МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ
ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ
ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
«ВЛАДИМИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ АЛЕКСАНДРА ГРИГОРЬЕВИЧА И НИКОЛАЯ ГРИГОРЬЕВИЧА СТОЛЕТОВЫХ (ВЛГУ)»
Кафедра новой и новейшей истории
КУРСОВАЯ РАБОТА
НА ТЕМУ:
«Культурный кризис США и зарождение движения битников»
Выполнена студентом
группы ИИг-109
очной формы обучения
исторического ф-та
Девликамовым И.М.
Научный руководитель:
д.и.н., профессор
Лапшина И.К.
Владимир – 2012
Оглавление
Введение………………………………………………………………………. 3
Глава 1. Предпосылки возникновения культурного кризиса США в послевоенные годы…………………………………………………………… 7
Глава 2. Формирование культуры Битников как контркультуры. Основные события, повлиявшие на формирование бит-поколения. Основные произведения писателей бит…………………………………..………………………………………….. 27
Вывод…………………………………………………………………………... 48
Библиографический список…………………………………………………... 50
Введение
В конце войны, в Соединенных Штатах Америки сложилась особая обстановка. Бурный экономический рост, сопровождавшийся ростом промышленности, позволил стать Соединенным Штатам лидером капиталистического мира. Разработка новых видов техники и вооружения, в том числе испытание ядерного оружия, помогло укрепить лидерство страны на международной арене. Но очевидные успехи в техническом прогрессе контрастировали с обстановкой внутри Американского общества.
Новое послевоенное поколение все больше накапливало внутри себя противоречивое чувство неудовлетворенности. Официально декларируемые в документах и в речах политиков права и ценности, принадлежащие каждому гражданину Соединенных Штатов Америки, на деле как никогда стали контрастировать с реальными ценностями, возникшими в обществе. Продолжающаяся сегрегация чернокожего населения и социальное неравенство еще сильнее обратили на себя внимание. Но именно послевоенный период ознаменован появлением совершенно нового явления, как бит-движение.
Данная курсовая работа посвящена изучению возникновения культурного кризиса США и зарождению движения-бит.
В настоящее время в исторической науке существует огромное количество исследований, посвященных возникновению культурного кризиса в послевоенное время. Так же огромное количество работ, посвящено зарождению контркультуры и конкретно бит-движению.. Тем не менее, на русском языке практически отсутствует хотя бы одна крупная монография (содержащая комплексный сравнительный анализ), подробно рассматривающая историю бит-движения. Этим и определяется актуальность нашего исследования – недостаточность в научной исторической литературе разработки проблемы возникновения и развития движения бит.
Научная значимость нашей работы определяется важностью изучения и анализа исторического опыта решения социо-культурных проблем для внутриполитического развития современных Соединенных Штатов Америки.
Цель данной работы заключается в выявлении причин культурного кризиса в США в послевоенное время, и рассмотрении процесса зарождения бит-движения.
Нами была предпринята попытка решить следующие задачи:
- Выявить условия зарождения культурного кризиса в США в послевоенное время.
- Раскрыть особенности внутреннее и внешнеполитического курса страны.
- Проследить основные этапы зарождения культуры битников.
Источниковая база нашей курсовой работы широко представлена разными видами источников: законодательными актами, кинодокументами и интервью, документами личного происхождения, художественными и публицистическими произведениями, документами официального характера.
Материалы законодательного характера представлены в нашей работе Декларации Независимости 1776 года[1], Доктриной Монро 1823 года[2] и Биллем G.I.[3] 1944 года (предоставляющий льготы для ветеранов второй мировой войны). Данные законодательные акты являются ценными источниками для раскрытия возникновения внутреннего кризиса в стране.
Из документов личного происхождения в нашей курсовой представлены Эссе Томаса Пейна «Здравый Смысл»[4], «Письма Американского Фермера» Сент-Джона де Кревкёра[5]
, заметки Гэри Снайдера «Notes on the Beat Generation” and “The New Wind” From A Place in Space»[6] и эссе Мейлера Нормана «Белый негр. Размышления о хипстере» [7]. Представленные выше источники, адекватно передают нужную нам информацию о обозначенной проблеме.
К кинодокументальным и интервью источникам можно отнести:
Художественный фильм: «Rebel Without a Cause»[8] 1955 года. Фильмы документального характера содержащие интервью: «William S. Burroughs A man Within» 2010 года [9] ; «Source» 1999года [10] ; What Happened to Kerouac? 1986 года[11] ; Interview with Jack Keruac. William F. Buckley's Firing Line show. 1968 года [12]. Хотелось бы подчеркнуть, что данные фильмы и интервью отлично помогают выявить основные этапы развития бит-движения, и их лидеров.
Так же в нашей курсовой присутствуют публицистические интервью. К ним можно отнести: беседы и встречи Жана-Франсуа Дюваля с Алленом Гинсбергом [13] ; Интервью с Алленом Гинзбергом опубликованные в Митином Журнале[14]
Из документов официального характера мы использовали: Речь Гарри Трумэна в Детроите. Она помогла сформировать представление об атмосфере, творившейся в 1951 году.[15]
И последний вид источников, которыми мы пользовались, были художественные произведения. Художественные произведения представлены в нашей работе отрывками стихов и прозы, принадлежащих поколению-бит. Это фрагменты стихов Аллена Гинсберга «Америка»[16] ; «Супермаркет в Калифорнии»[17] ; и Грегори Корсо «Бомба»[18]. И фрагменты прозы: Джек Керуак «На Дороге»[19] ; «Бродяги Дхармы» [20] Сложно делать представление о движении бит не приведя в пример некоторые фрагменты их произведений.
Из работ, затрагивающих внутреннюю и внешнюю политику США, хотелось бы назвать общее исследование «Истории США»[21] 4 том под редакцией Севастьянова. В нем довольно таки подробно разобрано экономическое положения США после войны. Так же, отметим работу Лана «США в военные и послевоенные годы»[22] Автор данной работы проводит глубокий анализ внешнеполитических проблем, в том числе о изменении внешней политики США до второй мировой войны и после.
Внутренние и внешние проблемы в том числе социо-культурная обстановка в Соединенных Штата Америки за послевоенный период, широко рассмотрена Говардом Зинном.
Остальные исследовательские работы, представленные в моей курсовой в основном на
Кризис культуры это комплекс противоречий, который оказывает регрессивное воздействие на развитие цивилизации. В основе любой культуры, так или иначе, лежит мораль. Традиции же передают эту мораль от поколения в поколение. Со временем она видоизменяется, при этом сохраняя некоторые общие черты. Резкие социальные изменения приводят к конфликту внутри общества (в том числе к конфликту поколений).
Корни Кризиса Американской культуры кроются во внешней и внутренней политике государства с момента его основания. США за всю свою довольно таки короткую историю позиционировала внешнюю и внутреннюю политику как политику отличную от политики европейских стран. Если мы говорим в первую очередь о внешней довоенной политике, нельзя не заметить, что она была пропитана практически полностью духом изоляционизма. Зарождение предпосылок такой политики можно проследить с момента подписания «Декларации Независимости». Первым официальным документом, утвердившим курс страны на политическую и экономическую изоляцию от Европейских стран, можно считать подписанную 2 декабря 1823 года Доктрину Монро. В ней хотелось бы нам подчеркнуть два важных заявления:
«Мы никогда не принимали участия в войнах европейских держав, касающихся их самих, и это соответствует нашей политике. <…> Мы не вмешивались, и не будем вмешиваться в дела уже существующих колоний или зависимых территорий какой-либо европейской державы».[23]
Тем самым подчеркивался первостепенный интерес во внутреннем развитии. Великий Американский мыслитель Томас Пейн в своем эссе «Здравый Смысл» даёт такую характеристику отношений Америки и «Старого света»:
«Америка процветала бы в такой же степени и по всей вероятности даже гораздо больше, если бы никакое европейское государство не обращало на нее внимания. Америка обогатила себя, продавая Европе предметы первой необходимости, и сбыт им всегда будет обеспечен, пока Европа не оставит привычку к еде. <…> Европа а не Англия является матерью Америки. Новый свет стал убежищем для преследуемых гражданской и религиозной свободы из всех частей свободы. Они бежали сюда не от нежных объятий матери, а от жестокости чудовища <…> И кроме всего прочего, к чему нам бросать вызов всему миру? В наши планы входит торговля, и она, при разумной ее организации, обеспечит нам мир и дружбу со всеми народами Европы.»[24]
Таким образом, основным внешнеполитическим курсом США стала изоляция.
Суть же внутренней социо-культурной политики страны была сформулирована в нескольких документах. В них подчеркивался особый путь США как свободной демократической страны, продолжающей идеи европейского просвещения. Томас Джефферсон как один из главных мыслителей и идеологов американской культуры в «Декларации Независимости» подчеркивал право американского народа на независимость и индивидуализм.
«Все мужчины, все женщины созданы равными <…> имеющими неотъемлемые права <…> на жизнь, свободу, стремление к счастью <…> и если какая-либо форма правления окажется несовместимой с этими целями, народ имеет право изменить или вовсе отменить ее»[25]
Основным фундаментом данного заявления являлась не только культура европейского просвещения, но и протестантская культура. «При ознакомлении с профессиональной статистикой любой страны со смешанным вероисповедным составом населения неизменно обращает на себя внимание одно явление, неоднократно обсуждавшееся в католической печати и литературе и на католических съездах Германии. Мы имеем в виду несомненное преобладание протестантов среди владельцев капитала и предпринимателей, а равно среди высших квалифицированных слоев рабочих, и прежде всего среди высшего технического и коммерческого персонала современных предприятий. Это находит свое отражение в статистических данных не только там, где различие вероисповеданий совпадает с национальными различиями и тем самым с различием в уровне культурного развития, как, например, в восточной Германии с ее немецким и польским составом населения, но почти повсеместно, где капитализм в пору своего расцвета мог беспрепятственно совершать необходимые ему социальные и профессиональные преобразования; и чем интенсивнее шел этот процесс, тем отчетливее конфессиональная статистика отражает упомянутое явление.»[26]
Но в чем же выражались основные принципы данной культуры? Почему она так хорошо подошла формирующейся Американской культуре?
«Пуритане привезли с собой протестантскую этику и пуританскую мораль, которые играли значительную роль на ранних этапах формирования капитализма, поскольку моральные принципы, которые проповедовал протестантизм, такие как индивидуализм, этика личного успеха, принципы самоограничения и буржуазного накопительства вполне соответствовали практике свободного предпринимательства в американском обществе. Протестантская мораль, выражавшая потребности развивающегося капитализма, была моралью призвания и долга <…> В русле протестантской этики и пуританской морали в Северной Америке возникали традиционные для эпохи свободного предпринимательства представления о «человеке, создавшем самого себя», индивидуалистические концепции личного успеха, равных возможностей, лежащие в основе американской культуры. Практическая философия протестантизма переставала быть религией и становилась основой буржуазного накопительства и выражавшей его морали»[27]
Как пример С.И. Левикова приводит высказывания пуритан в отношении труда:
«Работайте старательно, будьте экономны и бережливы – усердие всегда вознаграждается. Американскому обществу нужны умелые, высокообразованные люди. Начните снизу, и вы поднимитесь наверх, где места хватит всем. <…> Главным качеством должно быть трудолюбие. Последнее раньше или позже должно привести к зажиточности и преуспеванию. Каждый преуспевающий обязан помогать своим ближним. Бедняк этого делать не в состоянии. Он обуза для общества, так как паразитирует на плодах деятельности тех, кто трудолюбив и зажиточен. Быть бедным грешно.»[28]
В «Альманахе простака Ричарда» Бенджамин Франклин, один из отцов основателей США, обозначил 13 добродетелей пуританской морали. Это «умеренность, молчаливость, аккуратность, справедливость, трудолюбие, воздержанность, бережливость, решительность.» [29] Дальнейшие документы, имевшие общенародную и государственную ценность, так же основывались на некоторых принципах пуританской морали, превратившейся со временем в мораль капиталистического государства.
В "Письмах Американского Фермера" за авторством Сент-Джона де Кревкёра ярко выражена демонстрация контраста между жизнью в Европе и Америке.
«Здесь (прибывший в американские штаты англичанин) он видит индустрию своей собственной страны, развивающуюся в новой форме, и прослеживает в деятельности своих соотечественников зачатки всех исскуств, наук и отраслей творчества, которые расцветают в Европе <…>
Современное общество представляет себя на обозрение, оно отличается от того, что он видел доселе. Оно не состоит, как в Европе, из знаменитых лордов, которые владеют всем, и людской черни, не владеющей ничем. Здесь нет аристократических семей, нет ни судов, ни королей ни епископов, ни владычества духовников, ни невидимой власти, предоставляющий немногим вполне зримую власть, ни крупных промышленников, нанимающих тысячи работников, ни впечатляющей изощренности роскоши. Богатые и бедные отстоят друг от друга не столь далеко, как в Европе. <…> Мы все уважаем законы, не опасаясь их строгости, поскольку они являются справедливыми. Нас всех вдохновляет свободный и неограниченный дух трудолюбия, поскольку каждый работает на себя. Если он разъезжает по нашим сельским районам, он видит не враждебный замок и высокомерный особняк, контрастирующие с глиняной хижиной и жалкой лачугой, в которых скотина и люди помогают друг другу сохранять тепло и прозябают в низости, дымном смраде и нужде. Во всех наших жилищах видно радующее глаз единообразие достойного достатка. Самая убогая из наших бревенчатых хижин является сухим и удобным жилищем. Самыми высшими званиями, которые могут себе позволить наши горожане, являются адвокат или торговец. Фермеры – так и никак не иначе именуются сельские жители нашей страны. У нас нет принцев, для которых мы трудимся, голодаем, проливаем кровь: мы являемся совершенным обществом из всех существующих в мире. Здесь человек свободен, как ему и положено быть, и это отрадное равенство не является чем-то преходящим, как многое другое. <…> Этот путешественник еще пожелает узнать, откуда пришли все эти люди. Это смесь англичан, шотландцев, ирландцев, французов, голландцев, немцев и шведов. Из этой смешанной породы возникла раса, ныне именуемая американцами.»[30]
С середины 19 века в истории США наступила новая эпоха. Рост промышленности и крупного капитала сопровождался технологической революцией. В 1869 была открыта первая трансконтинентальная железная дорога, соединившая запад США с востоком. За это время были изобретены фонограф, пишущая машинка, телефон, морозильные железнодорожные вагоны. В начале 20 века появилась автомобильная промышленность. Росли города. Страна переживала крупнейшую за свою историю индустриализацию. Но бесконтрольный экономический рост штатов в начале 20 века закончился великой депрессией. Именно она (великая депрессия) усилила роль изоляционизма во внешней политике США вплоть до начала второй мировой войны. Она же и сопровождалась «великой духовной и моральной депрессией». Вторая мировая война вписалась в новый экономический курс Рузвельта и решила вопрос с занятостью рабочего населения.
«Соединенные штаты Америки закончили Вторую мировую войну, будучи бесспорным лидером капиталистического мира. Еще до войны они располагали огромнейшей экономической мощью и являлись самым богатым государством. Однако именно Вторая мировая война способствовала усилению могущества США, привела к их господству в послевоенном мире. За годы войны национальный доход США удвоился, более чем вдвое возросло промышленное производство. В стране был создан хорошо отлаженный производственный механизм, опирающийся на емкий внутренний и международный рынок. Поставки сырья, продовольствия и военного снаряжения союзникам, финансируемые государством, стимулировали обновление основного капитала. Усилился процесс концентрации производства: количество крупных предприятий с числом рабочих свыше 10 тыс. увеличилось в 7 раз.»[31]
«Американские фабрики и заводы, железнодорожный и остальной транспорт в отличие от предприятий других великих держав имели возможность функционировать нормально без затемнения, перерывов и перебоев, вызываемых военными действиями, эвакуацией промышленности, воздушными тревогами и разрушениями. В результате производство США увеличивалось, производственная способность страны росла»[32]
Особо высокими темпами росла военная промышленность. Послевоенная Америка все больше стала превращаться в крупнейшее мировое милитаризованное государство. Мощный экономический подъем сопровождался ростом концентрации производительных сил. В свою очередь производство все больше и больше стало иметь монополизированный характер. «К концу войны 250 крупнейших промышленных корпораций США распоряжались основным капиталом, равным двум третям всего основного капитала обрабатывающей промышленности США, которая после войны могла быть использована для производства продукции мирного времени. Этот основной капитал 250 крупнейших промышленных корпораций был к концу войны почти равен всему довоенному капиталу всех 75 тыс. корпораций.»[33]
Внешнеполитический Американский курс претерпел серьезные изменения. 25 апреля 1945 года 50 стран учредителей принимают устав ООН. Этот акт подтвердил смерть американского изоляционизма. Изменилось и отношение к бывшим союзникам. Так СССР превратился из союзника в главного агрессора. Борьба с «потенциальным соперником» стала основным элементом политики штатов. Используя этот элемент как предлог борьбы с мировым коммунизмом, США проводила политико-экономическую экспансию в страны Европы и Азии. Примером тут может послужить вступивший в действие в 1948 году план Маршала, подразумевавший экономическую помощь в послевоенном восстановлении странам западной Европы. Важным элементом накаления международной обстановки стал сброс атомной бомбы на густонаселенные японские города Хиросима и Нагасаки. Применение настолько мощного оружия массового поражения не могло не отразиться так же на формировании Американского послевоенного общества.
«Хиросима, о чем бы ни свидетельствовали упорные попытки самих американцев вскрыть подоплеку данного факта, явилась крайней формой проявления способности «лучшей из цивилизаций» - «свободомыслящего, рационалистического и просвещенного иудейско - христианского общества» - совершить позорнейшее из военных преступлений» [34]
Принятие такого довольно таки странного решения не могло не поставить под сомнение общественность. Само общество, объявлявшее себя демократическим, было пронизано чувством лживого единства. Подлинное представление об ужасах мировой войны имели только ее непосредственные участники. Американское население все чаще доверяло информации, преподносимой СМИ.
Роль самих СМИ в формировании общественного мнения играет особую роль. Так в статье «Роль общественного мнения в канун гражданской войны в США» Т.В. Алентьева писала:
«Гражданские войны могут возникать не только как классовый или политический, но и как цивилизационный конфликт, в котором противоборствующие стороны отстаивают разную систему ценностей. Они могут порождаться искусным разжиганием страстей, натравливанием общественного мнения на тех, из кого конструируют "образ врага",
разумеется, при наличии серьезных оснований для подобной конфронтации. Решающим средством в такой накаленной атмосфере становятся не доказательства, а хлесткие фразы, стереотипы, периодические повторения, вколачивание в общественное сознание подходящих мифов, зачастую дезинформация и фальсификация подлинных фактов. Что довольно часто наблюдалось в период Гражданской войны в США.»[35]
В подтверждении своих слов Алентьева процитировала испанского историка и философа X. Ортега-и-Гассета:
«Закон общественного мнения - это закон всемирного тяготения. Без него история не была бы наукой. Задача истории в том,...чтобы показать, что сила общественного мнения - не утопическое мечтание, а самая настоящая реальность, действующая постоянно в жизни общества... Поэтому, если мы хотим формулировать закон общественного мнения строго, как закон тяготения в истории, то...придем к давно известной и бесспорной формуле: против общественного мнения править нельзя»[36]
В годы великой депрессии, ставший новым президентом Франклин Делано Рузвельт понимал важность формирования общественного мнения. Широкое распространение радиоприемников среди населения помогло повлиять на выход из экономического тупика.
«В 1930-е годы во всем мире быстро увеличивается число радиоприемников, растет влияние радио на общественно-политические процессы. Радио активно используется политиками для воздействия на население. Очень важную роль радио сыграло в США в период Великой депрессии. Когда в 1933 году президентом США стал Франклин Делано Рузвельт, в числе первоочередных действий, предпринятых им, стали регулярные радиообращения к американской нации, известные как "Беседы у камина". В своих обращениях Рузвельт давал оценку сложившейся ситуации в стране и рассказывал о готовящихся действиях правительства для преодоления кризиса. Искренний тон, максимальное использование психологических особенностей радио плодотворно влияли на людей, на создание доверительного отношения к власти и лично к президенту Рузвельту.
В этот же период обнаруживаются потенциальные возможности сильного воздействия радиовещания на население, получившего в дальнейшем название "эффектов массовой коммуникации". Один из таких эффектов, названный "эффект "Войны миров", был обнаружен в 1938 году в США. Во время радиопостановки по мотивам знаменитого научно-фантастического романа Герберта Уэллса "Война миров" о воинственном нашествии марсиан на Землю, сделанной в жанре репортажей "с места событий" и комментариев "официальных лиц", в ряде американских городов началась массовая паника -слушатели приняли литературно-драматическую передачу за информационную. Стало ясно, что радио может играть роль грозного социально-психологического оружия, способного дестабилизировать общество.»[37]
В послевоенные годы на помощь радио приходит и телевидение. Семьи, копившие свой капитал в течении войны, тратили его в основном на покупку недвижимости, автомобилей и телевизоров.
Первые послевоенные телевизоры стоили очень дешево. Телевидение со временем становится все больше доступным.
« Телевидение стало средством массовой информации в 1952 году, когда оно было более чем в 50% американских семей. <…> Количество семей, имеющих дома телевизор, возросло с 64,5% в 1955 году, до 94% к 1965 году. В 1953 году был введен первый цветной телевизор»[38]
«Телевидение заработало после второй мировой войны. К концу 1940-х годов, такие города, как Нью-Йорк, Чикаго и Лос-Анджелес имеют местные телевизионные станции. К началу 1950-х годов, три крупнейшие сети (NBC, CBS, ABC) поддерживают национальные передачи. Большинство ранних передач были записаны в живую, в черно-белом свете, и транслировались несколько часов каждую ночь. Прошло совсем немного времени, и телевизионные антенны появились по всей Америке. Страна была очарована новым изобретением, хотя раннее телевидение представляло собой не более чем «радио с картинками» <…> Несмотря на все это, магия телевидения была особым развлечением, неизвестным доселе людям»[39]
В 50 была сформирована новая культура – культура телевидения.
Именно в послевоенные 40ые годы в Америке начал складываться так называемый «средний класс» 22 июня 1944 Франклином Рузвельтом был подписан G.I. Bill. Нас интересует из этого документа только 3 пункта.
1. Этот билль дает военнослужащим и женщинам возможность возобновить свое образование или техническую подготовку после увольнения, или взять повышение квалификации или переквалификацию, без платы за обучение до 500 долларов за учебный год. Так же они имеют право на получение ежемесячного пособия на жизнь, обучаясь в учебном заведении.
2. Билль предусматривает гарантии выдачи Федеральным Правительством кредита ветеранам на приобретение или строительство дома, фермы и бизнес - недвижимости (кредитная ставка которого не должна превышать 50%)
3. Ветеранам, не нашедшим работу, предоставляется пособие по безработице, выплачиваемое каждую неделю в течении одного года. [40]
В итоге данный билль позволил бывшим военнослужащим приобрести дешевое жилье под низкие проценты и учится в высших заведениях.
«До войны колледжи и домовладения были, по большей части, недоступной мечтой для среднего Американца. Благодаря Биллю G.I., миллионы людей, занялись образованием, а не отправились на рынок труда. В пиковый год в 1947 году, ветераны составляют 49% колледж приема. К тому времени, как действие Билля закончилось 7,8 млн. ветеранов второй мировой войны получало образование. Миллионы так же воспользовались льготным ипотечным кредитом. С 1944 по 1952 год было поддержано 2,4 млн. ипотечных кредитов для ветеранов 2 мировой войны.»[41]
Еще в начале 20 века с развитием железнодорожной и автомобильной промышленности приоритетом для среднего класса стало строительство домов в пригороде. Сами пригороды являлись удобной и более дешевой альтернативой загрязненным и плотно заселённым городам. На конец сороковых и пятидесятые годы в стране происходит «субурбанизационный взрыв»
«Ведущим императивом жизни в пригороде являлось стремление к безопасности, как в физическом, так и экономическом смысле. Удаленность от города обеспечивала защиту от его пороков, капиталовложения в приобретенную недвижимость представлялись наиболее надежным способом помещения средств и, главное, давали людям ощущение большей самостоятельности и независимости, чувство, что они хозяева собственной судьбы, по крайней мере, в пределах своего дома, своего пригорода. <…> Общепринятым идеалом белого среднего класса с начала XX века была семья, в которой отец выступал в роли добытчика средств к существованию, мать занималась домом и детьми. Непреложным атрибутом такой идиллии был свой дом в безопасном, свободном от расовых проблем и бедности пригороде. Именно подобные представления стимулировались потребительской рекламой, пропагандировались массовой культурой. Отклонения от нормы в виде попытки женщины посвятить себя деловой карьере, по меньшей мере, не приветствовались. <…> Благодаря высокой мобильности, сильно развитому индивидуализму, а также желанию поступать в соответствии со своими интересами и наклонностями, жители пригородов организовывали свои социальные контакты независимо от географии проживания интересующих их людей или мест развлечений и отдыха. Не исключались и разнообразные формы общения с соседями в виде благотворительных акций, местных праздников, совместных действий в интересах развития школьного образования, сохранения окружающей среды, а также в тех случаях, когда что-либо угрожало сложившемуся порядку вещей и образу жизни. Но все это вместе предполагало лишь кратковременную мобилизацию общих усилий для решения конкретного насущного вопроса. <…> Развитие конформистской по своей сути потребительской культуры, столь характерной для пригородов, стимулировалось бизнесом, стремившимся привлечь самого массового и достаточно платежеспособного потребителя - средний класс. Время, потраченное жителями пригородов на пребывание в так называемых "молах" (mall) - местных торговых центрах, уступало лишь количеству времени, проводимому на работе и дома. Молы доминировали в торговле пригородов с середины 1960-х годов, они размещались в нескольких минутах езды от любого жилья и фактически играли ту же роль, что некогда центральная часть города. Там назначались личные и деловые встречи, там располагались культурные учреждения, места развлечений.»[42]
Созданные в таких пригородах изолированные сообщества (в особенности более богатые пригороды), были особо агрессивны к цветным семьям и к семьям с низким достатком, если те решались поселиться по соседству.
Формально конституция Соединенных Штатов Америки гарантировала равенство прав всех своих граждан. На деле же, страна победившая нацизм, не победила такую важную проблему как сегрегацию.
Разделение в вооруженных силах Соединенных Штатов являлась отражением жестокой расовой сегрегации в США. Многие Афро- Американцы в это время вели жизнь граждан второго сорта. Они обязаны были уступать места в общественном транспорте, не имели права голосования и получения высшего образования. Линчевание было обычным явлением в южных штатах. Ку-Клукс-Клан в свою очередь постоянно терроризировал тех Афро-Американцев, которые пытались требовать больше прав.
«В результате запугивания, насилия и расовой дискриминации, лишь 3% голосующих чернокожих мужчин и женщин в Южных Штатов зарегистрировались для голосования в 1940 году. В Миссисипи, менее 1% были зарегистрированы. Большинство голосовавших из цветного населения, жили в крупных городах Юга.»[43]
«Поправка XXIV отменила ограничения избирательных прав на федеральных выборах "в связи с неуплатой какого-либо избирательного или иного налога". Избирательный налог существовал до принятия поправки в 11 южных штатах и, хотя он был небольшим, лишал права голоса около 10 млн. бедняков, в основном негров. В некоторых штатах (Алабама, Миссисипи и др.) этот налог носил кумулятивный характер, при котором человек, решивший принять участие в выборах, должен был заплатить налог за все предшествующие годы. С.229
В 1965 году Законом об избирательных правах действие поправки было распространено на выборы в штатах, а в 1966 г. Верховный суд признал, что установление налога на выборах в штатах является нарушением конституционного принципа "равной защиты закона".» [44]
Так основным электоратом в послевоенный период в США становился средний класс. Образ равноправия всех американцев был всего лишь образом.
«Распределение доходов (в послевоенной америке) все еще было не равномерным, что семьи принадлежавшие к наиболее обеспеченной пятой части населения, жили на 20-30 тыс. долл. В год, в то время как другая пятая часть, наименее обеспеченные, перебивалась на какие-нибудь 2-3 тыс. На одном полюсе было огромное богатство, на другом – бедность, доходящая до существования впроголодь.
Остальные же три пятых населения, которые, в какой-то мере приобщились к «просперити», приобрели автомобили и загородные домики, могли брать более длительные отпуска, тоже, однако, обнаруживали беспокойство, чего нельзя было бы ожидать от них, живи они в безупречно устроенном обществе. Одни из них волновались из-за того, что еще не обеспечены так, как им хотелось бы, другие были недовольны своей работой, давкой и пробками на шоссейных магистралях и улицах городов, загрязнением воздуха и воды. И все эти люди жили, кроме того, в вечном, неотступном страхе -перед войной, экономическими кризисами, ядерной бомбой, опасностью «перенаселения» земли, наконец, опасностью «компьютеризации» всей американской жизни. А это общее недовольство сопровождалось к тому же все возраставшим у рядового американца чувством беспомощности, сознанием того, что хоть он и голосует, хоть он и может свободно разговаривать в своем кругу, все важные для его жизни решения принимаются где-то и как-то людьми, которых он не знает. Больше, чем когда-либо раньше, у среднего американца создавалось ощущение, что он превращается в какой-то «невидимый атом» в этой огромной стране, что его дело – это только читать газеты, смотреть телевизор, слушать радио, иначе говоря, быть пассивным объектом современной истории и уж никак не активным ее творцом.» [45]
На него и была нацелена информационная пропаганда (при помощи все того же телевидения). Внешний коммунистический враг и борьба с ним стала основной заботой американских властей.
Еще одним событием, являвшимся катализатором появления культурного кризиса в США был разгул в 50-ые годы маккартизма. Лан 453
«Маккартизм является продуктом определенной политической атмосферы, создававшейся в США по мере нарастания и углубления «холодной войны». Маккарти не создал ни «холодной войны», ни ее атмосферы. Напротив, атмосфера «холодной войны» породила то, что назвали маккартизмом.» [46] Маккартизм продолжал политику изоляционизма, именно по этому его поддержали политики, такие как сенатор Тафт. Маккартизм как ультраправое течение боролось не только с «коммунистической угрозой». Объектом нападок стали актеры Голливуда, преподаватели в университетах, военнослужащие, писатели, все кто могли быть заподозрены в сочувствии коммунизму.
Президент Гарри Трумэн, ярый противник сенатора Маккарти, на 250м дне города Детройта так описал обстановку, творящуюся в Штате Висконсин:
«Послушайте, что я скажу. Эта вредоносная пропаганда зашла слишком далеко, что на четвертое июля, на Мэдисон, штат Висконсин, люди боялись говорить, что они верили в Декларации независимости. Сто двенадцать человек было предложено подписать петицию, которая содержала ничего, кроме цитаты из Декларации независимости и Билля о правах. Сто одиннадцать из этих людей отказались подписать этот документ - многие из них, потому что боялись, что это был какой-то документ подрывной и что они потеряют свои рабочие места из-за возможности быть обвиненными в сочувствии коммунизму. Можете ли вы представить существование 111 человек в столице штата Висконсин, которые не знали, что эта цитата из Декларации Независимости и из Билля о правах? Я не могу себе представить. Подумайте о том, что в родном штате двух величайших либеральных и прогрессивных американских сенаторов, Роберта М. Лафоллета и Роберта Младшего существуют такие люди» [47]
«Под предлогом защиты страны от коммунистической инфильтрации, федеральные агенты покушались на индивидуальные права и расширили свое воздействие на киностудии, университеты, профсоюзы и многие другие якобы независимые институты. Общенародное уважение к формированию федерального антикоммунистического правительства помогло заглушить все действия оппозиции.» [48]
Новое поколение молодежи из среднего класса, формировавшееся в послевоенные годы, все чаще называют «поколением молчаливых».
«Реакцией «молчаливых» на обстановку повсеместной «охоты на ведьм» (именно так иногда называют деятельность Маккарти) стало стремление отстранится от всего, замкнуться в своем мирке. Они не только проявляли терпимость к политическим вопросам и ситуациям, но были просто безразличны к ним. Склонность к самосозерцанию они успешно сочетали с настойчивыми поисками теплого местечка в жизни. Основной ценностью и целью их жизни стало преуспевание. Они не имели ни малейшей потребности в приключениях. Жизнь студентов складывалась из трех компонентов: интереса к спорту, к противоположному полу и к науке. Социологи США констатировали: студенты предпочитают ранние браки, чтобы, замкнувшись в семье, предаваться «растительному» существованию.» [49]
Они не протестовали против жизни в стерильных пригородах, против угрозы атомной войны, против сегрегации цветного населения, против нарушения личностных свобод. С одной стороны, некоторые пуританские ценности, что закладывали еще отцы основатели, сохраняли свою актуальность сознании Американцев. ( стремление к материальному благополучию и безопасности) Но в складывающемся мире технократии многие из них не могли найти себе место. Эта внутренняя неудовлетворенность доводила их до заведомо не решимого конфликта. Одним из символов молчаливого поколения стал фильм «Rebel without A Cause»[50] (Название переводится по разному, иногда как «бунтарь без идеала», иногда как «бунтовщик без причины») где главный герой, Джим Старк не может найти понимание ни среди родных, ни среди ровесников (новых одноклассников). Днем эти молодые люди ведут примерный образ жизни, ночью же развлекают себя играми на грани жизни и смерти. Во всех них чувствуется тоска и не желание жить той жизнью, что им предлагают. Им не нравится чистые ухоженные пригороды, жизнь по расписанию и в рамках закона. Конформистское общество загнало их в тупик. Выход из этого тупика либо безумие, либо самоубийство. Складывается картина полной подавленности и отчужденности молодых людей от своей жизни и от общества, окружающего их.
Культурный кризис после войны стал не просто очередным этапом в истории США, а коренной проблемой, когда впервые так остро встал вопрос о ревизии тех пуританских ценностей, в рамках которых общество развивалось долгие годы. Официальная культура или культура масс, формируемая СМИ сформировала оппозицию. Именно послевоенные 50ые годы обычно связывают с зарождением контркультуры. И первым контркультурным, оппозиционным движением в обществе 50х обычно называют движение битников.
Контркультура (лат. contra-против и culture - возделывание, обрабатывание) - форма выражения духовного протеста против современной буржуазной культуры, получившая распространение среди части молодежи стран Запада. Знаменует собой открытый отказ от социальных ценностей, моральных норм и нравственных идеалов потребительского общества, стандартов и стереотипов массовой культуры, образа жизни, в основе которого лежит установка на респектабельность, социальный престиж, материальное благополучие. Этот отказ, как правило, выражается в негативизме по отношению к культурным достижениям человечества и экстравагантной манере мышления, чувствования, общения. Культ разума и науки в их буржуазной трактовке заменяется культом бессознательного проявления природных страстей и мистического экстаза души, пуританская мораль - открытостью интимных связей, трудовая деятельность - массовыми оргиями, наркоманией и т. п. Протест против «массового общества» и массовой культуры получает практическое завершение в организации различных коммун, в которых якобы осуществляется проявление истинно гуманного отношения человека к миру, другим людям и к самому себе. Таким образом Контркультура может быть рассмотрена как попытка создания культуры, противостоящей сложившейся ныне духовной атмосфере современного буржуазного общества. Однако, будучи своеобразной формой ухода от социальной реальности, она в то же время является неотъемлемой частью существующей буржуазной системы, обычным потребительским продуктом «массового общества», коммерческого предпринимательства со всеми присущими им утилитарными ценностями, против которых К. так «решительно выступает». [51]
Битники считаются первым проявлением контркультуры. Первыми, кто смог обратить на себя внимание столь широкой Американской общественности. К бит поколению обычно причисляют:
писателей: Джека Керуака, Уильяма С. Берроуза, Ниила Кессиди.
Поэтов: Гери Снайдера, Аллена Гинзберга, Грегори Корсо, Лоуренса Ферлингетти, Филиппа Уэйлена, Майкла Макклура, Роберта Данкена, Диану ди Прима, Филиппа Ламантиа, Роберта Крили, Леройя Джонса, Боба Кауфмана. Журналистов: Нормана Мейлера, Джона Холмса, Кеннета Роксрота.
Но что такое бит? Источников возможного происхождения у данного термина огромное множество. Кеннет Роксрот, в своей книге "The Making of the Counterculture" (Создание Контркультуры) так характеризовал происхождение данного слова
«...Расскажу немного об истории слова "бит". Слово "битник" изобретено в Сан-Франциско колумнистом Хербом Каном. Вообще-то словечко "бит" из музыкального жаргона, типа "фанки"... или что-то подобное.
Почти одновременно с Каном словечко использовали Джон Холмс в статье "New York Times", и я в журнале "New World Writing".» [52]
Джек Керуак по-разному определял происхождение термина:
«-Это вы изобрели поколение бит?
-Да, я услышал как два старика на юге, два старых негра, его произнесли.
-Бит – в смысле разрушать?
-Да. Два старых Бедняка. И я вдруг сказал Бит…. бит …. Beatitude»[53] [54]
Так же, в другом интервью он дает немного другое определение:
«-Как ты определяешь термин бит?
-Сочувствующий»[55]
«Это бит поколение это блаш, это бит сохранить, это сердце бит, он был сбит и свалился в мир. Он рухнул вниз как древняя цивилизация. Это как рабская галера, плывущая под бит»[56]
Но когда сформировалось движение бит? Официально в 50ые, неофициально еще во время войны.
«В 1944 трое молодых людей Аллен Гинсберг, Уильям Берроуз и Джек Керуак встретились в первые в Нью-Йорке. Все изменилось навсегда, для них и для века.» [57]
Аллен Гинсберг:
«Вообщем то мы не хотели устраивать какую-то социальную революцию. Мы просто хотели распахнуть свои души для себя самих.»[58]
Грегори Корсо:
Корреспондент - Т.е. Бит поколение это Америка?
Корсо - Америка создала этих индивидуумов. Так, но когда они собирались вместе абсолютно не было (бит движения), 4 человека это еще не поколение, ясно? Это свалилось на них потом, весь Меддисон Авеню (Мэдисон-авеню (англ. Madison Avenue) — манхэттенская улица с односторонним движением, которая идёт на север от 23-й улицы, в сторону Бронкса, с которым она соединена одноимённым мостом. ) свалился на них, там же была куча их ровесников и они не принадлежали к их поколению, их будто просто поимели, ведь у них там власть радио, телевидение, все это. Вот почему они не обращали внимание на мисье Керуака.[59]
Теперь хотелось бы дать краткие биографии лидеров движения.
«Джек Керуак рос в католической семье. Его родители, канадские французы, приехали в Лоуэлл (штат Массачусетс) из Квебека в поисках лучшей доли. Его брат Жерар умер в возрасте девяти лет, Джеку тогда было всего четыре. Брату посвящено самое его трогательное сочинение – роман «Видения Жерара» (1963). Отец Джека владел небольшой типографией, издавал газету. Он был человеком экстравагантным, любил бары и скачки, пил. Главной в семье была мать, властная женщина, истовая католичка. Сын подчинялся матери во всём. Или – почти во всём. В старших классах Керуак, благодаря достижениям в лёгкой атлетике и футболе, стал знаменитостью Лоуэлла. В семье говорили на квебекском французском. Английский Джек начал учить только в шесть лет. После окончания колледжа он решил осуществить свою мечту – стать писателем – и отправился в Колумбийский университет изучать литературу. Но вскоре поссорился с футбольным тренером и – бросил университет. Он ходил матросом на кораблях торгового флота, а в 1942 году записался в ВМФ – шла Вторая мировая война. Однако через полгода его комиссовали с диагнозом «шизоидное расстройство личности». Керуак говорил потом, что диагноз ему поставили из-за того, что он сказал, что не будет убивать. Впрочем, среди битников многие были с диагнозом. А то и с тюремным сроком.»[60]
«Вернувшись с одной из подлодок, в 1942 году которые заполонили север Атлантики, Керуак женился на Эди Паркер. Вскоре он познакомился с новичком в колумбийском университете, Алленом Гинсбергом и наркоманом с Гарвардским Дипломом Уилльямом Берроузом, который был на 10 лет старше его. Много ночей провели Керуак с Гинсбергом у круглосуточного автомата Таймс Сквер, где обитал вор, бродяга и жулик Герберт Ханке. В тоже время как практически, вся Америка готовилась к войне, Керуак и его друзья в визионерской традиции Блейка, Бодлера и По, читали тайные рукописи, экспериментировали с наркотиками и пытались понять смысл всемирного безумия.» [61]
«Ирвин Аллен Гинсберг родился 3 июня 1926 года в Нью-Арке, штат Нью-Джерси, в семье Луиса Гинзберга, школьного учителя, публиковавшегося поэта и умеренного еврейского социалиста, и Наоми, радикальной коммунистки и активистки нудистского движения, сошедшей с ума вскоре после рождения второго сына, Аллена, и проведшей остаток жизни в психиатрических лечебницах.
Гинсберг, застенчивый и проблемный подросток провел свое детство в городке Патерсон, штат Нью-Джерси. В старших классах он знакомится с поэзией Уолта Уитмана, но, несмотря на интерес к поэзии, по настоянию отца начинает готовить себя к юридической карьере. В 1944 году он поступает в Колумбийский университет, где вскоре сводит знакомство с такими личностями, как Люсьен Карр, Джек Керуак, Уильям Берроуз и Нил Кессиди, которые втягивают его в насыщенный приключениями, литературными дискуссиями и экспериментами с наркотиками образ жизни, типичный для будующих битников»[62]
(Burroughs a man within)
«Уильям Сьюард Берроуз наследственный владелец фабрики счетных машин, основанной его дедом, родился в 1914 в Сент-Луисе, штат Миссури. После окончания Гарварда и путешествий по Европе, он переехал в Нью-Йорк, где познакомился со своей будущей женой Джоан Воллмер, а так же завел дружбу с Джеком Керуаком и Алленом Гинсбергом. Экспериментируя с новыми формами литературы – наряду с наркотиками – друзья сформировали авангард культурного явления, которое получило название Бит поколения.»
О раннем периоде жизни битников в Нью-Йорке повествует книга, написанная совместно У. Берроузом и Д. Керуаком «И бегемоты сварились в своих бассейнах» Именно в Нью-Йорке у всех трех битников появляется тяга к пребыванию в социальных низах. Для них политическая жизнь страны была чужда. Ни демократы, ни республиканцы не заслуживали уважения в среде битников.
Примером может послужить очень яркая сцена, в которой главный герой Майк Райхо пытается вернуть свой просроченный профсоюзный билет, чтобы уплыть из Америки с другом. Он обманывает одного из начальников профсоюза, своим заявлением о присутствии двумя днями ранее в конгрессе. «Мы с другом просто места себе не находили! Невозможно слушать, как эти реакционные дураки из Джорджии и Миссисипи пытаются ставить палки в колеса новому закону!»[63]
На вопрос друга, как у него получилось обмануть «Типа» (так в книге называют начальника) Майк отвечает:
«- Обычная психология <…> Они хотят направить на флот как можно больше либералов, чтобы разъяснять партийные догмы и вербовать новых остолопов в ряды борцов за дело рабочего класса. У него же на физиономии написано.»
«Именно у битников, где грядущий молодежный бунт как бы предстает в своей зародышевой форме, необычайно ярко выражена особенность, превращающая их в несомненных предтеч контркультуры. Это исключительная, зачастую даже всепоглощающая озабоченность не событиями, происходящими в мире, а тем, что происходит в собственном сознании (или даже организме), господствующее стремление не вмешаться в ход событий и как-то повлиять на них, но отвернуться, уйти в некий абсолютно иной мир. Эта принципиальная аполитичность характерна для духовных, порою очень изощренных исканий столпов битничества, вопследствии его «классиков» : Нила Кэссиди, Аллена Гинзберга, Гэри Снайдера, Джека Керуака.» [64]
Аллен Гинсберг так описывает свою аполитичность в интервью :
«Я хотел бы вспомнить Керуака; когда я его впервые встретил, я хотел стать адвокатом по вопросам трудового права. Вы знаете, что я изучал право. Мне было шестнадцать или семнадцать лет, и он сказал мне: но ты же никогда ни дня не проработал ни на фабрике, ни на заводе, ты ничего не знаешь о труде! Кто вбил в тебя эту идеалистическую идею — вывести рабочих из их нищеты, из дикости?.. И я сделал так, чтобы не повторять, как попугай, политические идеи моей семьи. У меня не было чистой идеи. Я ощущал себя в большом замешательстве. Но ремарка эта Керуаковская очень помогла мне, я стал больше прислушиваться к людям, я вылез наконец из своей раковины, из моего догматического сна.» [65]
«Так как моя мать была коммунисткой, а отец был социалистом, я с детства осознал весь хаос политики. Я никогда не был Сталинистом. Скорее - буддистом или анархистом. Мои мозги никогда не были ни под чьим контролем! То же самое можно сказать и о Керуаке, и о Берроузе. Когда началась холодная война, многие западные интеллектуалы были загипнотизированы или коммунистической, или антикоммунистической пропагандой. Мы уходили от этого в другой мир, принимали психоделические наркотики, были открытыми гомосексуалистами, и нас предавали анафеме и коммунисты, и буржуа.» [66]
Но основной темой, объединившей писателей бит поколения, да и вообще молодежи того времени стала угроза ядерной войны. Как вообще самая богатая и развитая цивилизация на земле могла поступить так с Японией и уж тем более с Россией, бывшим союзником по борьбе с фашизмом?
«Тень уничтожения нависла над миром, и это еще предстояло осознать и понять. Однако что-то дрогнуло и пошатнулось в самих основаниях западной цивилизации – что-то, еще невыразимое словами, но отчетливо воспринимаемое чувствами. «Дьявольский пламень» Хиросимы, вспыхнувший на Востоке, отбросил холодную мрачную тень и на Запад, принес сюда привкус распада и тления, как будто и его осыпал черный губительный пепел. Этот горький привкус, интонации глубокой депрессии, ощущение безнадежной омертвелости мира и его красок господствуют у самых истоков послевоенной культуры протеста – у битников, или «разбитого» поколения, как чаще всего передается их самоназвание «Beat» и что влечет неизбежные ассоциации с «потерянным поколением» 20х годов.» [67]
Аллен Гинсберг: «В сороковые начали падать бомбы, вся планета была биологически мертва. И тут до нас дошло, почему это нас так пугает кучка дураков, которые ничего не знают о жизни? С какой стати они говорят нам как чувствовать и как себя вести? И почему мы все еще слушаем всю эту чушь?» [68]
Бомбе, как символу послевоенного времени посвящен так же стих Грегори Корсо, еще одного из лидеров движения бит, присоединившегося к нему в 1949 году.
«Изверг истории Тормоз времён Ты Бомба
Игрушка вселенной Великая угроза небесам Я не способен тебя
Ненавидеть <…>
Бомба ты жестока как и человек творец твой но раковая опухоль
куда ужасней
Ты ненависть и страх людей им лучше чтобы жизнь окончилась
крушеньем молнией аварией
Паденьем с крыши электрическим стулом инфарктом старостью
старостью О Бомба
Им радостнее сдохнуть от чего угодно но не от тебя Перст смерти
сам себе хозяин
Не в воле человека решать тебе взорваться или нет Смерть уже
давно определила всему
конкретный срок Тебя О Бомба воспеваю я Ты Смерти крайность
Смерти торжество…» [69]
Но послевоенное Американское общество в свою очередь поверило, что даже в состоянии постоянной угрозы глобального коллапса можно жить. Как нами было уже раньше замечено, телевидение, сформировавшееся в нужное время и в нужном месте, сделало свое дело. Наступили 50ые.
Гинсберг, в своем стихотворении Америка (1956) так писал об абсурдной роли телевидения в формировании общественного мнения:
«Америка, на самом деле тебе не хочется идти воевать.
Америка, это все эти подлые Русские.
Эти Русские, эти Русские и эти Китайцы. И эти Русские.
Россия хочет съесть нас живьем. Русская власть — сумасшедшая. Она хочет забрать
наши машины из наших гаражей. Она хочет захватить Чикаго.
Ей нужен Рэд Ридерс Дайджест. Ей нужны наши автозаводы в Сибири.
Его громадная бюрократия управляет нашими заправками.
Это плохо. Уф. Он научит Индейцев читать. Ему нужны большие черные негры.
Ха. Она заставит работать нас по 16 часов в день. Помогите.
Америка, это довольно серьезно.
Америка, это то, что я вижу смотря телевизор.
Америка, все это правда?
Я лучше начну работать.
Это так, я не хочу идти в Армию или крутить станки на фабриках высокоточных
деталей, как бы то ни было я близорук и у меня бывают припадки.
Америка, я поддержу тебя своим безумием.»[70]
John Waters
«В 50х все взывало к пробуждению осознанности. Люди обычно говорят о 50-х так, как будто это были счастливые деньки, но это было ужасное время. Насколько я припоминаю, ты обязан был быть точно таким же, как все остальные.»[71]
Peter Weller
«Бит поколение пыталось разрушить этот стереотип. Это была грандиозная взбучка господствующей белой, степенной, с-бассейном-на-заднем-дворе Америке.»
C пришествием в белый дом республиканца Эйзенхауера в 1953, наступила новая эпоха тотального контроля государства над обществом. Новый президент продолжил политику Трумана, в которой «сдерживание СССР» явилось главным прикрытием империалистических замашек правящей верхушки.
«Эйзенхауэр обращал внимание на то, чтобы мы все успокоились, осели где-нибудь в тихом, спокойном американском пригороде и притихли, не раскачивали лодку. Мы все должны были охолонуться и все согласились. Страна была довольно тихая.» [72]
«Теперь едва ли кто-нибудь мог сохранить мужество, чтобы оставаться личностью и говорить собственным голосом, так как навсегда ушло время, когда удобно было сознавать себя причастным к элите в силу своих радикальных взглядов. Человек понял, что всякий раз, высказывая несогласие, он оставляет в залог саму свою жизнь, и могут потребовать платежей, когда настанет период открытого кризиса. Поэтому не приходится удивляться, что нам выпало жить во времена покорности и подавленности. Изо всех пор американской жизни доносится запашок страха, и мы страдаем всеобщим упадком духа. За немногими исключениями явленные нам примеры отваги были одинокими примерами, которые подают одиночки.»[73]
Но битники ничего не могли сделать против насаждающегося повсеместно конформизма. Как и новое «послевоенное поколение» - поколение молчаливых (о ни мы уже говорили в прошлой главе), они предпочитали уйти в себя. Но они находились постоянно в поиске. Они стремились сформировать совершенно новую культуру. Культуру независимую от формирующейся в то время культуры потребительства, доводящей все до абсурда. Потребительская культура в глазах битников извратила такое идеалистическое понятие для обыкновенного американца как «американская мечта»[74]
Ann Charters «Да это самая толстая цивилизация в мире, лучшая, но на деле удивительно провинциальная, в них очень сильна тяга к комфорту, спокойствию. Возникло ощущение, что нужно следовать советам из журнала Life. Знаете как Гинсберг сказал,,я не хочу вычитывать свою эмоциональную жизнь из Time »
Нельзя забывать, что для многих Американцев именно раскрытие себя как личности, а не накопительство, было основной целью жизни. Культура 50х извратила основные ценности обыкновенного американца. Так основной задачей битников стал поиск выхода из культурного тупика. И они нашли этот выход в двух «других» культурах: в культуре востока и культуре черных.
«Представители нового поколения понимали, что Великая Американская Мечта давно стала иллюзией. Иллюзии не прельщали. Многие молодые люди искали духовного освобождения. Стереотипам поведения американского среднего класса противопоставлялись новое видение реальности, новые возможности восприятия окружающей действительности под воздействием наркотиков или алкоголя, свобода сексуальных отношений, свобода выражения своих мыслей, раскрепощение языка.»[75]
У. Берроуз неоднократно иронизировал по поводу сегрегации и опошлении Американской мечты.
«Эй парень! Что ты делаешь с ниггерами? С этими обезьянами? Почему ты не ведешь себя как нормальный белый человек? В конце концов, они ведь просто скот, ты и сам это знаешь. Не могу видеть, как смышленый молодой человек сбивается с праведного пути.»
«благодарю за АМЕРИКАНСКУЮ МЕЧТУ опошленную и подтасованную, так что просвечивает наглая ложь...
благодарю за страну, где никому не позволено заниматься своим делом... благодарю за нацию предателей... да,»[76]
Именно тяга к натурализму, к американским корням, сближала битников с писателем -Уолтом Уитменом. Его битники почитали, ему же и посвящали свои стихи.
Одним ярчайших таких стихотворений можно назвать «A Supermarket in California» (1956) Гинсберга
Сегодня вечером я думал о тебе, Уолт Уитмен, потому что шел осторожно, с головной болью, по улицам под деревьями, глядя на полную луну. Голодный и измученный, в поисках образов, я зашел в неоновый фруктовый супермаркет, вспоминая все твои перечисления вещей!
«Какие персики и какие полутона! Целые семьи вышли за покупками ночью! Мужья заполнили все проходы! Жены среди плодов авокадо, детишки у помидоров! — и ты, Гарсиа Лорка, что ты там делаешь у арбузов? <…>
Будем ли мы брести, мечтая о потерянной Америке любви, минуя голубые автомобили в проездах между домами, по дороге домой к нашему немому коттеджу?
О, дорогой отец, седобородый одинокий старый учитель мужества, скажи, какой была твоя Америка, когда Харон причалил свой паром и ты вышел на дымящийся берег, стоял и смотрел, как он исчезает, уплывая по черным водам Леты?» [77]
У каждой культуры, так или иначе, должен присутствовать некий символ. Культуре битников нужен был новый герой. Тот, кого они искали на улицах Нью-Йорка, тот, кто мог быть действительно искренним и правдивым. И им стал Хипстер (hipster) полная противоположность человеку Square (квадрат) т.е. человеку-конформисту.
Норман Мейлер так характеризовал Хипстера:
«Вот на этом блеклом фоне и возникло явление: американский экзистенциалист — хипстер, человек, сознающий, что в условиях, когда сообщество принуждено жить под страхом мгновенной смерти от атомной бомбардировки, или сравнительно быстрой смерти от рук Государства, представшего как l'univers concentrationaire, или медленной смерти от конформизма, удушающего всякое бунтарское, всякое творческое побуждение (ученым, изучающим рак, потребуются годы, чтобы понять, до какой степени пагубно воздействует подобное состояние на деятельность разума, и сердца, и печени, и нервов), в условиях, когда уделом человека XX столетия становится жизнь под угрозой смерти, начиная с отрочества и до безвременной старости, в таких условиях единственной жизненосной позицией, разумеется, оказалась та, которая требует принять мысль о смерти, живя с ощущением ее поминутной близости и отделясь от обществ и порвав со своими корнями, чтобы отправиться в не знающее предуказанных маршрутов путешествие, подчиненное бунтующим императивам личного человеческого "я".»
Хипстер это новая разновидность искателей приключений, созданная городской реальностью порода людей, слоняющихся в ночи с надеждой что-то свершить и принимающих кодекс поведения черных, который лучше всего отвечает сути их собственного существования. Хипстер вобрал в себя экзистенциальные начала негра, и мы можем без ущерба для точности назвать его белым негром.
И оттого не случайно, что хипстер ведет свою родословную от негра, который уже два столетия обитает на грани между тоталитаризмом и демократией. С другой стороны, хипстеризм, как жизненная философия потаенных сфер американского бытия, видимо, многим обязан джазу, стремительно вторгшемуся в культуру, чтобы оказывать неочевидное, но всестороннее воздействие на поколение, росшее под знаком авангарда, — послевоенное поколение искателей приключений, которые, кто осознанно, кто силою диффузии, впитали в себя уроки разочарования и отвращения, господствовавших в 20-е годы, уроки времен мирового кризиса и мировой войны. Разделяя общее неверие в ценности того круга людей, у которых много денег и реальный контроль над многими вещами, они испытывали почти столь же стойкое неверие и в обладавшие прочностью монолитов идеалы уверенного в себе самца, крепко налаженной семьи, образцовых отношений между мужчиной и женщиной.
Приданое культуры в этом черно-белом браке принадлежало негру. Любой желающий выжить негр должен с первого своего дня на земле приучить себя к опасности, и ничто в мире для него не станет несущественной мелочью, поскольку всякий раз, как он выходит на улицу, у него нет никакой уверенности, что он не подвергнется насилию. То, что для среднего белого выглядит как гарант безопасности — мать, дом, семья, работа, —для миллионов негров остается даже не насмешкой, а хуже, мнимостью. Перед негром открыта простейшая из альтернатив; жить либо в постоянном унижении, либо под вечно накаленной угрозой. При таком положении, когда паранойя столь же необходима для выживания, как ток крови, негр сумел сохранить свою жизнь и начал духовно расти, потому что всюду, где мог, следовал велениям своей физической природы. Каждой клеточкой своего существа сознавая, что жизнь есть война, и только война, негр (при всех допустимых исключениях) редко мог себе позволить считаться со сдерживающими нормами цивилизации, и в целях самозащиты он прибег к примитивности, жил в безмерном настоящем, жил ради своих загулов в субботу вечером, жертвуя пирами духа во имя более для него обязательных пиров тела, а созданная им музыка донесла особое качество негритянского существования, таящуюся в нем ярость и бесконечные оттенки радости, и жажды, и тоски, и злобы, и судорожного напряжения, и жестокой боли, и отчаяния, и крика в минуту оргазма. Ибо джаз — это и есть оргазм, музыка оргазма, прекрасного и отвратительного, — оттого она стала внятной всем, оттого, даже разжиженной, искаженной, изуродованной, почти задушенной, сохраняла в себе нечто от искусства, и как бы ее ни приглаживали, она осталась самым простым и понятным способом выразить те самозарождающиеся экзистенциальные состояния, которые были внятны и некоторым белым; она была истинно художественным явлением, потому что говорила: "Я чувствую вот так, а теперь вот так чувствуешь и ты".[78]
Хипстер - бродяга, чужак.
«потому что единственные люди для меня – это безумцы, те, кто безумен жить, безумен говорить, безумен быть спасенным, алчен до всего одновременно, кто никогда не зевнет, никогда не скажет банальность, кто лишь горит, горит, горит как сказочные желтые римские свечи, взрываясь среди звезд пауками света, а в середине видно голубую вспышку, и все взвывают: «А-аууу!»!» [79]
«Спонтанность и хаотичность» именно по-этому Битники любили зарождавшийся в то время стиль джазовой музыки «бибоп». Его ярчайшие представители: Чарли Паркер, Телониус Монк, Диззи Гилеспи, были настоящими хипстерами. Они, во-первых, были неграми, во вторых жили на полную катушку, в третьих употребляли наркотики и в четвертых находились в постоянном творческом пути. В 50ые годы все более о себе дает знать коммерческий джаз. Этот джаз построен в рамках определенных правил, в четко очерченной системе. Импровизация в бибопе была возвращению к корням и чем-то новым и неизвестным. Она была способом борьбы с коммерческим джазом, заполонившим Америку. Под бибоп было невозможно танцевать, это была музыка души. Для белых Хипстеров именно бибоп стал настоящим откровением. Фрагментарное сумасшествие, музыка как дорога, которая шла неизвестно куда. Взрыв бомбы, музыкальный ритм, бибоп, все это перемешалось в формирующейся культуре бит. Ярко обрисовывается концерт в стиле бибоп в романе Джека Керуака «на дороге»
Сам роман был написал Джеком в 1951 году. Метод написания романа и его содержание сильно походили на джазовую импровизацию. И главным героем романа стал человек – символ, Дин Мариарти (прототип - Ниил Кессиди), само воплощение идеального хипстера.
«Роман «На дороге» стал важным этапом в творчестве Керуака. Эта книга заставила своего автора пережить многое: закончив ее, Джек чувствовал себя на высоте, ему казалось, что он наконец стал писать так, как стремился всю жизнь, однако то, что роман не хотели печатать, расстраивало его. Произведение, написанное в 1951 году за три недели (Керуак не любил говорить, что первые наброски романа были сделаны намного раньше) на бесконечном рулоне бумаги для телетайпа, увидело свет лишь через шесть лет. Издатели не решались опубликовать вещь, которая настолько не вписывалась в рамки традиционного романа. По форме, да и по содержанию, «На дороге» действительно отличался от всего известного ранее в американской литературе. «Я нуждаюсь в глубинной форме, в поэтической форме — так, чтобы сознание действительно проникало в происходящее», — говорил Джек Керуак о своих литературных поисках.
Здесь впервые писатель применяет свой новый метод, источником которого, как это ни парадоксально, стали письма человека, пытавшегося научиться литературному мастерству у самого Джека, — Нила Кэссиди. В итоге они учатся друг у друга, связанные крепкой дружбой и какой-то необъяснимой внутренней симпатией.
Нил отправляется в Нью-Йорк в 1946 году, чтобы встретиться со своим другом Хэлом Чейзом, студентом Колумбийского Университета. От него он узнает о молодых писателях Керуаке и Гинзберге. Первый учит Нила, как писать прозу, второй — стихи. Нил на какое-то время попадает под очарование Гинзберга и даже становится его любовником, не забывая, однако, и про свои природные гетеросексуальные наклонности. Тогда же Кэссиди превращается в настоящего героя «разбитого поколения», без которого оно, возможно, просто не состоялось бы как эстетический и социальный феномен.» В дороге стала «библией» битников. Она описывала их образ жизни, их образ мысли.» [80]
Gilbert Millstein: По моему Керуак исчез когда его опубликовали. Я прочел книгу и просто остолбенел, по моему это такое идеальное отражение поколения как «И восходит солнце» Хемингуэя.» [81]
Но когда официально оформилась культура бит как отдельная культура? Некоторые связывают рождение битничества с событием, происходившим в разгар бесчинства «Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности» Это было выступление в галерее номер 6. Именно с этим событием связывают появление «Сан-Францисского Ренессанса»
Гери Снайдер так описывал это событие:
«В один из сентябрьских дней 1955 года я ремонтировал свой велосипед возле хибары, в которой я жил в Беркли. Я только что вернулся из Сьерра-Невады, проработав там три месяца в дорожной бригаде. Интеллигентного вида парень в темном костюме вывернул из-за угла, назвался Аленом Гинсбергом. И спросил, не я ли буду Гэри Снайдер. Это был единственный раз, когда я видел Алена Гинсберга в костюме. Мы попили чаю и он сказал, что пришел от поэта Кеннета Рексрофа познакомиться со мной с предложением устроить поэтические чтения в небольшой галерее в городе (Сан-Франциско- прим. переводчика). Спустя две недели Фил Уэйлен (Phil Whalen) добрался до города автостопом из гор штата Вашингтон, одновременно на грузовом поезде из Лос-Анджелеса прибыл Джек Керуак. Гинсберг перебрался в Беркли (где находится Калифорнийский университет, всего в получасе езды на автобусе от Сан-Франциско), чтобы поступить в аспирантуру факультета английской филологии, осесть и стать преподавателем. С этой идеей он прожил недели три, и отказался от нее. Не время было нам думать об университетских степенях или о том, чем мы будем заниматься в будущем, было время писать стихи. В 1955 в октябре месяце, с помощью вина, марихуаны и джаза Гинсберг написал свой знаменитый «Вопль», а в конце октября состоялся наш поэтический вечер. Выступали Филипп Ламантиа (книга его стихов «Экстазы»(Ekstasis) только что вышла из печати), Майкл МакКлюр, Уэйлен, Гинсберг и я. Керуак тоже там был, барабанил по пустым бутылкам; и Рексроф иронизировал по поводу своего «парадного» костюма, который он купил в комиссионнке за пару долларов. У каждого из нас накопилось стихов за пяти-десятилетний период, и большую часть из них никто никогда не слышал.
Этот вечер поэзии, с собравшейся сумасбродной толпой, стал началом «поэтического ренессанса Сан-Франциско», который стал частью феномена, известного под названием «поколения битников». Начиная с этого вечера, поэтические чтения в Сан-Франциско происходили каждую неделю: у кого-нибудь в закутке или в каком-нибудь баре, в галерее.
У нас вдруг появилось ощущение, что мы, наконец-то, добились новой свободы выражения, поэты освободились от удушья университетских рамок и преодолели настойчивые и бессмысленные противопоставления большевиков и капиталистов, которые до сих пор иссушают ум слишком многих интеллигентов. Мы «открыли», или заново обнаружили, что воображение свободно и спонтанно, что ему можно доверяться, что то, что рождается спонтанно, является поэзией, и это гораздо более просто и более революционно, чем любые политические программы, опирающиеся на «цивилизованные абстракции», убивающие человеческие существа во имя исторической необходимости или Смысла, или Свободы, и Россия и Америка– бессмысленные убийцы человеческих душ.» [82]
И все-таки главным событием того вечера было, несомненно, чтение поэмы вопль. Значение этой поэмы оказалось особенным как для бит культуры, так и для формирования культуры протеста.
Джек Керуак в своей книге «Dharma Bums» (1958) так описал тот знаменательный вечер:
<…>я последовал за галдящей толпой поэтов на вечер в Галерее Шесть — вечер, который, кроме всего прочего, стал вечером рождения Сан-Францисского Поэтического Ренессанса. Там были все. Это был совершенно безумный вечер. <…> к одиннадцати часам, когда Альва Голдбук [Аллен Гинзберг], пьяный, раскинув руки, читал, вернее, вопил свою поэму «Вопль», все уже орали: «Давай! Давай!», как на джазовом джем-сейшне, и старина Рейнольд Какоутес, отец поэтической тусовки Фриско, утирал слезы восторга. Сам Джефи читал славные стихи о Койоте, боге североамериканских равнинных индейцев (по-моему), во всяком случае, боге северо-западных индейцев квакиутль и все такое прочее.[83]
Стивен Ронни:
«Когда Аллен читал Вой, мы поняли, что это черта на песке и мы решили переступить «черту» [84]
Лоренс Ферлингетти:
«Я там был и на следующий день я послал Аллену телеграмму, где написал, что это начало его потрясающей карьеры и когда же мы увидим рукопись.» [85]
«После майнер парка Аллен Гинсберг не попал в тюрьму, а провел, какое-то время в сумасшедшем доме в Рокленде, Нью-Йорк.» [86]
«Поэма так на меня подействовала и я сразу понял, что Гинсберг по меньшей мере великий поэт а может даже гений. В жизни не читал поэзии столь импульсивной, напряженной, необычной. Я знал, что она приведет к революции сознания людей того времени.»[87]
Хотя часть поэтов, выступивших на том вечере, было подвергнуто гонениям со стороны властей, поэтические вечера продолжались. Последующий судебный процесс по делу непристойности поэмы Howl и ее реабилитация, помогли пробить дорогу к публикации произведений остальных битников.
Что касается Уильяма Берроуза, он не присутствовал на чтении «Howl». Его жизнь круто изменилась после непредумышленного убийства своей жены в состоянии алкогольного опьянения. Но его произведение, вышедшее через несколько лет, наделало еще больше шума. «Naked Lunch» или «Голый Завтрак» (название, придуманное Керуаком) оказалось еще более провокационным произведением, чем Howl и On the Road. Произведение состоит из сочинений, заметок и писем Аллену Гинсбергу из Танжира, (Там скрывается писатель, от преследования по делу убийства). Собранные в роман куски сочинений и писем были подвержены обработке по методу cut – up.
«Голый завтрак» представляет собой очень яркий, проникнутый эмпатическими переживаниями спуск в ад, имя которому — наркомания. Есть одно «но». Хотя Берроуз был принят битниками, <…> на деле он страдает отдельным личным помешательством. Эта потерянная душа обследовала все помойки на дне общества, пробуя одну пагубную привычку за другой. Автор тщательно прописанного «хоррора», Берроуз совершенно точно использует правку как один из инструментов писательского ремесла. Литературную почву, на которой выросло творчество Берроуза, лучше всего, пожалуй, можно определить как сочетание сюрреализма с Генри Миллером. Вся штука в том, что не появись «поколение битников» вовсе, Берроуз писал бы точно так же, как пишет сейчас. И хотя многие читатели найдет его литературные опыты отталкивающими, причиной этого отвращения станет сама реальность. Страстность, которой дышат произведения Берроуза, в большей степени выстрадана, чем выдумана и подвергнута теоретизированию.» [88]
В итоге можно выделить 3 основных произведения, являющимися и символами бит движения и их негласными манифестами. Это «Голый Завтрак» Уильяма Берроуза, «Вой» Аллена Гинсберга и «В дороге» Джека Керуака.
Заключение
В 40-50 годы Соединенные Штаты Америки столкнулись с целым комплексом социально-культурных проблем. Технократизм, социальное неравенство и массовая коммунистическая истерия привели целую нацию в тупик. Бит-движение являлось же ответной реакцией творческой интеллигенции на процессы, происходящие в обществе. Тот успех, который они получили благодаря своим произведениям, произвел координальные перемены в сознании последующих контркультурных групп. Основной задачей бит-поколения никогда не являлась борьба с властными структурами, т.к. они не признавали власть легитимной во всех ее проявлениях (для них и демократы и республиканцы были одинаковы). Своими действиями они еще раз доказали большой отрыв между молодым и старым поколениями. Не доверяя подпадающим под влияние СМИ, они сочиняли свои произведения как манифесты. Это был идеальный способ вести разговор напрямую с Американским обществом. Оказавшись в нужное время и в нужном месте, они попытались предложить альтернативу системному обществу в анархической форме.
Исходя из поставленной цели, нами был проведен анализ предпосылок появления культурного кризиса. Мы увидели не только, как движение бит развивалось, но чего оно в итоге добилось.
Библиографический список
Источниковая база
- Callie Oettinger. Roosvelt signs G.I. Bill of rights [Электронный ресурс] // Command Posts.
URL: http://www.commandposts.com/2011/06/roosevelt-signs-g-i-bill-of-rights/ (Дата обращения: 11.05.12)
- Don’t sign Petitions. President Harry Truman, in a speech at Detroit's 250th anniversary celebration [Электронный ресурс] // New York Times on July 29, 1951 URL: http://web.archive.org/web/20080623180539/http://www.writing.upenn.edu/~afilreis/50s/truman-quote.html (Дата обращения: 12.05.12)
- Rebel Without a Cause. Directed by Nicholas Ray. 1955 [кинофильм]
- Rexroth Kenneth. The Making of the Counterculture [Электронный ресурс] // Bureau of public secrets.
URL: http://www.bopsecrets.org/rexroth/essays/counterculture.htm (Дата обращения: 12.05.12) - Source. Directed by Chuck Workman. 1999. [кинофильм]
- Interview with Jack Keruac. William F. Buckley's Firing Line show. 1968 [видеозапись]
- What Happened to Kerouac? Directed by Richard Lerner. 1968 [кинофильм]
- Source. Directed by Chuck Workman. 1999. [кинофильм]
- Антология поэзии битников. Автор: сост.Г.Андреева. М. Ультра.Культура, 2004.
- Керуак Д.; Берроуз У. И бегемоты сварились в своих бассейнах (Пер. Алексея Круглова) М. 2010
- Беседы и встречи Жана-Франсуа Дюваля Magazine litteraire, № 341 (пер. Максим Анкудинов) [Электронный ресурс] // algaret URL: http://algart.net/ankudinov/translate/ginsberg.html (Дата обращения:12.05.12)
- Интервью с Алленом Гинзбергом [Электронный ресурс]// Митин Журнал URL: http://www.mitin.com/people/mogutin/ginsberg.shtml (Дата обращения: 12.05.12)
- William S. Burroughs A man Within. Directed by Yony Leyser. 2010. [кинофильм]
- Мейлер Норман. Белый негр. Беглые размышления о хипстере. 1957 [Электронный ресурс] //Вопросы философии. №9, 1992, с. 131-145 [ http://ec-dejavu.ru/h/Hipster.html (Дата обращения:15.05.12)
- Керуак Джек. На дороге. (Пер. Немцова М.) [электронный ресурс] URL: http://spintongues.msk.ru/road.htm (дата обращения 01.06.12)
- Snyder Gary Notes on the Beat Generation” and “The New Wind” From A Place in Space [Электронный ресурс] // garysnyderpoems.com
URL: http://www.garysnyderpoems.com/prose_details.php?id=119 (Дата обращения: 01.06.12)
- Керуак Джек. Бродяги Дхармы. [Электронный ресурс] URL: http://lib.ru/INPROZ/KERUAK/dharma.txt (дата обращения 01.06.12)
Исследовательская литература
