Селедникова О.Н.
Обязанность загладить причиненный преступлением вред, как форма защиты конституционных прав граждан на неприкосновенность личности и право собственности
В соответствии со ст. 52 Конституции Российской Федерации права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом. Государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного вреда. Провозглашая на уровне Основного закона подобные положения, государство берет на себя обязательство обеспечить каждому лицу эффективную защиту социальных, экономических, гражданских и иных прав. Возможность осуществления такой защиты обеспечивается посредством детального установления и четкого функционирования отраслевых норм - в первую очередь, норм уголовного и уголовно-процессуального, гражданского и гражданско-процессуального права.
Уголовно-процессуальный кодекс РФ одной из основных задач уголовного судопроизводства определяет защиту прав и интересов лиц, потерпевших от преступлений (ст. 6). Статья 42 Уголовно-процессуального кодекса РФ под потерпевшим предлагает понимать физическое лицо, которому преступлением причинен физический, имущественный, моральный вред, а также юридическое лицо в случае причинения преступлением вреда его имуществу и деловой репутации, признанное потерпевшим постановлением дознавателя, следователя или суда, и устанавливает, что потерпевшему обеспечивается возмещение имущественного вреда, причиненного преступлением.
Однако существующая в настоящий момент регламентация защиты имущественных интересов лица, пострадавшего от совершенного преступления, как и практика правоприменительных органов в этой области, свидетельствует о том, что данная защита является по ряду причин не эффективной и не позволяет в полной мере восстановить нарушенные права лица и, как следствие, - реализовать в полной мере конституционный принцип, закрепленный в ст. 52 Конституции РФ.
На международном уровне вопросам возмещения вреда потерпевшим было уделено значительное внимание на V конгрессе ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями (Женева, 1-12 сентября 1975 года), в итоговом документе которого было отмечено, что «...символическое возмещение ущерба вряд ли сможет хотя бы частично компенсировать боль и страдания, перенесенные потерпевшими и их семьями, в особенности при отсутствии сочувствия и заботы со стороны общества»[1]. Следующими значимыми шагами в деле решения проблемы возмещения ущерба потерпевшим явились Европейская конвенция 1984 года «О компенсации ущерба жертвам насильственных преступлений», принятые в 1985 году рекомендации Европейского комитета ООН по проблемам борьбы с преступностью «О положении жертвы преступления в системе уголовного права и процесса», решения VII конгресса ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями (Милан, 26 августа - 6 сентября 1985 года) и принятая Генеральной Ассамблеей ООН на основе этих решений Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью1985 г.: «...при соответствующих обстоятельствах правонарушители или третьи стороны, несущие ответственность за их поведение должны предоставлять справедливую реституцию жертвам, их семьям или иждивенцам»[2]. Такая реституция должна включать возврат собственности или выплату за причиненный вред или ущерб, возмещение расходов, понесенных в результате виктимизации, предоставление услуг и восстановление в правах (ст. 8); правительствам следует рассмотреть возможность включения реституции в свою практику, положения и законы в качестве одной из мер наказания по уголовным делам в дополнение к другим уголовным санкциям (ст. 9).
Отечественная наука и практика реституцией считает лишь такой способ возмещения, при котором «имущество, на которое было непосредственно направлено преступное посягательство, при отсутствии спора о его принадлежности непосредственно возвращается законному владельцу»[3]. В международном же праве понятие «реституция» используется в гораздо более широком значении, нежели в отечественном праве, поскольку международная практика считает реституцией восстановление состояния, существовавшего до момента совершения преступления и нарушенного преступлением либо (если восстановление невозможно по объективным причинами) соответствующую компенсацию потерпевшему причиненного вреда. Реституционное правосудие, по мнению участников X Конгресса по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями (Вена, 10-17 апреля 2000 г.), должно создавать «основу для восстановления социальной гармонии с помощью примирения и посредничества» и ориентировано «скорее на удовлетворение потребностей и заглаживание вины, чем на карательную реакцию со стороны государства»[4].
Однако нельзя не отметить, что многие рекомендации международного права, в том числе и содержащиеся в документах X Конгресса, достаточно давно нашли свое законодательное отражение в российской правовой системе. Например, предложение X Конгресса об объединении материальных претензий к преступнику с обвинением реализуется в отечественном праве довольно давно и поддерживается действующим процессуальным законодательством (ст. 310 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР 1960 г.[5] и ч. 4 ст. 42, п. 10. ч. 1 ст. 299, п. 5 ч. 1 ст. 305, п. 5 ч. 1 ст. 306, п. 1 ч. 1 ст. 309 Уголовно-процессуального кодекса РФ). Рекомендации о превращении досудебной компенсации в часть содержания имущественных наказаний были реализованы в Уголовном кодексе РСФСР 1960 г.[6] (ст. 32), т.е. до их появления в международных документах, и в настоящее время существуют в качестве одной из принудительных мер воспитательного воздействия для несовершеннолетних (ст. 90 Уголовного кодекса РФ). В связи с таким «опережением» международных рекомендаций некоторыми авторами высказано мнение, что «российское уголовно-процессуальное законодательство предоставляет потерпевшему больше прав, чем нормы международного права или законодательства стран, придерживающихся континентальной системы уголовного судопроизводства»[7].
Однако следует отметить, что такие расхождения международных и отечественных правовых норм, хотя и говорят в пользу российского права, но не отражают в полной мере истинное положение вещей. Так, вполне закономерными и весьма актуальными являются вопросы Н.И. Коржанского: « Ни странно ли, что законодательство, призванное охранять общественные интересы... а также личности... от преступных посягательств, не содержит положений об обязанности причинившего преступлением вред возместить его в полном объёме?» [8].
Более того, даже в период существования в российском праве нормы об обязанности загладить причиненный преступлением вред своими силами, своими средствами либо принесением публичного извинения потерпевшему (ст. 32 Уголовного кодекса РСФСР 1960 г.), законодатель не предусмотрел нормы, которая являлась бы основой для возникновения подобной обязанности. Иными словами, в российском законодательстве отсутствует норма, прямо указывающая на то, что одним из основных прав потерпевшего от преступления является право на возмещение вреда. Ни Уголовный кодекс РФ, ни Уголовно-процессуальный кодекс РФ, ни даже Конституция РФ такой прямо говорящей нормы не содержат. Ст. 52 Конституции РФ гарантирует «обеспечение» государством компенсации причиненного вреда, тем самым подтверждая, что вред, причиненный потерпевшему, должен быть компенсирован во всех случаях, даже тогда, когда причинитель вреда – преступник – либо не найден, либо не имеет возможности его возместить. В таком случае государство как гарант должно выступить в качестве субъекта возмещения причиненного вреда. Статья 42 Уголовно-процессуального кодекса РФ также говорит об обеспечении возмещения вреда, однако в данном случае речь идет об уголовно-процессуальных средствах обеспечения (розыск лица, совершившего преступление, расследование уголовного дела, поиск похищенного имущества, вынесение приговора и так далее), причем имеется в виду только материальный вред. Следовательно, в соответствии с буквой закона, обеспечение процессуальными средствами возмещения иных видов вреда, причиненного совершением преступления, не является задачей уголовного правосудия.
Однако, как весьма справедливо отмечается в научной литературе, потерпевший является «активным участником охранительных отношений, возникающих в связи с фактом нарушения его прав или законных интересов», в рамках которых обладает «самостоятельным интересом, проявляющимся в праве на возмещение вреда»[9]. Вопрос о том, является ли потерпевший участником уголовного судопроизводства, давно решен законодателем, включившим норму о статусе потерпевшего в Раздел II «Участники уголовного судопроизводства» Уголовно-процессуального кодекса РФ (ст. 42). Субъекты правоотношений в рамках своего статуса являются носителями прав и обязанностей, как исключительно процессуальных, так и уголовно-правовых, реализуемых в рамках уголовного процесса. Обязанность представляет собой законодательно установленную меру должного поведения лица, которой, с точки зрения теории права, должно корреспондировать право как мера возможного поведения лица, реализация которого и подкреплена установлением обязанности. В связи с изложенным, возникает принципиально важный вопрос, требующий законодательного решения, - включение в отечественное законодательство нормы, прямо предусматривающей право потерпевшего от преступления на возмещение причиненного вреда. Введение такой нормы, в первую очередь, должно быть осуществлено посредством корректировки ст. 52 Конституции РФ, которую возможно изложить в следующей редакции:
«1. Каждый имеет право на возмещение вреда, причиненного преступлением, в полном объеме.
2. Права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом.
3. Государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба».
Соответствующему изменению должна быть подвергнута и ч. 3 ст. 42 Уголовно-процессуального кодекса РФ.
Внесение подобных изменений позволит восстановить правовой баланс и даст правовую почву для дальнейшей корректировки законодательства, направленной на обеспечение возможности реализации потерпевшим права на возмещение причиненного преступлением вреда.
Следующий вопрос, на который следует обратить внимание, - вопрос о видах вреда, возмещение которого возможно обеспечить уголовно-процессуальными средствами. Уголовно-процессуальная форма является «наиболее удобной для решения задачи по возмещению вреда, причиненного преступлением», поскольку, «деятельность по собиранию, проверке и оценке доказательств осуществляется участниками уголовного судопроизводства в особой процессуальной форме»[10], что в большей степени гарантирует соблюдение прав потерпевшего. К сожалению, Уголовно-процессуальный кодекс РФ говорит только об обеспечении возмещения материального вреда, однако следует отметить, что материальность возмещения (посредством представления денежной компенсации) отнюдь не означает, что возмещению должен подлежать только материальный вред. Для уяснения содержания понятия вреда, факт причинения которого лежит в основании обязанности по его возмещению, необходимо обратиться к учению о преступных последствиях, поскольку их определение позволяет не только дать уголовно-правовую характеристику конкретного преступления и правильно определить меру наказания виновному, но и разрешить вопрос о его ответственности за эти последствия непосредственно перед лицом, пострадавшим от совершения преступления.
Под преступными последствиями понимаются вредные для правопорядка изменения общественных отношений, изменения в объектах, охраняемых уголовным правом, т.е. вред[11]. Вред есть материально-правовая категория, и тот факт, что понятие вреда используется и в уголовно-процессуальном законодательстве, говорит о сложной диалектике взаимосвязи и взаимозависимости двух отраслей права[12]. Материализацией вреда как преступных последствий является ущерб, который причиняется общественным отношениям, охраняемым законом.
Как отмечает Л.К. Трунова, термины «ущерб», «убыток», «вред», используемые в законодательстве и юридической литературе для обозначения вредных последствий правонарушения, фактически равнозначны[13]. При этом под вредом может пониматься любое ущемление охраняемых законом интересов, ущерб можно определить как натурально-вещественную форму выражения вреда, которой соответствует один из установленных в законе (ст. 1082 Гражданского кодекса РФ[14] ) способов возмещения – возмещение в натуре, а убыток – как денежное выражение вреда или ущерба.
В гражданском праве под убытками понимаются расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утраты или повреждения имущества (реальный ущерб), а также неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода). В силу правила, закрепленного в ст. 1064 Гражданского кодекса РФ, вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, его причинившим, кроме случаев, специально установленных законом.
Действительно, в теории уголовного права и уголовного процесса, как и в законодательстве, все упомянутые термины - «вред», «ущерб», «убыток» - указывают на наличие вредных последствий, наступивших вследствие противоправных деяний, которые делятся на имущественные (материальные) и неимущественные (нематериальные). В Уголовно-процессуальном кодексе РФ используется как термин «вред» (ст. 23, ст. 25, ст. 42 и т.д.), так и термин «ущерб» (ст. 124, ст. 460 и т.д.), что весьма нежелательно, поскольку «различные термины, хотя бы и являющиеся синонимами, но имеющие различную смысловую окраску при их непосредственном применении, значительно утяжеляют структуру как отдельных правовых норм, так и всю систему уголовно-процессуального законодательства»[15]. Наиболее оправданным является использование единого термина «вред» как наиболее общего и наделенного наибольшим содержанием и, кроме того, соотносящим уголовно-процессуальные нормы с положениями Уголовного кодекса РФ.
Наибольшие научные споры разгораются по вопросу о том, распространяется ли обязанность возмещения причиненного вреда только на реальные убытки, возникшие на стороне потерпевшего в результате совершения преступления, либо возмещению подлежит и упущенная выгода, то есть доходы, которые могли быть получены потерпевшим, если бы не было совершено преступление.
Так, А.Г.Мазалов настаивает на возмещении только вреда «наличного, действительного, реального»[16]. З.З.Зинатуллин, полагает, «что возмещение «упущенной выгоды» может иметь место только в обязательственных правоотношениях, вытекающих из договоров»[17]. Что же касается обязательств, возникающих вследствие причинения вреда, то, по его мнению, возмещению подлежит лишь «положительный ущерб», который выражается в фактическом уменьшении наличного имущества потерпевшего или умалении его имущественных прав. «Целью возмещения причиненного преступлением материального вреда является именно восстановление существовавшего до преступления объема материальных благ потерпевшего»[18], а возмещение «упущенной выгоды» наряду с «положительным ущербом» привело бы к увеличению материального состояния потерпевшего.
Тем не менее, обращаясь к положениям Основного закона, следует сделать обратный вывод: ст. 52 Конституции РФ закрепляет принцип полного возмещения вреда, причиненного преступлением. Поскольку уголовное и уголовно-процессуальное законодательство не раскрывает понятие вреда, причиненного преступлением, не определяет его размеры и пределы возмещения, следует руководствоваться гражданско-правовой нормой, а ч. 2 ст. 15 Гражданского кодекса РФ относит убыткам не только реальный ущерб, но и упущенную выгоду. Следовательно, возмещение правонарушителем только положительного ущерба ставит его в более выгодное положение по сравнению с потерпевшим. Как верно отмечает О.А. Тарнавский, «потерпевшая сторона должна быть поставлена в такое положение, при котором она находилась бы, если бы причинение вреда не имело место. При этом размер неполученного дохода должен определяться с учетом положения аб. 2 п. 2 ст. 15 ГК РФ, определяющего, что если лицо, нарушившее право, получило вследствие этого доходы, лицо, право которого нарушено, вправе требовать возмещения наряду с другими убытками упущенной выгоды в размере не меньше, чем такие доходы»[19]. Возложение на лицо, совершившее преступление, обязанности возместить вред в полном объеме, включая упущенную выгоду, отвечает уголовно-процессуальному принципу защиты прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений (ст. 6 Уголовно-процессуального кодекса РФ), и уголовно-правовому принципу восстановления социальной справедливости (ст. 43 Уголовного кодекса РФ). В связи с отсутствием прямого указания в уголовно-процессуальном законе о необходимости взыскания упущенной выгоды при разрешении имущественного спора в уголовном деле целесообразно внести соответствующие дополнения в Уголовно-процессуальный кодекс РФ. Таким образом, уголовно-процессуальная норма об обеспечении возмещение вреда потерпевшему должна быть дополнена следующим положением: «Потерпевший имеет право на возмещение вреда, причиненного преступлением, в полном объеме».
Характер вредных последствий разнообразен, поскольку он определяется содержанием тех общественных отношений, которые нарушаются в процессе совершения конкретного преступления. В научной литературе даются различные классификации вреда по нескольким признакам, но наиболее общей является деление всех вредных последствий противоправного деяния на имущественные (материальные) и неимущественные (нематериальные). В основу такого деления положен критерий наличия или отсутствия материального ущерба в результате совершения преступления. Уголовно-процессуальное законодательство допускает возмещение вреда как вследствие нарушения имущественных (ч. 1 и 3 ст. 42 Уголовно-процессуального кодекса РФ), так и неимущественных прав (ч. 1 и 4 ст. 42 Уголовно-процессуального кодекса РФ). Однако из буквального толкования положений ст. 42 следует, что уголовно-процессуальными средствами обеспечивается только возмещение имущественного вреда, возмещение нематериального вреда возможно гражданско-процессуальными средствами. Такая позиция законодателя представляется непоследовательной, поскольку и имущественный, и неимущественный вред является результатом преступного поведения лица, в связи с чем такое разграничение правовых гарантий необоснованно. Уголовно-правовая норма является предпосылкой реализации прав потерпевших от преступления. Несмотря на публичность уголовного права, в результате чего во главу угла ставятся интересы государства и общества в целом, тем не менее, защита прав и интересов потерпевших позволяет усмотреть соединение публичных и частных интересов. Как уже отмечалось, восстановление социальной справедливости как одна из целей наказания (ст. 43 Уголовного кодекса РФ) заключается не только в соответствующем тяжести совершенного преступления наказании виновного, но и в восстановлении нарушенных прав потерпевшего. Возмещение ущерба представляет собой «отражение системы восстановления социального порядка, по сути, отражение системы правосудия»[20], в связи с чем обеспечение возмещения в полном объеме вреда, причиненного преступлением, представляет одну из основных задач уголовного правосудия.
Материальный ущерб налицо в тех случаях, когда совершение противоправного деяния приводит к уменьшению объема материальных благ у потерпевших (физических или юридических лиц). Материальный ущерб может проявляться не только в прямом уменьшении совокупности имущественных благ физических или юридических лиц, но и в расходах, связанных с восстановлением состояния некоторых личностных благ, имевшего место до совершения преступления (например, восстановления здоровья в случае причинения физического вреда).
В отличие от материальных последствий преступного посягательства, которые выражены в денежном эквиваленте, нематериальные последствия преступления измерить нельзя. М.Малеина для обозначения нематериальных последствий использует термин «неимущественный вред», подразумевая под ним нравственные переживания и физические страдания[21], которые «не имеют экономического содержания в стоимостной форме»[22], причем оба вида страданий могут проявляться как одновременно, так и по отдельности.
В юридической литературе встречается и иная классификация видов вреда, при которой все виды преступного вреда, в зависимости от характера и механизма нарушения общественного отношения, подразделяются на несколько типов. Так, вызываемые преступным действием изменения С.В. Землюковым подразделяются на четыре типа. Первый тип вредного изменения объекта посягательства характеризуется утратой материального или нематериального блага. Это вредное изменение возникает при совершении разрушающего действия. Второй тип вредного изменения состоит в определении вредного состояния, положения. Третий тип вредных изменений объекта посягательства состоит в осуществлении запрещенной законом деятельности, результатом которой является создание (производство) вредных для общества запрещенных продуктов. Четвертый тип вредного изменения состоит в недостижении (ненаступлении) общественно-полезного блага[23].
С точки зрения действующего законодательства, все перечисленные виды негативных воздействий преступления могут быть сведены к физическому, имущественному и моральному вреду, причиняемым потерпевшему совершением преступления. Так, по результатам проведенного исследования уголовных дел, С.В. Бажанов отмечает, что в 62,8 % случаев совершенным преступлением причинялся имущественный вред, в 32,05 % – физический, в 62,8 % - моральный. При этом в 30,1 % материальный ущерб был возмещен полностью, в 11 % - частично, в 58,9 % не возмещался вовсе. Лишь в 9,7 % случаев материальный ущерб подозреваемым (обвиняемым) возмещался добровольно[24].
Физический вред происходит из личных неимущественных прав, требования о его возмещении могут быть заявлены наряду с другими требованиями о возмещении имущественного или неимущественного вреда. Возмещение физического вреда предполагает как основные, так и дополнительные выплаты.
Имущественный вред, как уже было отмечено, включает две составляющие: реальный ущерб (прямые убытки) и упущенную выгоду (ст. 15, 219 Гражданского кодекса РФ).
В действующем российском законодательстве все последствия неимущественного характера обозначаются термином «моральный вред». Содержание морального вреда определяется вредными изменениями в состоянии человека или сфере его жизнедеятельности. Содержание этого понятия было раскрыто в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда»[25]. Под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага (жизнь, здоровье, достоинство личности, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и т.п.), или нарушающими его личные неимущественные права (право на пользование своим именем, право авторства и другие неимущественные права в соответствии с законами об охране прав на результаты интеллектуальной деятельности) либо нарушающими имущественные права гражданина.
В Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации также указывается (абз. 2 п. 2), что «моральный вред … может заключаться в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, потерей работы, раскрытием семейной, врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию гражданина, временным ограничением или лишением каких-либо прав, физической болью, связанной с причиненным увечьем, иным повреждением здоровья либо в связи с заболеванием, перенесенным в результате нравственных страданий и др.».
Обязанность лица, совершившего преступление, по возмещению вреда, несомненно, должна включать в себя и необходимость загладить негативные последствия нематериального характера всеми доступными средствами, в том числе не только выплатой материального возмещения, но и посредством принесения публичных извинений потерпевшему, что также должно обеспечиваться уголовно-процессуальными средствами. Следует полностью согласиться с мнением, что возмещение вреда допустимо в любой, приемлемой для потерпевшего, форме[26].
Кроме того, позиция законодателя, ограничивающая перечень видов вреда физическим, имущественным и моральным представляется ошибочной. Законодателю в понятии потерпевшего вряд ли следует давать исчерпывающий перечень видов вреда, причинение которого является одним из условий признания потерпевшим, поскольку такое ограничительное толкование не имеет какого-либо рационального обоснования, да и легко представить себе практическую ситуацию, когда подобный формализм может негативно сказаться на эффективности защиты прав потерпевших. В определении потерпевшего важнее указать «на масштабы вреда (существенный вред), тогда как вид вреда сам по себе абсолютно не принципиален»[27]. Соответственно должна быть скорректирована и часть 3 ст. 42 Уголовно-процессуального кодекса:
«3. Потерпевший имеет право на возмещение вреда, причиненного преступлением, в полном объеме.
Потерпевшему обеспечивается возмещение вреда, причиненного преступлением, а также расходов, понесенных в связи с его участием в ходе предварительного расследования и в суде, включая расходы на представителя, согласно требованиям статьи 131 настоящего Кодекса».
Ч. 4 ст. 42 Уголовно-процессуального кодекса РФ, таким образом, утрачивает свое значение, в связи с чем подлежит исключению.
Обращаясь к вопросу о системе способов возмещения вреда, причиненного преступлением, необходимо отметить, что традиционным для отечественной уголовно-процессуальной науки является представление о том, что система способов возмещения вреда, причиненного преступлением, включает в себя добровольное возмещение, уголовно-процессуальную реституцию и гражданский иск[28]. Однако эффективность перечисленных средств невысока. В научной литературе давно высказывается мнение, что исковая форма сатисфакции интересов потерпевших не в полной мере отвечает задаче усиления уголовно-правовой охраны их интересов. Эта форма предполагает, что бремя доказывания факта причинения вреда и его размера ложится на потерпевшего, который выглядит источником неблагоприятных для подсудимого материальных последствий, которые сами по себе представляются необязательными, почти выдуманными потерпевшим. Отсюда и надежда избежать взыскания, и стремление побудить истца отказаться от своих притязаний, вплоть до прямого воздействия на него.
С другой стороны, исковая форма и потерпевшему не гарантирует восстановление нарушенных прав и полное возмещение ущерба. Так, например, суд вправе, руководствуясь п. 3 ст. 1083 Гражданского кодекса РФ, учесть имущественное положение ответчика-гражданина и уменьшить размер возмещения, присужденного с него в пользу потерпевшего, если вред причинен неосторожными действиями. Представляя собой акт гуманности в отношении осужденного, с точки зрения защиты прав потерпевшего эта возможность выглядит совсем иначе. Преступник освобождается от возмещения вреда, причем не из-за малозначительности совершенного им преступления или обнаружения смягчающих ответственность обстоятельств, а исключительно в силу объективных причин, никак не связанных с его уголовно-наказуемыми действиями, в то время как жертва преступления, испытывающая ничем не компенсируемые нравственные страдания, лишается возможности получить сполна возмещение хотя бы имущественного вреда.
Напротив, внеисковое взыскание ущерба в силу своей публично-правовой природы и независимости от произвола истца воспринимаются подсудимым как императив, аналог наказанию[29]. В связи и изложенным следует обратить внимание на еще один способ, который был отражен в отечественном уголовном законодательстве до 1996 г. – установленная в качестве одного из видов наказания за совершенное преступление обязанность загладить вред, причиненный преступлением (ст. 21, 32 Уголовного кодекса РСФСР 1960 г.), который назначался и в качестве основного, и в качестве дополнительного наказания. Содержание данного вида наказания носило троякий характер и заключалось
- в непосредственном устранении причиненного вреда своими силами,
- в возмещении материального ущерба своими средствами,
- в публичном извинении перед потерпевшим или членами коллектива.
Законодатель использовал уголовно-правовые средства для возмещения вреда, причиненного потерпевшему. Применение данного вида наказания, обеспеченное принудительной силой государства и реализуемое уголовно-процессуальными средствами, было обязательным для виновного. С одной стороны, это вид наказания, форма реакции государства на совершенное преступление, мера уголовно-правового воздействия на преступника, с другой - возмещение вреда потерпевшему. В качестве меры наказания возложение обязанности загладить причиненный вред ничего не стоило государству, и расценивалось виновным как посильное и вполне приемлемое репрессивное воздействие со стороны государства.
Указанный способ, будучи предусмотренным уголовно-правовой нормой и реализуемый в рамках уголовного процесса, является наиболее перспективной формой гарантии защиты и восстановления нарушенных имущественных и личных прав лица, которому совершенным преступлением был причинен вред. Исключение из системы мер наказания обязанности загладить причиненный преступлением вред при принятии Уголовного кодекса РФ было продиктовано доминированием мнения о двойственности юридической природы данной меры и ее редкого применения[30], в связи с чем многие ученые и практики высказывались за исключение указанной меры из системы уголовных наказаний. Под «двойственностью юридической природы», вероятно, имелось в виду «то обстоятельство, что возмещение причиненного вреда является также элементом и гражданско-правовых отношений»[31].
Введение на уровне Конституции РФ и Уголовно-процессуального кодекса РФ предлагаемой нормы о праве потерпевшего на возмещение причиненного потерпевшим вреда в полном объеме станет правовым основанием для возвращения в Уголовный кодекс РФ такого вида наказания как обязанность загладить причиненный преступлением вред.
Подобная позиция находит отклик в работах многих ученых правоведов. Так, Б.В. Сидоров указывает, что введение в систему наказаний указанного наказания «служило бы реальным подтверждением уважения к жертвам преступлений со стороны закона, означало бы признание их человеческого достоинства преступником и судом, позволило бы избавиться от оскорбительной и изнуряющей процедуры доказывания своих прав на возмещение причиненного вреда в порядке искового производства в суде, наконец, способствовало бы достижению целей наказания»[32]. Таким образом, введение в уголовное законодательство в качестве первого в перечне (ст. 44 Уголовного кодекса РФ) наказания в виде обязанности загладить причиненный преступлением вред позволит в большей степени использовать потенциал уголовно-процессуальных средств обеспечения возмещения вреда потерпевшему. Следует предусмотреть возможность назначения данного вида наказания как в качестве основного, так и в качестве дополнительного для преступлений средней тяжести, тяжких и особо тяжких преступлений.
Еще одним важнейшим вопросом является вопрос о способах обеспечения государством права потерпевшего на возмещение вреда от преступления, гарантированное Конституцией РФ. Рассмотренные ранее уголовно-процессуальные способы не всегда могут быть использованы по объективным причинам - неустановление лица, совершившего преступление, невозможность привлечения к уголовной ответственности по различным основаниям (недостижение возраста уголовной ответственности, признание невменяемыми т.д.), отсутствие у совершившего преступление лица возможности возместить причиненный вред (нетрудоспособность, отсутствие имущества). В юридической литературе давно отмечается, что государство, предоставив гражданам определенную совокупность прав и свобод, в том числе право личной собственности, тем самым взяло на себя юридическую обязанность обеспечить реализацию этих прав и свобод, оградить их от любых посягательств, принять меры к их восстановлению[33].
В силу того, что государство выступает участником уголовно-правовых отношений, обязанность по возмещению вреда потерпевшему в случаях невозможности возмещения вреда причинителем – лицом, совершившим преступление, должна переходить к государству как к гаранту обеспечения прав потерпевшего. Такая позиция полностью совпадает с рекомендациями, даваемыми на международном уровне. Так, в Декларации основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотреблений властью 1985 г. закреплено правило о том, что потерпевший от преступлений «имеет право на скорейшую компенсацию за нанесенный ему ущерб, в соответствии с национальным законодательством», и в этих целях предлагается «содействовать созданию, укреплению и расширению национальных фондов для предоставления компенсации жертвам преступления», т.е. речь идет о государственной компенсации вреда в случаях, когда реституция не смогла удовлетворить по различным причинам интересы потерпевших.
В отечественной научной литературе уже неоднократно высказывалось мнение о необходимости разработки механизма государственной компенсации вреда[34], которые необходимо, бесспорно, поддержать.
Разработанный механизм государственной компенсации вреда потерпевшим от преступлений в качестве резервной системы позволит в полной мере реализовать конституционные гарантии неприкосновенности личности и собственности и восстановления нарушенных прав.
Проведенное исследование вопроса о содержании и формах реализации обязанности загладить причиненный преступлением вред позволяет сделать ряд выводов:
1. Существующая регламентация защиты имущественных интересов лица, пострадавшего от совершенного преступления, как и практика правоприменительных органов в этой области, свидетельствует о том, что данная защита является по ряду причин не эффективной и не позволяет в полной мере восстановить нарушенные права лица и, как следствие, - реализовать в полной мере конституционный принцип, закрепленный в ст. 52 Конституции РФ.
2. В российском законодательстве отсутствует норма, прямо указывающая на то, что одним из основных прав потерпевшего от преступления является право на возмещение вреда. В связи с этим, необходимо внести изменения в ст. 52 Конституции РФ, изложив ее в следующей редакции:
«1. Каждый имеет право на возмещение вреда, причиненного преступлением, в полном объеме.
2. Права потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью охраняются законом.
3. Государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба».
3. Уголовно-процессуальный кодекс РФ в ч. 3 ст. 42 предусматривает только обеспечение уголовно-процессуальными средствами возмещения материального вреда, однако материальность возмещения (посредством представления денежной компенсации) не является основанием для такого ограничения процессуальных гарантий возмещения вреда, при котором возмещению должен подлежать только материальный вред.
4. В Уголовно-процессуальном кодексе РФ используются в равной степени термины «вред» и «ущерб», что весьма нежелательно, поскольку это нарушает структуру и взаимосвязь процессуальных и правовых норм. Наиболее оправданным является использование единого термина «вред» как наиболее общего и наделенного наибольшим содержанием и, кроме того, соотносящим уголовно-процессуальные нормы с положениями Уголовного кодекса РФ.
5. Возложение на лицо, совершившее преступление, обязанности возместить вред в полном объеме, включая упущенную выгоду, отвечает уголовно-процессуальному принципу защиты прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, и уголовно-правовому принципу восстановления социальной справедливости. В связи с отсутствием прямого указания в уголовно-процессуальном законе о необходимости взыскания упущенной выгоды при разрешении имущественного спора в уголовном деле целесообразно внести соответствующие дополнения в Уголовно-процессуальный кодекс РФ.
6. Обеспечение возмещения в полном объеме вреда, причиненного преступлением, представляет одну из основных задач уголовного правосудия.
7. Обязанность лица, совершившего преступление, по возмещению вреда, должна включать в себя и необходимость загладить негативные последствия нематериального характера всеми доступными средствами, в том числе не только выплатой материального возмещения, но и посредством принесения публичных извинений потерпевшему, что также должно обеспечиваться уголовно-процессуальными средствами.
8. Следует внести изменения в ч. 3 ст. 42 Уголовно-процессуального кодекса, изложив ее в редакции, которая позволяет исключить ч. 4 ст. 42 в связи с утратой ее значения:
«3. Потерпевший имеет право на возмещение вреда, причиненного преступлением, в полном объеме.
Потерпевшему обеспечивается возмещение вреда, причиненного преступлением, а также расходов, понесенных в связи с его участием в ходе предварительного расследования и в суде, включая расходы на представителя, согласно требованиям статьи 131 настоящего Кодекса».
9. Введение на уровне Конституции РФ и Уголовно-процессуального кодекса нормы о праве потерпевшего на возмещение причиненного потерпевшим вреда в полном объеме является правовым основанием для возвращения в Уголовный кодекс РФ такого вида наказания как обязанность загладить причиненный преступлением вред.
10. Наказания в виде обязанности загладить причиненный преступлением вред должно быть введено в уголовное законодательство в качестве наиболее мягкого вида наказания (ст. 44 Уголовного кодекса РФ), что позволит в большей степени использовать потенциал уголовно-процессуальных средств обеспечения возмещения вреда потерпевшему. Данный вид наказания необходимо применять как в качестве основного, так и в качестве дополнительного для преступлений средней тяжести, тяжких и особо тяжких преступлений.
11. В силу того, что государство выступает участником уголовно-правовых отношений, гарантирующим обеспечение возмещения причиненного преступлением вреда (ст. 52 Конституции РФ), обязанность по возмещению вреда потерпевшему в случаях невозможности возмещения вреда причинителем – лицом, совершившим преступление, должна переходить к государству как к гаранту обеспечения прав потерпевшего. Разработанный механизм государственной компенсации вреда потерпевшим от преступлений в качестве резервной системы позволит в полной мере реализовать конституционные гарантии неприкосновенности личности и собственности и восстановления нарушенных прав.
[1] Цит. по: V Конгресс ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями. Экономические и социальные последствия преступности: новые задачи в области исследования и планирования. - Женева, 1975. С.26-27.
[2] См.: Декларация основных принципов правосудия для жертв преступления и злоупотребления властью. Утверждена резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН 40/34 от 29 ноября 1985 г. // Советская юстиция. 1992. № 9/10. С. 39.
[3] Цит. по: Сенин Н.Н. Возмещение вреда, причиненного преступлением, в уголовном процессе: Автореферат дисс…канд.юрид.наук. – Томск, 2004. С. 21.
[4] См.: Десятый Конгресс ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями: Сборник документов // Сост. А.Г. Волевоз. – М., 2001. С. 16-20.
[5] См.: Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР от 27 октября 1960 г. // Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1960. № 40. Ст. 592.
[6] См.: Уголовный кодекс РСФСР от 27 октября 1960 г. // Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1960. № 40. Ст. 591.
[7] Цит. по: Осипкин В.Н. Потерпевший. – СПБ: Санкт-Петербургский институт Генеральной прокуратуры РФ, 1998. С. 30.
[8] Цит. по: Коржанский Н.И. Очерки теории уголовного права. – Волгоград: Изд-во Волгогр. ВСШ МВД РФ, 1992. С. 10-11.
[9] Цит. по: Дедюхина И.Ф. Проблемы установления и реализации уголовной ответственности с учетом признаков потерпевшего. Автореферат дисс…канд.юрид.наук. – М., 2008. С. 8.
[10] См.: Сенин Н.Н. Возмещение вреда, причиненного преступлением, в уголовном процессе: Автореферат дисс…канд.юрид.наук. – Томск, 2004. С. 12.
[11] См.: Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. – М.: Юридическая литература, 1960. С. 134; Кузнецова Н.Ф. Значение преступных последствий для уголовной ответственности. – М.: Госюриздат, 1958. С. 18; Малеин Н.С. Имущественная ответственность в хозяйственных отношениях. – М.: Наука, 1968. С. 89.
[12] См.: Прошляков А.Д. Взаимосвязь материального и процессуального уголовного права: Автореферат дисс…докт.юрид.наук. – Екатеринбург, 1997. С. 5.
[13] См.: Трунова Л.К. Гражданский иск о компенсации морального вреда в уголовном процессе. Дисс… канд юрид.наук. - М., 1999. С. 20.
[14] См.: Гражданский кодекс РФ. Часть вторая от 26 января 1996 г. № 14-ФЗ // СЗ РФ.1996. 29. № 5. Ст. 410.
[15] Цит. по: Садов А.Ю. Уголовно-процессуальный механизм восстановления нарушенных имущественных и неимущественных прав лиц, потерпевших от преступления. Автореферат дисс…канд.юрид.наук.- Владимир, 2008. С. 13.
[16] Цит. по: Мазалов А.Г. Гражданский иск в уголовном процессе. 2-е изд, испр. и доп.– М.: Юрид. лит., 1977. С. 33.
[17] Цит. по: Зинатуллин З.З. Возмещение материального ущерба в уголовном процессе. – Казань: Изд-во Казанск. ун-та,1974. С. 13.
[18] Цит. по: Зинатуллин З.З. Возмещение материального ущерба в уголовном процессе. – Казань: Изд-во Казанск. ун-та,1974. С. 13.
[19] Цит. по Тарнавский О.А. Уголовно-процессуальный механизм предъявления и разрешения гражданского иска в уголовном деле. Дисс…канд.юрид.наук. – Екатеринбург, 2000. С. 34-35.
[20] Цит. по: Валиахметова Е.В. Возмещение ущерба, причиненного преступлением // Сайт Владикавказского института управления, http://www.viu-online.ru/science/publ/bulleten18/page17.html#_ednref16
[21] См.: Малеина М. Компенсация за неимущественный вред // Вестник Верховного Суда СССР. 1991. № 3. С. 27.
[22] Цит. по: Трунова Л.К. Гражданский иск о компенсации морального вреда в уголовном процессе. Дисс..канд.юрид.наук. – М., 1999. С. 29.
[23] Землюков С.В. Преступный вред: теория, законодательство, практика. Автореф. дисс…докт.юрид.наук. - М., 1993. С. 16.
[24] См.: Бажанов С.В. Стоимость уголовного процесса: Дисс…докт.юрид.наук. – Н. Новгород, 2002. С. 284.
[25] См.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 г. № 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1995. № 3.
[26] См.: Садов А.Ю. Уголовно-процессуальный механизм восстановления нарушенных имущественных и неимущественных прав лиц, потерпевших от преступления. Автореферат дисс…канд.юрид.наук.- Владимир, 2008. С. 12-13.
[27] Цит. по: Суслин А.В. Уголовно-правовые средства обеспечения возмещения вреда потерпевшим. Дисс…канд.юрид.наук. – Екатеринбург, 2005. С. 75-76.
[28] См.: Сенин Н.Н. Возмещение вреда, причиненного преступлением, в уголовном процессе: Автореферат дисс…канд.юрид.наук. – Томск, 2004. С. 8; Садов А.Ю. Уголовно-процессуальный механизм восстановления нарушенных имущественных и неимущественных прав лиц, потерпевших от преступления: Автореферат дисс…канд.юрид.наук. – Владимир, 2008. С. 9; Валиахметова Е.В. Возмещение ущерба, причиненного преступлением // Сайт Владикавказского института управления, http://www.viu-online.ru/science/publ/bulleten18/page17.html#_ednref16
[29] См.: Борзенков Г.Н. Уголовноправовая защита интересов потерпевших от преступных посягательств на личную собственность // Вестник МГУ. Сер. Право. 1984. № 1. С.34-35.
[30] См.: Уголовно-исполнительное право: Учебник / Под ред. А.И. Зубкова. - М.: НОРМА, 1997. С. 310.
[31] Цит. по: Анощенкова С.В. Уголовно-правовое учение о потерпевшем. – М.: Волтерс-Клувер, 2006. С. 167.
[32] Цит. по: Сидоров Б.В. Поведение потерпевших от преступления и уголовная ответственность: Автореф. дисс...докт.юрид.наук. - Казань, 1999. С. 25.
[33] См.: Строгович М.С. Основные вопросы советской социалистической законности. - М., 1966. С. 34—35, 161; Марксистско-ленинская общая теория государства и права. Социалистическое государство. - М., 1972. С. 391—434; Патюлин В А. Государство и личность в СССР. - М., 1974. С. 124-129.
[34] См.: Варпаховская Е.М. Компенсация морального вреда потерпевшему в российском уголовном процессе: Автореф. дисс…канд. юрид. наук / Е.М. Варпаховская; Иркутский институт повышения квалификации прокурорских работников Генеральной прокуратуры РФ. – Иркутск, 2002. С. 11; Ульянов В.Г. Реализация прав потерпевших в российском уголовном процессе. Автореф. дисс…к.ю.н. - Краснодар, 1999. С. 15; Воробьев С.М. Моральный вред как одно из последствий преступного деяния: Автореферат дисс…к.ю.н. – Рязань, 2003.С. 9, 25; Власов А. Возмещение вреда жертвам преступлений // Законность. 2002. № 2. С. 40-43; Адигюзелов К.А. Проблемы виктимизации населения (по материалам Республики Дагестан): Автореферат дисс…к.ю.н. – Махачкала, 2002. С. 27.
