречия: «модернизация сверху», подрывая основы устоявшегося образа жизни людей, рождает своеобразную форму сосуществования модернизированных и архаических социальных отношений. Так, например, традиционная семья, где активным, ведущим, главенствующим началом считался мужчина, существовала столетия и реализовывала потребность обществ в развитии. сочетая в себе устойчивость (традиции) и изменчивость (прогресс). Но ХХ век принес кардинальные изменения и патриархатная семейная модель начинает меняться, меняя и традиционные воззрения на семью, на распределения ролей и утверждения гендерного равноправия в семье.
В сложившихся противоречивых условиях перестроечного пореформенного периода, семья подверглась прессингу рыночных реформ, произощло значительные увеличениее числа разводов, внебрачных сексуальных контактов, снижение уровня рождаемости. Такая ситуация часто стала оцениваться как кризис института семьи не только на обыденном уровне, но и, отчасти, научным сознанием. Подобная трактовка положения и состояния семьи представляется несколько однобокой, на наш взгляд, в сложных условиях рыночной экономики наметилось раскрытие нового ресурса семьи, свидетельствующего о ее жизнеспособности как социального института.
В параграфе также рассматривается проблема полового (или гендерного) разделения труда, под которым понимается распределение занятий между женщинами и мужчинами, базирующееся на традициях и обычаях, формально или неформально закрепленных в практике и сознании людей, то есть, институционализированных. Применительно к сфере занятости дискриминация по половому признаку означает, что к отдельным работникам, обладающим одинаковыми характеристиками по признаку производительности, относятся по разному из-за того, что они представляют разные социально-демографические группы.
Результаты, полученные в ходе многочисленных социологических исследований в России, подтверждают наметившийся рост доли женщин-предпринимателей в общей численности предпринимательского слоя. Однако, несмотря на позитивные тенденции, женское предпринимательство продолжает испытывать определенные трудности, часть которых связана с социально-экономическими факторами, а часть – с феноменом культурной инерции, сохраняющей патриархальные стереотипы. Складывается парадоксальная ситуация. С одной стороны, подавляющая часть женщин не желает исполнять роль исключительно «профессиональной домохозяйки, воспитателя в семье» и нигде не работать. Особенно категорическую позицию занимают те, кто имеет высшее или среднее специальное образование. Они не только стремятся быть «на людях», общаться с коллегами по работе, но также иметь собственные деньги, быть экономически независимыми от мужей. С другой стороны, карьера занимает у россиянок лишь пятую позицию на шкале представлений о счастье. Новая историческая ситуация в труде и жизни женщин может быть понята не как отрицание гендерной роли, но как её изменение, достигнутое в ходе приспособления к новым социальным реалиям. В процессе гендерной трансформации происходит общий процесс индивидуализации и мужчины, и женщины, связанный с их эмансипацией от существующих патриархальных обычаев и традиций традиционной культуры.
В третьем параграфе первой главы «Субъектный подход в исследовании гендерной идентичности» автор показывает, что определяющей тенденцией в формировании субъективного подхода в гендерных исследованиях было влияние постструктурализма на феминистское движение. Смена акцентов в переходе от феминистского движения к гендерным исследованиям заключалась в понимании субъекта как личности децентрированной, фрагментарной и противоречивой, в противоположность гуманистическому пониманию субъекта как единого и рационального, характерного для традиции классической философии.
Методологической основой субъективного подхода, используемого в диссертационном исследовании, является эссенциалистский метод, в рамках которого постулируются бинарные оппозиции мужской и женской субъективности. Методологически важно также и то, что с позиций этого подхода исследуется субъективность как таковая (а не только женская субъективность), которая конструируется, производиться культурой, а «сырьем» для такого конструирования являются тело, желание, власть и сексуальность.
Теория субъективности, представленная такими исследователями как Ж. Делез, М. Фуко, Дж. Батлер, Р. Брайдотти. Э. Гросс и др. строилась на неклассических принципах мышления, начало которому было положено основателем постструктурализма Ф. Ницше, который опираясь на принцип «воли к власти» создал теорию нового субъекта, идущего вразрез с нравственными основами, узаконенными «инстинктами общественности». Ницше, в своем пересмотре традиционной концепции субъективности, отходит от бесплотного «Я». Введение телесности в структуру мышления, начало которому было положено в его философии, разрушает идеал самоопределенности субъекта, постулируя наличие в его сознании образований, которые не поддаются рефлексивному контролю.
На концептуализацию гендерной субъективности по критерию телесности огромное влияние оказали концепции Ж. Делеза и М. Фуко. У Ж. Делеза основной структурообразующей характеристикой субъективности является желание. М. Фуко обращает внимание на технологию воздействия власти на тело. Именно тело считает М.Фуко, оказывается театром столкновения за доминирование властных структур, социальных и духовных сил, различных идеологий.
Крупнейшим теоретиком этого направления является Д. Батлер, которая утверждает, что не существует области «специфически» женского отличного от мужского. Сомнение в существовании «специфически женского» актуализирует, в свою очередь, проблему понимания человеческой телесности, поскольку именно тело женщины и его репродуктивные особенности «обозначаются в первую очередь в качестве «универсальных» оснований ее жизненного опыта. Ее друговость, «специфичность» рассматриваются как продукт культуры, идеологии и морали.
Другой известный теоретик гендерных исследований Р. Брайдотти обращает внимание на то, что ориентация на отличие, которое воплощают собой женщины, обеспечивает позитивные основания для пересмотра субъективности женщины, в результате которого они предстанут во всей своей сложности. При выработке позиций женского субъекта стало ясно, что женщины могут находиться в одинаковом положении и иметь общий опыт, но они не являются одинаковыми. Этот тезис может служить отправной точкой к проблеме осознания индивидом своей уникальности и неповторимости, необходимости сохранения себя в этой неповторимости с целью не потерять связи с реальным миром, Утрата субъектом своей легитимности, своей социальной реальности это общий канва мысли в теории перформативности пола. Так, Р. Брайдотти выступает против опрометчивого игнорирования различия полов не только между мужчинами и женщинами, но и внутри субъектов Существует дистанция между «Женщиной» как культурным образом» и реальными женщинами с их личным опытом.[5]
Трансформация идентичности в современных условиях, как считает Э. Гидденс, может быть понятной только в терминах конструирования «Я-самости», в качестве рефлексивного проекта. Этот рефлексивный проект «Я» состоит в том, что индивид должен выбирать свою идентичность среди стратегий и выборов, предлагаемых как абстрактными системами, так и на основе личного опыта.
Если в традиционном обществе личностная самоидентичность складывалась из набора последовательно сменяющих друг друга психовозрастных характеристик, обладавших четкими социальными маркерами (типа обрезания у евреев и мусульман), то современный индивид вынужден использовать все прежние образы своего «Я» как конструирующие элементы самоидентичности в изменчивом, социальном контексте.
Вторая глава – «Социокультурные особенности и нституциональные механизмы гендерной самоидентификации личности чеченцев»
В первом параграфе второй главы «Процессуальные и структурные аспекты гендерной идентификации и самоидентификации личности» раскрываются общетеоретические подходы к исследованию процессов гендерной идентификации и самоидентификации личности в их временной (детство, юность, зрелость и пожилой возраст) Каждый из этих этапов имеет свои особенности самоидентификации, но они, несмотря на индивидуальные вариации, в своем сущностном содержании объективны и закономерны.
Процессуальность гендерной идентификации неразрывно связана с социализацией индивида в обществе. Автор считает непродуктивной абсолютизацию одного из видов социализационных процессов и предлагает рассматривать их влияние на формирование гендерной идентичности по принципу взаимодополнительности. Диссертант разделяет теорию социального обучения, учитывающую все виды трансляции гендерных моделей. В рамках каждого пола личности очень отличаются друг от друга с точки зрения того, насколько точно они соответствуют стереотипам или социальным предписаниям для своего гендера. Гендерное поведение контекстуально, ситуативно, оно «подобно хамелеону», легко поддается модификациям и изменениям, отличается в зависимости от включенности в ту или иную культуру и субкультуру. «Оно релевантно» в широком смысле и универсально для разных культур. Многие кажущиеся бесспорными поведенческие отличия между мужчинами и женщинами на самом деле обусловлены конкретно-групповой и ситуативной реализацией этого поведения.
Это позволяет утверждать, что процесс изменения идентичности, как мужчины, так и женщины – это взаимообусловленная смена мировоззренческих установок дополняющих и обогащающих и друг друга, и окружающий мир. Принципиальная открытость миру предполагает, что человек сталкиваясь с этим миром самоидентифицируется под воздействием этого мира, меняет себя, но, меняя себя, он меняет этот мир.
Гендерная идентичность не застывшая раз и навсегда данность. Ее процессуальность находит свое выражение в изменчивости форм и содержания. При этом замечено, что женщины в условиях социальных трансформаций более активно демонстрируют новые формы гендерного поведения. Это проявляется не столько в гендерной атрибутике, сколько в конструировании новых форм гендерного взаимодействия. Женщины активно осваивают новые профессии, считавшиеся традиционно мужскими, формируют новые типы гендерных контрактов (отношение к гражданским бракам, реализация семейных стратегий поведения и пр.).
Такой подход позволяет автору в новом ракурсе определить роль социокультурных трансформаций, определяющих новую динамику структурирования и функционирования личности в становлении ее половой самоидентификации. Мы можем констатировать, что трансформация традиционных мужских и женских идентичностей и канонов общее неумолимое требование времени. Каноны маскулинности и фемининности взаимосвязаны, представления жизни и образы меняются и обновляются, женские представления о мужчинах и представления мужчин о самих себе и наоборот часто не совпадают. При этом одни склонны преувеличивать, а другие преуменьшать масштабы происходящих перемен. Эта трансформация имеет объективные границы, обусловленные, с одной стороны, рамками полового диморфизма, а с другой - индивидуально-типологическими различиями. Поэтому мы считаем, что абсолютизация установки, что женщина меняется быстрее, чем мужчина или мужчина более социально мобилен, чем женщина, некорректна.
Во втором параграфе второй главы «Роль традиционной культуры в формировании и воспроизводстве гендерной идентичности личности чеченцев» автор указывает на специфический характер этнокультурной ситуации в чеченском обществе в его историческом и современном существования. Диссертант считает, что в культуре можно наблюдать два процесса, идущих одновременно: с одной стороны, в общеисторическом масштабе происходит поступательное движение от табу к заменяющим их более творческим нормам, с другой, та норма, которая становится общепринятой, постепенно преобразуется в привычный моральный «автоматизм», в этикетный шаблон, в процедуру обычая. Нравственное сознание освобождается от уже бесспорных, не вызывающих разногласия проблем, переводя их на уровень подсознательных и интуитивно-чувственных стереотипов поведения. Оно принимается за решение новых проблем, закреплением новых нормативов. Эти процессы, с одной стороны, способствуют появлению и сохранению социального знания, с другой позволяют появиться новым представлениям, более адекватным существующей ситуации.
В параграфе обосновывется положение, согласно которому социальным институтом конструирования, укрепления, воспроизводства гендерных идентичностей является традиционная культура, включающая традиции, обычаи, нормы морали, этикет, стереотипы поведения. Эти культурные образцы детерминированы половой принадлежностью индивида и, исходя из этого, общество санкционирует определенный тип поведения индивиду, жестко дифференцируя половую идентичность, предъявляя требования и установки, принятые в конкретном обществе.
Учитывая структурообразующую роль традиций в культуре этноса, представляется важным остановиться на их связи с проблемой инноваций, ибо субъективное восприятие обновляющей реальности вносит коррективы в устоявшиеся культурные символы. Налицо столкновение старого и нового как диалектическое единство единого исторического процесса.
В отечественной науке сформировались два подхода к проблеме соотношения старого и нового, взаимосвязи традиций и новаторства. Первый подход представляет традицию как механизм воспроизводства социальных институтов и норм, при котором поддержание последних обосновывается, узаконивается самим фактом их существования в прошлом. Традиция понимается как копирование сложившегося опыта человеческой деятельности. Возникновение инноваций рассматривается, как результат сбоя в механизме традиции и поэтому любое новшество оценивается как вредное отклонение и устраняется.
Смена гендерных статусно-ролевых функций – процесс сложный, неоднозначный. С одной стороны, культурные стереотипы поведения на уровне индивидуального сознания порождают способность к повторению, воспроизведению и констатации того, что общественное сознание «передает» индивиду как некие нормы, правила, а с другой стороны, поведенческие установки культуры не зеркально отражаются и усваиваются. Система социальных норм наследования архаичных форм опиралась на практику коллективного опыта, сфокусированного в традициях, которые формулировались как мудрость предков или как родовая установка (например, адаты у чеченцев). Смысл социализации в традиционном обществе сводился к интеграции индивидов в незыблемый социальный порядок с присущей ему системой социальных ценностей и такими общественными институтами как семья и род.
Фактором современной жизниявляется глобализация, определяющая универсальное распространение однородных культурных образцов, создание единой глобальной системы ориентации общественной жизни, чему противостоит встречный процесс культурной локализации, нередко возрождающий в общественном сознании и социальной практике традиционные, а то и архаичные социальные конструкции, в том числе и в сфере гендерных отношений.
Структурообразующим ядром любой культуры является идеология. Идеология в системе культуры не только предлагает концепцию внешнего мира в его властных установках, но она также формирует самого субъекта, вписывая его в эту картину мира. Идеология – это система репрезентаций, выполняющая не столько теоретическую функцию, сколько практическую, она пропитывает все общество, обеспечивая механизм формирования общественной солидарности. Общество нуждается в заведомо мифическом представлении о себе и о мире. Идеология в системе культуры мистифицирует и деформирует внешний по отношению к индивиду мир, в ней реальные отношения с необходимостью трансформируются в отношения символические, воображаемые. Основной целью любой идеологии всегда было конституирование индивидов в воображаемые «субъекты», чтобы обеспечить их действительное подчинение социальному порядку, отводя им роль либо слепых его сторонников, либо жертв.[6]
Доминирование ценностей традиционной культуры – характерная особенность нынешнего чеченского общества. Важнейшим социальным институтом в рамках традиционной культуры у чеченцев выступали адаты, регулировавшие внутриродовые отношения. В органичном переплетении с нормами шариата они представляли незыблемый свод законов нормы права в чеченском обществе. Наличие фактически двух законодательных систем: адатов (обычаев народа) и шариата (законов Корана), накладывает своеобразие и специфичность в функционировании традиционной культуры в чеченском обществе, формирует этническую идеологию, оформляет гендерное самосознание индивида.
В третьем параграфе второй главы «Влияние стереотипов на процессы конструирования и функционирования гендерной идентичности чеченцев (на примере трудовых отношений)» реализуется научная логика рассмотрения содержания: от теории к анализу эмпирического материала. Методологические основы изучения роли гендерных стереотипов в конструировании идентичности личности заложены в трудах А. Альчук, О.А. Ворониной, И.В. Грошева, Н.Ю. Каменской, И С. Клециной, И.С. Кона, Е.В. Машковой, В.В Сокольской, М.В. Томской, Т.Е. Рябовой, В.А. Ядова и др. В этих работах рассматриваются гендерные стереотипы как универсальные механизмы воспроизводства гендерных практик в российском обществе и специфика их функционирования.
Важным моментом в понимании сущности гендерного стереотипа являетсят его соотнесение со свойствами стереотипов социальных. Гендерный дискурс как система репрезентаций, переплетаясь с другими видами дискурса (этническим, религиозным, производственным, культурным), ставит свои акценты, например, в изучении острых социальных проблем.[7] Гендерный стереотип, по мнению автора испытывает влияние социальных стереотипов и базируется на следующих характеристиках:
Во-первых, гендерные стереотипы носят эмоционально-оценочный характер. Оценка зафиксирована в любом гендерном стереотипе: женская слабость и мужская отвага, женская чувствительность и мужское самообладание и т.д.
Во-вторых, гендерные стереотипы устойчивы и стабильны, но все же подвергаются изменению по мере того, как изменяются социальные представления и нормы, иллюстрация тому изменившая роль женщины на производстве и обществе в течении ХХ века. Тем не менее, нужно отметить, изменению гендерные стереотипы подвержены гораздо медленнее изменений социальных реалий.
В-третьих, гендерным стереотипам свойственна высокая степень единства представлений.
В-четвертых, гендерные стереотипы нормативны. Поскольку представления о том, каким должен быть мужчина, как должна вести себя в той или иной ситуации женщина, и даже как им одеваться, являются социально разделяемыми, реальные мужчины и женщины не могут с этим не считаться.
Проблема гендерного положения и гендерных отношений в сфере трудовой занятости одна из актуальных в современном научном дискурсе и разнообразных практиках. За последние 10 лет в России основными факторами изменений параметров занятости в целом и женской занятости, в частности, стали:
отсутствие целостной государственной политики в отношении положении женщин на рынке труда. И, как следствие, стихийное регулирование процессов трансформации женской занятости;
формирование правового нигилизма в стране и, в частности, повсеместное невыполнение трудового законодательства со стороны субъектов трудовых отношений, в том числе и государства;
беспрецедентный рост теневой экономики в стране.
Все названные характеристики нашли свое специфическое выражение в Чеченской республике и обусловлены следующими взаимозависимыми друг от друга обстоятельствами: последствия социально-политического кризиса, отразившиеся на инфраструктуре республики, сложное экономическое положение населения, сопряженное с высоким уровнем безработицы, который способствует сохранению социальной напряженности в обществе.
С позиций гендерного анализа автором рассмотрены социальные процессы в сфере трудовой занятости в Чеченской Республике. Цель анализа состоит в том, чтобы прояснить усилилась или нет гендерная асимметрия, в каком направлении меняется соотношение статусов женщин и мужчин. Важно также понять, возросло или уменьшилось равенство возможностей для мужчин и женщин, увеличивается или уменьшается потенциал гендерной асимметрии. Предметом рассмотрения является проблема занятости мужской и женской рабочей силы в перераспределительных процессах на рынке труда в Чеченской Республике и влияние гендерных стереотипов на данный процесс.
Показатели гендерной асимметрии среди официально зарегистрированных безработных свидетельствуют, прежде всего, о том, что женщины, потеряв работу, чаще вынуждены обращаться в службы занятости, не надеясь на собственные силы. Отчасти это следствие патриархальных стереотипов, преобладающих в обществе в целом и среди самих женщин, в частности Ситуацию с занятостью женщин в Чеченской республике, можно охарактеризовать по следующим данным. Численность граждан, обратившихся за содействием в поисках работы на начало 2009 года составляла 231516 чел., из них женщин 125102, (54,1 %). Нашли работу 111307 чел., из них женщин 61868 чел., (55,6%). В 2010 обратились– 195984 чел., из них женщин 100671 чел. (51,4%).[8] Нашли работу в 2010 году всего 66626 чел., из них женщин 32374 чел. (48,6%). Среди контингента ранее не работавших и ищущих работу впервые от числа всех нашедших работу, женщины составляют 53,2% в 2009 году и 43,9% в 2010 году.
Сопоставительный анализ, проведенный автором, вскрывает следующую картину. В 2010 году уровень экономической активности женщин в трудоспособном возрасте по стране составил 62,7%, а уровень занятости 57,8%, среди мужчин соответственно 73,5% и 66,9%. По ЮФО средний уровень занятости среди женщин составлял 52,3%, среди мужчин 63,5%. По субъектам ЮФО самый высокий показатель занятости среди женщин наблюдался в Астраханской области 55,4%, среди мужчин 67,2%. По Чеченской Республике эти показатели самые низкие: среди женщин уровень занятости 38,1%, среди мужчин 50,3%.[9]
Таким образом, изучение ситуации в регионе свидетельствует о том, что дефицит рабочих мест, вызванный многими факторами пореформенного периода в целом для страны усугубился крайне обостренным политическим положением в Чеченской Республике в 1990-х годах. Другой причиной гендерного дисбаланса на рынке труда, по убеждению автора, является роль гендерных стереотипов в общественном сознании. В настоящее время в массовом сознании, не без помощи средств массовой информации, все большую силу набирают патриархатные настроения: женщина должна выполнять традиционные роли жены, матери, домашней хозяйки. Широкое распространение получила идеология «естественного предназначения». Однако такая «реконструкция» старины происходит не прямолинейно. Возникает источник дополнительного социального напряжения, социальной «нестыковки», когда декларируемые новые возможности реализации своего профессионального и образовательного потенциала у женщины, приходят в противоречие с реальностью их осуществления, где женщине практически всегда отводиться роль ведомой, подчиненной, слабой, малоквалифицированной.
Глава 3. Трансформации в гендерной самоидентификации личности чеченцев в условиях институциональных изменений российского общества
В первом параграфе третьей главы «Особенности гендерной самоидентификации личности в условиях социально-политического кризиса чеченского общества» исходит их посылки, что комплексное исследование изменений в ролевых гендерных практиках, в условиях социально-политического кризиса, предполагает не только анализ взаимоотношения полов через властные институты, нормативные концепции, культурные символы.
В рамках данного параграфа рассматривается влияние социальной и политической нестабильности чеченского общества последних 10-15 лет на процессы изменений в гендерной самоидентификации личности. В ситуациях экономической и политической нестабильности общества на изменения в гендерных отношениях, оказывают воздействие борьба за власть, кризис ценностно-нормативных установок во взаимоотношениях полов. Усиление насилия, беззакония, часто проявляется в ужесточении контроля мужчин за поведением женщин. Диссертант отмечает, что в изучаемых явлениях находят отражение общие процессы, свойственные российскому социуму, находящегося на этапе кардинальных социально-политических сдвигов общественных институтов. Логика взаимодействия этих процессов и динамика перехода в в новые социальные институты, часто зависит от взаимодействия основных акторов данных изменений человека и общества.
Раскрывая особенности трансформации в гендерной самоидентификации личности чеченцев автор считает необходимым учитывать, что чеченское общество в ХХ веке изменялось не путем естественной эволюции, когда появление новых социальных групп или классов обусловлено соответствующими новыми экономическими отношениями. Напротив, оно буквально «ломалось» в соответствии с государственной идеологией. Такое обстоятельство накладывало отпечаток на гендерное поведение в обществе: мужчина скорее вынужден был мириться с возрастающей ролью женщины в социальной жизни, ролью, идеологически заданной самой социалистической системой сверху, поэтому процесс этот встречал сопротивление на уровне патриархальной семьи и устоявшихся стереотипов традиционной культуры.[10] Кроме того, необходимо учитывать, что еще совсем недавно, чеченцы преимущественно жили в сельской местности, где устои традиционной культуры с полоролевой регламентацией поведения мужчины и женщины значительно строже и стабильнее, чем в городской среде.
Моральное и социальное благополучие женщины в традиционном чеченском обществе во многом зависело и ныне зависит от ее соответствия эталону добропорядочной жены и матери, от противодействия тем, кто уклоняется от этого стандарта. Например, за последние 10 лет проблема женской одежды (косынки, длины разреза юбки и т.д.) не раз становилась предметом обсуждения на самом высоком уровне в республике. Складывается впечатление, что самой основной задачей женщины является сохранение морального облика мужчины посредством все большего укутывания себя. Радикальный закрытый дресс-код стал мерилом нравственности женщины. Идеология «приличной одежды» всегда была частью традиционной культуры чеченцев. И мужчина, и женщина должны были соответствовать неким общепринятым стандартам одежды, но женщина всегда более жестко подвергалась критике со стороны общественного мнения.
Параграф второй третьей главы. «Гендерная самоидентификация личности и проблема «культурной травмы» в современном чеченском обществе» посвящен изучению изменений в идентификационных процессах и самоидентичности, происходящих под влиянием комплекса факторов, объединяемых в социологической теории понятием «культурная травма».
Теория «культурной травмы» начинает выделяться в отдельную область исследования в ХХ веке, под влиянием военных столкновений агрессивного характера (война США во Вьетнаме и Корее, ввод войск Советским Союзом в Венгрию, а затем в Афганистан, депортации и геноцид целых народов в годы Великой Отечественной войны. В самом конце ХХ века эта цепочка травмирующих событий продолжилась локальными конфликтами на Северном Кавказе исоциально-политическим кризисом между Федеральным центром и Чеченской республикой, превратившимся в две военные компании.
Одним из основных исследователей феномена «культурной травмы»стал П. Штомпка. В его работах раскрываются процессы самоидентичности и саморефлексии в личностной структуре и структуре социальных групп, происходящие под влиянием насильственной деформации в маркерах коллективной травмы. Крупные социальные трансформации ХХ века, сопровождавшие явными или латентными попраниями национальной идентичности одних народов другими, вели к возникновению новой парадигмы: рассмотрению этих процессов через призму психологического термина травма. В теории культурной травмы находит отражение уязвимость коллективных идентичностей, их саморефлексия, усиливающаяся в условиях глобализации. Именно интеграция культур актуализирует проблему принятия «чужого» через призму «своего».
Диссертант солидаризируется с исследованиями в которых констатируется взаимосвязь между актуализацией негативных проявлений в поведении и психологическим переживанием крупных структурных сдвигов в социуме, в том числе, демографических процессов и перестройки системы ценностей. При этом он уточняет, что в ситуациях экономической нестабильности и общественного напряжения негативные женские образы подпитывались вовсе не массовостью девиантного поведения женщин, которое могло бы создать реальную угрозу традиционным патриархальным традиционным структурам и символам поведения. Лишь очень немногие женщины (в отличие от бытующего стереотипа) решаются открыто выйти за рамки общепринятых норм, но их неординарные поступки, которые всегда привлекают повышенное внимание, в кризисной ситуации воспринимаются охранительным сознанием мужчин с особым подозрением. Стрессовые состояния обостряют ощущение вызова, многократно усиливают опасения «сильной половины» в отношении возможных покушений на свое доминирующее положение в семье и в обществе.[11] По логике маскулинной культуры женщина отошла от национальных устоев из-за столкновений с чужими культурами, она стала распущенной, вызывающе одеваться, перечить мужчине, быть экономически самостоятельной, чувствовать уверенно и без мужчины.
Диссертант связывает теорию культурной травмы с анализом изменений в гендерной идентичности чеченцев, ппроисходящих в условиях и подвлиянием военных событий 1990-х гг – начала XXI в. на территории Чечни. Идентификация мужественности с участием в войне один из основных рычагов психологического и пропагандистского давления, активно использованный идеологами «суверенитета» в военном конфликте на территории Чеченской Республики. Скрытая логика, лежащая тогда в основе военной пропаганды, может быть представлена в виде следующего идеологического клича: если ты настоящий мужчина, то ты должен взять в руки оружие и выйти на войну, защитить свой дом, мать, сестер, детей. «Маскулинность и мужество» это первый сюжет мобилизационного ресурса пропаганды «Если ты не пошел на войну, ты не можешь называться мужчиной». Такие символы как воинское братство, сестра, скорбящая по безвременно погибшему брату на поле брани, возлюбленная, ожидающей своего героя с войны и т.д. широко представлены в героико-эпических произведениях чеченцев «Илли».[12]
В культуре чеченского этноса культивируются соответствующие символические образы: мужчина-воин, герой; женщина, скромна, чиста, послушна. Когда этот образ начинает разрушаться посредством столкновения с изменяющееся реальностью, (это могут быть социальные, политические, экономические трансформации), субъект начинает позиционировать себя к носителю этих трансформаций, рушится устоявшаяся этнокультурная идентичность индивида. Так, 22,5% мужчин из пришедших на психологическую консультацию, основной своей проблемой признавали, что он не чувствует себя мужчиной, «не смог защитить детей от войны, а сейчас не способен их прокормить из-за отсутствия работы». Роль сильного защитника, кормильца, а, значит, главы семьи - это абсолютно доминирующий образ в собственной идентичности в сознании мужчины, травмирован. Его самоидентификация размыта. Он испытывает чувство психологического дискомфорта и в процессе рефлексии видит источник зла в трансформации социально-психологических структур общества. Его агрессия часто направлена на женщину, которой сегодня пришлось «играть его роль». Так, 21,2% клиентов женщин признали, что испытывают унижения, оскорбления и даже откровенное насилие со стороны мужа, хотя экономически она обеспечивает семью, но не может уйти от него. Причины терпения самые разные: от боязни потерять детей, до осуждения родных и близких. Во всех своих бедах прямо или косвенно женщины называют военные события и тот хаос, который поселился в семьях: мужчина не работает из-за разрушенной инфраструктуры республики, нет жилья по той же причине. в процессе интеграции культур, их «травмированности» друг другом, по-новому разворачивается модус гендерной идентичности: с одной стороны, он приобретает форму гендерной конфликтности, с другой – может служить условием социокультурного развития.
В третьем параграфе третьей главы «Правовая культура чеченских женщин как институциональный фактор гендерного самоопределения и самореализации» автор показывает, что проблема правовой культуры, как одного из факторов самоидентификации личности, в условиях трансформации социальных и политических структур российского общества последних десятилетий, выделилась в актуальную область общественного знания.
Социально-политический кризис российского общества в целом и чеченского общества в частности, обусловил, на индивидуальном уровне личности, низкий показатель правовой культуры, особенно у такого социального слоя, как женщины. Правовое воспитание женщины, повышение ее правовой культуры стимулирует процесс самоактуализации женщины, способствует активизации ее роли в защите своих прав, что, в конечном счете, является важнейшим условием строительства гражданского общества.
В рамках исследования гендерной проблемы с позиции социально-философского и социологических подходов и в контексте современных, политических, правовых социально-экономических проблем возникает необходимость определить место гендерной самоидентификации в рамках повышения правовой культуры. Отсутствие знаний о своих гражданских правах, часто лишает женщин защитных правовых ресурсов, что неизменно ведет к социальному напряжению и конфликтной ситуации, особенно обостряющихся в ситуациях политического кризиса в обществе.В истории исследований правовых аспектов гендерных отношений выделяются две центральные темы: тема правовой защиты власти мужчины и его очевидного правового превосходства над женским полом, и тема гендерного правового равенства. В основу анализа рассмотрения правовой культуры женщин как фактора гендерного самоопределения, автор положил тезисы гендерной социологии, развивающие теоретические принципы реалистического, гуманистического направления феминизма, защищающего жизненно важные права и интересы женщин: а) принцип приоритета социальных интересов женщин; б) принцип критического отношения к фактам дискриминации по половому признаку, к насилию в отношении женщин, какими бы правовыми нормами, традициями и религиозными догмами они не прикрывались; в) принцип преодоления препятствий на пути консолидации женщин и женских движений в борьбе за свои интересы.
Низкий уровень ценностно-правовой ориентации означает практический нигилизм к правовым знаниям. Ситуативное проявление интереса к знаниям не переходит в ценностное отношение и ориентацию. Важнейшим условием такого положения является существование одновременно нормативно-правовых установок традиционной культуры. Реанимация и культивирование в рамках «возрождения национальной культуры» в регионах многих поведенческих практик, характерных для патриархатной культуры, осложнило процесс правовой социализации среди женщин.
Актуальным условием формирования гражданского правового сознания в чеченском обществе, наряду с другими факторами, является правовая защищенность женщин, а как необходимое условие таковой - повышение их правовой культуры. Наряду с известными сложностями, реализация данной проблемы связанна со специфическими, региональными особенностями. Суть этих особенностей сводиться к следующему: с одной стороны, Чеченская Республика это субъект Российской Федерации и на ее территории применяется нормативно-правовая система законодательной базы страны. С другой же, чеченское общество сегодня, представляет в основе своей общество, в котором происходят процессы возрождения и тотального распространения традиционной патриархатной культуры. Здесь, наряду с действующими легитимными правовыми институтами федерального законодательства, сосуществуют правовые морально-нравственные установки традиционной культуры чеченцев в виде адатов (устного права), а также исламский религиозно-правовой институт в лице Муфтията. Адаты есть система традиционного права, в рамках которого многие столетия существовало чеченское общество. Адатные правовые нормы как регуляторы внутриродовых семейных, брачных, имущественных отношений чеченцев и сегодня составляют ткань смыслообразующего норматива традиционной культуры. Муфтият регулирует семейные бракоразводные отношения, спорные вопросы наследования, проблемы кровной мести, меры по предотвращению обычая кражи невест, до последнего времени, очень распространенного в республике. Структура муфтията повторяет структуру социально-административного соподчинения властных институтов республики: глава руководитель республиканского Муфтията, ему подчиняются муфтии районов, и непосредственно на местах муфтий поселения.
С целью определения состояния правовой культуры женщин-чеченок автором был проведен опрос слушателей, посещавших, в течении десяти месяцев (с марта по декабрь 2008 г.), занятия по правам человека. (тренинги, семинары, лекции). Социологическое исследование уровня правовой культуры женщины и влияния на нее культурных и религиозных гендерных стереотипов, было призвано выявить восприятие отдельных противоречий, конфликта идентичностей в условиях существующего, очень своеобразного «коктейльного» правового поля. Всего было опрошено 150 женщин. Состав опрошенных – школьницы 8-11 классов (60 чел.) и жительницы, находящиеся в «Пунктах временного размещения» (ПВР), ныне переименованных в «Общежития для малоимущих семей» (90 чел.).
