На правах рукописи
Абуталипова Рамзана Асхатовна
Функционально-семантическая категория
аспектуальности в башкирском языке
10. 02. 02 — Языки народов
Российской Федерации (башкирский язык)
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
доктора филологических наук
Уфа – 2009
Работа выполнена на кафедре башкирского и общего языкознания государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Башкирский государственный университет»
Научный консультант:
доктор филологических наук, профессор, член-корр. АН РБ
Зайнуллин Марат Валиевич
Официальные оппоненты:
доктор филологических наук, профессор, Насилов Дмитрий Михайлович
(ГОУ ВПО «Московский государственный университет»)
доктор филологических наук, профессор, Ганиев Фуат Ашрафович
(ГОУ ВПО «Казанский государственный университет»)
доктор филологических наук, профессор
Галяутдинов Ишмухамет Гильмутдинович
(ГОУ ВПО «Уфимская государственная академия искусств им. З. Исмагилова»)
Ведущая организация Институт истории, языка и литературы УНЦ РАН РФ
Защита состоится « __ » апреля 2009 г. в ___ часов на заседании диссертационного совета Д 212. 013. 06 при ГОУ ВПО «Башкирский государственный университет» по адресу: 450074, г. Уфа, ул. З. Валиди, 32.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Башкирского государственного университета
Автореферат разослан « __ » __________________ 2009г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
доктор филологических наук,
профессор А.А. Федоров
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Реферируемая диссертация посвящена описанию категории аспектуальности в башкирском языке, которая рассматривается как функционально-семантическая категория, имеющая полевую структуру.
Одним из перспективных направлений современной лингвистики признается изучение разноуровневых языковых явлений и средств их репрезентации в комплексе, когда каждый компонент системы языка рассматривается в свете его функциональной релевантности (значимости). Грамматика, основанная на принципе единства системно-структурного (системно-категориального) и функционального аспектов как единого целого называется функциональной грамматикой. Предметом анализа являются единства, имеющие функциональную основу, – семантические категории и базирующиеся на них функционально-семантические поля. Функционально-семантическая категория в целом представляет собой совокупность языковых средств, относящихся к разным уровням языковой иерархии и служащих для передачи одного и того же инвариантного значения.
Многие исследователи отмечают, что к наиболее распространенным в языках мира универсальным лингвистическим категориям относится функционально-семантическая категория аспектуальности и базирующееся на ней функционально-семантическое поле (ФСП) аспектуальности, репрезентируемое разноуровневыми вербальными средствами, специализированными для передачи характера протекания и распределения действия во времени (Ю.С. Маслов, А.В. Бондарко, В.М. Павлов, Т.В. Булыгина, В.С. Храковский, М.А. Шелякин, Ю.А. Пупынин, А.Д. Шмелев, А.А. Зализняк и др.). Аспектуальность относят к полям с акциональным (предикативным) ядром.
Аспектуальность – это функционально-семантическая категория, имеющая полевую структуру, содержанием которой является характер протекания действия, а выражением – взаимодействующие языковые средства (морфематические, синтаксические, лексические, а также различные их комбинации), объединенные общностью семантических функций, которые приналежат к области аспектуальных отношений. Исследование и описание функционально-семантической категории аспектуальности в середине ХХ века выделилось и стало развиваться как самостоятельный раздел языкознания – аспектология.
Проблема описания функционально-семантической категории (ФСК) аспектуальности в башкирском языкознании остается открытой. До настоящего времени не определен лингвистический статус глагольных форм с аспектуальными значениями, не выделена и не изучена ФСК аспектуальности, не обозначены ее структура и средства деривации, не уточнено взаимоотношение аспектуальности с другими категориями глагола и др. В частности, многие годы неоднозначно решался вопрос наличия или отсутствия в тюркских языках морфологической категории вида, что приводило к концентрации внимания ученых на решении этой узкой проблемы и задерживало формирование башкирской аспектологии как самостоятельной отрасли языкознания.
Поскольку в башкирском языкознании аспектология еще только складывается как наука, общие исходные позиции в теории аспектологии отсутствуют, чем и определяется необходимость разработки собственных принципов и положений данной дисциплины в процессе решения исследовательских задач. Актуальность темы диссертации обусловливается необходимостью комплексного исследования обозначенной проблемы в башкирском языкознании с позиции современной аспектологии.
Существенным в рамках нашего исследования представляется выделение и описание компонентов функционально-семантического поля аспектуальности и разноуровневых вербальных средств репрезентации аспектуальных значений в башкирском языке, результаты которых позволят в перспективе найти ответ на другие вопросы аспектологии и функциональной грамматики.
Объект исследования – функционально-семантическая категория аспектуальности в башкирском языке, предмет – разноуровневые способы аспектологической деривации, вербальные средства репрезентации аспектуальных значений в башкирском языке.
Цель диссертационной работы заключается в системно-структурном исследовании функционально-семантической категории аспектуальности в башкирском языке и определении всего комплекса разноуровневых вербальных средств репрезентации аспектуальных значений.
В соответствии с указанной целью в диссертации поставлены и решены следующие задачи:
- произведен исторический обзор и проанализировано состояние изученности проблемы аспектуальности, способов глагольного действия и вида (аспекта) в современном общем, славянском, тюркском и башкирском языкознании;
- описаны особенности выражения аспектуальных значений единицами разных структурных уровней башкирского языка; проанализирован комплекс разноуровневых вербальных средств выражения аспектуальных значений в башкирском языке и произведена их систематизация;
- определены критерии выделения и классификации типовой категориальной семантики аспектуальности и, в соответствии с ними, составлен перечень доминирующих и периферийных компонентов ФСП аспектуальности в башкирском языке;
- выявлена содержательная структура функционально-семантического поля аспектуальности в башкирском языке и определена внутриполевая иерархия его компонентов;
- изучены и описаны особенности взаимодействия функционально-семантических полей и их внутриполевых компонентов;
- выявлены специфические особенности ФСП аспектуальности в неродственных языках на примере русского и башкирского языков.
Методологической основой исследования являются фундаментальные характеристики языка: системность, субъективность языка и его иерархичность, взаимосвязанность и взаимообусловленность языковых явлений, интегративное взаимодействие лексики и грамматики, которое проявляется в различных аспектуальных ситуациях.
Теоретической основой диссертации послужили труды основоположников теории функциональной грамматики и аспектологии на материале славянских (Ю.С. Маслов, А.В. Бондарко, М.Я. Гловинская, Ю.Д. Апресян, Т.В. Булыгина, Н.С. Авилова, А.М. Ломов, М.А. Шелякин, Ш.А. Быкова, Г.К. Венедиктов, В.Г. Гак, Б.Н. Головин, Е.А. Земская, И.А. Калинин, С.Д. Кацнельсон, П.С. Кузнецов, И.П. Мучник, М.А.Теленкова, А.Н. Тихонов, А.А. Зализняк, Д.Н. Шмелев, В.С. Храковский и др.), тюркских (В.М. Насилов, Н.К. Дмитриев, Дж.Г. Киекбаев, Ф.А. Ганиев, Д.М. Насилов, А.А. Юлдашев, М.В. Зайнуллин, А.И. Харисов и др.) языков, данные сравнительного языкознания (Р.З. Мурясов, Т.А. Кильдибекова, Э.М. Миргаязова, М.Н. Закамулина и др.).
Системно-функциональный подход к языковым явлениям, разработанный в функциональной грамматике, дает возможность показать взаимосвязанность и взаимообусловленность разноуровневых ФСП, позволяет анализировать аспектуальные ситуации в процессе их функционирования и связывает языковые и речевые особенности единиц в одно целое.
В работе использованы следующие методы научного исследования:
- метод системно-структурного лингвистического описания с целью выявления функционально-семантических особенностей аспектуально релевантных вербальных средств башкирского языка;
- контекстологический метод;
- метод компонентного анализа;
- индуктивный метод (изучение фактического материала языка);
- сравнительно-сопоставительное изучение явлений башкирского (агглютинативно-аналитического языка тюркской группы) и русского (флективно-синтетического языка славянской группы);
В качестве источников языкового материала послужили тексты башкирского фольклора, произведений классической и современной башкирской литературы, периодической печати. Широта фактического материала, его разнообразие и многоплановость позволили выявить разноуровневые средства репрезентации аспектуальных значений в башкирском языке (в тексте диссертации более 650 контекстов).
К исследованию в качестве образца привлекался материал русского языка, поскольку в славянских языках категории вида и аспектуальности интегрируются более последовательно. Сравнительно-сопоставительный анализ фактов двух разносистемных языков демонстрирует как особенности каждого из них, так и закономерности, общие для большинства языков.
Научная новизна настоящей диссертации проявляется в том, что впервые предпринята попытка всестороннего анализа функционально-семантической категории аспектуальности в башкирском языке с учетом современных достижений аспектологической науки:
- аспектуальность рассматривается как функционально-семантическая категория, имеющая полевую структуру;
- определяются ядерные и периферийные компоненты поля аспектуальности;
- выделяются две особые лексико-грамматические категории – кратности и интенсивности глагола, которые являются доминирующими компонентами поля аспектуальности;
- раскрывается взаимодействие и взаимопроникновение ФСП.
Теоретическая значимость исследования заключается в следующем:
- выявлено и теоретически обосновано функционирование категории аспектуальности в системе башкирского языка;
- дан функционально-семантический анализ разноуровневых вербальных средств башкирского языка, используемых для репрезентации аспектуальной семантики;
- выделены две особые лексико-грамматические категории глагола – категории кратности и интенсивности;
- определены компоненты и структура ФСП аспектуальности в башкирском языке;
- представлен механизм взаимодействия ФСП.
Новые подходы к проблеме ФСП, выявленные и исследованные в диссертации, открывают перспективы для дальнейшего изучения такого многогранного языкового феномена, как функционально-семантическая категория аспектуальности.
Практическая значимость работы состоит в том, что результаты исследования могут быть использованы в учебных вузовских курсах по лингвистическим дисциплинам и при чтении спецкурсов по тюркской аспектологии. Функционально-семантический подход к исследованию категории аспектуальности может применяться и в дальнейшем изучении других насущных проблем башкирского языкознания.
На защиту выносятся следующие основные положения:
1. В башкирском языке аспектуальность представляет собой функционально-семантическую категорию, имеющую полевую структуру, содержанием которой является характер протекания действия, а выражением – взаимодействующие языковые средства (синтаксические, морфологические, лексические, контекстуальные и комбинированные), объединенные общностью семантических функций, принадлежащих к области аспектуальных отношений. ФСП аспектуальности состоит из комплекса взаимодействующих интегрирующихся «частных» ФСП – кратности, интенсивности, фазовости, длительности, лимитативности и др.
2. В башкирском языке для характеристики значений кратности и интенсив-ности действий имеются специализированные аффиксы – -kыла(-kла), -(ы)штыр/ -(е)штер, -л/-ла, -kысла/-кесл, -ылда/-елд, -н/-ын, -ш/-ыш, -ыkыра/-kыра, -ымhыра/-мhыра, -та, -hын, -анда, -маkла и их фонетические варианты. Глагольные формы, образованные посредством данных аффиксов, создают особые оппозиции – «многократность : однократность ситуаций», осложненную признаком интенсивности, и «интенсивность ниже нормы : норма : интенсивность выше нормы», когда эти аффиксы привносят в глагольную основу новый семантический признак – признак кратности и интенсивности. Поэтому следует выделять две особые формообразующие лексико-грамматические категории глагола – категорию кратности и интенсивности, которые занимают центр (ядро) соответствующих ФСП. Остальные разноуровневые вербальные средства выражения значений кратности и интенсивности являются периферийными элементами. Объединяясь вокруг ядерных компонентов, они образуют тесно взаимодействующие частные ФСП кратности и интенсивности в сфере поля аспектуальности.
3. «Частные» ФСП кратности и интенсивности, имеющие целостные ядерные компоненты в виде особых лексико-грамматических категорий, являются доминирующими компонентами, консолидирующими периферийные компоненты поля-основы – ФСП аспектуальности
4. ФСП фазовости, длительности и лимитативности грамматических или лексико-грамматических средств выражения не имеют, поэтому они занимают периферийную зону функционально-семантического поля аспектуальности.
5. ФСП функционируют в языке в виде интегрирующихся сложных структур, которые проникают в сферы взаимодействия и образуют диффузные (совмещенные) сегменты аспектуально-локативного, аспектуально-темпорального, аспектуально-темпорально-локативного, аспектуально-темпорально-таксисного и др. типов.
Апробация работы и внедрение результатов исследования.
Общее количество публикаций по теме диссертации – 50. Основные положения исследования изложены в монографии (18,4 п.л.) и учебно-методических материалах для студентов высших учебных заведений (7 п.л.).
Фактический материал диссертационного сочинения используется при чтении спецкурса «Категория аспектуальности в башкирском языке» для студентов курса факультета педагогики и методики начального образования.
Результаты исследования были изложены в виде докладов на международных (10), всероссийских (13), республиканских (4) и др. (7) научных и научно-практических конференциях.
Рукопись диссертации обсуждена на заседании кафедры общего и башкирского языкознания Башкирского государственного университета.
Структура и объем исследования. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографии и списка цитируемых текстов.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во Введении обосновывается актуальность темы исследования, раскрывается степень научной разработанности проблемы, определяются объект и предмет исследования, обозначаются цели и задачи, рассматривается научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, формулируются основные положения диссертационного исследования, выносимые на защиту.
Первая глава «Теоретические основы функционально-семантических исследований категории аспектуальности», состоящая из двух параграфов, посвящена описанию теоретических основ функциональной грамматики и функционально-семантических исследований современного языкознания, определению предпосылок их изучения на материале башкирского языка, изложению историографии вопроса.
В первом параграфе определены основные подходы к выделению и изучению функционально-семантических категорий в современной лингвистике. Так, в функциональной грамматике понятие функционально-семантическое поле определяется как явление, базирующееся на определенной семантической категории и представляющее собой единство грамматических и «строевых» лексических единиц, а также различных комбинированных средств, взаимодействующих на основе общности их семантических функций.
Термин семантическая категория предполагает наличие основных инвариантных категориальных признаков (семантических констант), выступающих в тех или иных вариантах в языковых значениях, выраженных различными (морфологическими, синтаксическими, лексическими, а также комбинированными) средствами. По определению А.В. Бондарко, семантические категории грамматики в их соотношениях составляют базу системного членения языковых значений и семантических функций на пересекающиеся и взаимодействующие «области содержания». Инвариант – это единица, заключающая в себе все основные признаки своих конкретных реализаций, независимая от определенных внешних условий и преобразований (С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова, О.С. Ахманова и др.).
Репрезентация ФСП в речи связана с понятием ситуация (категориальная, речевая, аспектуальная и т.д.). Категориальная ситуация – это один из аспектов общей ситуации, передаваемой высказванием, одной из категориальных характеристик которого является аспектуальная ситуация.
Огромный вклад в теорию общей и славянской аспектологии внесла Ленинградская аспектологическая школа, созданная Ю.С. Масловым, А.В. Бондарко и их учениками. Лингвистические понятия, разработанные ими, составили теоретическую базу отечественной аспектологии, в рамках которой разрабатывается модель функциональной грамматики, основанной на понятиях функционально-семантическое поле и категориальная ситуация.
С 1987 по 1996 годы издавался шеститомный коллективный труд «Теория функциональной грамматики» (отв. ред. А.В. Бондарко), состоящий из монографических исследований, в которых освещены основополагающие концепции и методология системно-функционального анализа, раскрыты механизмы функционирования аспектуальных показателей, исходя из концепций ФСП описаны аспектуальные значения, их классы и подклассы, способы и средства реализации аспектуальной семантики и т. д.
Во втором параграфе производится экскурс в историю изучения глагольного вида, способов глагольного действия и функционально-семантической категории аспектуальности, прослеживается долгий путь формирования современных взглядов на эти разноуровневые категории, раскрывается их лингвистический статус.
Опираясь на материалы многочисленных исследований категории совершенного (СВ) и несовершенного вида (НСВ) глагола, можно сделать вывод: глагольные формы с видовыми значениями носят двойственный характер. В тех случаях, когда члены оппозиции СВ : НСВ лексически абсолютно тождественны (делать – сделать; переписать – переписывать и т.п.) и глагольная пара различается только по признаку СВ / НСВ, она носит словоизменительный характер и выступает как чисто грамматическая категория. Если же аффиксы привносят в семантику глагола дополнительный смысловой оттенок (делать – переделать; писать – списать) или способствуют отклонению от первичного лексического значения, то налицо явление формообразования и словообразования, т.е. новая словоформа относится к тому или иному способу действия или к новой лексеме.
Важным этапом в развитии аспектологии явилось разграничение вида и способов действия как двух самостоятельных языковых категорий: вид стал рассматриваться как грамматическая категория глагола, а способы действия – как лексико-грамматические разряды глаголов, выделяемые на основе сходства в типах протекания и распределения во времени глагольного действия.
Знаменательным событием в истории развития учения об аспектуальности, способов глагольного действия и вида стала разработка теории функциональной грамматики и функционально-семантических полей (ФСП), в рамках которой определена иерархия языковых значений, раскрыты механизмы функционирования компонентов ФСП аспектуальности (в том числе способов глагольного действия и грамматической категории вида), уточнены разноуровневые вербальные средства их репрезентации.
В последние десятилетия теория функциональной грамматики достигла больших успехов: проведены фундаментальные исследования в области функционально-семантических категорий, выделены и описаны ФСП, определены разноуровневые средства вербализации аспектуальных значений. Однако в тюркологии, в том числе и в башкирском языкознании, проблема лингвистического статуса категорий глагольного вида, способов действия и аспектуальности продолжает оставаться одной из нерешенных.
Одна группа ученых-тюркологов констатирует, что грамматическая категория вида в той форме, которая свойственна славянским языкам, в тюркских языках отсутствует (Н.А. Баскаков, Н.И. Ашмарин, Г.Д. Санжеев, Н.Ф. Катанов, Р. Газизов, Б.А. Серебренников, В.Н. Хангильдин, Д.М. Насилов, Ф.А. Ганиев, Р.З. Мурясов и др.). Как известно, ранее глагольные формы и аналитические конструкции с аспектуальными значениями в тюркских языках рассматривались безотносительно к категории вида (И. Гиганов, А. Казембек, Г. Алпаров, М. Иванов, К. Насыри, А. Мансуров и др.).
Другая группа лингвистов на материале разных тюркских языков доказывает наличие категории вида (Ал. Архангельский, М. Курбангалиев, А.К. Боровков, В.А. Богородицкий, А.И. Харисов, Г.Ш. Шарипов, Н.З. Бакиева и др.), в то же время отмечает своебразие форм с видовыми значениями.
Третья группа языковедов занимает промежуточное положение, признавая наличие в тюркских языках глагольных форм с видовыми значениями, но указывая на их отличие от форм совершенного и несовершенного вида глагола в славянских языках (Н. К. Дмитриев, А. Н. Кононов, З. И. Алиева, А. А. Юлдашев и др.).
Заметим, что авторы первых учебных грамматик стремились рассматривать каждый изучаемый язык через призму похожих явлений в русском языке, «подогнать» их под те или иные категории языка-эталона. Вследствие этого вне поля исследования оставались некоторые специфические явления иносистемных языков, в том числе своеобразная вербализация аспектуальных значений в тюркских языках.
В башкирском языке категория вида рассматривается также с трех позиций.
Большинство ученых-языковедов (Н.К. Дмитриев, А.И. Харисов, Р. Н. Терегулова, К. З. Ахмеров, Н.Х. Ишбулатов, М.В. Зайнуллин, К.Г. Ишбаев, А.М. Азнабаев, В.Ш. Псянчин и др.) словоформы с аспектуальными значениями относят к системе морфологических категорий глагола, хотя при описании отмечают такие их специфические особенности, которые выходят далеко за пределы форм глагольного вида. Известный тюрколог Н.К. Дмитриев, например, классификацию видовых значений производит в зависимости от семантики аналитической конструкции в целом и выделяет в башкирском языке 18 аналитических конструкций с видовыми значениями, образованными при помощи «модальных глаголов» с деепричастиями.
Одной из первых значительных работ в исследовании глагольных форм с видовыми значениями, в которой дается наиболее полное описание глагольной лексики с точки зрения характера протекания действия, является монография А.И. Харисова «Категория глагольных видов в башкирском языке» (1944 г.). В этом труде рассматриваемая категория глагола подвергнута изучению в широком аспекте, чем автор вносит существенный вклад в решение этой сложной и многогранной проблемы не только в башкирском языкознании, но и в тюркологии в целом. При определении категории вида башкирского глагола А.И. Харисовым за единицу описания принимается семантическая категория – «способ протекания действия».
Другими учеными (А.А. Юлдашев, Р.О. Шенкнехт, Б.Н. Головин, Р.З. Мурясов, К.З. Закирьянов и др.) целесообразность рассмотрения вида как отдельной грамматической категории глагола в башкирском языке отрицается вообще. Р.О. Шенкнехт пишет, что «большое количество временных форм в немецком и башкирском языках объясняется отсутствием в них грамматической категории вида». А.А. Юлдашев, хотя и оперирует термином категория совершенности и несовершенности в башкирском языке, в то же время подчеркивает, что данная категория неразрывно связана с лексическим значением глагольной основы и «представляет собою категорию лексико-грамматическую, а не грамматическую».
Некоторые ученые глагольные словоформы с видовыми значениями описывают безотносительно к категории вида, например, А. Мансуров глагольные формы с видовыми значениями, осложненные аффиксами, относит к категории степеней глагола. Дж.Г. Киекбаев для обозначения глагольных форм с аспектуальными значениями использует термин категория объема глагола.
В заключении главы сделаны следующие выводы.
В современном языкознании описание функционально-семантических категорий и разноуровневых средств их вербализации в рамках функционально-семантического поля, в том числе описание функционально-семантического категории аспектуальности, становится одним из ведущих методов лингвистических исследований.
Историко-критический анализ научной литературы по проблемам категорий аспектуальности, способов действия и глагольного вида показывает, что в языке любой системы история их изучения берет начало с выделения и описания наиболее четко выраженных специализированных вербальных средств с той или иной аспектуальной семантикой. Следующим этапом вплоть до середины ХХ века является освоение категорий вида и видовых значений (способов действия). Выделение и изучение собственно категории аспектуальности в рамках функциональной грамматики относится уже ко второй половине ХХ столетия.
Аспектуальность как функционально-семантическая категория в башкирском языкознании еще не выделена и не изучена.
Во второй главе «Аспектологическая деривация в башкирском языке» выделяются и описываются разноуровневые вербальные средства репрезентации аспектуальных значений.
Анализ аспектологической деривации показывает, что в данном процессе задействованы разноуровневые вербальные средства – от отдельных грамматически оформленных глагольных лексем, до аспектуально релевантных контекстов. При этом учитывается, что в разных языках предпочтение отдается различным способам и средствам деривации. Так, например, если в русском языке наиболее продуктивным способом деривации является синтетизм, при выборе средств деривации языковых единиц в башкирском языке предпочтение отдается аналитизму.
При аналитическом способе две или несколько глагольных основ объединяются в аналитические глагольные конструкции (АГК) по модели «основной глагол + модифицирующий собственно вспомогательный или функционально вспомогательный глагол».
В башкирском языкознании к проблеме описания аналитических глагольных форм (сложных глаголов) обращались А.И. Харисов, М. Кулаев, К.З. Ахмеров, Н.К. Дмитриев, Дж.Г. Киекбаев, А.А. Юлдашев, М.Х. Ахтямов, М.В. Зайнуллин, Н. Х. Ишбулатов, К.Г. Ишбаев, Г.Г. Саитбатталов и др.
А.И. Харисов первым среди тюркологов подробно описал АГК в рамках «аналитической системы видов», определил их статус как конструкции «с полусинтаксическим или синтаксическо-морфологическим характером».
Большой вклад в теорию тюркского аналитизма внес А.А. Юлдашев. В монографии «Аналитические формы глагола в тюркских языках» (1965 г.) ученый рассматривает вопросы, касающиеся того или иного аспекта аналитизма, выделяет два типа образования глаголов путем словосложения – внутриглагольное сложение и образование сложных глаголов за счет других частей речи.
По функции, с нашей точки зрения, аспектуально релевантные аналитические глагольные конструкции делятся на лексические, морфологические и синтаксические.
К лексическим мы относим АГК, которые могут нести двойную функциональную нагрузку: образовывать новую глагольную лексему и одновременно передавать ту или иную аспектуальную семантику: Юлия болоkhоуан kойолоп тшт 'Юлия от волнения растерялась' (Х. Давлетшина). В подобных идиоматических конструкциях компоненты, чаще всего, вспомогательный глагол, полностью теряют свое исходное значение, а значение конструкции складывается диффузно.
Статус собственно морфологических АГК, расчлененно выржающих морфологические категории глагола, не вызывает сомнения. В башкирском языке имеются АГК, образующие единый член предложения и служащие для выражения форм наклонения (бары(м) кил() 'хочется идти'; йлмксе ине 'намеревался рассказать'), сложных временных форм (кил торайны 'бывало, приходил'). При этом имеются особые формы прошедшего времени, выражающие аспектуальные значения: Элек улары (молотилкалары) алам менн ябып алдыра торайнылар 'Раньше, бывало, их (молотилки) укрывали соломой' (Х. Давлетшина). В русском языке подобные АК причислены к сфере словоизменения.
В сфере формирования аспектуально релевантного контекста задействованы АГК синтаксического типа, образованные по модели «основной глагол в деепричастной форме + модифицирующий собственно вспомогательный или функционально вспомогательный глагол». Выражая различные аспектуальные значения, вспомогательные глаголы в составе подобных АГК только модифицируют значение основного глагола в деепричастной форме с точки зрения способа протекания, т.е. характеризуют его с временной, количественной, качественной и др. сторон: нрсе кг кренеп ши, hн башлаан 'Мастер ощутимо начал увядать, гаснуть' (З. Биишева); сйем ми hйлп бире (М. Крим); ана, бер hйбтлп, схрл иркенлп сй эсеп алайыk ле (Х. Давлетшина).
Что касается семантической наполненности и выполняемой функции каждого из компонентов аналитических словоформ и конструкций, основную смысловую нагрузку в них несет первый компонент, второй – выступает в роли носителя грамматического значения. Данное заключение релевантно и в отношении аспектуально значимых АГК.
В конструкциях с аспектуальной семантикой выражаемый ими способ действия связан, хотя бы отдаленно, с семантикой вспомогательного глагола, выступающего в роли аспектуального модификатора. Именно этот показатель является основной отличительной чертой аналитизма в сфере аспектуальности от других типов аналитизма, а именно, лексических, морфологических и свободных словосочетаний.
Кроме вышеперечисленных, можно назвать свободные словосочетания, образованные по модели «глагол в деепричастной форме + спрягаемый глагол», которые обозначают образ действия или последовательность двух самостоятельных действий. Например, сравним конструкции алып ин- и инеп ал-: в первом случае конструкция означает 'бери и зайди', а во втором – 'зайди и бери', где оба действия равноценны, но синтаксическая конструкция определяет их последовательность. Компоненты подобных конструкций являются самостоятельными членами свободного словосочетания.
Далее описывается роль аффиксации в актуализации аспектуально значимого контекста как морфематического способа аспектологической деривации в башкирском языке.
В системе башкирского языка в сфере образования аспектуально релевантных глагольных словоформ представлен довольно большой арсенал аффиксов: -kыла(-kла), -(ы)штыр/-(е)штер, -л/-ла, -kысла/-кесл, -ылда/-елд, -н/-ын, -ш/-ыш, -ыkыра/-екер, -ымhыра/-мhыра, -hын, -анда, -маkла. Выбор алломорфа зависит от качества фонемного состава исходной формообразующей основы. Эквивалентные аффиксы имеются во всех тюркских языках, что свидетельствует о древности их происхождения.
Аффиксы, образующие глагольные формы с аспектуальными значениями, присоединяются непосредственно к глагольной основе, а аффиксы других глагольных категорий ставятся после них: kара-штыр-а-лар, kара-штыр-ым: Уkтар тыkылдашып тмре тишкелне 'Стрелы, стуча, расщепляли пень' (Р. Низамов); Ике имн янында hелhен алдындаы лндре екштереп тора 'Меж двух дубов стоит рысь, понюхивая траву' (Р. Низамов); Ул (Дилкй), тирлп бешкн битен hыйпап, оон kара сс толомдарын артkа ташлап ахылдай 'Она (Дилякай) ахает, гладя потное лицо, закинув длинную косу назад' (Х. Давлетшина).
Комбинированная аналитико-синтетическая конструкция еще точнее передает оттенки в характере протекания действия: Аяkтары ла, арkалары ла снсештер башланы 'И ноги, и руки стало покалывать (время от времени)' (З. Биишева).
Для усиления оттенка незначительности или редкости многократного действия аффиксы -штыр и -ыла могут использоваться одновременно: Малkай, ысыkлы лнде кйшh л, kолаkтарын ти-ти ген kайсылатып, у тарафkа башын ныk ктреп kараштырылай 'Скотинушка, хотя жует росистую траву, быстро-быстро прядя ушами, посматривает на правую сторону, высоко подняв голову' (Р. Низамов).
В башкирском языкознании словоформы, осложненные этими аффиксами, до настоящего времени определяются неоднозначно.
В Академической грамматике башкирского языка морфематический способ деривации аспектуальных значений рассматривается как «довольно продуктивный способ образования производных глаголов с аффиксами, выражающими характер протекания действия». А.Мансуров выделяет аффиксы -ыла/-гл, -штыр/-штер, образующие кратную степень глагола, глагольные формы, осложненные аффиксами -ыkыра/-kыра, считает формой усилительной степени, с аффиксами -ымhыра/-мhыра – степенью ослабления. Н.К. Дмитриев рассматривает формы с аффиксами -(ы)kыра/-(е)кер как специальные формы усиления или ослабления глагольного действия (состояния). А.И. Харисов и Н.Х. Ишбулатов считают их аффиксами многократного вида и вида ослабления.
Дж.Г. Киекбаев, как было отмечено, для обозначения данного явления, не укладывающегося в рамки глагольной категории вида, вводит термин категория объема глагола. В последующем эти аффиксы приводятся в составе морфем, образующих формы объема глагола, но, по традиции, в скобках дается термин тр 'вид': kылымды клм (тр) категорияhы (М.В. Зайнуллин, Н.Х. Ишбулатов, А.М. Азнабаев, В.Ш. Псянчин, К.Г. Ишбаев и др.).
Мы полагаем, что подобные разночтения объясняются отсутствием в башкирском языкознании аспектологического подхода к языковым явлениям (к образованию слов и их форм в том числе).
Когда характер протекания действия выражается в рамках глагола-сказуемого и не модифицируется другими вербальными средствами‚ речь следует вести о лексическом способе репрезентации аспектуальных значений: а) однократности: Япраын, сскен м 'Сорвал (его) лист, цветок' (Р. Низамов); б) продолжительности: се аман йгер, аман элй 'Мама все бегает, все ищет' (Б. Рафиков); в) начала действия: Кешелр рене кндлек эштрен керештелр 'Люди приступили к своим каждодневным делам' (Х. Давлетшина) и др.
В тех случаях, когда глагольная основа не может передать всю гамму оттенков характера протекания выражаемого ею действия, субъект речи обращается к другим конкурирующим с ним вербальным средствам. Наиболее ярко это явление проявляется при сравнительном анализе глаголов-сказуемых, выраженных фразеологизмами, паронимами и синонимами.
В речевой конструкции фразеологизм несет двойную функциональную нагрузку: а) как и самостоятельные глагольные лексемы, обозначает то или иное действие и выполняет в предложении синтаксическую функцию сказуемого; б) одновременно привносит в высказывание экспрессивное, модальное, компаративное или аспектуальное значение. Подобные фразеологизмы мы относим к лексическим средствам репрезентации аспектуальных значений: арт был хбрн таы kара янды 'Старик от этой вести снова почернел' (Х. Давлетшина); Рхим kырт ките 'Рахима резко оборвала' (Х. Давлетшина); араы тшкс, тама ялап алды 'Когда наступили сумерки, перекусили' (С. Кулибай).
Компоненты глагольной паронимической пары в башкирском языке различаются лишь оттенками в характере протекания обозначенного им действия. Например, в парономической паре ту- 'застыть, сильно замерзнуть' – туа- 'немного промерзнуть, застыть' первый компонент обозначает большую степень замерзания, чем второй: Уа ла е, туа ла е 'Повезет так – сам, замерзнет так – тоже сам' (Поговорка); (Хаммат) иртк, ер туаыан сата, ат эйрлп мен л, ауылдара сыып кит, тнлтеп, юл туаыас ына айтып кил '(Хаммат) рано утром, пока земля еще подмерзлая, оседлав коня, садится и уходит по деревням, возвращается к ночи, когда дорога немного подмерзнет' (З. Биишева).
При попарном сопоставлении глаголов-синонимов одного гнезда мы обнаруживаем, что они практически различаются только в выражении различных аспектуальных значений. Например: сап- 'мчаться, скакать', ел- 'нестись', юрт- 'трусить'. Все глаголы данного синонимического гнезда объединены общей семой – ‘передвижение на лошади’. А разные глагольные основы используются для уточнения интенсивности движения: Уны ошо уйын ралаандай, теге кеше атын саптырыра тотондо 'Как будто подтверждая его мысли, тот человек пустил коня вскачь' (Р. Низамов); Бтн ир-егеттр, ылыстарын елтп, ала елдер 'И остальные мужчины, взмахивая саблями, несутся вперед' (Р. Низамов); Ошолай уйлана-уйлана, егет атын юрттыра 'Так, задумавшись, джигит заставляет коня бежать трусцой' (Р. Низамов).
В тюркских языках, в том числе и в башкирском языке, в образовании конструкций с аспектуальной семантикой активно используется редупликация. В репрезентации указанных значений принимают участие как редуплицированные деепричастия, аспектуальные модификаторы, так и повторяющиеся глаголы-сказуемые, основы предложений, даже целые синтаксические конструкции.
В башкирском языкознании редупликация рассматривается безотносительно к категории аспектуальности как способ словообразования (Н.К. Дмитриев, М.Х. Ахтямов, Т.М. Гарипов, З.З. Абсалямов, Э.Ф. Ишбердин, Х.Г. Юсупов и др.). Впервые употребление редуплицированных глагольных форм как средства выражения характера протекания действия в рамках категории 'объема (вида)' или 'меры действия' глагола отмечают М.В. Зайнуллин и К.Г. Ишбаев.
Выражение аспектуальных ситуаций редупликацией мы относим к комбинированному лексико-грамматическому способу формообразования.
В формировании ФСП наряду с аналитическими, морфематическими и лексическими способами в башкирском языке важное место занимают контекстные (контекстуальные) средства – обстоятельства, выраженные наречиями, конструкциями со служебными словами, фразеологизмами и др., выполняющими роль аспектуальных модификаторов. В башкирском языкознании эти периферийные компоненты поля аспектуальности еще не были предметом научного исследования.
Так, в самой семантике многих непроизводных наречий предугадывается характер протекания определяемого ими действия во времени (ти 'быстро' оа 'долго'), его интенсивности (а 'мало', кп 'много'): Ул (Нурбулат) Оло Эйне яуабын оа ктт 'Он (Нурбулат) долго ждал ответа Старшего Хозяина' (Р. Низамов); Улар эште ти тоттолар 'Они быстро управились с работой' (Х. Давлетшина) и т.д. Производные наречия, образованные при помощи аффиксов, тоже могут придавать определяемому слову и всему высказыванию оттенки аспектуальности: Айарса юалып тора ла, таы айтып тш 'Пропадает месяцами, потом появляется снова'; Быаса йолап ятан дейе ажырып килеп сыан 'До сих пор спавший див, вышел, разъярившись' (Из сказки).
В рамках определения средств и способов аспектологической деривации большой научный интерес представляет выявление места и роли послелогов, союзов и частиц.
Вопросы семантики и функционирования служебных частей речи в башкирском языке исследованы Н.К. Дмитриевым, Дж.Г. Киекбавым, Б.С. Саяргалиевым, К.З. Ахмеровым, Г.Г. Саитбатталовым, Н.Х. Ишбулатовым, М.В. Зайнуллиным, Х.Г. Юсуповым, З.Б. Мулюковой, Х.В. Султанбаевой и др.
В башкирском языке послелоги в сочетании со знаменательными частями речи придают речевой конструкции самую разнообразную гамму оттенков аспектуальной семантики: Бына ошо кндн бирле Айбулатты трн уй алды 'Начиная с этого дня, Айбулат глубоко задумался' (Х. Давлетшина); Я буйына тамсы дым тшмне, кк лндр ерн са алты 'В течение весны не выпало ни капли влаги, зеленая трава еле поднялась с земли' (Р.Бикбаев).
Временные отношения между двумя и более предикативными центрами высказывания, выражаемые конструкциями с союзами а/ 'и, да', можно отнести к сфере образования аспектуально значимого контекста: Ямыр лкh быkаkлай а быkаkлай 'Дождь беспрестанно моросит да моросит' (Н. Мусин); Карам kымшанмай а ята бир 'Карам продолжает лежать не шелохнувшись' (Н. Мусин).
Усилительные частицы у, к со словами, указывающими на время, скорость действия, используются для подчеркивания его скорости или интенсивности: Блкй тырыздары ти к тула 'Маленький кузовок тут же заполняется' (Р. Низамов).
Наречие т 'очень' в функции частицы (явление партикуляции) усиливает интенсивность действия или состояния: Инде лкн улы Хаммат менн кинй улы Закира килгнд, улар т зирк булдылар 'Что касается старшего сына Хаммата и младшего сына Закира, они были очень сметливыми' (З. Биишева).
Фразеологизмы, занимающие в синтаксической конструкции зависимую позицию и выполняющие функцию обстоятельства времени, меры и степени, выступают в роли аспектуального модификатора и выражают усиление или ослабление интенсивности действия: Шунан, майа ут трткндге кеек, ниер, к асып йомансы тоkанып, тотош утkа йлн 'Затем, как зажженное масло, что-то вспыхивает и в мгновение ока превращается в сплошной костер' (Из эпоса); араы тшг тамаk ялара ултырыk 'С наступлением сумерек сели перекусить' (С. Кулибай).
В передаче аспектуального значения интенсивности действия определенную роль играет интонация, которую можно передать в устной речи только при непосредственном общении. В письменной речи для выражения интонационного рисунка используется продление гласного: Млик би-и-и-ик илай, бик илай 'Малика о-о-очень плачет, очень плачет' (Из эпоса).
Таким образом, в башкирском языке аспектуальные значения выражаются синтаксическими, морфематическими, лексическими, контекстными, интонацион-ными и комбинированными вербальными средствами и, соответственно, выделяются синтаксический, синтетический, лексический, контекстный, интонационный и комбинированные способы аспектологической деривации.
В третьей главе – «Компоненты функционально-семантического поля аспектуальности в башкирском языке и средства их реперезентации», состоящей из пяти параграфов, выявляется и классифицируется инвентарь аспектуальных значений в башкирском языке, определяется структура и компоненты функционально-семантического поля аспектуальности, рассматриваются особенности реализации каждой семантической сферы аспектуального поля, систематизируются средства их выражения.
Как было отмечено выше, в башкирском языкознании не определены структура и компоненты поля аспектуальности. Однако целенаправленный компонентный анализ средств аспектологической деривации в предыдущей главе позволяет судить о том, что в башкирском языке представлены разноуровневые вербальные средства, объединенные на основе общности их семантической функции – актуализации аспектуальных ситуаций. Репрезентация аспектуальных значений в единицах различных уровней языковой системы дает основание считать, что эти разноплановые средства составляют полевую структуру, состоящую из «частных» функционально-семантических полей, которые являются компонентами поля-основы – аспектуальности.
А.В. Бондарко выделяет следующие «частные» ФСП в сфере поля аспектуальности: лимитативность, длительность, кратность, фазовость, перфектность, поля действия (акциональности), состояния (статальности), отношения (реляционности). Такой подход обусловлен особенностями семантики и структурной организации отдельных подсистем в пределах широкой зоны аспектуальных отношений. Однако по сей день некоторые принципиальные вопросы данной многогранной проблемы остаются на стадии разработки, вследствие чего еще нет общепринятой единой классификации компонентов поля аспектуальности.
Опираясь на фундаментальные положения, разработанные в области функцио-нальной грамматики и аспектологии, с учетом специфических особенностей и внутренних законов башкирского языка, мы пришли к выводу, что в башкирском языке в составе ФСП аспектуальности имеются эти же категории, которыми мы будем опрерировать в дальнейшем. В реферируемой работе рассматриваются ФСП кратности, интенсивности, фазовости, длительности, лимитативности и на их основе определяется структура ФСП аспектуальности в башкирском языке.
В первом параграфе III главы приводится описание доминирующих компонентов поля аспектуальности в башкирском языке – ФСП кратности и интенсивности.
В отечественном языкознании вопрос о количественной характеристике действия ставится уже в первых известных учебных грамматиках. Например, в «Грамматично изказание об русском иезику…» Юрия Крижанича (1666 г.) глаголы, обозначающие повторяемое много крат или обычное действия, названы «многократными».
В ХХ веке мнения лингвистов разделились.
Одна группа ученых под термином количественность продолжает объединять как дискретные, так и недискретные свойства или признаки предметов (И.А. Бодуэн де Куртэнэ, Ш. Балли, Ю.С. Маслов, Н.С. Авилова и др.).
Другая группа ученых (В.С. Храковский, Л.М. Рощина, Е.Я. Титаренко и др.) считает, что явления, связанные с понятием множества и операцией счета, с одной стороны, величины и операций измерения, с другой, по своему содержанию разнокачественны и логически неоднородны.
В функциональной грамматике под термином кратность описываются такие значения, которые, присоединяясь к значениям глагольных лексем, характеризуют их по количеству «крат» или непрерывности / прерывности осуществления, а под интенсивностью понимается качественная характеристика действия, связанная с операцией измерения.
В башкирском языкознании значения количественной и качественной характеристики действия дифференцировались уже в первых исследованиях (А. Мансуров, А.А. Юлдашев). А.А. Юлдашев, например, в составе «внутривидовых модуляций, сводящихся в основном к уточнению характера протекания действия», выделяет интенсивные глаголы и глаголы кратного действия. Мы придерживаемся такой же точки зрения, и в своей работе значения кратности и интенсивности рассматриваем как две тесно взаимодействующие, но самостоятельные семантические зоны – частные ФСП кратности и интенсивности в составе ФСП аспектуальности.
Семантический признак кратности ситуаций реализуется как совокупность двух сопряженных значений: однократности (единичности) и неоднократности (множественности, повторяемости).
Значение однократности ситуации выражается преимущественно семантикой самой глагольной основы (лексический способ): Шадау и элек шаытансы йылы башына уты 'Эхо в первую очередь до оглушения ударило по головам лошадей' (З. Султанов). Значение однократности может выражаться аналитичес-кими моделями “деепричастие на -п + глаголы бир- 'дать', уй- 'поставить', ташла- 'бросать, кинуть', ал- 'брать' и др.»: араhаkал жплнеенн hыырып kуйы 'Карасакал от удивления свистнул' (Б. Рафиков). Единичность ситуаций может модифицироваться и контекстными средствами – посредством обстоятельств меры и степени: Был Шмсие беренсе еее булды 'Это была первая победа Шамсия' (Г. Хайри).
В башкирском языке значение неоднократности ситуаций выражается морфематическими, синтаксическими, лексическими, контекстуальными и комбинированными средствами, однако типы многократности в большинстве случаев конкретизируются, уточняются лишь в контексте.
Неоднократность ситуаций подразделяется на собирательный и итеративный типы. Собирательная неоднократность бывает двух видов – мультипликативная и дистрибутивная. При мультипликативной неоднократности во всех повторяющихся ситуациях представлены тождественные наборы актантов; повторение происходит в один период времени. При дистрибутивной неоднократности имеет место неоднократное осуществление ситуаций с одним и тем же актантом, каждая ситуация является одним из единичных представителей совокупного актанта; повторение происходит в один период времени. Итеративная ситуация повторяется бесконечно, при этом она политемпоральна, т.е. повторяется в разные периоды времени и реализуется с одним и тем же составом субъектов и объектов действия.
В сфере деривации неоднократности ситуаций морфематический способ представлен аффиксами -kыла(-kла), -(ы)штыр/-(е)штер, -kысла/-кесл, -ылда/-елд и др.
Продуктивный аффикс -kыла(-kла) придает глагольной основе значение эпизодической нерегулярной повторяемости или раздробленности во времени неинтенсивного действия: Ел аман бее kайынды ботаkтарын тартkылай 'Ветер подергивает ветки нашей березы' (М. Карим). Глагольные формы с этим аффиксом могут выражать и мультипликативный, и дистрибутивный типы неоднократности.
Аффикс -(ы)штыр/-(е)штер) обозначает еще большую степень раздробленности действия во времени и ослабленное проявление действия. Он чаще выражает мультипликативную многократность ситуаций: Злйха, сй эскн арала, kаана hалан эркетен бер нис тапkыр боланы, утын kаыштыры 'Зулейха, пока пила чай, несколько раз помешивала катык, налитый в казан, поворошила поленья в костре' (Н. Мусин).
Аффикс -ылда/-елд чаще всего выражает мультипликативный тип неоднократности ситуаций: ара, kара, е зыkылдай 'Смотри, смотри, само (ведро) позвякивает' (Х. Давлетшина).
Итеративная многократность реализуется преимущественно контексту-альными средствами, поэтому синтетический способ выражения данного типа неоднократности ситуаций встречается реже, чем собирательный тип кратности действий: Ямырар яуыланы 'Иногда (временами) шли дожди' (Р. Низамов).
В зависимости от семантики исходной основы аффиксы -(ы)н, -л/-ла/-ала могут передавать значение многократности: Эйе, йылдан-йыл бте л kайталап килеп кен тора…'Да, из года в год все возвращается' (З. Биишева).
Значение неоднократности ситуаций может выражаться редупликацией: анама, ккк, hанама, мерем сттрен 'Не считай, кукушка, не считай часы жизни моей' (З. Кутлугильдина).
При лексическом способе семантика глагола-сказуемого передает значение многократности, членимости действия на микроситуации: Влитдин и аман енекен тылый 'Валетдин все еще повторяет (досл.: твердит) свое' (З. Султанов).
Как видим, в башкирском языке для выражения значения неоднократности ситуаций используется довольно большое количество специализированных только для этих целей аффиксов, поэтому в сфере реализации данного значения аналитические конструкции в «чистом виде» используются очень редко. При необходимости уточнения неоднократности ситуаций, сами компоненты аналитической глагольной конструкции (АГК) могут принимать аффиксы многократности или требовать наличия при себе модификаторов многократности – контекстуальных средств. В таких случаях следует говорить о комбинированном аналитико-синтетическом и контекстуально-аналитическом способах репрезентации неоднократности действия.
При аналитико-синтетическом способе аффикс многократности присоединяется к одному из компонентов АГК: к основному глаголу в деепричастной форме: ата kа hаман мине глй бире 'А гусак продолжал раздирать меня' (М. Крим), реже – к вспомогательному компоненту: kайhы бер уа: «Ысынлап та ул булhа, крhе ине, нисегерк икн хер Фред» – тигн дыуамал уй а килеп kуйылай 'Иногда ей в голову приходит шальная мысль: «Если действительно он, увидеть бы, каким стал Фред сейчас»' (Н. Мусин).
При комбинированном контекстуально-аналитическом способе повторяемость ситуаций, выраженных АГК, конкретизируется модификаторами кратности: фнн был тбк баарына kыыл мал hатыусылар hр ваkыт килеп йрй 'На этот местный базар из Уфы постоянно приезжают торговцы красным товаром (красной тканью)' (Г. Хайри); – Мин улары нисек арармын?! – тип зарланып, kамсылап kына торан 'Жалуясь: – Как же я их содержу! – он постоянно высекал их кнутом' (З. Биишева).
В башкирском языке к интенсивности действия можно отнести три семантические зоны – «параметры интенсивности» (Т.В. Цой): интенсивность выше нормы : интенсивность, соответствующая норме : интенсивность ниже нормы. Для характеристики интенсивности действия используются морфематические, синтаксические, лексические, контекстуальные, комбинированные способы репрезентации.
Морфематический способ представлен аффиксами -ыkыра/-екер, -л/-ла/-ала, -(ы)мhыра/-(е)мhер, -(ы)н, -ш, которые используются для выражения значения ослабления или усиления интенсивности действия, обозначенного глагольной основой, иногда содержат и оттенок продолжения действия: мр kарт уйа kалды, баылыkыраны, уны kаты аптырашта kалдыран аkса мсьлhе аыраk сиселгндй булды 'Старик Умар задумался, поутих, казалось, сильно озадачивший его вопрос о деньгах немного прояснился' (Х. Давлетшина); Рхим е, илаулап йрп, улары hыйлашты 'Рахима, сама, поплакивая, помогала их угощать' (Х. Давлетшина). Айбулат клмhрне л ндшмне 'Айбулат усмехнулся и ничего не сказал' (Х. Давлетшина); Айбулат kайнааhына kал-маар тип ныkышманы 'Айбулат не стал (усердно) уговаривать брата жены остаться' (Х. Давлетшина).
Редуплицированные компоненты синтаксических конструкций в башкирском языке могут употребляться для выражения значения интенсивности действия: Ба-ба, kатыраk ба, тлдре hелкенhен 'Пляши, пляши, сильнее пляши, пусть столы трясутся' (Народная песня). Иногда используется сложение синонимичных глаголов-сказуемых: Бер аан ул (Нурбулат) йгер-атлара тотондо 'Через некоторое время он (Нурбулат) заторопился (досл.: начал идти то бегом, то шагом)' (Р. Низамов). Изредка для этих целей употребляется повторение всей синтаксической конструкции: ал аа – мин йгерм, hал аа – мин йгерм 'Плот плывет – я бегу, плот плывет – я бегу' (М. Крим).
Значение интенсивности усиливается выделением интонацией одной гласной в редуплицированном глаголе-сказуемом или в интенсификаторе: Бирмй hу, бирл--р 'Дают, конечно, даю-у-у-т' (Н. Мусин).
Основа глагола-сказуемого также может содержать значение интенсивности: а) выше нормы: мм шул са бер ур эт лаулап рп, уа (Нурбулата) аршы сапты 'Однако в тот миг большая собака с громким лаем помчалась к нему (Нурбулату) навстречу (З. Султанов); б) ниже нормы: Yмр kартты да асыуы кренлп кмене 'И у старика Гумера злость потихоньку поубавилась' (Х. Давлетшина). Интенсивность, соответствующая норме, как правило, специальных средств выражения не требует: Шулай йшгн диге 'Так жило море' (З. Биишева).
Синтаксический способ выражения интенсивности представлен аналитическими моделями «деепричастие на -а/-, -й, -п + глаголы кит- 'уходить', бар- 'идти', тш- 'спускаться, падать' и др. в функции вспомогательного глагола»: Айбулатты келе ктрелеп китте 'У Айбулата поднялось настроение' (Х. Давлетшина); Тауар аръяынан ояш рг ктрел бара 'Солнце за горами поднимается выше' (Р. Низамов); Айар таы ла айая бир л, тауышын ктр тш 'Айдар еще больше откидывается назад и повышает голос' (Х. Давлетшина).
При контекстном способе значение интенсивности действию придают аспектуальные модификаторы, выполняющие функцию обстоятельств образа действия, меры и степени, а также фразеологизмы: Янол быа айырыуса киннде 'Янгул этим насладился особенно' (Х. Давлетшина). Если между компонентами АГК используется усилительная частица да/д, то она усиливает значение интенсивности, выраженное АГК: йрм килгн д шул арала теп т киткн 'Вихрь пришел да и тут же прошел' (М. Карим).
Таким образом, в башкирском языке для характеристики кратности и интенсивности ситуаций используются разноуровневые средства. Причем, для реализации данных аспектуальных значений представлено довольно большое количество специализированных только для этих целей аффиксов. Глагольные формы, образованные посредством аффиксов, создают особые оппозиции – «многократность : однократность ситуаций», осложненную признаком интенсивности, и «интенсивность ниже нормы : норма : интенсивность выше нормы», когда аффиксы привносят в глагольную основу новый семантический признак – признак кратности и интенсивности, тем самым являясь формообразующими лексико-грамматическими средствами аспектологической деривации.
Исходя из этого, мы считаем возможным выделить две особые лексико-грамматические категории глагола – категории кратности и интенсивности, которые занимают центр поля аспектуальности в башкирском языке. Остальные разноуровневые средства выражения значений кратности и интенсивности – периферийные элементы, объединяясь вокруг доминирующих компонентов, образуют тесно взаимодействующие друг с другом частные ФСП кратности и интенсивности в сфере ФСП аспектуальности.
Далее исследуются периферийные компоненты функционально-семантического поля аспектуальности в башкирском языке
В параграфе «Функционально-семантическое поле фазовости» описывается аспектуальное значение фазовости.
В современном языкознании фазовые значения рассматриваются в рамках функционально-семантической категории фазовости и основанного на ней ФСП фазовости (А.В. Бондарко, В.С. Храковский, В.П. Недялков, Т.П. Степкина, С.П. Тиунова и др.).
В башкирском языкознании специальные исследования, посвященные функционально-семантической категории фазовости, не проводились. Тем не менее, аналитические глагольные конструкции с фазовыми значениями приводятся как «лексические значения видовых форм» (А.И. Харисов, А.А. Юлдашев), формы категории «объема (вида)» глагола (Н.К. Дмитриев, Дж.Г. Киекбаев и др.) и «аналитических глаголов с фазовым значением» (М.Г. Усманова). Иные вербальные средства выражения фаз в развитии действия не описаны и на подвиды не подразделены.
В башкирском языке фазовые значения начала, продолжения и завершения действия передаются аналитическими, лексическими и контекстуальными средствами. Наиболее продуктивным средством формирования всех трех форм фазисной детерминации считается аналитизм. Очевидно, поэтому в башкирском языкознании до настоящего времени аналитизм зафиксирован как единственный способ выражения фазовых значений.
Значение начала действия, завязки процесса, приступа к действию выделяя-ется практически всеми учеными, занимающимися проблемами описания способов глагольного действия и аспектуальности (Г.К. Ульянов, Ф.Ф. Фортунатов, В.В. Виноградов, Ю.С. Маслов, А.В. Бондарко, Н.С. Авилова, М.А. Шелякин, В.С. Храковский, А.А. Зализняк, А.Д. Шмелев, В.П. Недялков и др.).
В башкирском языке в репрезентации значения начала действия аналити-ческий способ представлен моделью «основной глагол в деепричастной форме или в форме инфинитива с аффиксом -ра/-рг + вспомогательные глаголы башла- 'начинать', кит- 'уходить', кереш-'приступить', ебр- 'отпустить', йбеш- 'прили-пать', тотон- 'браться' и т.п.». Следует подчеркнуть, что в роли вспомогательного компонента используются лишь такие глаголы, в семантике которых заложено значение начала действия, так как они полностью не десемантизируются и привносят в АГК собственные фазовые значения: К менн kаш араhында ниндйер hыбайлы бее ырыу еррен тапай башлаан... 'Какой-то всадник прямо на глазах начал топтать земли нашего племени…' (Р. Низамов); унаkтар таы сй эсерг керештелр 'Гости снова приступили к чаепитию' (З. Биишева).
В башкирском, как и в любом другом языке, имеется особая группа глаголов, именуемых 'фазовыми (фазисными)', в лексическом значении которых заложена сема начинательности. Например, глаголы башла-, ебр-, асыл-, уал-, тоkан-, тыу- и т.п. Их относят к лексическим средствам выражения аспектуальных значений: ышkы каникулдар башланды 'Начались зимние каникулы' (Из газеты 'Йншишм'); Юла ныkлы ына ерлек менн уалдылар 'Тронулись в путь с довольно хорошей подготовкой' (Б. Рафиков). Фразеологизмы как лексические средства также могут передавать значение начала действия: Атар т, теге бдрафи муллалары кн тыуа 'Как пройдут белые, настает день Абдрафик мулл' (К. Киньябулатова).
К контекстуальным средствам относим обстоятельства (детерминаты), которые модифицируют значение начинательности: Ирт тадан тешем ылай 'С раннего утра болит зуб'; Ст биштн бирле ямыр яуа 'С пяти часов идет дождь'.
Значение продолжения действия передается аналитическими, лексическими и контекстуальными средствами.
Аналитический способ представлен моделью «деепричастие на -а/-, -й, -п + глаголы бир- 'давать', тор- 'стоять', бар- 'идти' и др»': Рсл иh хбрен hйлй бир. 'А Расуль продолжал рассказывать' (Н. Мусин). Сарыбайы хле кндн-кн яkшыра бара 'Состояние Сарбая изо дня в день улучшается' (Из эпоса).
При лексическом способе значение продолжения действия выражается посредством фазовых глаголов, которые могут иметь форму всех трех времен – прошедшего, настоящего или будущего: Ныязолдо был старшина булыу байрамы с кнг hуылды 'Праздник назначения Ниязгула старшиной длился три дня' (Х. Давлетшина); нрсе элнеен дауам иткн 'Мастер продолжал (свои) поиски' (З. Биишева).
Под контекстуальными средствами реализации значения продолжения действия мы понимаем обстоятельства, которые придают синтаксической конструкции значение продолженности действия: Халы та арыынан араыа тиклем эшлй 'Народ работает от зари до поздней ночи' (Н. Мусин).
Универсальная семантика завершенности действия в башкирском языке находит отражение в аналитических, лексических и контекстуальных средствах.
Как известно, значение прекращения действия содержит семантику предела и оно не может выражаться формами настоящего времени глагола, поэтому вспомогательный компонент, в основе которого содержится значение предела, не допускает при себе деепричастия с аффиксами -а/- и -й настоящего времени, и завершающая фаза действия выражается лишь одной аналитической моделью – «деепричастие на -п + глаголы бт- 'закончиться', ет- 'достигать', кил- 'прийти', текл-, ткл-, тртл- 'упираться, прислоняться, уткнуться' в функции глагола-модификатора». В данных АГК вспомогательные глаголы, имеющие значение завершенности, предела, реализуют свое исходное значение: Улар (бпклр) еп бтт 'Они (гусята) уже выросли' (М. Карим); Оаkламай kы а hыу кйнтлп kайтып килде 'Скоро пришла и девушка, неся коромысло с водой' (Х. Давлетшина); Км мороно яра килеп тртлд 'Нос лодки уперся в берег' (М. Крим).
При лексическом способе значение прекращения действия выражается фазовыми глаголами: Бына кренлп Ел-Дауыл уан 'Вот постепенно ураган прошел' (З. Биишева); Ауырыуар hренн туkтанылар 'Больные прекратили свой разговор' (Х. Давлетшина). Фразеологизмы также могут передавать значение прекращения действия: Бына бит теге телевизорары осо kайа барып тклде 'Вот ведь чем закончилась история с тем телевизором' (Н. Мусин).
К контекстуальным средствам можно отнести сочетания имени существительного со значением времени суток, года или местоимения в форме основного или направительного падежа + послелоги менн, буйына 'с, по, в течение', тиклем, хтле, хтлем 'до, вплоть до, с' и т.п. в роли обстоятельства времени, которые очерчивают границы, пределы действия во времени: Кртте тн уртаhына тиклем уйнанылар 'Играли в карты вплоть до середины ночи' (Х. Давлетшина).
Разноуровневые вербальные средства репрезентации фазовых значений, объединенные на основе общности их семантической функции, составляют ФСП фазовости, которое является периферийным компонентом поля-основы – ФСП аспектуальности.
Наряду с фазовостью в 3-ей главе выделяется и описывается функционально-семантическое поле длительности.
В отечественном языкознании термин длительность действия используется для обозначения одного из значений несовершенного вида (А.М. Пешковский, И.П. Мучник, Ю.С. Маслов, А.А. Зализняк, А.Д. Шмелев и др.).
Наиболее развернутую характеристку ФСП длительности дает А.В. Бондарко. Он считает, что языковое значение длительности представляет собой одну из сторон отражаемого в языке широкого понятия времени, которое находит соответствие в целом комплексе языковых семантических категорий и основанных на них ФСП (этот комплекс включает аспектуальность, временную локализованность, таксис и темпоральность). Здесь же указывается на необходимость проведения различия между понятиями: а) внутренняя детерминация длительности действия – длительность, обусловленная его собственными аспектуальными признаками; б) внешняя детерминация длительности – характеристика временной протяженности действия, определяемая показателями, находящимися за пределами предиката
Под внутренней детерминацией длительности действия подразумеваются лексические, грамматические и словообразовательные средства выражения длительности, а о внешней детерминации длительности речь можно вести тогда, когда она выражается контекстными средствами. Данную интерпретацию А.В. Бондарко мы принимаем за основу и разноуровневые средства реперезентации значения длительности действия в башкирском языке относим к ФСП длительности.
В башкирском языкознании по сей день нет специальных работ, посвященных всестороннему исследованию категории длительности. В то же время еще в 1944 году А.И. Харисов выделяет особый «длительный вид» и приводит аналитический способ его выражения посредством глаголов бир-, бар-, йр-, кил-, тор-, ят-, ултыр-, тш- в роли модификаторов, которые придают значению основного глагола своеобразный оттенок длительности. Длительность действия воспринимается им как «нераздробленность, полнота непрерывности в его развитии» и под термином «длительный вид» объединяются два самостоятельных значения, выделяемые в современной аспектологии, – значения длительности и продолжения действия.
Н.К. Дмитриев считает, что в башкирском языке значение длительности основному глаголу-сказуемому придают лишь «модальные» глаголы бар-, тор-. А.А. Юлдашев «глаголы длительного действия» исследует в рамках словообразования глагола как одно из «лексических значений видовых форм».
Следует особо выделить работу «Современный башкирский язык. Морфология» М.В. Зайнуллина, в которой впервые в башкирском языкознании разграничиваются значения длительности и продолжения действия. Аналитические конструкции с глаголами йр-, тор-, ят-, ултыр- в функции вспомогательных он относит к формам «объема (вида) глагола» со значением продолжения действия, а конструкции с глаголами бар-, бир-, тор-, кил- – к формам со значением длительности.
Аналитические модели а) бир-, тор- с деепричастиями на -а, -, -й; б) ултыр-, бар- с деепричастиями на -п со значением «продолжительности действия» М.Г. Усманова считает одним из компонентов фазовых значений и относит их к производным словам, образованным способом словосложения.
Другие средства репрезентации значения длительности действия в башкирском языке не описаны, хотя фактический материал языка позволяет утверждать, что в нем представлены лексические, лексико-грамматические и морфематические способы реализации значения длительности действия.
Аналитический способ реализации значения длительности действия в башкирском языке представлен моделями «деепричастие + глаголы йр- 'ходить', кил- прийти', тор- 'стоять', ултыр- 'сидеть' в функции глагола-модификатора»: Минзл артымдан алмай эйреп йрй 'Минзаля ходит за мной, не отставая' (Н. Мусин); ар юранына трнп ойоп ултыран урманды ктеп килм 'Еду (иду), наблюдая за лесом, дремлющим, укутавшимся снежным одеялом' (Н. Мусин).
При лексическом способе длительность действия выражается в рамках глагола-сказуемого: м был ант и ур ышаныс билде булып иплн ине 'И эта клятва считалась знаком самого большого доверия' (З. Биишева); Мклнгн, яртылаш серек, ккре-бкр аастар ята. 'Лежат деревья, покрытые мхом, наполовину сгнившие, корявые' (Я. Хамматов).
В пословицах и поговорках формы настоящего и будущего неопределенного времени выражают действия, которые являются длительными или вневременными: Аасты япра бий, кешене хемт бий 'Дерево украшают листья, человека украшает труд'.
Для передачи значения длительности действия в башкирском языке используется прием редупликации. Повторяющимися элементами могут быть как глагольные формы в составе сказуемого, обстоятельства в роли аспектуального модификатора, так и основы предложений и целые синтаксические конструкции: Димем мине, Димгенм, аалыр а аалыр 'Дема, моя Демушка, течет да и течет' (Я. Кул-муй); Эй эт р, эт р, тышта бер йткере 'Ну, собака лаяла, собака лая-ла, на улице кто-то кашлянул' (Из песни); Туп тгрлй – ул йгер, туп тгрлй – ул йгер 'Мяч катится – он бежит, мяч катится – он бежит' (М. Карим).
Значение длительности действия или действия как постоянное свойство субъекта может выражаться при помощи аффикса -н: Тн буйы ыландым 'Всю ночь мучился от боли'; Бесй тырнана 'Кошка чешется'. (Без аффикса -н глагол выражает однократное действие, притом со значением направленности действия на другой объект: Бесй тырнаны 'Оцарапал (кого-то) кот').
Длительность действия в пределах синтаксической конструкции может модифицироваться посредством обстоятельств образа действия и времени (контекстуальные средства): Дошманды пехотаhы hм танкылары бее поициялары туkтауhы атакалай... 'Пехота и танки врага беспрестанно атакуют наши позиции' (Н. Мусин); аман шулай тауар, далалар гигн 'Все также странствовал по горам, по долам' (З. Биишева).
Средства репрезентации значения длительности действия, относящиеся к разным уровням языковой иерархии, составляют «частное» ФСП длительности, которое является периферийным компонентом ФСП аспектуальности.
Далее в рамках ФСП аспектуальности мы исследуем функционально-семантическое поле лимитативности, анализируем средства реализации лимитативных ситуаций.
В функциональной грамматике термин лимитативность объединяет два доминирующих семантических понятия функционально-семантической категории аспектуальности – предельность и непредельность действия. Многие слависты с понятием «предельность/ непредельность действия» связывают глагольную категорию вида (В.В. Виноградов, Л.П. Размусен, Ю.С. Маслов, Н.С. Авилова, А.В. Бондарко, Л.Л. Буланин, Е.А. Реферовская и др.).
Определяющее воздействие на развитие отечественной аспектологии в данной области оказала теория ФСП лимитативности, разработанная А.В. Бондарко, в рамках которой описываются типы и содержание семантики предела. Лимитативность трактуется им как «семантическая категория, объединяющая разные типы отношения действия (в широком смысле) к пределу, и вместе с тем как поле, охватывающее средства того или иного языка, служащие для выражения указанных отношений». При этом под понятием предельность подразумевается лишь временная граница действия.
В русском языке доминирующую роль среди средств реперезентации аспектуальных отношений занимают грамматическая категория глагольного вида и видовые образования и их группировки, характеризующиеся неполной грамматикализацией. Заметим, категория вида в русском языке занимает центральную позицию как в ФСП лимитативности, так и в ФСП аспектуальности – поля-основы, так как оппозиция «предельность : непредельность» является ядерным семантическим признаком обоих полей. Остальные «частные» поля занимают периферию поля аспектуальности.
В безвидовом башкирском языке лимитативные отношения специализированных морфологических средств выражения не имеют, значит, нет и грамматического ядра. В тюркских языках лимитативность явно уступает центральное положение другим аспектуальным отношениям, в частности, кратности и интенсивности, и оказывается лишь одним из центров группировки полей аспектуальности. Тем самым аспектуальность в этих языках (в башкирском языке в том числе) относится к системе с недоминирующей лимитативностью.
Одним из первых в тюркологии оппозицию предельность : непредельность действия выделил Ф.А. Ганиев. Причем, под пределом он подразумевает как временные пределы протекания действия, так и пространственные границы и границы перехода из одного состояния в другое. Существенно то, что предельность и непредельность глаголов, по мнению ученого, имеет прямое отношение к видовым значениям форм глаголов, которые обнаруживаются в контексте, т.е. речь идет о контекстном способе выражения лимитативности.
Впервые в башкирском языкознании наличие оттенка предела в лексическом значении некоторых глаголов отметил А. А. Юлдашев. Он считает, что достижение предела является завершением самого действия.
В зависимости от характера семантических признаков и уровней принад-лежности средств их реализации А.В. Бондарко выделяет следующие типы предела: а) внутренний и внешний; б) реальный и потенциальный; в) эксплицитный и имплицитный; г) абсолютный и относительный. Категорию лимитативности в башкирском языке мы описываем с опорой на данную классификацию.
Значения внутреннего и внешнего типов предела могут пересекаться и взаимодействовать.
О внешнем типе предела следует говорить в тех случаях, когда временная граница не зависит от характера самого действия, а обусловливается внешними по отношению к нему факторами (указание на предельный срок, наступление другого действия). В башкирском языке внешний тип предела модифицируется контекстуальными средствами: а) обстоятельствами времени, меры и степени: Абрам-Ибраим ике кндн йлнеп айтты 'Авраам-Ибрагим вернулся через два дня' (Б. Рафиков); б) Шулай ул (Закир) кг хтле ауылдан-ауыла йй kырkтартма ташып йрн 'Закир так пешком вплоть до осени таскал коробки (коробейника)' (З. Биишева).
О внутреннем пределе можно говорить тогда, когда ограниченность или неограниченность действия во времени определяется характером самого действия, отраженном в значениях глагола. Данный тип предела в башкирском языке выражается: а) предельными: сйем киткс, бее hыйыр быауланы 'После отъезда мамы отелилась наша корова' (М. Крим); б) непредельными: Шмси шул тама буйынса бары 'Шамси шел по той доске' (Г. Хайри) и в) нейтральными глаголами: Бер соkор буйында белк буйы hйк кимереп ултыра 'Сидит у оврага и обгладывает мосол (размером человеческой руки)' (Н. Мусин).
Лимитативные ситуации, репрезентируемые АГК, функционально равноценными одной словоформе, мы причисляем к внутреннему типу предела: йебем була, инн баша ла хкм итерр 'Если виновен, осудят и без тебя' (Н. Мусин). Формообразующие АГК синтаксического типа, которые в зависимости от предельности / непредельности вспомогательного компонента могут передать значение а) предельности: Фатима ниндйер бер ят соkора барып тшт 'Фатима провалилась в какой-то овраг' (Г. Хайри), и б) непредельности: Алдыбыа ур ына кл ййрп ята 'Перед нами простирается довольно большое озеро' (Р. Низамов).
В аспектологии в зависимости от реального достижения предела или только направленности на предел различаются реальный и потенциальный типы предела (Ю.С. Маслов, А.В. Бондарко и др.). В славянских языках реальный и потен-циальный типы предела разграничиваются формами глагольного вида: реальный предел – постоянный семантический признак совершенного вида; потенциальный предел может быть выражен лишь формами несовершенного вида.
Ввиду отсутствия в башкирском языке грамматической категории глагольного вида, реальный и потенциальный подтипы лимитативности выражаются средствами иных уровней языковой системы. В зависимости от наличия в глагольной основе значения направленности действия к реальному или потенциальному пределу, вербальные средства башкирского языка мы относим к лексическим средствам выражения а) реального: Уны бт мере урманда уан 'Вся его жизнь прошла в лесу' (F. Хйри) и б) потенциального типов предела: Кн киск ауышайны инде 'День клонился к вечеру' (Б. Рафиков).
При модификации лимитативных ситуаций аналитическими и контекстными средствами мы можем говорить о синтаксических и контекстуальных способах реперезентации а) реального и б) потенциального типов предела: а) ояш бтнлй байып бара 'Солнце почти полностью закатилось' (Н. Мусин); б) Шулай таы кпмелер ваkыт ткн 'Так прошло еще сколько-то времени' (З. Биишева).
Предел называется эксплицитным, если налицо явно выраженное значение полноты (исчерпанности) данного проявления действия. Эксплицитный предел является основной разновидностью реального предела. Предел называется имплицитным в том случае, когда данное значение лишь подразумевается в определенных условиях контекста (при участии грамматических форм, допускающих такую импликацию). По отношению к русскому языку речь идет об употреблении форм НСВ в позициях нейтрализации видового противопоставления и «конкуренции видов».
Что касается башкирского языка, то в нем эксплицитный предел выражается лексически посредством а) предельных глаголов: Яралар кренлп уалды 'Раны постепенно затянулись' (Н. Мусин), а имплицитный тип предела реализуется при помощи аффиксов многократности: б) Земскийы кейемдре глн... 'Одежда земского разрывается' (Г. Хайри).
Абсолютный и относительный типы предела являются разновидностями реального предела. По мнению А.В. Бондарко, в высказываниях типа Цены повысились, как и в высказываниях типа Он надел пальто, налицо значение предела, только в первом случае предел относительный, а во втором – абсолютный. В башкирском языке также можно разграничить а) абсолютный и б) относительный типы предела: а) айhы бер тауа стлек етеш 'На некоторых горах поспевает орех' (Г. Хайри); б) Шулай таы кпмелер ваkыт ткн 'Так прошло еще сколько-то времени' (З. Биишева).
Таким образом, в башкирском языке ФСП аспектуальности состоит из тесно взаимодействующих, но самостоятельных семантических зон – «частных» ФСП кратности и интенсивности (доминирующие компоненты); ФСП фазовости, длительности и лимитативности (периферийные компонеты), которые репрезентируются разноуровневыми вербальными средствами – синтаксическими (аналитическими), морфематическими, лексическими, контекстуальными и комбинированными.
