« МВД РОССИИ САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ОСНОВЫ СОВРЕМЕННОЙ ФИЛОСОФИИ УЧЕБНИК ДЛЯ ВЫСШИХ УЧЕБНЫХ ЗАВЕДЕНИЙ ...»

Объективный разум — это то, что присуще миру, это сам мир и принцип разумности, который объединяет мир в целое, делает его постижимым. Субъективный разум — характеристика разумности человека, его возможности рационально познавать и действовать. Понятие объектив­ного разума стало чуждым современному человечеству, ибо мир уже не радует его своим рациональным устройством, ясностью и доступностью. Напротив, наш мир выглядит сложным и неуправляемым, он, скорее, источник тревож­ных настроений, чем успокоения. Вызывает удивление то, что мир вообще существует и еще не исчез в результате какого-либо социального взрыва или технической катаст­рофы. В XIX в. Гегель в своей «Философии права» говорил о том, что все разумное действительно, а все действитель­ное разумно. Сегодня тот, кто говорит о разумности дей­ствительности, считается политическим консерватором и даже реакционером. Основой социальных реформ стал субъективный разум. В таком понимании разум извне при­носится в мир и осуществляется волевым субъектом.

Понятиями разума и рассудка в Новое время проводит­ся граница между человеком и животным и одновременно между духовным и телесным в самом человеке. Именно наличие рассудка и разума отличает его от всех других существ и обеспечивает ему преимущественное положение в мире. Сегодня термин «дух» сравнительно редко исполь­зуется в философии и только Гегель на короткое время произвел ренессанс в употреблении этого понятия. «Дух» стал понятием теологии, а «рассудок», «разум», «интел­лект» используются в философии и в науке.

Важным обобщающим понятием человеческой способ­ности постигать окружающий мир является также понятие мышления. Еще Локк определял его как связь представле­ний (идей), не проводя при этом резкого разграничения между чувственными и абстрактными представлениями. Способность рассуждения у Канта объединяет рассудок и разум, а у Гегеля пронизывает все формы и виды представ­ления, в том числе и чувственные. Однако сегодня наибо­лее общеупотребительным синтезирующим понятием явля­ется «рациональность». Она не связывается больше с субъ­ективным разумом, а отождествляется с безличными объективными структурами логики, которые в свою оче­редь связываются не с онтологией или теологией, а с нор­мами общечеловеческого инструментального действия.

Уже в античной философии удалось найти пластичное соединение интуитивного и доказательного знания. В фи­лософии Нового времени это достигалось на основе согла­сования и дополнительности «врожденных» и «необходи­мых» истин. Одни являются продуктом рефлексивных актов, которые делают наши идеи понятными для нас и открывают доступ к невидимым чувственным зрением предметам — Субстанции, Абсолюту, Причине, Закону и т. п. Эта четкая картина мышления, созданная филосо­фами рационалистами, подверглась деструкции в эмпи­ризме, представители которого опирались не на «внутрен­ний» — интеллектуальный, а на «внешний» — чувствен­ный опыт восприятия предметов.

В рамках этой парадигмы противопоставление рассуд­ка и разума обессмыслилось, ибо ведущее значение приоб­рела оперативная способность мышления. Однако Кант, предпринявший попытку примирения рационализма и эмпиризма, снова вводит различение рассудка и разума, но уже не используя представления о «врожденных иде­ях». Рассудок (интеллект) мыслит посредством форм, т. е. рассуждает по правилам логики. Разум дает основания для рассуждений и выполняет по отношению к рассудку критико-рефлексивную функцию. По Канту, они оказывают­ся не разными способностями человека, но мышлением, выполняющим различные функции: рассудок — это мыш­ление о предметах, а разум — мышление о мышлении. Рефлексия как способность размышлять о мышлении, обеспечивающая возможность априорного, т. е. доопытного познания предметностей как таковых, дополняется у Фихте и Шеллинга «чистым созерцанием». У Гегеля оба момента «понятие» и «созерцание» получают абсолютное единство в его диалектической логике. Правда, за это при­ходится платить дорогой ценой. Всякий предмет оказыва­ется предметом мысли. Вместе с тем, диалектика Гегеля позволяет избежать тотальности чистых идей.

Ответ на вопрос: «Не являются ли движущими моти­вами человеческих действий потребности, желания и страсти?», философы пытались дать на основе различия теоретического и практического разума. Речь идет о гра­ницах разума: не привносится ли он, так сказать, задним числом, когда теоретики предпринимают рациональную реконструкцию истории? Такого рода проблемы составля­ют основу практической философии. Ее не следует сводить к вопросу о соотношении теории и практики или к проб­леме опытной проверки знания. Практическая философия не сводится к дополнению абстрактных метафизических схем инструментальными схемами, позволяющими при­менять теорию на практике. Она имеет самостоятельное значение и, в частности, указывает на жизненный мир как фундамент теоретического знания. Современная практи­ческая философия характеризуется тем, что представляет собой концепцию жизненного ориентирования и стремит­ся сформулировать позитивные ценности, регулирующие индивидуальное поведение.

Попытки критики или трансформации понятия рацио­нальности должны опираться на опыт истории философии, в ходе которой имели место волны как рационализма, так и иррационализма. В этой связи необходимо учитывать ис­торию прежде всего самого различения разумного и нера­зумного. Эти противоположности не существуют одна без другой и неудивительно, что наступление эпохи разума привело к открытию огромного числа психиатрических лечебниц. Если в Средние века безумцы и нищие считались «божьими детьми» и жили на общественное подаяние, то в Новое время они подверглись изоляции как непроизво­дительная часть общества. По отношению к ним сначала предпринимались попытки дисциплинарного, а потом ме­дицинского воздействия. Сегодня нам кажется естествен­ным различие нормальных и тех, кому поставлен диагноз опасного психического расстройства. Однако представите­ли гуманистического психоанализа предупреждают, что наше общество является больным и поэтому сложившее­ся различие рационального и иррационального сегодня нуждается в пересмотре. В его основе лежат понятия эко­номии и обмена, а также жесткие моральные нормы типа: кто не работает, тот не ест и др. Разного рода «тесты ин­теллектуальности» подвергают дискриминации людей, способности которых тем не менее важны для выживания общества. Все это заставляет пересмотреть сложившиеся представления о рациональности.

Когда мы говорим о рациональности поступков, инсти­тутов или знаний, то используем это понятие как преди­кат. Однако применительно к личности оно выступает как диспозиция, ибо проявляется при взаимодействии чело­века с окружающим миром и другими личностями. Как относительное, так и безотносительное определение раци­ональности сталкивается с многочисленными трудностя­ми. Вместе с тем, рациональность — это главным образом нормативное понятие. Когда рациональность определяет­ся как действие по правилам, то различие истинного и лож­ного определяется здесь на основе нормы. Стало быть ра­циональность вовсе не сводится к свободе от ценностных суждений. Все эти замечания свидетельствуют о необхо­димости пластичного соединения ценностного и познава­тельного в теории рациональности. Рационализм — это не только доктрина, но и реальные мышление, язык, деятель­ность. Все они опираются на способность находить и кор­ректировать стандарты рациональности. При этом требу­ется как высокий уровень компетентности, так и учет жиз­ненных ценностей.

Сознательная деятельность человека представляет со­бой совокупность чувственных, мыслительных, эмоцио­нальных, волевых и мнемических структур, каждая из ко­торых выполняет собственные функции. Все они находят­ся в системном единстве. Целостность как системное качество означает несводимость специфики сознания к об­разу действия его составляющих. Обусловленность знания социокультурным контекстом человеческих отношений, его телесно-духовные, языко-речевые и когнитивно-комму­никативные предпосылки составляют необходимые усло­вия взаимодействия любых идеальных состояний, явле­ний и процессов, несмотря на специализацию их функций внутри целого. Так, реализация познавательно-информа­ционной функции сознания требует участия в первую оче­редь чувственно-мыслительных средств и форм с их рече­выми ресурсами; при оценке информации и выборе ее зна­чений вступает в действие эмоциональный блок; для осуществления регуляции, преодоления препятствий и достижения искомой цели необходимы волевые усилия; сличение искомого знания с уже известным невозможно без приведения в действие механизмов памяти. Любое элементарное действие сознания обладает всеми его чер­тами как целого. Работа сознания в целом или отдельных сознательных действий человека обеспечиваются интегративным взаимодействием его структур, прояснение спе­цифики которых — неотъемлемая задача философского анализа.

Чувственно-мыслительные процессы, являются основ­ными «поставщиками» и преобразователями информации в об щей структуре сознания. Перцептивные (чувственные) механизмы ощущений, восприятии, представлений рабо­тают по принципу активного уподобления информации ее источнику — объекту. Все перцептивные процессы обла­дают общими и особенными свойствами. Если простран­ственно-временные свойства являются общими свойства­ми перцепции, то ее особенные свойства зависят от приро­ды той или иной формы чувственности.

Процессы реального функционирования сознания ис­ключают «чистые», независящие друг от друга перцептив­ные формы преобразования информации. Как правило, чувственные процессы взаимодействуют, воздействуют друг на друга, находясь в отношениях взаимопроницаемо­сти, взаимообеспечения и т. п. Наблюдается синтез дей­ствия разных видов чувственности. Замечено, например, что зрительный образ играет ведущую роль в процессах перцептивной переработки информации человеком, спо­собствуя оптимизации ее потоков. При этом формирова­ние чувственного образа предполагает поиск и обнаруже­ние наиболее информативных значений воспроизводимо­го объекта. Перцептивные структуры и процессы не протекают изолированно, а находятся под постоянным воз­действием остальных структур и процессов сознания. Мыс­лительные процессы усиливают вариационные возможно­сти перцепции, опосредуют и обобщают информационную работу сознания, продуцируют новое знание.

Когнитивные функции мышления по отношению к чув­ственному образу состоят в том, что ему придаются опре­деленные значения, отыскивается подходящая понятий­ная форма, «ставятся» вопросы. Если механизм уподобле­ния чувственного образа объекту сохраняет в своей струк­туре его пространственно-временную конфигурацию, то в мыслительных преобразованиях когнитивной информа­ции отвлекается от пространственно-временных значений. Это достигается за счет участия в мыслительных процес­сах языко-речевых средств и форм. Современная филосо­фия и наука (лингвистика, психолингвистика, логика, психология) обращают внимание на высочайшую слож­ность взаимодействий мышления (да и сознания в целом) и языка: язык как общезначимая культурно-историчес­кая система знаков — речь как способ употребления язы­ка в различных письменных и устных формах общения людей — речемыслительная деятельность человека или внутренняя речевая форма процессов сознания. Язык по отношению к сознанию является не только объективно значимой «системой отсчета и средств преобразования ин­формации», но и воплощает в себе его внутренний, глубин­ный механизм. В речемыслительных актах сознания пе­реплетены объективные позиции языка и субъективные позиции сознания. Отношения в системе «язык — речь — сознание» открывают перед человеком возможности вы­хода за пределы индивидуального опыта.

Мыслительные операции отличаются языко-речевыми, понятийно-логическими и наглядно-образными свойства­ми. Мысль одного человека понятна другому тогда, когда она выражена в языке (речевой форме), понятийной фор­ме и не утратила своей наглядности. Предложение — структурная единица речевой формы мыслительных про­цессов. Выражение мыслей в предложениях предполага­ет соблюдение синтаксических (организация речи), семан­тических (смысл, содержание речи) и фонологических (произношение) требований. Логическим эквивалентом предложения, как известно, является суждение. Согласно логике, универсальными способами упорядочивания суж­дений считаются индуктивная и дедуктивная организации. Жизненный опыт человека во всех своих разновидностях служит источником индуктивного следования мысли. На­правленность дедуктивного следования предполагает, что частные заключения извлекаются из посылок (принципов, аксиом) в качестве следствий.

Чувственное восприятие и мышление выполняют в сос­таве сознания функции получения и преобразования инфор­мации, в том числе и творческие функции по производству новых знаний. Конечно, выполнение перцептивных и мыс­лительных функций сознания может быть успешным тог­да, когда информация и знания оцениваются и отбираются человеком. Функции оценки и выбора принимают на себя эмоции. Эмоциональные процессы, сознания выражают со­стояние внутреннего мира человека, его отношение к объ­ектам внешнего мира, к другим людям, к самому себе. Эмо­ции — это всегда выражение оценки чего-либо или кого-либо, они играют роль ценностного счетчика или шкалы оценок сознания. Природа эмоций двуедина: их познава­тельно-информационные свойства слиты с ценностно-оце­ночными. Поэтому эмоциональные механизмы сознания работают по принципу взаимной оценочно-когнитивной корреляции. Обычно эмоции разделяют на позитивные (ра­дость, восторг и т. п.) и негативные (горе, гнев, тревога, страх и т. п.), а также выделяют состояния эмоционально­го безразличия (например, равнодушие). Более дифферен­циальная шкала эмоционально-оценочных реакций созна­ния обнаруживается в свойствах переживаний. Эмоцио­нальные процессы переживаний представляют собой аналитико-синтетические операции по различению, срав­нению и оценке информации (знаний) о внутренних состояниях человека и внешнем плане его деятельности. Направ­ленность переживаний определяется предметными и иско­мыми качествами цели.

Волевые процессы сознания обеспечивают регуляцию человеческой жизнедеятельности и преодоление препят­ствий на пути достижения целей. На пути к целям (особен­но, к искомым целям) люди встречают затруднения, кото­рые требуют волевых усилий для их преодоления. Среди основных качеств воли, как правило, выделяют мотивированность, целесообразность, избирательность, произволь­ность, разрешимость. Основа волевой регуляции — взаимо­связь мотивов и целей сознательной деятельности челове­ка. Мотивы побуждают начать работу по достижению цели. Энергетико-информационный потенциал мотивов «запуска­ет» в ход процессы сознания в определенном направлении. Характер мотивов может изменяться и уже в измененном виде участвовать в корректировке жизнедеятельности чело­века. Воля как сила жизни, по замечанию Ф. Ницше, утвер­ждает себя, тогда как проявление безволия есть выражение отрицания жизни. Эффективность волевых усилий измеря­ется «зазором» между искомыми целями (результатами) и препятствиями, возникающими на пути их достижения.

Кульминация волевых усилий приходится на момент выбора пути достижения искомой цели, альтернативы решения проблемы или принятия решения. Когда-то Дж. Локк писал, что воля означает всего лишь силу или возможность предпочитать или выбирать. Человек свобо­ден предпочитать или выбирать в своей жизни то, что ему заблагорассудится. С этим актом свободного выбора ассоци­ируется разрешающий потенциал воли. Разрешающая спо­собность воли обеспечивает осуществление свободного вы­бора, волеизъявление человека. Качества избирательности, произвольности и разрешимости воли совмещаются со свой­ствами настойчивости продвижения к искомым целям. Тем самым человеческое сознание постоянно находится под воз­действием волевой регуляции с присущими ей предметны­ми, обобщающими и вариационными особенностями.

Память как фактор сознания позволяет человеку запе­чатлевать, хранить и воспроизводить опыт своей жизнеде­ятельности. Воспроизведение прошлого опыта в настоящем времени и прогнозирование будущего отличает роль памя­ти в работе сознания как целого. Универсальными форма­ми организации мнемических процессов, а значит и орга­низации сознания в целом, являются пространство и вре­мя. Взаимосвязь пространственных и временных свойств памяти образует хронотоп (хроно — время, топ — простран­ство) сознания.

Среди мнемических актов сознания различают ретро­спективные (обращенные в прошлое), репрезентативные (представляющие настоящее) и проспективные (адресован­ные будущему). Хотя в каждой разновидности мнемических актов соотношение прошлого, настоящего и будущего вре­мени проявляется по-разному, их познавательно-инфор­мационная динамика подчиняется общим вероятностным принципам.

Действие вероятностных, предположительных законо­мерностей мнемических процессов сознания сказывается, в конечном счете, в столь простом показателе как наша способность судить о прошлом, настоящем или будущем времени жизни (о соответствующих событиях жизни) с большей или меньшей вероятностью.

Итак, сознание как сложно организованная структура характеризуется такими функциями, как: во-первых, на­правленность речемыслительных, чувственно-эмоцио­нальных и регулятивно-волевых процессов на прием и идентификацию когнитивной информации; во-вторых, подключение к актам переработки информации внутрен­них ресурсов сознания (эмоций, памяти, воли, воображе­ния и т. д.). Таким образом, сознание представляет собой открытую систему, в которой имеют место не только точные понятия, теоретические знания и операциональ­ные действия, но и эмоционально-волевые и образные сред­ства отражения мира. Последние не следует расценивать как некие фантазии, направленные на приукрашивание действительности. Они выполняют более серьезную фун­кцию открытия новых возможностей и тем самым имеют высокое информационное значение.

4. Современные программы анализа сознания

По мере усиления дифференциации и интеграции знаний о сознании все настоятельней проступает необходимость разобраться в различиях философского и специально-на­учных (естественных, гуманитарных, компьютерно-ин­формационных) подходов. Если за дифференциацией зна­ний обнаруживается плюрализм и дефицит их понятий­ного единства, то интегративные тенденции выражают процессы междисциплинарного синтеза понятий и взаи­модействия разных исследовательских позиций.

Разнообразие философских взглядов на сознание край­не велико. В истории философии вряд ли найдется учение, не выработавшее бы собственной концепции сознания. Но если для классических традиций вплоть до конца XIX в. предметная специфика сознания как одной из фундамен­тальных и сложнейших категорий философии не вызыва­ла сомнений, то затем — положение резко меняется. В XX в. сторонники аналитической философии (Витгенштейн, Остин, Райл) говорят о проблематичности и понятий­ной неопределенности сознания. Они предлагают искать ответы на вопросы о природе сознания за ее пределами. Распространяется и крепнет иллюзия, что сознание — это своего рода фикция, фиктивное понятие, не обладающее никакими особенностями. Слова одного из основателей прагматизма Джеймса о том, что он «усомнился в суще­ствовании сущего, именуемого сознанием», выразили от­каз изучать сознание методами самонаблюдения.

Спустя несколько десятилетий джеймсовский тезис был поддержан влиятельнейшим теоретиком экзистенциализ­ма Ж.-П. Сартром: — у сознания нет собственных структур и субстанций, оно лишено своей природы, неуловимо. Со­знание— это феномен «ничто», о котором нельзя сказать ничего специфического. Казалось бы, столь различные фи­лософские взгляды, представленные аналитической, праг­матической и экзистенциалистской философиями, вдруг обретают общность на почве отрицания специфики созна­ния. В философии и науке складывается отчасти странная ситуация: в теоретическом отношении вопрос о специфике сознания ставится под сомнение, тогда как практика изу­чения его объективными методами активизируется. Разно­родность и многоплановость действия субъективных фак­торов породили большое число вариаций на темы сознания в философии и науке. Существующий плюрализм взглядов на сознание не исключает действие интегральных тенден­ций, которые просматриваются в основных наиболее пер­спективных программах его изучения в наши дни.

Инструменталистские программы. Смысл инструмен­тального подхода к сознанию заключается в возможности использования его для познавательно-информационного обеспечения в различных сферах жизнедеятельности чело­века. Современные стратегии исследования сознания дос­тигли высокого эффекта при обращении к аналогам «искусственного интеллекта». Философы также не остались равнодушными к моделям сознания, раскрывающим опе­рационально-вычислительные, компьютерные способности человека. Их корни — в давних механистических традици­ях философии, сложившихся со времен позднего Средневе­ковья и Нового времени, когда сознанию отводилась роль центра управления «человеком-машиной». В принципе нельзя умалять преимущества инструментального подхо­да к сознанию как своего рода «личному компьютеру», ибо его функциональные назначения — извлечение и преобра­зование информации (знаний, сведений), распознавание образов, вычисление и координация операций — крайне важны при анализе и планировании, управлении и приня­тии решений в практике, познании и общении людей. Се­годня компьютерная метафора приоткрывает глубинные тайны работы механизмов сознания по когнитивно-инфор­мационному моделированию. Заслуживает внимания реа­лизация двух технико-технологических идей компьютер­ного моделирования, получивших свое продвижение совсем недавно. Во-первых, идея о виртуальной, потенциально скрытой операционально-вычислительной процедуре, ко­торая реализуется встроенной последовательностью про­грамм, обладающей возможностями вариационного моде­лирования. При работе с виртуальным компьютером вы связаны с ним столь же естественным образом, сколь орга­ничны связи вашего сознания с собственным телом.

Во-вторых, идея о дифференциации и интеграции ра­боты последовательных и параллельных процессоров. Сре­ди сегодняшних компьютеров подавляющее большин­ство — последовательные процессоры. Информация, обра­батываемая каждым из них, проходит шаг за шагом через единый электронно-вычислительный «узел». Иллюзия одновременной переработки разнородной информации до­стигается за счет быстродействия компьютеров. Здесь стал­киваются с эффектом одновременной игры в шахматы гроссмейстера с несколькими партнерами, при которой в действительности имеет место последовательный переход от одного из них к другому. Аналогичная последователь­ность операций наблюдается в сеансах одновременной игры в шахматы с компьютером, снабженным совершен­ной программой типа «Мыслитель».

Вместе с тем, совсем недавно появились суперкомпью­теры, работающие по принципу параллельных процессо­ров (например, суперкомпьютер Эдинбургского центра). Работа такого компьютера обеспечивается участием не­скольких сот параллельно работающих транспьютеров, по своей мощности равных обычному компьютеру. Решая сложные проблемы, суперкомпьютер разбивает их на эле­ментарные, вполне самостоятельные подпроблемы и за­тем — отдает их на обработку транспьютерам. Они решают полученные задачи и «рапортуют» об исполнении в центр, предельно сокращая время на решение интегральной, сложной проблемы.

С точки зрения компьютерной метафоры, есть основа­ния полагать, что процессы сознания протекают как по принципам последовательной, так и параллельной их орга­низации с возможными интегративными комбинациями. Благодаря разнообразию программ, компьютерная архи­тектоника сознания предполагает контроль и интеграцию работы параллельных процессов на уровне последователь­ной переработки информации. При этом уровень органи­зации процессов сознания, протекающих последователь­но, берет на себя роль ведущего уровня по отношению к уровню организации параллельных процессов, который попадает в положение не только интегрируемого, но и ве­домого уровня. Почему еще древние философы верили, что можно познать разум, изучая правила математики, поче­му пионеры науки сводили его то к паровой машине, то к арифмометру, почему современные ученые используют компьютер как модель для понимания человеческого ра­зума? Очевидно, что все это связано со стремлением понять работу сознания и при этом использовать сравнение с са­мой совершенной технологией. Лейбниц сравнивал фун­кционирование мозга с работой мельницы, Фрейд часто использовал гидравлические метафоры, а Шеррингтон уподоблял мозг телеграфу. Очевидно, что создание компь­ютера, который бы мог общаться с нами на естественном языке, стало бы выдающимся достижением. Но вряд ли это стоит расценивать как окончательное решение загад­ки человеческого сознания.

Компьютер продуцирует информацию, похожую на ту, что перерабатывает человек, но это еще не означает, что они функционируют одинаково. Попытки построения искусст­венного интеллекта связаны с отсутствием у машины «не­явного знания». Например, машина, способна отвечать на простые вопросы о рассказе, в котором описывается пове­дение человека в столовой. Но в ответ на такой вопрос: ест человек ртом или ушами, машина ответит, что не знает, ибо в рассказе об этом ничего не сказано. Конечно, все это мож­но предусмотреть, однако трудности такого рода неисчис­лимы и поэтому нельзя создать программу, на основе кото­рой машина во всех случаях жизни могла бы вести себя по человечески. Эта проблема вообще связана уже не с несо­вершенством машин, а с границами наших собственных знаний и теорий, которые опираются на фундамент очевидностей, в которых мы сами себе не отдаем отчета.

Компьютерное сравнение полезно и безобидно, когда оно не принимается буквально. Это можно показать на приме­ре понимания переработки информации. Данный процесс сегодня описывается по аналогии с машиной, в которую закладывается исходная информация. Она перерабатыва­ется на основе фиксированных правил и выдается в виде конечного продукта. Но на самом деле, например, каль­кулятор не занимается переработкой информации, а, так сказать, производит некоторые акты человеческого созна­ния. Подсчитывая стоимость покупок в магазине, человек знает, что цифры означают деньги и знает их цену. Каль­кулятор же не знает ничего. Он потому и считает быстрее, что не затрачивает никаких ментальных усилий, т. е. не мыслит. Совершенно недопустимо смешивать реальную мыслительную обработку информации человеком с теми фиктивными действиями, которые совершает компьютер. Более того, столь же недопустимо отождествлять нейрофизиологические процессы, происходящие в мозге, и психологический процесс, называемый мышлением. Но их нельзя и противопоставлять. Компьютер моделирует не­которые функции сознания, которые обладают возможно­стью логической обработки.

Ядром идеологии современной когнитивной науки — так именуется сегодня дисциплина, ведущая свое проис­хождение от теории познания, — является убеждение, что разум функционирует как цифровой вычислительный компьютер, а эмоционально-волевые и другие духовные акты также сводятся к переработке информации. Поэто­му среди представителей когнитивной науки не так много консервативных исследователей, настаивающих на том, что мозг буквально является вычислительной машиной, а разум — компьютерной программой. Согласно этой вер­сии, любая соответствующим образом запрограммирован­ная система, невзирая на ее физическое строение, может иметь разум в том же самом смысле, как это говорится о человеке. Так сформировалось понятие искусственного интеллекта. В этой версии есть свои доводы, суть кото­рых состоит в утверждении формальной или синтаксичес­кой структуры мыслительных процессов. Наиболее убеди­тельным аргументом в пользу того, что сознание подобно вычислительной машине, является открытие формальных правил синтаксиса и фонологии, которые действуют по аналогии с компьютерной программой. Но на самом деле эти формальные правила наполнены семантическим содер­жанием, которое и определяют человеческое поведение. Таким образом, сами по себе формальные связи не могут выступать в роли правил поведения.

Н. Винер определял кибернетику как науку об управ­лении и связи. Интеллект в этом случае рассматривается как единый «закон природы», действующий в человеке, животном и в машине. Сознательная деятельность с по­зиций кибернетики рассматривается как динамическая система с обратной связью, целью которой является дос­тижение равновесия. Она осуществляется на основе обу­чения, адаптации к среде и переработки информации, ко­торая сводится к сигналам, ограничивающим разнообра­зие. В рамках такой модели «универсального интеллекта» были построены теория игр и программы машинного пе­ревода. В дальнейшем была построена модель «конкрет­ного интеллекта », в основе которой лежит формальная те­ория, выделяющая набор элементарных объектов, прави­ла построения из них сложных выражений, список аксиом и правил вывода. Однако постепенно были осознаны зна­чительные эвристические возможности нечетких понятий и даже поэтических образов.

Сегодня успехи построения искусственного интеллек­та определяются не только логикой и математикой, но и философской методологией гуманитарных наук. Напри­мер, в феноменологии Гуссерля, герменевтике Гадамера, в концепции поэтического языка Хайдеггера, можно най­ти такие важнейшие предпосылки мышления, которые в принципе допускают экспликацию и могут быть учтены в программировании искусственного интеллекта. Если их не заложить в программу, то машина окажется неспособ­ной к распознаванию важной информации. Полезно обра­тить на это внимание, чтобы не оказаться во власти нео­правданных надежд на искусственный интеллект и всеоб­щую компьютеризацию.

Интенциональные (интенция — направленность) свой­ства сознания стали систематически изучаться с начала XX в. в феноменологической философии и психологии. За понятием «интенциональность» закрепилось значение направленности сознания на предмет (вещи, свойства, от­ношения). Согласно крупнейшему немецкому философу нашего времени Э. Гуссерлю, интенциональные свойства являются наиболее специфическими и универсальными свойствами сознания. Их совокупность задает особеннос­ти способов сознательной деятельности человека, в зави­симости от объекта познания. Интенциональные акты со­знания всегда предметны, их значение — это значение предметов, ситуаций или некоторых положений дел, фик­сируемых нашим сознанием. Поэтому интенционалистские программы открывают возможности предметного изучения ситуаций, возникающих в сознании. Другими словами, интенциональный анализ — это анализ условий возможностей протекания процессов сознания.

Извлекая информацию о мире, человек в состоянии наделить ее определенными предметными значениями, которые в совокупности представляют интенциональные акты его сознания. Объем предметных значений информа­ции превышает перечень тех из них, которые удается ох­ватить человеку, благодаря интенциональной способнос­ти сознания. Он имеет дело (перерабатывает) с частью ин­формационных значений, остальные оказываются вне досягаемости его сознания. Процедура интенционального восприятия когнитивных значений информации опреде­ляется тем, что имеется два вида интенциональных дей­ствий. Один из них «ответственен» за восприятие значе­ний информации, поступающей «извне» сознания, а дру­гой — за согласование и корректировку этих значений с информацией, содержащейся «внутри» сознания. Интен­циональные действия (акты, операции) первого вида не только «распознают» значения, но и «дают» им названия. Они преобразуют их в акты сознания, выстраивая их в со­ответствии с правилами языка (речи). Одна и та же инфор­мация о мире может получать в сознании разные значения и названия, но с каждым интенциональным актом может быть связано только одно значение и одно название. Интен­циональные механизмы сознания, ответственные за пере­работку информации «извне», формируют объективный смысл, содержание названий со свойствами его описательности, демонстративности и аналитичности. Если иметь в виду полноту определения значений информации, то она никогда не может быть исчерпывающей, т. е. достаточной.

Отвечая на вопрос, как возможна интенциональная организация сознания, необходимо, во-первых, отметить действия (операции), направляющие речемыслительные, чувственно-эмоциональные и регулятивно-волевые про­цессы на прием и идентификацию когнитивной информа­ции, и, во-вторых, действие самоорганизующих механиз­мов, «подключающих» к актам преобразования информа­ции внутренние ресурсы сознания — ресурсы памяти и прошлого опыта, эмоций и воли, воображения и т. п. Та­кие «подключения» требуются всякий раз тогда, когда преодолевается дефицит информации при определении ее значений, происходит сличение новых значений с извест­ными, хранящимися в памяти. Действия по самооргани­зации сознания, благодаря своим согласующим и коррек­тирующим качествам, «стыкуют» информацию «извне» с информацией «изнутри» и тем самым устанавливают ее предметные значения. Например, самоорганизующие дей­ствия по согласованию и корректировке интенционального анализа информации при подключении прошлого опы­та человека сводятся к следующим направленным актам: а) постоянному сканированию от искомых значений ин­формации к известным и обратно; б) освобождению значе­ний информации или приобретенных знаний от предрас­судков; в) переоценке когнитивных значений информа­ции; г) наконец, подтверждению или опровержению полученных предметных значений информации.

Кондиционалистские программы («conditio» означает «условие») акцентируют зависимости сознания от теле­сной организации, от строения и функций психики, бес­сознательного, факторов общения, социального окруже­ния, культуры и истории человека. Влияние столь много­образных факторов на сознание опосредовано и порой глубоко скрыто. Но не считаться с их действием нельзя, ибо они весьма ощутимо влияют на потенциал активности сознания, на творческую активность личности. К тому же следует иметь в виду, что скрытность, законспирированность их действия зачастую провоцируют иллюзии спонтан­ности и беспричинности протекания процессов сознания.

Сведение сознания к знанию (например, в инструменталистских или интенционалистских программах) стано­вится привычным в условиях, когда широкие массы лю­дей вовлечены в процесс образования, понимаемый как процесс усвоения и использования знаний. Современное искусство и средства массовой коммуникации как бы «за­вершают» подобное образование. В результате чего меж­человеческие отношения, даже столь интимные феноме­ны сознания как, например, любовь, строятся и регулиру­ются сегодня на основе рационального расчета. Психологи отмечают заметное снижение культуры чувств, ее психо­логического и воспитательного эффекта. Односторонняя ставка культуры на рациональность сознания (особенно, на научное познание) привела к девальвации и отмиранию когда-то мощных механизмов цивилизации, работавших на уровне семейного воспитания, разных форм наставничества и педагогики, над формированием телесных, духовно-чув­ственных проявлений, их контролем и самодисциплиной.

Принципиальное разделение физического и духовно­го, мозга и сознания, мира природы и мира свободы при­обрело важный смысл. Решая по-разному психофизичес­кую проблему, одни философы и ученые отдавали предпоч­тение сознанию (например, в духе инструментальных или интенциональных моделей) и пренебрегали телом, мозгом, так сказать, физикой человека. Другие, напротив, усмат­ривали в процессах сознания лишь физиологию мозговых процессов, объявляя само сознание несуществующим яв­лением. Теперь категории души и тела, духа и плоти ред­ко употребляются в теориях сознания, тогда как по сути ряд фундаментальных понятий современной философии сознания, например, понятие о бессознательном, опирает­ся на эти старые традиции. Необычайная разнородность условий, которые влияют на процессы сознания, породи­ла множество кондиционалистских концепций, заметно разобщенных друг с другом. Одни теории объясняют со­знание в зависимости от характера социальных, культур­ных или исторических условий; другие — подчеркивают значение социально-психологических и коммуникатив­ных детерминант; третьи — придают значение индивиду­ально-личностным особенностям сознания.

Вместе с тем, социально-практическая природа созна­ния со всей отчетливостью обнаруживается в современном обществе, в котором главной ценностью становится инфор­мация. Циркулируя по информационным сетям, она объе­диняет людей в новое общественное целое. С социальной точки зрения она представляет собой своеобразный сим­волический капитал, борьба за производство, распределе­ние и присвоение которого ведется так же упорно, как и за деньги. Поэтому философско-гносеологический анализ сознания и информации должен органично дополняться социальным исследованием.

Реальным, практически осуществимым способом эман­сипации по-прежнему остается попытка совершенствова­ния политики коммуникации. Эта политика может стро­иться только на компромиссе и соединении разнородного, на выравнивании резких различий. Попытка достижения национального или мирового единства на фундаменталистской основе, будь то православие, мусульманство или Интернет, даже если окажется насильственно осуществ­ленной, может привести к тяжелым социальным послед­ствиям. Во-первых, моделей единства столько же, сколь­ко людей, и поэтому во имя одного единства придется по­жертвовать представителями другого и единственной формой протеста останется террор. Во-вторых, единство в итоге приводит к стагнации. Наиболее разумным выхо­дом, как и во все времена, остается искусство компромис­са, т. е. усилия, направленные на реализацию основного принципа коммуникации — взаимное признание другого. Он не должен остаться неким моральным идеалом, а дол­жен воплотиться в технических и ментальных структурах коммуникации.

Литература

Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии. М., 1994.

Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975.

Марголис Дж. Личность и сознание. М., 1986.

Мамардашвили М. Как я вижу философию. М., 1988.

Марков Б. В. Философская антропология. СПб., 1998.

Проблема сознания в современной западной философии. М., 1989.

Шилков Ю. М. Гносеологические основы мыслительной деятельности. СПб., 1992.

V. ЧЕЛОВЕК В РАЗВИВАЮЩЕМСЯ МИРЕ

1. Философское учение о развитии мира: история и сущность

2. Объективное и субъективное в диалектике

3. Основные законы и категории диалектики

4. Принцип антропоцентризма в концепции глобального эволюционизма

1. Философское учение о развитии мира: история и сущность

Для современного человека, вступающего в эру информа­ционной цивилизации, представление о быстро меняю­щемся мире — неотъемлемая составная часть его миро­ощущения. Однако создать целостный теоретический об­раз многомерного развивающегося мира — задача сложная и трудоемкая. Философский путь ее решения насчитыва­ет два с половиной тысячелетия, в течение которых фор­мировалась и шаг за шагом детально разрабатывалась ди­алектика как учение о развитии мира.

Первоначально термин «диалектика» получил распро­странение в древнегреческих полисах, демократический строй которых породил «искусство вести беседу, рассуж­дать» (так можно перевести греческое dialektike techne). В рамках такого диалога задавались вопросы, уточнялись позиции сторон, преодолевались односторонность и непол­нота противоположных позиций. Развитие философии и науки античности расширило сферу применения диалек­тики. Благодаря философским поискам древнегреческих мыслителей диалектика как инструмент решения полити­ко-правовых и этических вопросов превратилась в метод поиска истины (Сократ), в метод анализа и синтеза поня­тий (Платон). Еще более радикальное понимание диалек­тики разработал Гераклит. Согласно основным положени­ям его натурфилософии, диалектика характеризует не только общественную жизнь древнегреческого полиса и познавательную деятельность человека, но и мир в целом. Космос, который он представлял в образе «вечноживого огня, мерами вспыхивающего и мерами затухающего», те­куч, изменчив, подвижен. Все, что в нем существует, каж­дый миг изменяется, переходит в свою противополож­ность.

Несмотря на многочисленные эмпирические подтвер­ждения гераклитовской концепции (смена времен года, рождение и смерть живого и т. п.) изменчивости, неустой­чивости, неопределенности существующего, в противовес ей элейской школой (Парменид, Зенон и др.) была выдви­нута концепция неизменного, неподвижного, устойчиво­го, абсолютно определенного (равного самому себе) бытия. Элеаты акцентировали внимание на прямо противополож­ном: в смене времен года их последовательность из года в год одна и та же, направленность человеческой жизни неизменна из поколения в поколение — от рождения к смерти. Выходит, сущность бытия коренится в неизмен­ности, устойчивости, статичности. Негативная диалекти­ка в смысле отрицания доминирующего характера измен­чивости бытия элеатов выявила еще одну трудность осмыс­ления движения, изменчивости, развития мироздания. Элейский философ Зенон в своих знаменитых апориях выявил проблему выражения движения в мысли. Соглас­но Зенону, быстроногий Ахилл никогда не догонит медли­тельную черепаху, а стрела совершает полет, оставаясь в покое. В таком случае наблюдаемое с помощью органов чувств движение вещей есть лишь видимость, ибо бытие и мысль — одно и то же. То, что нельзя помыслить, не суще­ствует.

Теоретическое противостояние Гераклита и элеатов стало отправной точкой поиска решения проблемы разви­тия мира. Мыслители более поздних эпох открывали и разрабатывали различные грани этой проблемы, добавляя в ее решение новые моменты. Так, Августин Блаженный (IV в.) учил о необратимости времени, а значит, и о не­обратимости изменений (знаменитый образ «стрелы вре­мени»). В XVII - XIX вв. возникают идеи о естественной истории, т. е. об автономных, независящих от бога, направ­ленных и необратимых изменениях в природе и обществе (Ж. Бюффон, И. Кант, Ж. Б. Ламарк, И. Лайель, Ч. Дар­вин и др.). Предельные основания идеи развития, проявив­шейся в разных науках (космология, геология, биология, человеческая история) в виде эволюционных концепций были философски осмыслены в трудах представителей немецкой классической философии, и прежде всего — в сочинениях Г. В. Ф. Гегеля, в которых развитие тракту­ется как атрибут абсолютной идеи. Именно в трудах Геге­ля диалектика была разработана как учение о развитии на идеалистической основе. В противовес концепции Гегеля К. Маркс и Ф. Энгельс рассматривали развитие как атри­бут материи, разработали материалистическую диалекти­ку. К. Маркс в фундаментальном труде «Капитал» впер­вые обосновал и показал действие законов диалектики в развитии общественных процессов, а Ф. Энгельс в рабо­те «Диалектика природы» показал действие законов диа­лектики в природных процессах и научном познании.

Резюмируя краткую ретроспективу диалектики, с пол­ным основанием можно утверждать, что с середины XIX в. принцип развития стал и до сих пор остается одним из цен­тральных мировоззренческих и методологических основа­ний человеческого мышления.

В самом общем смысле диалектику можно определить как философское учение о законах развития материи и сознания. Отсюда следует, что эти законы, регулируя про­цессы изменений как в материальных системах, так и в идеальных образованиях (сознании), носят всеобщий и универсальный характер. Они пронизывают весь мир, яв­ляясь той системой связей, в которой воплощается един­ство мира, предельный уровень структурированности ко­торого выражается в дихотомии материи и сознания. За­коны развития мира — это фундаментальная система отношений, которая реализуется в существовании и дей­ствии субстанции, являющейся носителем и источником этой системы отношений. Началом мира могут выступать либо один из членов указанной выше дихотомии — мате­рия или сознание, либо одновременно и то и другое в качест­ве независимых друг от друга начал, каждое из которых детерминирует соответствующий ряд явлений — матери­альных или идеальных. В зависимости от выбора детерми­нирующего начала определяются и соответствующие фило­софские концепции развития. В первом случае мы имеем дело с атрибутивной концепцией диалектики, выражаю­щей принцип монизма либо в материалистической его ин­терпретации, либо в идеалистической. Во втором случае представлена «энергетийная» концепция развития мира, выражающая дуалистическую мировоззренческую уста­новку, в рамках которой система законов развития мироз­дания обретает мистический ореол фундаментальнейшего начала, непостижимым образом генерирующего единство бытия и мышления, материи и сознания, проявляющего­ся, прежде всего, в существовании человека. Наиболее массированно эта концепция используется в астрологии, магии, оккультизме и т. п.

Наиболее адекватной содержанию современной эпохи становления информационной цивилизации, эпохи науки и технического прогресса является атрибутивная, причем материалистическая, концепция развития. Согласно ма­териалистической диалектике, субстанцией мира являет­ся саморазвивающаяся материя. Это означает, что при рас­смотрении любого уровня организации материи в нем обя­зательно обнаруживаются направленные необратимые изменения. Поэтому одной из центральных категорий этой концепции является категория развития. В теории матери­алистической диалектики развитие трактуется как атрибут материальной субстанции. Категория развития конкрети­зирует философское понятие движения, так как в содержа­ние этой категории включается такой признак как направ­ленность изменений. Всякое развитие есть движение, но не всякое движение представляет развитие. Категория движе­ния является более общей, она больше по своему объему, чем категория развития. Однако последняя богаче по содер­жанию, чем категория движения. Движение есть всякое взаимодействие и вызываемое им изменение (процесс + ре­зультат). В понятии движения не отражается механизм вза­имодействия и изменения, в форме которого реализуется номическая структура, т. е. система закономерных связей и отношений предмета, не говоря уже о направленности из­менений. Другими словами, понятие движения представ­ляет собой двойную абстракцию. При рассмотрении движе­ния мы абстрагируемся, во-первых, от механизма измене­ний (как? и почему?), и, во-вторых, от их направленности (куда? и в каком направлении?). В категории развития ука­занные моменты получают должное отражение, и тем са­мым она конкретизирует категорию движения. Развитие есть закономерное, необратимое, определенно направлен­ное взаимодействие, генерирующее новое качество предме­та (процесс + механизм + направленность + результат).

Современное понимание развития существенно отли­чается от его трактовки в истории научной и философской мысли. Прежде всего это касается учения о содержании и роли причинности в развитии. В XX в. динамическая кон­цепция причинности, на которой основывались классичес­кая философия и наука, была дополнена вероятностной. В соответствии с последней, причинно-следственная связь, во-первых, реализуется не во всех типичных для нее слу­чаях, во-вторых, не всегда приводит к одному и тому же результату. Иначе говоря, причинность носит вероятнос­тный, статистический характер, т. е. имеет в качестве сво­его основания не только необходимые, но и случайные от­ношения. Именно поэтому процесс развития всегда при­водит к порождению нового и является необратимым. Например, случайные мутации в генотипе организма при­водят к появлению у него новых признаков, которые в ре­зультате естественного отбора могут закрепиться и пере­даваться по наследству, что, в свою очередь, может приве­сти к образованию нового биологического вида.

Таким образом, в современном философском учении о развитии последнее трактуется как нелинейный, ве­роятностный и необратимый процесс, характеризую­щийся относительной непредсказуемостью результата. В силу указанных обстоятельств прогнозирование как не­обходимый элемент философского и научного знания в настоящее время воплощается в форме построения воз­можных миров, представляющих собой набор предпола­гаемых, будущих состояний того или иного объекта.

Открытия в различных областях науки XX в., а также возникновение новых отраслей научного знания (киберне­тика, системология, синергетика, информатика и т. д.), привели к кардинальному сдвигу в научной парадигме на­ших дней, узловыми пунктами которой являются представ­ления о сложности, нелинейности, неопределенности, прин­ципиальной статистичности и вероятности происходящих в мире процессов. Философским ответом на это стала новая форма диалектики, в основание которой положены следу­ющие принципы: 1) принцип материального единства мира, согласно которому все мировые процессы детермини­рованы материальной субстанцией; 2) принцип развития, требующий рассматривать все процессы как результат оп­ределенным образом направленных изменений; 3) принцип детерминизма, нацеливающий на выяснение сложного комплекса взаимосвязей и взаимозависимостей явлений мира; 4) принцип системности, в соответствии с которым любой процесс или явление следует понимать как опреде­ленным образом организованное целое, бесконечно сложно взаимодействующее со средой, в которую оно погружено. Кроме перечисленных выше, современная диалектика со­держит в себе и другие принципы, а также законы и кате­гории, о которых речь пойдет ниже.

2. Объективное и субъективное в диалектике

Поскольку мир представляет собой фундаментальную ди­хотомию материи и сознания, то и в самой диалектике как учении о законах развития мира содержится фундамен­тальная теоретическая дихотомия — дихотомия объектив­ного и субъективного. В связи с этим единая философская теория развития представляет собой единство объективной и субъективной диалектики. Объективная диалектика изучает особенности проявления системы законов разви­тия в объективной реальности, т. е. в материальном мире. Она включает в себя диалектику природных процессов, диалектику общества (социогенез) и диалектику человека (антропогенез). Субъективная диалектика имеет своим предметом особенности реализации законов развития в субъективной реальности, т. е. в сознании человека, в его психике, и главным образом в том ее компоненте, который называют мышлением. Самой общей формой бытия созна­ния является познание как процесс отражения объектив­ного и субъективного миров. Поэтому субъективная диа­лектика является диалектикой познания и диалектикой отражения. В субъективной диалектике можно выделить теорию развития знания и теорию развития мышления (диалектическую или содержательную логику).

Теория развития знания изучает процессы превраще­ния незнания в знание, углубления и преемственности в последнем, диалектику истины и заблуждения. Эта сто­рона субъективной диалектики исследует условия возник­новения, развития и направленности познания. Предме­том исследования диалектической логики является комп­лекс отношений логических форм, т. е. форм мышления, и их содержания. Ее основная задача заключается в том, чтобы выявить логический (категориальный) строй мыш­ления, выработать универсальный инструментарий, опе­рирование которым дает нам возможность все глубже и глубже познавать объективный мир, более адекватно от­ражать происходящие в нем процессы и изменения. Диа­лектическая логика как часть субъективной диалектики нацелена на изучение возникновения и развития понятий, открытие закономерных взаимосвязей между ними, пре­вращая их совокупность в системноорганизованное целое, отражающее многообразие мироздания.

Единство объективной и субъективной диалектики представляет собой процесс исторически развивающейся практической деятельности человека и общества. Их тож­дество состоит в том, что содержание и той, и другой объек­тивно. Человек не может отменить или приостановить дей­ствие законов развития ни в материальных, ни в идеальных образованиях. Различие объективной и субъективной диа­лектики коренится в форме проявления законов развития: в природе и обществе — она объективна, в сознании, в мыс­ли — она субъективна. Субъективность формы реализации всеобщих универсальных законов развития универсума в познании и мышлении выражает активное отношение че­ловека к миру, которое является движущей творческой си­лой, нацеленной на преобразование мира. Тождество и раз­личие в единстве объективной и субъективной диалектики эксплицируется в следующих аспектах: во-первых, субъек­тивная диалектика детерминирована объективной; во-вто­рых, первая отражает вторую; в-третьих, субъективная ди­алектика обладает относительной самостоятельностью по отношению к объективной; в-четвертых, их единство есть процесс развертывания отношения мышление — история — природа (поэтому диалектику называют еще учением о раз­витии природы, общества и мышления); в-пятых, единство двух сторон диалектики никогда не было и никогда не бу­дет дано в полном объеме, так как и природа, и общество, и мышление постоянно развиваются.

Современная стадия развития человечества характери­зуется интенсивно возрастающей ролью субъективной ди­алектики, предполагающей ответственность человечества как за свое собственное развитие, так и за эволюцию при­роды по крайней мере в масштабах планеты Земля. Это обстоятельство детерминировано резким расширением и углублением разумной деятельности человека, масштабы которой уже выходят за рамки планеты. В результате ста­новится необходимой выработка и реализация технологий управления процессами развития, способных обеспечить устойчивую коэволюцию природы и общества.

3. Основные законы и категории диалектики

В понятии закона любой науки мыслятся такие связи и отношения предметов действительности, которые харак­теризуются признаками объективности, существеннос­ти, всеобщности, устойчивости и повторяемости. В от­личие от правила закон не имеет исключений и его действию подвержены все явления данной области мироздания. По степени распространенности законы делятся: 1) универ­сальные или всеобщие законы, действующие во всем мире, т. е. в материальной и идеальной сферах; 2) общие, сфера действия которых ограничена или природой, или обще­ством, или мышлением; 3) частные законы, действующие в некоторой части фундаментальных областей мира (на­пример, законы электричества, экономические законы, законы логики и т. д.).

Кроме того, законы различают по степени соотноше­ния необходимости и случайности в них: динамические, в которых действие случайности сведено к нулю, и стати­стические, в которых действие случайности в принципе не может быть равно нулю, ибо в них совокупное действие случайностей определяет форму необходимости. После­дние в современной науке и философии рассматриваются как более фундаментальные по отношению к первым.

Особенностью законов диалектики является то, что из всех известных человечеству законов по степени распрос­траненности к первой из указанных выше групп относят­ся только они. Их универсальность выражается не в их вездесущности, а в объективной неизбежности закономер­ного взаимодействия мировых явлений. Всеобщность ди­алектических законов заключается не в их приложимос­ти ко всему и вся, а в том, что они детерминируют тенден­ции самовоспроизводства мира.

Другую особенность законов диалектики образует их вероятностная, статистическая природа. При этом обна­руживается их системный характер: 1) как взаимозависи­мые элементы номической структуры мира, они характе­ризуют сущностные стороны процессов развития; 2) как взаимосвязанные элементы процесса познания, они обра­зуют и характеризуют основные ступени, стадии и сторо­ны познания мира.

Еще одна особенность законов диалектики заключает­ся в том, что их формулировки носят качественный харак­тер и не содержат в себе какие-либо количественные кон­станты.

Поскольку любой закон выражает отношение, то и ди­алектические законы предполагают соотносящиеся сторо­ны. Будучи предельно общими, они регулируют отноше­ние между универсальными и всеобщими сторонами и свойствами вещей и явлений мироздания. Такие стороны и свойства действительности отображаются с помощью фи­лософских категорий, которые представляют собой пре­дельно общие понятия, отражающие свойства и отноше­ния природы, общества и мышления. Категории диалек­тики не только выражают фундаментальные свойства мира, но и выступают как ступени его познания. Основ­ные законы развития мира раскрывают механизм, причи­ну и направленность изменений, происходящих в нем. Их содержание выражается через взаимосвязь соответствую­щих категорий, их координацию и субординацию.

Источник саморазвития детерминирует закон един­ства и борьбы противоположностей. В соответствии с этим законом всякий предмет содержит в себе противоречие, т. е. единство противоположностей, борьба, взаимодействие ко­торых заставляет предмет изменяться определенным об­разом. Закон противоречия детерминирует источник са­моразвития и самодвижения предмета как имманентного ему. Поэтому он занимает центральное место в диалекти­ке, являясь ее сутью, «ядром».

Содержание закона единства и борьбы противополож­ностей выражается через взаимодействие категорий тож­дества, различия, противоположности и противоречия. Категория тождества выражает одинаковость, сим­метричность, единство взаимоисключающих сторон су­ществования предмета. Тождество полюсов, таких как правое - левое, плюс — минус, хорошее - плохое, опреде­ляется самим фактом существования предмета как еди­ной целостной системы, обладающей количественной и качественной определенностью. Последняя влечет за со­бой отличие, неодинаковость, непохожесть, асимметрию, отрицание друг в друге вплоть до взаимоисключения про­тивоположных полюсов. Этот аспект существования предмета выражает категория различия. Доводя разли­чие элементов и тенденций развития некоторой целост­ности до предела, мы мыслим их как противоположности, как стороны существования этой целостности, непос­редственно несовместимые друг с другом. Вместе с тем они образуют системное единство, определяемое всей со­вокупностью взаимосвязей как внутри рассматриваемой целостности, так и ее внешних взаимодействий со средой. Такое единство, одновременно проявляющееся в тожде­стве и различии противоположностей, выражает катего­рия противоречия. Противоречие представляет собой си­стему отношений, в рамках которой противоположности порождают друг друга, взаимопроникают и переходят друг в друга, разрешаясь в нечто новое. Так изменчивость и наследственность, будучи факторами биологической эволюции, взаимопроникают и переходят друг в друга, разрешаясь всякий раз образованием нового вида живой материи.

Следует различать виды противоречий. Внутренние противоречия — взаимодействия противоположностей в системе внутренних отношений предмета (например, со­циальные отношения в обществе). Внешние — это взаимо­действия противоположностей, принадлежащих разным предметам (система — среда). Основные противоречия — взаимодействия противоположностей, образующих источ­ник саморазвития предмета в данный момент времени, при этом они, как правило, оказываются многомерными. На­пример, основное противоречие современного общества проявляется как сложнейший комплекс глобальных про­блем (экологическая, энергетическая, продовольственная и др.). Разрешение этого противоречия возможно в резуль­тате перехода человечества в новую стадию развития — информационное общество, принципы организации ко­торого не стимулируют дальнейшее обострение указан­ного противоречия, а наоборот, выступают необходимы­ми предпосылками реализации механизма его разрешения, а значит, и последующего развития человеческой цивили­зации. На основные противоречия влияют неосновные, но не определяют их форму (потребительная стоимость — сто­имость в рыночных отношениях). Антагонистические про­тиворечия представляют собой взаимодействие противопо­ложностей, имеющих в максимальной степени диамет­рально направленные тенденции своей эволюции. Снятие, разрешение таких противоречий возможно только рево­люционным путем, т. е. как переход в новое качество (ра­бы — рабовладельцы). Примером неантагонистического противоречия является соотношение между однотипными социально-классовыми общностями.

В процессе познания закон единства и борьбы проти­воположностей выполняет ряд важнейших методологичес­ких функций. Во-первых, он ориентирует на поиск источ­ника самодвижения объекта. Во-вторых, указывает на преходящий характер изучаемого объекта, так как раз­решение его противоречия есть переход в другое качество, характеризуемое иным полем возможностей и противоре­чий. В-третьих, этот закон направляет процесс познания на ступени объяснения объекта. В-четвертых, тем самым фиксируется внутренняя сторона существования объекта, т. е. его сущность.

Закон взаимного перехода количественных и каче­ственных изменений раскрывает механизм развития. Со­гласно этому закону качественная трансформация пред­мета происходит тогда и только тогда, когда изменение количественных характеристик этого предмета достигает определенного предела.

Категория качества отражает определенность суще­ствования предмета, детерминирующую его отличие от всех других предметов и вместе с тем образующая его целост­ность. Качество данного предмета следует рассматривать в соотнесении с другими предметами. Таким образом мы обнаруживаем внешнюю границу существования предмета как относительно самостоятельного целого. Одновременно с этим в соотнесении данного предмета с другими мы нахо­дим и его количество. Эта категория отражает определен­ность существования предмета, детерминирующую его сходство, тождество со всеми другими предметами. Каче­ство и количество, являясь сторонами определенности пред­мета, образуют единство, которое выражается категорией меры, т. е. количество всегда качественно и наоборот. В ме­ре отношение качественной и количественной определен­ности проявляется в том, что количественное изменение предмета влечет за собой качественное, т. е. данный пред­мет приобретает новые и утрачивает какие-либо свойства.

Определенное количественное изменение не охватыва­ет всю совокупность свойств предмета, т. е. оно протекает избирательно, при этом обнаруживается верхняя и ниж­няя границы относительной независимости качества от количества. Если количественное изменение переходит ту или иную границу, происходит нарушение меры и пред­мет переходит в принципиально новое качество или эли­минируется совсем. Устойчивость сменяется неустойчи­востью. Происходит скачок — прерыв непрерывности движения данного предмета. При этом качественно изме­няются определенные свойства объекта, другие же меня­ются лишь количественно. Например, в настоящее время человечество в своем развитии переживает изменение (ска­чок) — переход от индустриальной фазы развития к инфор­мационной цивилизации, который вызван резким увели­чением потока производимой и потребляемой человеком информации (количественное изменение). В данном слу­чае качественно меняются социальные параметры челове­ческого бытия, биологические же — лишь количественно. Так как скачок определяется изменчивостью и неустой­чивостью, одной из важнейших его характеристик явля­ется скорость изменений, которую следует соотносить со скоростью изменений в границах меры, т. е. в устойчивом состоянии предмета. Отсюда можно будет заключить быс­трый или медленный скачок имеет место.

Закон взаимного перехода количественных и каче­ственных изменений имеет огромное методологическое значение. Во-первых, он ориентирует познающего субъек­та на описание объекта. Во-вторых, само описание подчи­няется последовательности: качество — количество — мера. В-третьих, эта последовательность описания приво­дит нас к фиксации внешней стороны существования объекта, т. е. явления, без чего невозможно проникнуть в сущность вещей и процессов.

Закон отрицания отрицания определяет направлен­ность и преемственность в процессе развития: куда, в ка­ком направлении происходит развитие, каковы его основ­ные фазы и их взаимосвязь. Согласно этому закону вся­кая последующая фаза развития предмета отрицает предыдущую таким образом, что удерживает, сохраняет все необходимые положительные моменты последней.

Категория отрицания выражает процесс превращения исходного состояния (фазы) предмета в свою противопо­ложность, т. е. в последующее состояние (фазу). Отрицание отрицания, как категория диалектики, отображает процесс перехода полученной (второй) противоположно­сти, т. е. отрицания исходной фазы предмета, теперь уже в свою противоположность. При этом происходит не пол­ное отрицание (уничтожение) предыдущего (второго) со­стояния и тем самым возрождение исходного состояния, а переход к новому циклу развития с воспроизведением в качестве его существенных моментов некоторых свойств и отношений предыдущей стадии. Эта черта закона отри­цания отрицания выражается категорией снятия. Сня­тие есть разрешение противоречия, образуемого един­ством и борьбой исходного состояния и его отрицанием путем перехода в третье состояние, синтезирующее в се­бе необходимые и существенные стороны первых двух, но уже с другими внутренними противоречиями и законами. Происходит повторение на высшей ступени развития из­вестных сторон низших, своеобразный возврат якобы к старому, но на более высоком уровне. Таким образом, реализуется преемственность, взаимосвязанность преды­дущих и последующих фаз развития, а также «непрерыв­ность в прерывном».

Повторяемость и преемственность, будучи необходи­мыми атрибутами процесса развития, детерминируют спи­ралевидную форму его реализации. Тем самым развитие осуществляется направленно, чаще всего прогрессивно. Именно эту особенность закона отрицания отрицания вы­ражает образ спирали, причем с каждым новым витком спирали процесс развития ускоряется. Например, первая научная революция, имевшая своим результатом механи­ческую теорию И. Ньютона, протекала в течение двух сто­летий. Научный поиск, завершившийся созданием теории относительности А. Эйнштейна, длился меньше 50 лет. Теория Эйнштейна есть отрицание ньютоновской теории, но вместе с тем она снимает ее ограниченность и воспроиз­водит ее в себе как условие своего существования и как свое следствие, т. е. частный случай.

Содержание закона отрицания отрицания, экстраполи­руемое на процесс познания, трансформируется в следую­щие методологические требования. Во-первых, он указы­вает на определенную направленность саморазвития пред­мета. Во-вторых, ориентирует на раскрытие его структуры и формы самодвижения, на поиск основных фаз развития и их взаимосвязи. В-третьих, этот закон детерминирует прогностический компонент познания. В-четвертых, тем самым фиксируется конкретное единство сущности и явления как противоположных сторон существования предмета.

Процесс развития предмета многомерен. Основные за­коны диалектики необходимым образом реализуются в нем, но не исчерпывают собой всех существенных харак­теристик развития. Поэтому помимо трех основных диа­лектика включает в себя и неосновные законы, содержа­ние которых выражается через соотношение соответству­ющих категорий.

Всякое развитие характеризуется взаимодействием сущности и явления. Категория сущности выражает внут­ренние, необходимые связи и отношения предмета. Кате­гория явления отражает внешнюю форму реализации сущ­ности предмета, форму наличествования сущности на «по­верхности» взаимодействия и изменения. В сущности превалирует необходимое и общее, в явлении — случайное и единичное. Отношение сущности и явления есть закон: если явление существует, то оно обусловлено некоторой сущностью; и наоборот, если имеется некоторая сущность, она обязательно должна явиться. К примеру, сущность любого государства заключается в насилии, которое про­является во множестве форм: от штрафа за неправильный переход дороги до смертной казни.

Развитие предмета предполагает наличие в нем обще­го, единичного и особенного. Под общим понимаются свой­ства и отношения предмета, тождественные свойствам и отношениям других предметов. В категории единичного мыслятся относительная обособленность, специфические характеристики предмета, составляющие его уникаль­ную определенность. Общее и единичное синтезируются в категории особенного, которая отражает меру и способ их «сплавленности». Следует помнить, что общее всегда реализуется в единичном и через единичное. Так, общим для всех цивилизованных народов является наличие де­мократического государства, но у каждого из них оно реа­лизуется в особенной форме, содержащей в себе ряд уни­кальных параметров.

Мир един, поэтому все мировые явления взаимозави­симы, взаимосвязаны. В категориях необходимости и случайности находят свое выражение различные типы явле­ний. Необходимость — это внутренняя, устойчивая, суще­ственная, неизбежно возникающая при определенных условиях взаимосвязь предметов. Необходимость всегда связана с существенностью. Случайность есть точка пере­сечения необходимостей. В этом аспекте она есть форма проявления необходимости. Случайность характеризует­ся неустойчивостью, неопределенностью, внешностью, но, так же как и необходимость, может быть связана с сущно­стью. Например, проходящие в конце XX столетия в Рос­сии реформы носят необходимый характер, случайным же элементом в них являются конкретные политические де­ятели, инициирующие и направляющие эти реформы.

Закон взаимозависимости предметов выражается через отношение категорий причины и следствия. Под причиной понимают такое явление, которое порождает другое или вызывает в нем определенные изменения. Порождаемое причиной явление (изменения в нем) называется следстви­ем. Причина и следствие взаимообусловливают друг друга: 1) они связаны генетически; 2) асинхронны во времени (при­чина раньше следствия); 3) возникновение следствия обрат­но воздействует на причину, вызывая в ней изменения, в том числе через круг опосредованных взаимосвязей, в ко­торых оно само выступает как причина; 4) реализация при­чинно-следственной связи зависит от условий, поэтому вза­имосвязь причины и следствия содержит в себе долю не­определенности, неоднозначности. Так, например, сегодня деятельность людей по силе воздействия на природные про­цессы достигает таких масштабов, что это воздействие спо­собно нарушить равновесие природных процессов в масш­табах всей планеты, в результате чего возникает угроза гло­бального экологического кризиса. В свою очередь, послед­няя становится причиной кардинального изменения стра­тегии деятельности человечества.

Направленность развития, помимо закона отрицания отрицания, детерминируется соотношением возможности и действительности. Данные категории выражают основ­ные этапы, ступени становления и развития предмета. Ка­тегория возможности выражает объективные, необходимые условия и тенденции возникновения и развития некоторо­го предмета. В возможности воплощены степень и много­образие форм непротиворечивости, или соответствия пред­мета номической структуре мира. Категория действитель­ности отражает ступень и форму реализации возможного. Действительность представляет собой конкретную, суще­ствующую форму предмета. Таким образом, направленность развития не может быть иной, кроме как от возможного к действительному. В настоящее время постулируется два возможных сценария будущего человечества: либо оно вы­работает такие технологии своего развития, которые обес­печат его дальнейшую устойчивую коэволюцию совместно с окружающей средой — природой, либо выродится по при­чине лавинообразного нарастания глобальных катастроф.

Процесс развития всегда имеет системный характер. В нем в бесконечно многообразных сочетаниях синтезиру­ются все фундаментальные отношения и связи мирозда­ния. Системность развития выражается через соотноше­ние категорий содержания и формы, целого и части, струк­туры и элемента, системы и среды. В категории системы мыслят определенным образом организованную совокуп­ность элементов, связанных в единое целое необходимы­ми и достаточными взаимоотношениями. Существует че­тыре типа систем: природные, социальные, технические и идеальные. В понятии среды отражается совокупность внешних характеристик возникновения и развития сис­темы. Отношение система — среда раскрывается через от­ношение содержания и формы. Содержание есть подвиж­ное единство необходимых, существенных свойств и взаи­мосвязей элементарных частей предмета и их комплексов. Форма представляет собой внешнее существование этого единства, его устойчивое проявление во взаимодействии системы и среды. Так, содержание современной эпохи мож­но определить как становление информационного общества, формой которого является антропогенная цивилизация.

Основные законы и категории диалектики отражают узловые, основные пункты, стадии, отношения процессов развития, а также представляют собой ступени и регулятивы познавательного процесса. Кроме рассмотренных выше, в структуру диалектики входят и другие принципы и кате­гории, например, категории прогресса и регресса, целого и части и т. д.

4. Принцип антропоцентризма в концепции глобального эволюционизма

В XX столетии проблема развития мира вышла за рамки философии, с одной стороны, с другой стороны, — за пре­делы отдельных областей знания (например, космологии или биологии). В настоящее время эта проблема является одной из краеугольных и в философии (проблемы диалек­тики), и в науке в целом (проблематика концепции глобаль­ного эволюционизма), и в отдельных науках (проблема эво­люции жизни в биологии или проблема происхождения сол­нечной системы в космогонии). Другими словами, проблема развития в современной философии и науке получила ста­тус фундаментальной мировоззренческой и методологичес­кой константы.

Особенностью современного подхода к проблеме разви­тия мира является трансформация принципа антропоцен­тризма. В составе концепции глобального эволюционизма этот принцип обрел новую форму и занял в ней одно из цен­тральных мест. В самом общем виде суть современной ин­терпретации антропоцентризма можно выразить так: чело­век является эндогенным образованием по отношению к миру в целом и той его части, которую называют природой.

Одной из форм антропоцентризма выступает так назы­ваемый антропный принцип в космологии (АПК): «Мир таков, потому что существует человек». Действительно, в известной нам области мира — нашей Вселенной — основ­ные параметры ее существования согласованы настолько « ювелирно», что только при этом наборе фундаментальных характеристик и возможно появление и развитие жизни, тем более разумной. Так что человек не есть случайное яв­ление. Он есть результат направленного мирового процесса самоорганизации, причем с бесконечно возрастающей «многоканальностью» согласования его параметров и уменьша­ющейся степенью стабильности существования новых бо­лее сложных форм существования.

Однако не следует абсолютизировать указанный выше аспект. В современных условиях цивилизационного кризи­са на первый план выходит обратная сторона антропоцент­ризма: «существование человека во Вселенной возможно потому, что она такая, какая есть». Это означает, что есть предел способов и степени преобразования человеком ок­ружающего его мира. Сегодня, как никогда, эти пределы буквально ощутимы. Всякая экологическая проблема и есть зримое выражение этих пределов.

В связи с вышесказанным, принцип антропоцентризма приобретает новое содержание. Человек занимает одно из центральных мест в мире не потому, что он есть «вершина» эволюционного процесса, ведь эта «вершина» может рух­нуть по причине своей собственной несостоятельности (глу­пости, идущей от самомнения и т. д.), а потому, что чело­век может стать фактором направляемости или управляе­мости развития, при этом направляя последнее в сторону повышения стабильности глобальной системы «общество — природа».

Концепция глобального (универсального) эволюциониз­ма есть современная форма конкретизации философского учения о развитии мира. Следует помнить, что «все течет, все меняется », как утверждал Гераклит. Поэтому место че­ловека в мире и его отношение к нему в будущем будет так же меняться, а значит и само учение о развитии мира будет обогащаться новыми аспектами, новыми позициями виде­ния мира. Но одно останется неизменным — само развитие мира, которое постоянно требует как философского, так и конкретно-научного осмысления.

Новое понимание антропоцентризма в соединении с современными взглядами на развитие нашло свое вопло­щение в теории устойчивого развития, ядром которой является идея коэволюции природы и общества. Сущ­ность последней состоит в том, чтобы определить согла­сованные с фундаментальными законами природы пара­метры и механизмы развития человеческой цивилизации. При этом следует учитывать то обстоятельство, что разви­вается не только явление, но и сущность, лежащая в его основе. Так, например, сегодня констатируется, что пери­од становления и развития постиндустриального общества характеризуется интенсивным обменом между людьми не веществом и энергией, а информацией, которая становит­ся основным объектом человеческой деятельности. Веще­ство же и энергия становятся средствами оперирования информацией. Если учесть тенденцию развития инфор­мационных технологий — снижение вещественных и энергетических затрат на производство, то можно прогно­зировать уменьшение антропогенных нагрузок на окру­жающую среду, что должно привести к снятию остроты экологических проблем в традиционном смысле. Но вме­сте с тем, можно предположить появление экологических проблем иного рода, например, загрязнения информаци­онного пространства.

Литература

Диалектическая культура мышления: История и современность / Под ред. А.А. Королькова. Н. Н. Ивановой. СПб., 1992.

Кутырев В. А. Универсальный эволюционизм или коэволюция // При­рода. 1988. № 8.

Материалистическая диалектика: Краткий очерк теории / П. Н. Федосеев, И. Т. Фролов, В.А. Лекторский и др. 2-е изд., доп. М., 1985.

Мировая цивилизация: Проблемы развития: Сб. науч. тр. / Под ред. М. Я. Росенко и др. СПб., 1995.

Моисеев Н. Н. Алгоритмы развития. М., 1987.

Моисеев Н. Н. Еще раз о проблеме коэволюции. // Вопр. философии. 1998. №8.

Назаретян А. П. Интеллект во Вселенной: истоки, становление, перспек­тивы / Российский открытый университет. М., 1991.

Спор о диалектике // Вопр. философии. 1995. № 1. С. 118 - 183.

Человек — Философия — Гуманизм: Тезисы докладов и выступлений Первого Российского философского конгресса (4-7 июня 1997 г.). В 7 т. Т. 5. СПб., 1997.

VI. ПОЗНАНИЕ МИРА. ФОРМЫ И МЕТОДЫ ПОЗНАВАТЕЛЬНОГО ПРОЦЕССА

1. Виды познания. Субъект и объект познания

2. Познание как процесс идеального отражения мира

3. Методология научного познания

1. Виды познания. Субъект и объект познания

В конце XX в. человечество оказалось перед проблемой разработки и выбора новых стратегий. В этих условиях рациональное постижение мира приобретает решающее значение в поисках наиболее оптимальных путей совре­менного цивилизационного развития. «Информационный взрыв», сопровождающий становление нового общества, привел к возрастанию масштабов познавательной дея­тельности, переводу производства знаний на информа­ционно-технологическую основу, широкому использова­нию ЭВМ в качестве средства получения новых знаний. Закономерностью социальной эволюции становится опе­режающее развитие науки по отношению ко всем осталь­ным процессам общественной жизни.