WWW.DISUS.RU

БЕСПЛАТНАЯ НАУЧНАЯ ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА

 

Pages:     || 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 9 |
-- [ Страница 1 ] --

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
им. м. в. лОМОНОСОВА

ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

кафедра славянской филологии

славянский вестник

Выпуск 1

Под редакцией
В. П. Гудкова и А. Г. Машковой

Издательство Московского университета
2003

УДК 802/809.1; 82 (091)

ББК  81.2; 83.3 (4)

С 47

К 250-летию Московского университета

К 60-летию кафедры славянской филологии

Печатается по постановлению Редакционно-издательского совета
филологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова

Рецензенты:
д. ф. н. Е. А. Галинская,
д. ф. н. Д. П. Ивинский

Под редакцией
В. П. Гудкова и А. Г. Машковой

Издание осуществлено за счет средств
филологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова

Электронная версия сборника, опубликованного в 2003 году.

Расположение текста на некоторых страницах электронной версии может не совпадать с расположением того же текста книжного издания.

При цитировании ссылки на книжное издание обязательны.

С 47 Славянский вестник: Выпуск 1 / Под ред. В. П. Гудкова и А. Г. Машковой – М.: Изд-во Моск. ун-та, 2003. – 264 с.

ISBN 5-211-06143-8

Научное филологическое издание «Славянский вестник» является продолжением публиковавшейся ранее в МГУ им. М. В. Ломоносова серии сборников «Славянская филология» и содержит статьи по проблемам славянских языков, литератур, межславянских связей и истории науки. Адресовано широкому кругу филологов-славистов.

УДК 802/809.1; 82 (091)

ББК  81.2; 83.3 (4)

ISBN 5-211-06143-8 © Филологический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова, 2003

Оглавление

К основанию нового продолжающегося издания кафедры славянской филологии 5

Материалы юбилейных чтений
в ознаменование шестидесятилетия воссоздания в МГУ филологического факультета (1941–2001)

К. В. Лифанов. Вклад лингвистов кафедры славянской
филологии в изучение истории славянских литературных языков 8

А. Г. Машкова. Популяризация славянских литератур в
Советском союзе и России членами кафедры славянской
филологии 19

Т. С. Тихомирова. Вклад лингвистов кафедры славянской филологии филологического факультета МГУ в славянское сопоставительное языкознание 28

Языкознание

В. Ф. Васильева, А. Г. Широкова. Чешский язык в новом тысячелетии (общая характеристика языковой ситуации и динамических инноваций) 46

Н. Е. Ананьева. Морфонологические типы субстантивных парадигм, функционирующие в подсистеме иноязычной лексики чешского языка и в его обиходно-разговорной разновидности 70

В. Е. Моисеенко. Ещё раз об истории слова водка (этимологический этюд) 84

Е. И. Якушкина. Анатомия стыда (этическая семантика соматизмов в славянских языках) 96

Ф. Б. Людоговский. Современный церковнославянский язык: обоснование существования и определение понятия 106

А. A. Хрущёва. К изучению своеобразия церковнославянского языка русской редакции у сербов («Руководство къ славенстэй грамматiцэ» Аврама Мразовича) 120

Литературоведение

А. Г. Машкова. Соотношение реального и фантастического в новелле Ф. Швантнера «Пиарги» и повести Ш.-Ф. Рамю «Дерборанс» 165

С. Н. Мещеряков. Сербский исторический роман первой половины XX века 175

С. В. Клементьев. Творчество Михала Хороманьского 1930-х годов 190

А. Г. Шешкен. Поэма «Вероника» Максима Богдановича
в контексте русских и европейских литературных
традиций 201

Е. Н. Ковтун. Из опыта изучения и преподавания истории славянских литератур в россии (В. И. Григорович – А. Н. Пыпин) 211

Н. Н. Старикова. Словенская литература как предмет научного изучения (из истории российской академической славистики) 227

История

В. П. Гудков. К изучению русских связей Вука Караджича. Караджич и Александр Тургенев 237

Хроника

К. В. Лифанов. Научная стажировка в Питтсбургском университете (США) 250

О. А. Остапчук. Научная стажировка в Гарвардском университете 252

Библиография

Содержание сборников статей «Славянская филология» и «Исследования по славянскому языкознанию» 256

К основанию нового продолжающегося издания
кафедры славянской филологии

Славяноведение как широкая многоаспектная дисциплина или, точнее, совокупность дисциплин (славянское языкознание, история славянских литератур и фольклор, национальная история и культура славян) было введено в систему высшего гуманитарного образования в России университетским уставом 1835 г. с учреждением должности одного про­фессора, слависта-универсала.

Развитие науки, дифференциация ее ветвей, углубление специализации славяноведов и назревшая в XX веке потребность в подготовке гуманитариев, активно владеющих славянскими языками и высоко компетентных в сфере литературы и культуры, обусловили необходимость организации в вузах коллективных научно-педагогических подразделений – кафедр славянской филологии.

В Московском государственном университете им. М. В. Ломоносо­ва такая кафедра – объединение профессоров и преподавателей, специалистов по отдельным славянским языкам и истории славянских литератур – была открыта во время Великой Отечественной войны, в 1943 г.

За шестьдесят лет своего существования, из года в год расширяясь и укрепляясь, кафедра подготовила сотни дипломированных филологов-славистов, успешно работающих в вузах, научных институтах, издательствах, в редакциях средств массовой инфомации, библиотеках, в дипломатических и торгово-экономических представительствах – всюду, где востребованы специалисты, владеющие славянскими и другими европейскими языками и хорошо осведомленные в литературе и культуре славянских и иных народов мира.

Для нормального функционирования кафедры и учебного славянс­кого отделения было необходимо, во-первых, создать учебный план и про­граммы славистических курсов; во-вторых, организовать подготовку учеб­ных пособий; в-третьих, развернуть научно-исследовательскую работу.

«Был разработан учебный план отделения, содержащий общефилологические дисциплины, курсы славянских языков и литератур в их историческом развитии и современном состоянии, а также ряд курсов по русскому языку и отечественной литературе», – вспоминал фактический основатель кафедры С. Б. Бернштейн (номинально ею в 1943–1947 гг. заведовал акад. Н. С. Державин)[1]. Концепция учебного плана, в котором сопрягаются курсы общефилологической значимости (включая изучение классических языков), фундаментальные курсы инославянских языков и литератур и дисциплины русистики, успешно выдержала испытание временем.

Для обеспечения учебного процесса работники кафедры изготовили и издали несколько практических (поурочных) учебников славянских языков, в частности пособия по болгарскому языку (С. Б. Бернштейн), чешскому (в двух томах, авторский коллектив под руководством А. Г. Ши­роковой), сербохорватскому (советско-югославский коллектив авторов при участии М. П. Киршовой) и др., описания фонетики, грамматического строя и лексического состава отдельных славянских языков (книги А. Г. Широковой, Т. С. Тихомировой, В. П. Гудкова, Т. П. Поповой, О. С. Плотниковой, Р. П. Усиковой, К. В. Лифанова). Выпущен обзорный труд «Славянские языки (Очерки грамматики западнославянских и южнославянских языков)» под редакцией А. Г. Широковой и В. П. Гудкова. Недавно, в 2001 г., вышла в свет новаторская «Грамматика болгарского языка для владеющих русским языком» Н. В. Котовой и М. Янакиева. Опубликован ряд словарей болгарского, сербскохорватского, словенского и македонского языков (составители – С. Б. Бернштейн, И. И. Тол­стой, В. П. Гудков, О. С. Плотникова, Р. П. Усикова)[2].

Создан фундаментальный двухтомный «Очерк сравнительной грам­матики славянских языков» С. Б. Бернштейна, а также «История и диалектология польского языка» Н. Е. Ананьевой.

Пособия по славянским литературам представлены, в частности, книгой Р. Р. Кузнецовой «История чешской литературы» и трудом российско-словацкого коллектива авторов под редакцией А. Г. Машковой и С. С. Скорвида «Словацкая литература. От истоков до конца XIX века», а также учебником Н. И. Кравцова «Славянский фольклор».

Кафедра славянской филологии МГУ стала авторитетным научным центром. Активная исследовательская деятельность ее сотрудников нашла воплощение в текстах кандидатских и докторских диссертаций (в послед­нее время докторские работы защитили В. Ф. Васильева, Н. Е. Ананьева, Е. Н. Ковтун, К. В. Лифанов), в монографиях (таких как «Разыскания в области болгарской исторической диалектологии» С. Б. Бернштейна, «Из истории польско-русских литературных связей XIX–XX вв.» Е. З. Цы­бенко, «Особенности развития болгарской прозы 60–80-х гг. XX в.» З. И. Карцевой, «Поэтика необычайного» Е. Н. Ковтун и др.), в многочисленных статьях, опубликованных в журналах и тематических отечественных и зарубежных сборниках.

С 1951 г. кафедра имела свой печатный орган: периодически издававшийся сборник научных статей под общим названием «Славянская филология». В нем печатались исследовательские работы по славянскому языкознанию и литературоведению, в некоторых выпусках с участием лингвистов-русистов[3]. К сожалению, в 80-х гг. прошлого века издание сборников «Славянская филология» прекратилось.

Теперь, в год своего шестидесятилетия, кафедра возобновляет подготовку и выпуск серии научных сборников по проблемам славянских языков, литератур, фольклора, межславянских культурных связей. Сбор­никам дано новое единое название, поскольку словосочетание «Славянская филология» фигурирует на титульных листах многих книг, в частности в продолжающихся публикациях Санкт-Петербургского университета.

Предполагается сделать содержание новых сборников (в отличие от прежних) более разнообразным. Планируется публиковать не только науч­ные статьи, но и актуальную информацию о работе кафедры, славянского учебного отделения, о новых изданиях, международном сотрудничестве, научных конференциях, защите диссертаций и т. п. Надеемся, что внешние обстоятельства будут благоприятствовать возобновляемому про­должающемуся изданию кафедры.

В. П. Гудков

Материалы юбилейных чтений
в ознаменование шестидесятилетия
воссоздания в МГУ
филологического факультета (1941–2001)

К. В. Лифанов

Вклад лингвистов кафедры славянской филологии
в изучение истории славянских литературных языков

Как известно, история славянских литературных языков – новая область славистики, становление которой как самостоятельной лингвистической дисциплины продолжается и в настоящее время. «Здесь еще мно­го нерешенных вопросов в самой теории, в принципах анализа материала, идут споры по кардинальным проблемам этой области славянского языкознания» [Бернштейн 1977 : 52]. Зарождение истории славянских литературных языков связано с именами Н. С. Трубецкого, Б. Гавранека, В. В. Виноградова, Г. О. Винокура и др. [Толстой 1990 : 459]. К числу лингвистов, стоявших у истоков истории славянских литературных языков, с полным правом следует отнести С. Б. Бернштейна, занимавшегося как разработкой основополагающих понятий теории и истории литературных языков, так и конкретными вопросами формирования ряда славянских литературных языков (польского, македонского, болгарского). Зна­чение работ С. Б. Бернштейна по данной проблематике особенно нагляд­но вырисовывается при проекции их содержания на последующее развитие данной лингвистической дисциплины. Становится ясным, что они либо непосредственно способствовали продвижению науки об истории литературного языка в том или ином направлении, поскольку другие ав­торы в своих исследованиях часто руководствовались идеями С. Б. Берн­штейна, либо это развитие было объективным и С. Б. Бернштейн его предвидел.

Поскольку в 50-е – 60-е гг. еще не было ясного представления даже о предмете изучения истории литературного языка, С. Б. Бернштейн обра­щается к раскрытию понятий, которые в значительной степени благодаря его работам стали общепринятыми. Так, в работе «К изучению истории болгарского литературного языка» дается определение истории литературного языка и устанавливаются конкретные направления исследования в данной лингвистической дисциплине: «История литературного языка – это создание единых произносительных и орфографических норм, взаимодействие литературного языка и народных говоров, взаимодействие письменного языка и разговорного, обогащение и развитие различных стилей литературного языка, создание специальной терминологии (научной, административной, военной и т. д.), степень и характер влияний книжного языка более ранней эпохи, влияние иностранных языков и, конечно, язык художественной литературы и публицистики» [Бернштейн 1963 : 35]. С. Б. Бернштейн подчеркивает, что история литературного языка не сводится к истории языка художественной литературы, что в то время еще не было очевидным. При этом он делает чрезвычайно важное замечание о том, что язык конкретного автора или отдельного художественного произведения может быть объектом изучения как литературоведа, так и лингвиста, однако содержание литературоведческого и лингвистического анализа оказывается совершенно различным. Лингвисты в языке писателей выявляют прежде всего представленные в нем общенародные элементы и таким образом исследуют роль писателей в формировании общего литературного языка, тогда как литературоведов, напротив, интересуют их индивидуальные особенности. Спецификой лингвистического анализа языка писателя является также отсутствие эс­тетических критериев, которые для литературоведа имеют первостепенное значение.

Следующим важным теоретическим положением, выдвинутым С. Б. Бернштейном, является необходимость различения современного литературного языка и литературного языка донационального периода (в терминологии С. Б. Бернштейна – литературного и письменного языка – К. Л.). Первый представляет собой «ту последнюю стадию развития письменного и разговорного языка определенной нации, когда для всей территории, для всего государства устанавливаются единые орфографические и произносительные нормы. Нормы литературного языка являют­ся обязательными. Начальный этап развития литературного языка и характеризуется складыванием этих норм» [Бернштейн 1963 : 37].

Важнейшим вкладом С. Б. Бернштейна в историю славянских литературных языков также является целый ряд положений, которые предвосхитили развитие отдельных направлений исследования в этой области языкознания. Еще в работе «К вопросу о диалектной основе польского литературного языка» он отмечает тот факт, что исследователи не учи­тывают того, что литературный язык возник не только на какой-то территории, но и в определенной социальной среде [Бернштейн 1941 : 99]. И далее: «…мы не знаем ни одной серьезной попытки социологического объяснения различных фактов из области истории или диалектологии польского языка» [с. 105]. Данное высказывание о необходимости социолингвистического подхода к изучению истории литературного языка, что в полной мере характеризует эту дисциплину только в работах самого последнего времени, являлось поистине новаторским. Это особенно впечатляет, если учесть, что данная работа, опубликованная в 1941 году, в действительности была написана в 1929 г.

С. Б. Бернштейн также высказывал мысль о необходимости разработки принципов сравнительной грамматики славянских литературных языков. Отмечая, что попытки ее создания предпринимались еще в 30-е гг. XX в., которые, однако, закончились неудачей, С. Б. Бернштейн выдвигает тезис о том, что сравнительная грамматика славянских литературных языков должна строится не на базе их генетического родства, а с точки зрения их типологии [Бернштейн 1977 : 57]. Позже эта идея нашла реализацию в монографии Н. И. Толстого [Толстой 1988].

До настоящего времени сохраняет актуальность и замечание С. Б. Бернштейна о том, что вопрос о диалектной базе литературного языка представляет собой сложную лингвистическую проблему, однако при ее изучении исследователи часто «ограничиваются двумя-тремя ха­рактерными фонетическими признаками, не учитывая того, что только всесторонний анализ может дать удовлетворяющие ответы» [Бернштейн 1941 : 99].

Важное значение для славистики имеют труды С. Б. Бернштейна, по­священные вопросам формирования отдельных славянских литературных языков – польского, болгарского, македонского [Бернштейн 1941, 1948, 1960, 1963 и др.]. Существенными были и остаются также выдвинутые конкретные задачи, стоящие перед славистами. В частности, С. Б. Бернштейн подчеркивал необходимость осветить в особой монографии историю локальных литературных языков, которые позже стали предметом изучения, в частности, А. Д. Дуличенко [Дуличенко 1981], попытку кашубов создать свой литературный язык, а также «историю языковой ситуации у хорватов, ситуацию очень сложную и противоречивую, изложенную в ряде работ неудовлетворительно» [Бернштейн 1977 : 52].

В дальнейшем изучение истории славянских литературных языков на кафедре славянской филологии продолжалась главным образом в тех направлениях, которые были очерчены в трудах С. Б. Бернштейна.

Вопросы теории литературного языка рассматривались прежде всего в работах В. П. Гудкова, причем анализ материала, относящегося к истории сербского литературного языка, позволил сделать существенные для общей теории литературного языка обобщения. Во-первых, В. П. Гуд­ков предлагает развести понятия «литературный сербский язык» и «литературный язык у сербов», то есть по сути устранить представление о том, что литературные языки возникают исключительно на базе диалектной речи, что типично для национальных лингвистик славянских народов. Во-вторых, также чрезвычайно важным является осознание про­тивопоставленности функций литературного языка и диалектной речи. Совокупность двух названных теоретических положений позволило В. П. Гудкову предложить универсальное определение литературного языка безотносительно времени его функционирования: «Литературный язык есть система (системы) (обще)принятых речевых средств выражения (фиксации) социально значимой информации (производственной, ми­ровоззренческой, художественной и т. п.) с целью ее передачи в пространстве (между соотечественниками) и во времени (между представителями разных поколений)» [Гудков 1993а : 7].

Сущность терминов «стандартный язык», «языковой стандарт», «стан­дартность» уточняется Р. П. Усиковой [Усикова 1997 : 81]. Существующая классификация литературных языков в соответствии с их характером и выполняемыми функциями существенно дополняется и детализируется С. С. Скорвидом [Скорвид 1997], рассматривающего в этом аспекте так называемые малые славянские литературные языки. Проблема механизма формирования литературного языка на базе близкородственного, но иного славянского языка изучается К. В. Лифановым [Лифанов 2000; Lifanov 2001].

Для лингвистов кафедры славянской филологии, занимающихся изу­чением истории славянских литературных языков, всегда было характерным осознание того, что перед историей конкретных славянских литературных языков стоят важнейшие задачи, которые еще предстоит ре­шать исследователям, и в этом видится причина того, что их исследования оказывались на передовых позициях, то есть работа по изучению ис­тории литературных языков велась с опережением национальных линг­вистик. Так, О. С. Плотникова прямо пишет о том, история «словенского литературного языка пока еще не сложилась в самостоятельную лингвистическую дисциплину. Внимание исследователей было сосредоточено в основном на решении отдельных частных проблем. Целый ряд работ, посвященных различным периодам истории словенского языка, носит обзорный характер» [Плотникова 1993 : 79]. А. Г. Широкова подчеркивает необходимость изучения разговорного чешского языка в период национального возрождения и на основании изученного конкретного материала делает наиболее общие заключения относительно его характера [Широкова 1998]. Р. П. Усикова отмечает, что вопрос соотношения между македонским литературным языком и литературой, фольк­лором, культурой и этносом требует специального изучения [Усикова 1997 : 82]. К. В. Лифанов также отмечает целый ряд проблем, остающихся неизученными в истории словацкого литературного языка [Лифанов 2001]. Все это является залогом того, что кафедра славянской филологии не утратит свои позиции и в будущем.



Но, естественно, лингвисты кафедры славянской филологии не толь­ко выдвигали проблемы, стоящие перед историей отдельных славянских литературных языков, но и решали многие из них. Во-первых, следует прежде всего отметить обширные работы общего характера, в которых комплексно рассматриваются проблемы формирования чешского [Широкова, Нещименко 1978] и словенского [Плотникова 1978] литературных языков в период национального возрождения на широком историко-культурном фоне. Сам факт участия лингвистов кафедры в данном проекте является признанием А. Г. Широковой и О. С. Плотниковой ведущими специалистами в данной области славистики.

Через всю исследовательскую работу В. П. Гудкова проходит проблема противоборства концепций «славеносербского» литературного язы­ка и литературного языка, формировавшегося на народно-диалектной основе. В этой связи отметим прежде всего статью «О феномене литературного языка в свете истории литературного языка у сербов» [Гудков 1999а], в которой дается исчерпывающая характеристика чрезвычайно сложной литературно-языковой ситуации у сербов в XVIII – начале XIX в., а также конкретных идиомов, функционировавших в Сербии в указанный период, и особенно монографию «Сербская лексикография XVIII века» [Гудков 1993б], в которой это противоборство оригинально рассматривается на материале различных словарей.

В книге Н. Е. Ананьевой «История и диалектология польского языка» дается общая характеристика основных этапов развития польского литературного языка и характеристика важнейших памятников польской письменности, относящихся к разным периодам, а также освещается дис­куссионный вопрос о его диалектной базе [Ананьева 1994 : 29–55].

Существенным вкладом в македонистику, безусловно, являются работы Р. П. Усиковой, поскольку в них рассматриваются основополагающие вопросы формирования и развития македонского литературного язы­ка. Прежде всего, это его развернутая типологическая характеристика в лингвистическом, парадигматическом и синтагматическом аспектах как с синхронной, так и с диахронической точки зрения, а также в культурно-историческом аспекте [Усикова 1998], нексколько раз на протяжении веков менявшаяся языковая ситуация в Македонии [Усикова 1997, 1999] и периодизация истории современного македонского литературного языка в соответствии со степенью его нормированности и выполняемыми функциями [Усикова 1988].

Динамически менявшаяся в течение нескольких столетий языковая ситуация в Словакии рассматривается К. В. Лифановым [Лифанов 1997], предложившим ее новую периодизацию [Lifanov 1999; Лифанов 2000б].

Также общий характер имеет развернутая статья О. А. Остапчук [Остапчук, в печати], в которой разноаспектно рассматриваются значительные изменения языковой ситуации на Правобережной Украине на рубеже XVIII–XIX вв., что было обусловлено изменением государственных границ. Кроме того, О. А. Остапчук рассматривает типологическую модель украинского литературного языка в сопоставлении с русским и польским литературными языками [Остапчук 2001], что также является новым и перспективным направлением истории славянских литературных языков.

Чрезвычайно важное значение для истории славянских литературных языков имеет изучение взглядов выдающихся деятелей славянского возрождения, кодификаторов славянских литературных языков, в частности, Й. Добровского и Й. Юнгмана [Широкова, Нещименко 1978, 1981], В. Караджича и П. Й. Шафарика [Гудков 1999б, 1995], преломления идеи славянской взаимности Я. Коллара во взглядах деятелей словенского на­ционального возрождения [Плотникова 1998]. Безусловно, объектом ис­тории славянских литературных языков является и оценка роли предше­ственников в деле их изучения, чему посвящен целый ряд работ В. П. Гуд­кова [см., например, Гудков 1999г, 1999д], а также, напротив, характеристика самых последних публикаций, посвященных рассматриваемой проблематике [Ананьева 1997].

История славянских литературных языков охватывает значительный хронологический отрезок с момента их зарождения до изменений норм, происходящих в самое последнее время. В связи с этим интересы лингвистов кафедры славянской филологии чрезвычайно разнообразны. На крайних полюсах здесь оказываются, с одной стороны, работы, О. С. Плот­никовой о языке «Фрейзингенских отрывков» [Плотникова 2001], а также Н. Е. Ананьевой о древнейших памятниках польской письменности [Ананьева 1994 : 36–48], и, с другой, – статьи Р. П. Усиковой, посвященные изменениям кодификации македонского литературного языка 1950 г. и их последствия для его морфологической системы [Усикова 1965], а также В. П. Гудкова о различиях между сербским и хорватским вариантами сербохорватского литературного языка, проявляющихся на разных уровнях [Гудков 1999в], а также о статусе, структуре и названии литературного языка боснийских мусульман [Гудков 2001].

Важное место в работах лингвистов кафедры славянской филологии занимает изучение конкретного языкового материала, что в конечном итоге позволяет решать различные проблемы общего характера, связанные как с модификацией концепций истории отдельных славянских литературных языков, так и с освещением отдельных аспектов их развития. Изучение конкретного языкового материала для истории литературного языка имеет чрезвычайно важное значение, поскольку только таким образом можно перейти от изучения внешней истории к истории внутренней, разрабатываемой в значительно меньшей степени. Смещение же акцента с внешней истории на внутреннюю во многом позволяет избавиться от излишней политизации истории отдельных славянских литературных языков.

Конкретный языковой материал представлен во многих работах лингвистов кафедры славянской филологии. Так, например, А. Г. Широ­кова и Г. П. Нещименко иллюстрируют «расшатанность» норм чешского литературного языка во второй половине XVII века, приводя примеры из письма знатной и образованной чешской дворянки З. Черниновой сыну [Широкова, Нещименко 1978 : 15–16], а также из грамматики В. Росы, позволяющие сделать вывод о характере разговорного чешского языка в период национального возрождения [Широкова 1998]. О. С. Плотникова убедительно демонстрирует изменения норм словенского литературного языка в XIX веке, связанное с поиском его оптимальной модели, приводя примеры из грамматик и иных лингвистических публикаций того вре­мени [Плотникова 1998]. Р. П. Усикова, обосновывая факт существования македонского наддиалектного койне, приводит его конкретные особенности в области лексики, просодии, фонетики и морфологии [Усикова 1997]. Тот же автор на конкретных примерах демонстрирует явления интерференции македонского и сербохорватского языков [Усикова 1999]. В. П. Гудков к анализу языкового материала обращается во многих работах. Особо подчеркнем уже названную монографию «Сербская лексикография XVIII века». К. В. Лифанов при обосновании оригинальной концепции возникновения и дальнейшего развития словацкого литературного языка исходит преимущественно из анализа конкретного языкового материала [например, Лифанов 2000а, 2001]. И, наконец, исключительно на анализе конкретного языкового материала базируются работы О. А. Ржанниковой, рассмотривающей процесс становления научного стиля болгарского литературного языка [Ржанникова 1999, 2000]. Заметим, что подобного рода работы в славистике отсутствуют.

Лингвисты кафедры славянской филологии всегда находились среди лидеров науки о славянских литературных языках, что проявляется в изменении характера исследований, обусловленном развитием данной лингвистической дисциплины и возникновением пристального внимания к новым аспектам исследования. Так, уже отмечался интерес, проявляемый к типологическим характеристикам славянских литературных языков. Иллюстрацией этого также может служить усиление социолингвистической направленности в изучении истории славянских литературных языков. Учет cоциолингвистических характеристик при описании, таких, как функции литературного языка, специфика его употребления в различных сферах коммуникации, динамика социального состава его носителей и др., характерен, в частности, для работ А. Г. Широковой и Г. П. Нещименко [например, Широкова, Нещименко 1978] и О. С. Плот­никовой [Плотникова 1978]. В последних же работах лингвистов кафедры славянской филологии социолингвистический фактор становится еще более значительным. На его основе, и в частности на изменении функций, строится периодизация македонского литературного языка Р. П. Уси­ковой [Усикова 1988]; различия в функционировании литературных языков Малой Славии позволяют С. С. Скорвиду более детализированно представить классификацию славянских литературных языков [Скорвид 1997]; рассмотрение развития словацкого литературного языка под углом зрения важнейшего для него конфессионального фактора делают возможным существенно изменить концепцию истории словацкого литературного языка [Лифанов 2000б], изучение статусных характеристик языков, присутствующих в коммуникативной системе Правобережной Украины на рубеже XVIII–XIX вв., способствуют иному изложению ис­тории украинского литературного языка в названный период [Остапчук, в печати]. Представляется, что в русле современных направлений изучения истории славянских литературных языков лежит и интерес К. В. Ли­фанова к языку словацкого фольклора и его связи с современным словацким литературным языком [Lifanov 1995; Лифанов 1998].

Отметим также в качестве весьма существенной особенности всех лингвистов кафедры славянской филологии, занимающихся проблемати­кой формирования славянских литературных языков, то, что в своих ис­следованиях они исходят из взглядов на литературный язык Н. С. Тру­бецкого [Трубецкой 1995].

Подводя итоги, констатируем, что кафедра славянской филологии является одним из наиболее крупных центров по изучению истории славянских литературных языков и имеет все условия для того, чтобы еще более упрочить свои позиции в этой области лингвистики.

Литература

Ананьева Н. Е. История и диалектология польского языка. М., 1994.

Ананьева Н. Е. Новые исследования по истории польского языка (работы 80–90-х годов) // Совещание-семинар преподавателей польского языка, работающих в университетах России и других славянских стран. М., 1997. С. 7–9.

Бернштейн С. Б. К вопросу о диалектной основе польского литературного языка // Известия ОЛЯ, 1941, № 1. С. 99–105.

Бернштейн С. Б. Разыскания в области болгарской исторической диалектологии. Т. 1. Язык валашских грамот XIV–XV вв. М.–Л., 1948.

Бернштейн С. Б. Из истории македонского литературного языка. «Вардар» К. П. Мисиркова // Славянская филология, Вып. 3, 1960. С. 70–79.

Бернштейн С. Б. К изучению истории болгарского литературного языка // Вопросы теории и истории языка. Сб. в честь профессора Б. А. Ла­рина. Л., 1963. С. 34–41.

Бернштейн С. Б. Национальное возрождение и формирование славянских литературных языков // Формирование национальных культур в странах Центральной и Юго-Восточной Европы. М., 1977. С. 135–150.

Гудков В. П. Книжно-письменный язык у сербов в XVIII – начале XIX вв. // Формирование наций в Центральной и Юго-Восточной Европе. М., 1981. С. 179–197.

Гудков В. П. Вопросы теории литературного языка в свете истории литературного языка у сербов // Историко-культурные и социолингвис­тические аспекты изучения славянских литературных языков эпохи национального возрождения. М., 1993а. С. 6–7.

Гудков В. П. Сербская лексикография XVIII века. М., 1993б.

Гудков В. П. П. Й. Шафарик о взаимоотношении южнославянских языков // Павел Йозеф Шафарик: К 200-летию со дня рождения. М., 1995. С. 44–50.

Гудков В. П. О феномене литературного языка в свете истории литературного языка у сербов // Славистика. Сербистика. М., 1999а. С. 73–84.

Гудков В. П. Величие Вука Караджича // Славистика. Сербистика. М., 1999б. С. 85–93.

Гудков В. П. К изучению сербско-хорватских языковых дивергенций // Славистика. Сербистика. М., 1999в. С. 171–188.

Гудков В. П. О приоритетных заслугах русских филологов в изучении сербского рукописного достояния XII–XVIII вв. // Славистика. Сербистика. М., 1999г. С. 48–58.

Гудков В. П. Фрагменты караджичианы // Славистика. Сербистика. М., 1999д. С. 107–124.

Гудков В. П. О статусе, структуре и названии литературного языка боснийских мусульман // Исследование славянских языков в русле традиций сравнительно-исторического и сопоставительного языкознания. М., 2001. С. 24–25.

Дуличенко А. Д. Славянские литературные микроязыки. Вопросы формирования и развития. Tallin, 1981.

Лифанов К. В. Динамика литературно-языковой ситуации в Словакии в XIV–XIX вв. // Australian Slavonic and East European Studies, Volume 11, Numbers 1/2, 1997. P. 19–33.

Лифанов К. В. Формы проникновения среднесловацкого фольклорного койне в сферу авторской поэзии (конец XVIII в. – первая половина XIX в.) // Wiener Slavistisches Jahrbuch, Band 44, 1998. S. 99–113.

Лифанов К. В. Язык духовной литературы словацких католиков XVI–XVIII вв. и кодификация А. Бернолака. М., 2000а.

Лифанов К. В. Новая периодизация истории словацкого литературного языка // Слов’янський збiрник. Випуск VII. Одеса, 2000б. С. 54–59.

Лифанов К. В. Генезис словацкого литературного языка. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора филологических наук. М., 2001.

Плотникова О. С. Некоторые особенности формирования словенского литературного языка до середины XIX в. // Актуальные проблемы славянской филологии (материалы научной конференции). М., 1993. С. 79–80.

Плотникова О. С. Становление словенского литературного языка в период национального возрождения // Национальное возрождение и формирование славянских литературных языков. М., 1978. С. 329–353.

Плотникова О. С. Идея славянской взаимности и словенский литератур­ный язык XIX века // Славянские литературные языки эпохи национального возрождения. М., 1998. С. 135–150.

Плотникова О. С. Фрейзингенские отрывки // Словенско-русский альманах. М., 2001. С. 50–55.

Остапчук О. А. К вопросу о типологическом профиле украинского литературного языка (на фоне русского и польского литературных язы­ков) // Исследование славянских языков в русле традиций сравнительно-исторического и сопоставительного языкознания. М., 2001. С. 90–94.

Остапчук О. А. Изменение государственных границ как фактор формирования языковой ситуации на Правобережной Украине на рубеже XVIII–XIX вв. // Регионы и границы. М., в печати.

Ржанникова О. А. Особенности функционирования форм изъявительного и пересказывательного наклонений в болгарских научных текстах второй половины XIX – начала XX века // Вестник МГУ. Серия 9. Филология, 1999, № 6. С. 69–79.

Ржанникова О. А. Формирование научного стиля болгарского литератур­ного языка. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. М., 2000.

Скорвид С. С. Малые славянские языки: в каком смысле? // Малые языки Евразии: социолингвистический аспект. Сборник статей. М., 1997. С. 179–189.

Толстой Н. И. История и структура славянских литературных языков. М., 1988.

Толстой Н. И. Славистика // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. С. 458–459.

Трубецкой Н. С. Общеславянский элемент в русской культуре // Трубецкой Н. С. История. Культура. Язык. М., 1995. С. 162–210.

Усикова Р. П. О некоторых изменениях норм в македонском литературном языке // История славянских литературных языков. М., 1965. С. 35–40.

Усикова Р. П. Этапы становления и развития македонского литературного языка // Теория и практика изучения славянских языков. М., 1988. С. 4–14.

Усикова Р. П. Языковая ситуация в Республике Македония и современное состояние македонского языка // Славяноведение, 1997, № 2. С. 11–17.

Усикова Р. Кон типологиjата на македонскиот литературен (стандарден) jазик // Науката и културата за заедничка иднина на Jугоисточна Европа. Скопjе, 1998. С. 81–95.

Усикова Р. П. Языковая ситуация в Македонии и явления языковой интерференции и диглоссии в македонском языке // Македонский язык, литература и культура в славянском и балканском контексте. М., 1999. С. 12–20.

Широкова А. Г., Нещименко Г. П. Становление литературного языка чеш­ской нации // Национальное возрождение и формирование славянских литературных языков. М., 1978. С. 9–85.

Широкова А. Г., Нещименко Г. П. Особенности формирования литературного языка чешской нации в эпоху национального возрождения // Формирование наций в Центральной и Юго-Восточной Европе. М., 1981. С. 179–197.

Широкова А. Г. Разговорный чешский язык в период национального воз­рождения // Славянские литературные языки эпохи национального возрождения. М., 1998. С. 151–160.

Lifanov K. Stredoslovensk bsnick koin pred. trom // Slovensk re, 60, 1995,. 5–6. S. 264–281.

Lifanov K. Rekatolizcia ako najdleitej medznk v dejinch spisovnej sloveniny // Jazykovedn asopis, 50, 1999,. 1. S. 17–26.

Lifanov K. V. Механизм конвертации и кодификация словацкого литературного языка // Revue des tudes slaves, LXXIII, Fascicule 1, 2001. P. 47–59.

А. Г. Машкова

Популяризация славянских литератур
в Советском союзе и России
членами кафедры славянской филологии

Уже более двух столетий российский читатель получает информацию о литературе славянских народов, знакомится с ней посредством переводов. Однако на протяжении этого времени активность процесса популяризации славянских литератур в России была неодинакова, что связано со спецификой исторических и культурных отношений наших стран и народов.

Исторически обусловленный интерес к славянским литературам в определенных кругах России зародился на рубеже ХVIII–ХIХ вв. Этот интерес стимулировали не только возросшие в ту пору симпатии русской общественности к близким по духу народам, сочувствие к их трагической судьбе, но и активизировавшиеся контакты – встречи, переписка, обмен литературой – между писателями, деятелями культуры, учеными. Вспомним пребывание в России чешского писателя К. Гавличка-Боров­ского, неоднократные посещения России словацким поэтом, прозаиком и литературным критиком, страстным русофилом Св. Гурбаном-Ваян­ским, сербскими писателями В. Караджичем, П. Негошем, пребывание в Киевской Духовной академии С. Ранковича, переписку Л. Штура и Я. Кол­лара с М. П. Погодиным, О. М. Бодянского с П. Й. Шафариком, сербских писателей с А. С. Шишковым, В. А. Жуковским, поездки О. М. Бо­дянского в Чехию, Словакию, Польшу, Сербию, Хорватию, его контакты с Й. Юнгманом, В. Ганкой, Я. Колларом, Е. Копитаром, В. Караджичем, Л. Гаем, С. Вразом.

Со временем все богаче становилась информация в российской печати о славянском мире. Все больше переводилось и публиковалось про­изведений славянских авторов. Хотя, надо признать, не все славянские литературы находились в одинаковой ситуации; различным был и сам уровень их идейно-эстетического развития. Тем не менее, именно ХIХ в. по праву можно назвать веком «открытия» русским читателем инославянских литератур.

Уже в ту пору характер публикаций был весьма разнообразен: пись­ма, статьи, монографии, поэзия, проза, которые печатались в периодических изданиях, сборниках; выходили в свет и собрания сочинений писателей. Переводы осуществлялись известными поэтами, переводчиками, учеными-славистами, что свидетельствует о том, сколь большое значение придавалось этим акциям. Это были: А. С. Пушкин, А. Майков, Н. Ак­саков, Ф. Ф. Тютчев, Н. Берг, Н. Нович, В. Гиляровский, А. Степович, В. Ламанский, Т. Д. Флоринский, Р. Ф. Брандт и др. Значительную роль в популяризации научной литературы сыграл О. М. Бодянский, который перевел и опубликовал десять сочинений П. Й. Шафарика, а также Ф. Па­лацкого и Д. Зубрицкого, что способствовало распространению знаний о славянских народах. Предпринимались и первые попытки осмысления литературных достижений славянских писателей, которые публиковали свои очерки, статьи, книги (например, А. Селищев о творчестве К. Гав­личка-Боровского, А. Степович об К. Я. Эрбене, Я. Опферман о Я. Гол­лом, А. Соколов о Я. Ботто, А. Сироткин о Гвездославе, М. Погодин о А. Мицкевиче, А. Востоков о сербских народных песнях, П. Равинский, П. Лавров о П. Негоше, П. Кулаковский о В. Караджиче, Р. Бранд о И. Гундуличе, А. Мицкевиче, Я. Колларе, П. Славейкове и т. п.). География издательств и периодических изданий, где печатались произведения славянских авторов и материалы о них, весьма богата: Санкт-Петербург, Москва, Казань, Киев, Харьков, Нижний Новгород, Варшава и др.

После Октябрьской революции, вплоть до 50-х гг. ХХ столетия, кар­тина резко меняется. Проводимая советской властью культурная политика, идеологизация всех сфер жизни фактически привели к сдерживанию не только личных контактов между литераторами, но и к ограничению информации о литературной ситуации в славянских странах, резко­му сокращению переводимой литературы. Российский читатель получал весьма искаженное представление об истории и современном состоянии художественного творчества славян. Классика издавалась в небольшом количестве; в современной литературе предпочтение отдавалось полити­чески ангажированным произведениям, писателям соцреализма.

Вторая половина ХХ в. – время, когда в связи с изменившимися приоритетами СССР, и в первую очередь Россию, буквально захлестнул поток информации о славянских литературах. Особенно это характерно для первых послевоенных десятилетий. Однако картины отдельных славянских литератур, предлагаемые читателю в то время, имели несколько деформированный вид. Поначалу, при наличии большого количества «белых пятен», издавались книги в художественном отношении слабые, произведения-однодневки, которые сейчас уже преданы забвению не только у нас, но и у себя на родине. Эти перекосы можно объяснить не столько плохой осведомленностью издателей, рецензентов, переводчиков о литературах (хотя и этот факт тоже имел место, особенно в первые послевоенные годы), сколько причинами политического, идеологического характера. Результатом такой политики стало искусственное сужение самого диапазона переводимых произведений, отторжение весьма значительного пласта литературы от российского читателя.

С конца 50-х годов ситуация постепенно начала меняться. Все боль­ше издавалось классики, литературы первой половины ХХ столетия. Что касается творчества послевоенных писателей, то здесь по-прежнему до­минировал принцип избирательности. Реальная практика, во всяком слу­чае в отношении большинства литератур, была такова: разрешалось пуб­ликовать только то, что значилось в списках, составленных руководст­вом писательских организаций соответствующих стран. В основном это были произведения соцреализма, правдиво, с точки зрения партийного руководства, отражавшие социалистическую действительность.

Изменившаяся в 90-е гг. общественно-политическая обстановка в славянских странах, к сожалению, пока дает мало оснований для оптимизма. На смену одним препонам пришли другие, в результате чего резко сократилась информация о литературной ситуации в славянских стра­нах, практически прервались контакты литераторов, уменьшилось количество переводимой литературы (такие литературы как словацкая, болгарская практически перестали издаваться). По-прежнему действует принцип избирательности, но только с другим знаком. Условия рыночной экономики диктуют свои правила: публикуется преимущественно то, что модно, что купит массовый, мало взыскательный читатель.

Обозначенные выше особенности популяризации славянских литератур в нашей стране оказали прямое воздействие и на деятельность коллег нашей кафедры.

Как уже говорилось, новая глава в изучении и популяризации славянских литератур в России была открыта после Второй мировой войны и, что особенно интересно и ценно, она непосредственно связана с восстановлением на филологическом факультете МГУ кафедры славянской филологии, прежде всего с деятельностью С. Б. Бернштейна. Так, в созданном сразу после войны Издательстве литературы на иностранных язы­ках была открыта серия «Библиотека славянских писателей», печатавшая книги славянских авторов с предисловиями и комментариями наших коллег. Примером тому могут служить изданные в 1949–1950 гг. произведения болгарского писателя И. Вазова, в частности, его роман «Под игом» с предисловием и комментариями С. Б. Бернштейна.

Постепенно деятельность членов кафедры в сфере популяризации славянских литератур все более активизировалась, становилась разнооб­разной. На этом поприще стали проявлять себя и наши выпускники, которые работали практически во всех основных редакциях и издательствах страны, а также в академических институтах. Это были книги, статьи, обзоры, рецензии популярного характера, предназначенные для ши­рокого круга читателей, предисловия, комментарии к отдельным произведениям, собраниям сочинений, а также переводы. То есть то, что реально существует, что остается в наследство потомкам. Кроме того, преподавателями кафедры велась большая работа, которая стала, по сути, уже достоянием истории: публичные лекции, выступления по радио, телевидению, участие в круглых столах, внутренние рецензии-рекомендации для издательств и журналов с целью публикации произведений, участие в работе редакционных советов издательств и редакций и многое другое.

Особенно значителен вклад наших старших коллег; некоторые из них уже ушли в мир иной (С. Б. Бернштейн, Н. И. Кравцов, А. М. Бала­кин, Р. Р. Кузнецова) или на заслуженный отдых (Т. П. Попова), другие продолжают трудиться, в том числе на ниве популяризации славянских литератур (Е. З. Цыбенко). Деятельность профессоров кафедры была вы­соко оценена в соответствующих странах. Так, член Союза писателей СССР и России Р. Р. Кузнецова в 1980 г. была награждена чешским Литфондом Международной премией Витезслава Незвала «За творческую инициативую пропаганду чешской социалистической литературы в СССР», Е. З. Цыбенко в 2001 г. получила Почетную Награду Общества сотрудничества Польша–Восток – медаль «Мицкевич–Пушкин» за заслуги в деле популяризации польской культуры в России.

Особо следует отметить, что значительный вклад в популяризацию славянских литератур внесли не только литературоведы, но и лингвисты. При этом необходимо подчеркнуть, что мы не будем касаться научных трудов коллег, литературы, предназначенной для учебных целей, т. е. учебников, пособий, программ, а также работ, опубликованных в славянских странах. Речь пойдет лишь о публикациях, носящих популярный характер, предназначенных для широкого круга читателей, а также о переводах.

По-своему уникальным представляется вклад Н. И. Кравцова – пожалуй, единственного представителя кафедры, который в своей многогранной деятельности значительное внимание уделял пропаганде фольк­лора славянских народов, продолжив тем самым лучшие традиции российских писателей, ученых ХIХ в. Примером тому могут служить его книги текстов «Сербский эпос», издававшиеся неоднократно (впервые в 1933), «Сербохорватский эпос» (1985) и «Славянский фольклор» (1987), составителем и переводчиком которых он являлся.

Если говорить о литературе более позднего периода, то, безусловно, следует упомянуть такое редкое издание, как книгу представителя чешского барокко Яна Амоса Коменского «Лабиринт света и рай сердца» (2000), автором предисловия и одним из переводчиков которой был С. С. Скорвид.

Заметным явлением в популяризации славянских литератур стала публикация Антологии словацкой поэзии (от истоков до конца XX в.) «Голоса столетий» (2002). Составленная А. Г. Машковой совместно с вы­пускницей кафедры Н. В. Шведовой (А. Г. Машкова – редактор книги и один из ее переводчиков), Антология включает в себя произведения более ста словацких поэтов, начиная с первых памятников письменности и заканчивая творчеством современных авторов.

Значительный вклад в пропаганду польской литературной классики внесла Е. З. Цыбенко, приблизившая российскому читателю цвет не толь­ко романтической поэзии (А. Мицкевич), но и польской реалистической прозы ХIХ в. (Б. Прус, Э. Ожешко, Г. Сенкевич, первые переводы которых в России появились еще в 90-е гг. ХIХ столетия). Начиная с 1953 г., Е. З. Цыбенко принимает активное участие в подготовке к изданию собраний сочинений и отдельных произведений названных писателей. Так, к 5-ти и 7-митомным собраниям сочинений Б. Пруса ею написаны вступительные статьи и комментарии. Практически во всех вариантах сопро­вождался предисловиями, послесловиями, комментариями Е. З. Цыбен­ко многократно (11 изданий) выходивший в свет не только в московских издательствах, но и в Новосибирске, Ереване (на армянском языке), Кишиневе, Варшаве (на русском языке) роман «Кукла», а также «Фараон» (издательства Ташкента, Махачкалы, Минска, Новосибирска – всего 8 изданий). Ее вступительными статьями открываются 5-ти и 6-титомные собрания сочинений Э. Ожешко, изданные соответственно в 1953 и 1991 гг. К сборнику избранных произведений Г. Сенкевича (1953), а также собранию его сочинений в 9-ти томах (1985) ею написаны предисловие и примечания. Творения польских классиков Е. З. Цыбенко пропагандировала и в своих статьях: «Новые издания польских классиков» (1951), «Польская литература на русском языке» (1987), опубликованных в российской периодике («Советская книга», «Советская литература»).

В качестве переводчиков произведений классиков славянских литератур выступали наши коллеги: Л. И. Васильева, З. И. Карцева, Н. А. Кон­драшов, Р. Р. Кузнецова. Так, Л. И. Васильевой переведена одна из лучших повестей словацкой писательницы Тимравы «Тяпаки» и рассказы Й. Грегора Тайовского, впервые вошедшие в сборник «Словацкие повести и рассказы» (1953), а затем многократно переиздававшиеся. В том же сборнике были опубликованы переводы классиков словацкой литературы Я. Калинчака, Св. Гурбана-Ваянского, М. Кукучина, Тимравы, Й. Гре­гора Тайовского, выполненные Н. А. Кондрашовым, который одновремен­но был составителем этой книги. З. И. Карцева перевела повесть Г. Ка­раславова «Часовня св. Петра», вошедшую в 2-хтомное собрание сочинений писателя (1983). Р. Р. Кузнецова впервые познакомила российского читателя с романом А. Сташека «О сапожнике Матоуше и его друзьях» (1954).

Еще более весомым является вклад наших коллег в популяризацию славянских литератур ХХ века. В разнообразных в жанровом отношении публикациях (от коротеньких рецензий до объемных книг) авторы знакомят читателей с отдельными произведениями, портретами писателей, анализируют общую картину развития литературы. Весьма богата их пе­реводческая деятельность.

Большая заслуга в популяризации чешской литературы минувшего столетия принадлежит Р. Р. Кузнецовой – автору нескольких книг, статей, предисловий, а также переводчику художественных произведений. Именно из книги Р. Р. Кузнецовой, вышедшей в свет в 1953 г. в издательстве «Знание» (и практически одновременно переведенной на грузинс­кий и китайский языки) советский читатель впервые узнал много нового о Ю. Фучике – не только антифашисте, но и писателе. Будучи специалистом по чешской литературе соцреализма, Р. Р. Кузнецова представила широкому кругу читателей одного из самых ярких представителей этого литературного течения – М. Майерову (книга «Мария Майерова. Жизнь и творчество», издательство «Художественная литература», 1982). Ранее творчеству этой писательницы был посвящен написанный ею специальный раздел в «Краткой литературной энциклопедии» (т. 4, 1967). О чешской и словацкой литературе второй половины ХХ века, и прежде всего о романе 70–80-х гг., речь идет в книгах Р. Р. Кузнецовой «Роман 70-х годов в Чехословакии» (1982) и «Роман 70–80-х годов в Чехословакии» (1988, издательство «Советский писатель»). В них представлены портре­ты около 50 современных чешских и словацких авторов. Кроме того, ей принадлежат предисловия, послесловия, комментарии к изданиям произ­ведений чешских писателей (Я. Кратохвил «Истоки», 1969, Я. Глазарова «Волчья яма», 1968, З. Плугарж «Последняя остановка», 1979, Й. Кад­лец «Повести», 1983, а также переводы и составление книг Ю. Фучика (1955) и М. Майеровой (несколько изданий).

Активно популяризирует современную чешскую литературу С. С. Скор­вид. Так, в его переводе российский читатель впервые познакомился с творчеством Ф. Кубки (сборник рассказов «Доброе слово», 1981), Я. Йо­на (Я. Йон. Избранные произведения, 1982), В. Гавела (В. Гавел. Трудно сосредоточиться, 1990), Л. Коваля (Л. Коваль. Двенадцать листков календаря, 1997; предисловие также написано С. С. Скорвидом), Б. Граба­ла («Слишком шумное одиночество»).

Одна из важнейших задач наших славистов – помочь российскому читателю сориентироваться в издаваемых произведениях инославянских авторов, а также в опубликованных работах, посвященных отдельным славянским литературам. Именно об этом идет речь в некоторых публикациях Е. З. Цыбенко, в частности, такой, как «Польская литература в Советском Союзе (новые переводы и работы на русском языке)» – журнал «Советская литература» (1989). С ранее недоступной российскому читателю польской литературой, выходящей в нелегальных издательствах и впервые появившейся в официальном обращении только в 80-ые годы, знакомит статья С. В. Клементьева «Польская “возвращенная литература” 1980-х годов» (Вестник МГУ, 1995).

Переводческие традиции словацкой литературы в России, ее изучение, популяризация в послевоенные десятилетия – таковы основные ас­пекты статьи А. Г. Машковой «Словацкая литература в России (вторая половина ХХ века)», опубликованной в журнале «Меценат и мир» (2001). В том же издании она представила серию портретов словацких поэтов ХХ века (Л. Подъяворинская, Ю. Ленко, Ш. Моравчик, Я. Шимонович, Я. Замбор, М. Рихтер). Впечатлениям о последней встрече с выдающейся словацкой писательницей М. Фигули посвящена ее статья «Последнее интервью Маргиты Фигули» (журнал «Меценат и мир», 2002). С творчеством современного прозаика Л. Баллека знакомят статьи, опубликованные в журналах «Иностранная литература» (1983) и «Меридианы» (1985 – издавался в Словакии на русском языке для российских читателей). А. Г. Машкова – автор предисловия и один из переводчиков кни­ги избранных произведений М. Фигули («Тройка гнедых», 1988). Как популяризатор малых прозаических жанров и переводчик она выступала в сборниках рассказов словацких и чешских писателей: «Доброе слово» (1981), Ф. Ставинога «Солнечный день» (одновременно автор предисловия, 1985), «День на Каллисто» (научно-фантастические произведения, 1986). Ей принадлежат переводы словацких и чешских авторов: Р. Сло­боды, В. Шикулы, Ш. Стражая, М. Рихтера, Ю. И. Изаковича, П. Анд­рушки, Э. Петишки, Ф. Скорунки, Й. Несвадбы, М. Козака, М. Петишки, Л. Фрейовой и др.

Ранее с творчеством словацких писателей ХХ века российского читателя познакомили наши коллеги-лингвисты Н. А. Кондрашов и Л. И. Ва­сильева. Это роман Я. Есенского «Демократы» (1957, в переводе Л. Ва­сильевой совместно с И. Ивановой), его рассказы в переводе Н. А. Кон­драшова в уже упоминавшемся сборнике «Словацкие повести и рассказы» (1953), рассказы П. Илемницкого в том же сборнике (перевод Н. А. Кондрашова), а также проза А. Плавки в книге «Современные повести и рассказы» (1975, перевод Л. И. Васильевой).

Значительный вклад внесли члены кафедры в популяризацию литератур южных славян. Так, достижения современной болгарской литературы пропагандирует в своих работах З. И. Карцева. В статье «Современная болгарская проза и ее изучение в СССР («Наука», 1983) ею рассмотрены наиболее интересные проблемы современной болгарской прозы, подведены некоторые итоги ее развития. В качестве научного редактора и переводчика З. И. Карцева участвовала в подготовке к изданию совместного русско-болгарского сборника «Русская и болгарская литература ХХ века. Типология и связи» (МГУ, 1982). Ею переведены также две книги известного болгарского писателя Б. Райнова – «Черный роман», (1976), посвященный истории становления детективного романа в мировой литературе, и «Массовая литература» (1979), а также книга Б. Ничева «Современный болгарский роман» (1983). В качестве перевод­чика произведений С. Х. Караславова и К. Апостолова З. И. Карцева при­нимала участие в издании сборника рассказов молодых болгарских прозаиков (1986).

С творчеством классиков сербской литературы ХХ в. И. Андрича и М. Црнянского знакомит российского читателя в своих статьях, опубликованных в газете «Славяне» (1992), С. Н. Мещеряков. В информационном сборнике «Основные произведения иностранной художественной литературы Европы, Америки, Австралии» (1999) опубликованы его ра­боты, посвященные М. Црнянскому и М. Селимовичу. С. Н. Мещеряко­вым написано также предисловие к повести С. Копривицы-Ковачевич «Поймать лисицу» (1985).

Впервые представила российскому читателю творчество современного сербского писателя-постмодерниста Д. Киша А. Г. Шешкен в очерке «Реквием по человеку», опубликованном в журнале «Иностранная ли­тература» (1995).

На протяжении почти полувека переводит произведения сербских, хорватских, словенских, македонских, болгарских писателей старейший преподаватель-лингвист кафедры Т. П. Попова. Общий объем выполнен­ных ею переводов превышает 400 п. л. Переведенные Т. П. Поповой романы (а их более 11), повести, рассказы, драматические произведения печатались в журнале «Иностранная литература», выходили в различных московских издательствах. Это: Д. Чосич «Солнце далеко» (1956), М. Бо­жич «Курланы» (1959), И. Андрич «Проклятый двор» (1962), М. Оляча «Козара» (1970), О. Давичо «Песня» (1979), Д. Чосич «Корни» (1983), М. Крлежа «Знамена» (1984), П. Павличич «Белая роза» (1986), А. Шо­лян «Гавань» (1989), Г. Олуич «Голосую за любовь» (1990), М. Црнян­ский «Роман о Лондоне» (1990). Кроме того, она была составителем, ав­тором предисловий и переводчиком в сборниках рассказов В. Петровича (1960, 1975), Б. Чопича (1978).

Современную словенскую литературу популяризировала работавшая на кафедре преподаватель Н. В. Масленникова. В 1985 г. ею были осуществлены переводы и написано предисловие к сборнику рассказов Б. Зу­панчича «Набат». В 1988 г. увидел свет роман М. Рожанца «Любовь» в ее переводе. Н. Н. Старикова активно пропагандирует словенскую поэзию. Она – автор вступительных статей к стихотворным подборкам сло­венских поэтов (Т. Шаламун, А. Ихан, Ф. Прешерн) в журнале «Иностранная литература» (1995, 1999, 2001). В альманахе «Современная словенская проза, поэзия, драма» (2001), изданном на русском языке Союзом писателей Словении, она выступает в качестве составителя, ре­дактора и одного из переводчиков. В ее переводах опубликована поэзия А. Штегера и Э. Бабича, а также эссе А. Чара, вошедшие в сборник «Литературный экспресс 2000».

В значительной степени благодаря усилиям Р. П. Усиковой стала до­ступна российскому читателю мало известная у нас македонская литература. В ее переводах увидели свет произведения Т. Момировского, С. Дракулы, Й. Бошковского, вошедшие в сборник рассказов македонских писателей «Талый снег» (1965) и «Сборник рассказов югославских писателей» (1965). В серии «Библиотека югославской литературы» в пе­реводе Р. П. Усиковой и с ее предисловием был опубликован роман Г. Аба­джиева «Пустыня» (1981). Не обошла своим вниманием она и драматургию: в качестве составителя и переводчика пьесы «Дикое мясо» Р. П. Уси­кова выступает в книге пьес Г. Стефановского «Полет на месте и другие пьесы» (1987).

К сожалению, в последнее десятилетие популяризаторская деятельность наших коллег заметно ослабела. Виной тому стала не только рыночная экономика, в условиях которой издатели отвернулись от славянской классики. (При этом произведения некоторых современных авторов все же издаются – М. Павич, М. Кундера, Б. Грабал, Е. Анджеевский, Ю. Кавальец, С. Мрожек, М. Руфус и др.). Основная причина в том, что сами славянские литературы в последние годы находятся в состоянии поиска.

Более чем полувековая деятельность преподавателей кафедры славянской филологии на поприще популяризации славянских литератур впечатляет. Думается, что молодые преподаватели, вопреки всем обстоятельствам, продолжат традиции старших коллег в этом очень нужном и важном деле.

Т. С. Тихомирова

Вклад лингвистов кафедры славянской филологии
филологического факультета МГУ
в славянское сопоставительное языкознание

Научно-исследовательская деятельность кафедры славянской филологии МГУ включает несколько направлений, соотносимых, естественно, с общим развитием лингвистической мысли. Если в 40–50 гг. XX в. – в первые десятилетия существования кафедры – основное внимание было обращено на сравнительно-историческую проблематику, то позднее все более видное место стали занимать работы, авторы которых, привлекая материал не одного славянского языка, обращались к сопоставительному аспекту, что вполне отвечает и соответствует возросшему интересу линг­вистов к сопоставительно-синхронному и конфронтативному языкознанию.

Как было отмечено в очерке истории кафедры славянской филологии, сопоставительное изучение систем славянских языков (прежде всего по отношению к русскому языку) осуществляется в рамках структурно-системного анализа в сочетании с анализом функциональным, учиты­вающим взаимодействие разных языковых уровней[4].

Как известно, использование сопоставительных методик при анали­зе разноязычного материала предполагает более широкое и более узкое его понимание. Более узкое понимание провозглашает четкое противопо­ставление сопоставительного языкознания языкознанию сравнительно-историческому, типологическому, ареальной лингвистике или же теории перевода. При всей близости они различаются как по целям сравнения, по языковому материалу (ср., в частности, число анализируемых языков и их характер), так и по типам и единицам эквивалентности[5]. Однако существует и более широкое (хотя и менее терминологическое) толкование, особенно целесообразное, как представляется, при рассмотрении исследований последних двадцати пяти – тридцати лет, т. е. представляющих и отражающих сам процесс становления данного типа изысканий, его развития и совершенствования. В соответствии с этим толкованием настоящий обзор охватывает работы, ориентированные на выявление свойств и различий на всех уровнях устройства и функционирования славянских языков (преимущественно – в синхронном срезе), т. е. исследования, содержащие анализ материала двух или более современных славянских языков, причем обычно (хотя и не всегда) в качестве одного из сопоставляемых языков выступает родной язык исследователя – русский. Нельзя не отметить, что анализ инославянского материала в сопоставительном ключе нередко обусловливался в том числе и дидактическими потребностями, что вполне объяснимо.

Столь широкое понимание сопоставительного языкознания весьма разнообразно представлено в трудах преподавателей славянской кафедры в жанрово-типологическом, так сказать, отношении. Прежде всего это собственно исследовательские научные работы – диссертации, многочисленные статьи, выступления на научных конференциях[6], в том числе и на Международных съездах славистов. Сопоставительный анализ является фундаментом докторской диссертации В. Ф. Васильевой о предметной номинации на материале чешского и русского литературных языков (1999) и подготавливаемой к защите докторской диссертации А. И. Изотова – о функционально-семантическом поле побудительности в тех же языках, кандидатских диссертаций О. О. Лешковой (1984) – о категории собирательности в польском и русском языках (научный руководитель – Т. С. Тихомирова), А. И. Изотова (1991) – о системе чешских и русских причастных форм (научный руководитель – А. Г. Широ­кова), О. А. Остапчук (1998) – о польских, русских и украинских заглавиях художественных произведений (научный руководитель – Н. Е. Ана­ньева). Под научным руководством профессоров и преподавателей кафедры в разные годы были также подготовлены и защищены кандидатские диссертации И. М. Горшковой (1978) – о существительных pluralia tantum в чешском и русском языках, Е. В. Петрухиной (1978) – о функционировании презентных форм в чешском и русском языках (научный руководитель – А. Г. Широкова), Л. И. Тимофеевой (1998) – о семантике субстантивных словосочетаний в русском и польском языках (научный руководитель – Т. С. Тихомирова), О. Ю. де Менезеш (2000) – о предметно-бытовой лексике в чешском и русском языках (научный руководитель – В. Ф. Васильева).

Сопоставительное языкознание на кафедре реализуется и организационно. В последние годы по инициативе заведующего кафедрой В. П. Гуд­кова кафедра славянской филологии провела несколько межвузовских и международных конференций и совещаний-семинаров, вызвавших боль­шой интерес как у отечественных, так и зарубежных коллег: конференция «Актуальные проблемы славянской филологии» (ноябрь 1993), семинары-совещания преподавателей славянских языков (октябрь 1994, октябрь 1999), сербохорватского языка (1996), польского языка (апрель 1997), конференция по македонскому языку в славянском и балканском контексте (1998). Хотя тематика конференций обычно носила более широкий славистический характер, многие докладчики (в том числе и преподаватели кафедры) излагали результаты своих сопоставительных исследований. О приверженности сопоставительному языкознанию свидетельствует и тематика последней, проведенной в октябре 2001 г. конференции («Исследование славянских языков в русле традиций сравнитель­но-исторического и сопоставительного языкознания»). Лингвисты кафед­ры выступали с докладами и сообщениями на сопоставительные темы на этих, а также и на многих других научных форумах в России и за рубежом: например, В. Ф. Васильева (март 1996 – Санкт-Петербург, 1996 – Беларусь, Минск). Трое представителей кафедры – В. П. Гудков, В. Ф. Ва­сильева, Е. В. Верижникова – участвовали в IV международном симпозиуме «Сопоставительные и сравнительные исследования русского и других языков» (1996 – Югославия, Белград – Нови Сад).

Значительную роль в развитии сопоставительных исследований играет международное сотрудничество. Очень ценной и плодотворной в этом отношении явилась инициатива подготовки и издание международ­ных сборников по сопоставительному изучению славянских языков. Это два чешско-русских сборника: «Сопоставительное изучение грамматики и лексики русского и чешского языков» (Прага, 1974) и «Сопоставительное изучение грамматики и лексики русского языка с чешским и другими славянскими языками» (Москва, 1983). Успешной реализацией этих изданий авторы во многом обязаны организаторской и творческой настойчивости А. Г. Широковой, которая была и соредактором этих сбор­ников. Многие члены кафедры участвовали в польско-российском проекте по изучению славянского глагола («Исследования по глаголу в славянских языках»), один из этих сборников – «Структура, семантика и функционирование» (Варшава, 1985) также вышел под совместной редакцией А. Г. Широковой и А. Бартошевича. Коллективным трудом российских и польских лингвистов был и сборник «Изучение отношений эквивалентности в славянских языках» (М., 1998) под редакцией Ст. Сят­ковского (Варшавский университет) и Т. С. Тихомировой.

Особо следует отметить высокий научный уровень кафедрального сборника «Сопоставительные исследования грамматики и лексики русского и западнославянских языков» (М., 1998) под редакцией А. Г. Ши­роковой.

Сравнительно-сопоставительный подход так или иначе пронизывает научное творчество сотрудников кафедры. Даже в работах, исходно, казалось бы, далеких от постулатов синхронного сопоставительного язы­кознания, их авторы и в материале, и в его оценке неоднократно обращаются к русским аналогиям. Например, в докторских диссертациях К. В. Лифанова о генезисе словацкого литературного языка (2001) и Н. Е. Ананьевой о префиксальных древнепольских глаголах (2001) отчетливо проступает весьма значительный инославянский (чешский, русский) фоновый акцент. Полнее всего это нашло выражение в статье Н. Е. Ананьевой (1998), построенной на сопоставлении префиксальных глаголов в древнепольском, древнечешском и древнерусском языках.

Среди «жанров» сопоставительной ориентации кроме собственно лингвистических научных изысканий нельзя не выделить работы прикладного характера. Дидактические потребности как стимул для сопоставительной презентации материала (сопоставление с русским языком как языком специальности) определяют характер созданных на кафедре учебников славянских языков, формально предназначенных для студентов-русистов, но используемых также при обучении славистов: сербскохорватского языка Т. П. Поповой (1986), польского языка Т. С. Тихоми­ровой (1988), чешского языка А. Г. Широковой, В. Ф. Васильевой и чешского лингвиста А. Едлички (1990). Сопоставительный принцип был про­граммно заложен в эти пособия.

Прикладная ветвь сопоставительного славянского языкознания пред­ставлена также значительными трудами по лексикографии: Болгарско-русский словарь С. Б. Бернштейна, Сербскохорватско-русский словарь И. И. Толстого, Краткий сербскохорватско-русский словарь В. П. Гудко­ва. В 90-е годы этот список пополнили трехтомный Македонско-русский словарь Р. П. Усиковой, З. К. Шановой, Е. В. Верижниковой и М. А. По­варнициной (Скопье, 1997) и Русско-словенский и словенско-русский словарь О. С. Плотниковой и Й. Севера (Любляна – Москва, 1990).

Само собой разумеется, что без использования сопоставительного анализа не может обойтись ни одно занятие в студенческой аудитории, будь то практические занятия или теоретические курсы. Особый взгляд на сходства и различия славянских языков предлагается студентам в спе­циальном курсе теории перевода. Курс этот долгие годы успешно вела Т. П. Попова, ныне его читает Г. П. Тыртова.

На этом широком фоне разнообразного применения сопоставительных подходов к изучению и описанию славянского языкового материала выделяются собственно научные исследования, базирующиеся на принципиальных положениях сопоставительной лингвистики.

У истоков сопоставительного языкознания на кафедре славянской филологии стояли проф. С. Б. Бернштейн и проф. А. Г. Широкова. Несмотря на то, что С. Б. Бернштейн многократно высказывался о своей глубокой преданности сравнительно-историческому языкознанию и был уверен в его перспективности, в его творческом наследии отражается ши­рочайший диапазон интересов и соответственно представлены работы, которые прямо или косвенно относятся к сфере сопоставительного языкознания. Это прежде всего разработка С. Б. Бернштейном (в качестве руководителя группы) принципов и методики сопоставительного анализа и описания таких синтаксических структур, как падеж, что и было реализовано в коллективной монографии «Творительный падеж в славянских языках» (1958), изданной Институтом славяноведения АН СССР под редакцией С. Б. Бернштейна. Следует упомянуть также исследования по морфонологии славянских языков (о чередованиях в парадигме настоящего времени – 1969). Несомненно, существует определенная обу­словленность сопоставительных трудов С. Б. Бернштейна диахроничес­кой ориентированностью исследователя, но это не умаляет их значения для синхронного сопоставительного языкознания, для разработки методических приемов сопоставления применительно к явлениям морфемно-формального или функционального плана. Вместе с тем нельзя не признать, что работы С. Б. Бернштейна, так или иначе соотносимые ныне с сопоставительным аспектом изучения языков, в свое время не вызвали большого отклика среди его учеников: возможно, потому, что формально осуществлялись вне кафедры, в Институте славяноведения, а возможно, и потому, что тогда, в 50–60-е годы, перспективы сопоставительного языкознания еще окончательно не определились.

Инициатором и последовательным сторонником сопоставительного славянского языкознания в рамках кафедры стала проф. А. Г. Широкова, которая на своих спецкурсах и спецсеминарах вырастила целую когорту последователей-адептов сопоставительной лингвистики (в первую очередь среди богемистов). Как своими исследованиями конкретного языко­вого материала, так и теоретическими разработками по проблематике и методике сопоставительных исследований (1978, 1983, 1987, 1988, 1990) она дала мощный импульс развитию сопоставительного языкознания в МГУ.

Объектом таких исследований служили и служат практически все славянские языки. Правда, менее всего пока используются данные белорусского или украинского языков, а бесспорным фаворитом является чеш­ский. Большинство работ базируется на сопоставлении инославянского языка с русским, однако есть и такие, которые используют факты двух инославянских языков (В. П. Гудков 1973, Р. П. Усикова 1993, 1996). Научный интерес вызывали все уровни языковой системы за исключением фонетики. Лексический материал широко представлен в трудах В. Ф. Ва­сильевой (1983, 1988, 1994, 1997, 1999, 2002, 2003), охватывающих, впро­чем, проблематику не только лексической, но и грамматической номина­ции, в работах ее ученицы О. Ю. де Менезеш (2000), а также в публикациях Н. Е. Ананьевой (1997), О. О. Лешковой (1983), В. П. Гудкова (1997).

Собственно грамматические исследования были обращены как к сис­темно-структурным, так и функциональным особенностям славянских языковых систем. Внимание исследователей привлекали едва ли не все части речи и многие грамматические категории. Однако, приоритетным объектом сопоставительного анализа был и остается славянский глагол, а в глаголе – его видо-временная система, границы функционирования видов, лексико-грамматическая сочетаемость видо-временных форм и т. п. Этому посвящены многочисленные труды А. Г. Широковой (1966, 1971, 1973), О. С. Плотниковой (1999), Р. П. Усиковой (1989, 1993, 1997), Н. Е. Ананьевой (1993, 1999), кандидатская диссертация Е. В. Петрухи­ной (1978). Исследовались также особенности семантики и функционирования форм наклонений (А. Г. Широкова 1973, 1983, А. И. Изотов 1995, 1996, 1997, 1998), а также в целом проблема модальности (Р. П. Усикова 1992, 1993, 1997). Система глагольных причастных образований в чешском и русском языках стала темой серии работ А. И. Изотова (1988, 1989, 1992, 1993, 1994). К особенностям формально-семантических взаимоотношений причастных форм и отглагольных прилагательных обращалась Т. С. Тихомирова (1997). Имеются сопоставительные работы по славянским местоимениям (А. Г. Широкова 1990, Е. В. Тимонина 1978), предлогам (В. П. Гудков 1973), синсемантическим словам (А. Г. Широкова 1997, 1998).

Среди именных категорий наибольшее внимание в сопоставительном ракурсе привлекла категория числа (И. М. Горшкова 1978, О. О. Леш­кова 1982, 1983, 1992), также категория одушевленности-неодушевлен­ности (К. В. Лифанов 1983). Функциональный подход к изучению фактов близкородственных языков способствовал активному обращению к сопоставительному рассмотрению функционально-семантических категорий – собирательности (О. О. Лешкова 1983), побудительности (А. И. Изотов 1995, 1996, 1997, 1998, 1999, 2000, 2002). В сопоставительном плане изучалось и словообразование не только на материале причастий и прилагательных (см. выше), но и применительно к имени (А. Г. Широкова 1990, Р. П. Усикова 1990, 1997, М. П. Киршова 1993, В. Ф. Васильева 2002). Значение и функционирование глагольных префиксов общеславянского происхождения были объектом изучения в работах Н. Е. Ананьевой (1996, 1998), Р. П. Усиковой (1997).

Сопоставительные работы по синтаксису сравнительно немногочис­ленны. Это исследование по семантике субстантивных сочетаний аспирантки Л. И. Тимофеевой (1998) и статьи Т. С. Тихомировой о функционировании в польских и русских текстах различных групп прилагательных (1993, 1997).

В последние годы в тематику сопоставительного изучения все шире включается уровень прагматический. Этому посвящены работы А. Г. Ши­роковой о функционировании синсемантических частей речи и их эквивалентности при выражении экспрессивности (1997, 1998), статьи А. И. Изотова о побуждении.

Отметим также оригинальный по материалу и подходу сопоставительный анализ названий польских, русских и украинских художественных произведений в кандидатской диссертации О. А. Остапчук (1998).

Своеобразным компендиумом сопоставительного славянского языкознания предстает вышедшая в 2001 г. «Грамматика болгарского языка для владеющих русским языком» Н. В. Котовой и М. Янакиева. Сопоставительный аспект здесь представлен на всех уровнях языковой и речевой ипостаси языков – от фонетики до синтаксиса, от графики, включая начертания букв, до прагматики, речевого этикета и правил речевого по­ведения. Авторы используют не только принципиально важную и основополагающую для них глоттостатистическую методику, но и обращаются к языковой компетенции носителей языка, к характеру восприятия ими тех или иных языковых явлений.

Другими словами, как показывает богатый опыт кафедры славянс­кой филологии, сопоставительному изучению могут быть доступны все виды рече-языковой деятельности, все может быть достойно сопоставительного анализа и благодаря ему знание о славянских языках только расширяется и углубляется.

Разнообразие тематики тесно сопрягается с разнообразием методов и подходов, используемых при сопоставительном изучении и описании славянских языков. Весомый вклад в развитие теории сопоставительного языкознания внесла проф. А. Г. Широкова. Ее труды, посвященные об­щим методам, принципам и условиям сопоставительного изучения славянских языков и прежде всего их грамматического строя (1973 – доклад на VII Международном съезде славистов в Варшаве, работы 1978, 1990, 1992, 1998 гг.), широко известны в славистике, о чем, в частности, свидетельствует высокий показатель их цитируемости. В этих работах трак­туются основополагающие для сопоставительного языкознания проблемы: последовательно выдвигается и реализуется постулат непременного разграничения системной и структурной соотносительности и соотносительности функциональной; указывается, что при структурном сходстве близкородственных языков особое внимание исследователя должно быть обращено на сходства и различия функциональные и более того – на узуальные, в связи с чем следует отделять функционально-семанти­ческую эквивалентность от узуальной (1990, 1992, 1997, 1998). Большой заслугой А. Г. Широковой следует признать обращение к явлениям, до последнего времени не включаемым в сопоставительный анализ: к выражениям экспрессивно или же стилистически маркированным, равно как и выражениям ситуативно обусловленным. Предлагается и методика исследования такого типа объектов. Все это значительно расширяет воз­можное пространство сопоставительной славистики и вполне отвечает современному интересу лингвистов к прагматике.



Pages:     || 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 9 |
 



<
 
2013 www.disus.ru - «Бесплатная научная электронная библиотека»

Материалы этого сайта размещены для ознакомления, все права принадлежат их авторам.
Если Вы не согласны с тем, что Ваш материал размещён на этом сайте, пожалуйста, напишите нам, мы в течении 1-2 рабочих дней удалим его.