WWW.DISUS.RU

БЕСПЛАТНАЯ НАУЧНАЯ ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА

 

Pages:     || 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 10 |
-- [ Страница 1 ] --

МОСКОВСКИЙ ГУМАНИТАРНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЙ

ИНСТИТУТ

НИЖНЕКАМСКИЙ ФИЛИАЛ

КАЗАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ФИЛИАЛ КАФЕДРЫ ЮНЕСКО ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА И ДЕМОКРАТИИ

ПРАВА ЧЕЛОВЕКА:

ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА

Сборник научных трудов

Нижнекамск - 2002


ББК-67.400.7

П68

П 68 Права человека: теория и практика. Сборник научных трудов/ Под. Ред. Г.И.Курдюкова, П.А.Кабанова. - Нижнекамск; Нижнекамский филиал

МГЭИ, 2002. - 296 с.

Редакционная коллегия:

Курдюков Г.И., доктор юридических наук, профессор (научный редактор); Кабанов П.А., кандидат юридических наук, доцент МГЭИ (ответственный редактор);

Мингазов Л.Х., доктор юридических наук, доцент;

Булатов P.M., кандидат философских наук;

Мулюков Ш.М., кандидат философских наук, профессор МГЭИ.

ISBN 5 - 291 - 00056 - 2

©Коллектив авторов, 2002.

©Нижнекамский филиал МГЭИ, 2002.

ВВЕДЕНИЕ

В последние десятилетия в российском обществе укрепилось мнение, что основной целью деятельности государственных органов и институтов гражданского общества является обеспечение прав человека. Мысль не нова, но её актуальность усилилась именно в условиях реформирования российской политической системы в конце XX - начале XXI веков из тоталитарной в демократическую.

Данное обстоятельство стало предпосылкой активизации научных исследований по проблемам обеспечения прав человека в России. Однако при осуществлении научных разработок их авторы основываются, как правило, на международных и зарубежных стандартах. В результате те, кто непосредственно занимается проблемой реализации прав человека в России, нередко упрекают научных работников в излишней теоретизированности, оторванности от реальной жизни и потребностей общества. В свою очередь представители науки зачастую не удовлетворены интенсивностью реализации новейших подходов и разработок в области обеспечения прав человека.

Для установления взаимосвязи науки и практики Нижнекамский филиал Московского гуманитарно-экономического института решил издать настоящий сборник. Это обстоятельство обусловило участие в сборнике в качестве авторов высококвалифицированных практиков: Д.В. Вохмянина — председателя комитета по правам человека Республики Татарстан, P.M. Булатова - заместителя председателя комитета по правам человека Республики Татарстан, B.C. Устинова — заместителя председателя комиссии по правам человека при администрации Нижегородской области, М.Я. Муратова - заместителя Главы администрации г. Нижнекамска и Нижнекамского района, И.М. Гарипова - начальника Мензелинского РОВД МВД Республики Татарстан.

Из представителей современной науки в сборнике публикуются те, кто уже снискал уважение в данной сфере: Валеев P.M., Курдюков Г.И., Мингазов М.Х., Решетов Ю.А., Решетов Ю.С., Устинов B.C., Широалова Г.С.; те, кто будут развивать российскую науку в ближайшее время. Агапов О.Д., Толстик В.А., Шакирова М.А., Нигматуллин Р.В., Тюрина Н.Е., Бакулина Л.В., Талан М.В., Стукалова Т.В., Погудина Н.В., Хабибуллина Г.Р., и, наконец, те, кто готовится внести свою лепту в развитие российской науки: Романова В.X., Панкратова Л. А., Курдюков Д.Г., Хадиева Г.Н.

По географии в сборнике представлены, помимо г. Нижнекамска, Казань, Москва, Уфа, Нижний Новгород. Кроме того, в сборнике представлены и работы зарубежных авторов.

Редакционная комиссия надеется, что материалы, содержащиеся в настоящем издании, окажутся не только интересными для читателей, но и полезными для учреждений и органов, осуществляющих реализацию прав человека.

По поручению редакционной коллегии сборника

заместитель директора по научной работе

Нижнекамского филиала

Московского гуманитарно-экономического института,

кандидат юридических наук

Кабанов П.А

ФИЛОСОФИЯ

Агапов О.Д.,

преподаватель Нижнекамского филиала
Института экономики управления и права,
кандидат философских наук

ПРАВА ЧЕЛОВЕКА КАК ПРОБЛЕМА
ФИЛОСОФИИ ИСТОРИИ

Права человека, проблемы осуществления определенных свобод, закрепленных юридически на общемировом (Хартия прав человека ООН 1948г.) и российском (Конституция РФ) уровне, стали во многом для современной социально - философской мысли своеобразным оселком, или основным вопросом, от решения которого зависит существование и развитие человека в XXI веке.

Естественно, что сегодня при анализе и обсуждении проблем связанных со становлением и развитием правового государства, на первый план выходят вопросы законодательного порядка. Но, не менее актуальной, думается, является изучение прав человека в более широком ракурсе. Это обусловлено, главным образом, самим явлением, поскольку права и свободы человека не только юридический документ, но и социокультурный феномен.

В социальном плане все права и свободы человека, закрепленные в Декларации ООН 1948 г., представляют собой концепт, некий общественно - политический символ, характерный атрибут социальной структуры демократического государства. По нашему мнению, «ПРАВА ЧЕЛОВЕКА» есть одна из важнейших частей более широкого и по объему, и по содержанию концепта «смысл жизни» Возникновение, существование и расширение содержания этого концепта обусловлено конечностью, незавершенностью человека как социально -духовного существа. Они, по сути, отражают идею человека, идею ЛИЧНОСТИ. Ведь человек - это, прежде всего, «постоянное усилие стать человеком, это не естественное состояние, а состояние, которое творится непрерывно» 1.

Каждый из нас, раскрывая содержание данного концепта, оказывается в ситуации, когда становится возможным на основе своих природных способностей создать нечто, позволяющее сделать жизнь более упорядоченной, артикулированной, цивилизованной. Иными словами, права человека - это попытка человека (шире человечества) описать мир собственного бытия и свое место/роль в нем. В Декларации ООН

1 Мамардашвили М. К. Европейская ответственность // Как я понимаю философию. – М., 1993. –С.311.

фиксируются вроде бы незначительные детали его существования, но если рассматривать их не формально, то права человека предстают как артикулированное пространство мысли/действия, включающие в себя устремления (желания и чувства) человека, сформулированные таким образом, чтобы можно было реализовать себя в обществе, построить диалоговые отношения в нем. Не случайно, практически все специалисты в области социальных отношений отмечают, что права человека являются формальной структурой цивилизации.

Естественно, что нрава человека, как явление общественного сознания, и это доказывает история Западной Европы, возникли не сразу, а являются результатом длительного развития и представляют сегодня сложившуюся форму сознания и самосознания человека европейского типа. Но, будучи концептом, а, по сути, превращенной формой©

[1] идеала человека, «ПРАВА ЧЕЛОВЕКА» требуют для своего существования определенных усилий по распредмечиванию и претворению в жизнь, вписыванию в современный социокультурный контекст.

Будучи превращенной формой, «права человека» представляют «открытую систему», способную к расширению. Именно принципиальная незавершенность прав человека определяет незамкнутый характер деятельности каждого из нас как субъекта права, «открытостью теоретических и прочих описаний бытия, позволяя за юридической буквой обнаружить многообразные формы социальных связей и отношений. Кроме того, последовательное проведение установки на отображение «открытости» социальной системы требует интерпретации «превращенной формы» как средства, как промежуточную продукцию общественной деятельности, как опредмеченных ее «сгущений» и кристаллизации, а не как целей и ценностей, где эта деятельность замкнулась и исчерпала себя. В сущности, все социокультурное пространство, пространство «второй природы» заполнено такими превращенными формами - предметами и процессами. Увеличение пространства отчужденных, неосвоенных и поэтому не включенных в структуру бытия личности «превращенных форм» превращает бытие человека в «Зазеркалье», некое хаотическое нагромождение, не позволяющее ему стать полновластным хозяином своих родовых сил.

«ПРАВА ЧЕЛОВЕКА» как своеобразный информационный «сгусток»,
содержащий в себе логически выраженную идею человека, выступает
конституирующей основой правового сознания

[2]

.

Концепт «ПРАВА ЧЕЛОВЕКА» - и по своему объему, и по содержанию обладает большим познавательно - эвристическим и социально -политическим потенциалом, определяя бытийную специфику исследуемой сферы и устанавливая наиболее общие и фундаментальные структуры, причины и факторы этой сферы по отношению к человеку, создавая предпосылки для выработки правовой концепции в контексте отношений «человек - общество», определяя на историческом материале место и роль человека в общественном развитии, отвечая на вопрос, кем является человек - объектом исторических сил или ее творцом, агентом истории. Объем и содержание концепта «ПРАВА ЧЕЛОВЕКА» подвижен, зависит от многих показателей мировоззренческого, научного, субъективного плана. Но при всей динамике, способности к расширению или сужению объема и содержания этой формы общественного сознания она всегда носит предметный характер, интенционально устремлена к человеку.

Предметность «ПРАВ И СВОБОД» выражает себя в конкретных
исторических обстоятельствах как борьба человека или определенных
социальных групп за осуществление не всех положений, содержащихся в
Декларации, а ее части, которая, однако, «стяжает» все принципы.
Определенное положение (например, свобода слова) представляет «гордиев узел», смысл которого понятен человеку как субъекту права, и который действительно занимает человека, заставляет проявлять социальную активность (разнообразные формы). То есть раскрытие «ПРАВА ЧЕЛОВЕКА» осуществляется путем выявления и полагания ценности или фактора (свобода, собственность, вероисповедание, выбор спутника жизни и т.д.), являющегося своего рода ключом для освоения и применения всего комплекса прав и свобод, гарантированных в правовых документах юридически (путь от де - юре к де - факто).

«ПРАВА ЧЕЛОВЕКА» вписаны в контекст истории, это логическое воплощение мечтаний и поисков человеком оптимальных форм своего

бытия в обществе (Ст.29 п. 2.: «При осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе»). Это концепт, позволяющий субъекту (как конкретному индивиду, так и обществу в целом) самоидентифицироваться, понять свое положение в историческом бытии. В качестве концепта «ПРАВА ЧЕЛОВЕКА» выступают опосредующей познавательной формой, связующим звеном между человеком, конкретным индивидом и обществом, позволяя ему постигнуть историческое и историю как до глубины свое, свою историю, свою судьбу.

Как правильно отмечает X. Ортега-и-Гассет, сегодня возникает соблазн приписать уже ставшему бытию — цивилизации, некую автономность от усилий человека, но это не более чем соблазн. «ПРАВА ЧЕЛОВЕКА» - это «идеальное», которое нуждается в своем развертывании, в процессах опредмечивания и распредмечивания, объективизации и субъективизации, выступая в них как выражение существенного свойства - деятеля, его активности «ПРАВА ЧЕЛОВЕКА» как «идеальное» вспыхивает каждый раз только в живой и адекватной человеческой деятельности. Как только деятельность с предметом (процессом) прекращается, идеальное в нем угасает.

Процесс интерпретации и усвоения прав человека воплощает в себе труд и усилия человека, идет, как нам кажется, таким образом: 1)
«опредмечивание/объективирование»; 2)«распредмечивание/субъективизация» (включая чувственное отображение, понимание функций, постижение смысла научной теории, исторического источника); 3) «интенция самодвижения усвоенного смысла в сфере сознания субъекта интерпретации» (проецирование, самополагание и т. д.). Как отмечает Дубровский Д.И., интенция опредмечивания задана сформировавшейся целью субъекта, интенция распредмечивания определена наличным предметом. Интенции объективизации и субъективизации однонаправлены, имеют заданный результат, выступают как единственный выбор, результирующий цепь выборов, образуя тем самым уровень практического освоения социума человеком. Несколько иначе дело обстоит с «интенцией самодвижения»,
поскольку она больше связана не с теми или иными социальными
обстоятельствами, определяющими бытие человека, а с его внутренними
намерениями, что предполагает наибольшую свободу изменения содержания

и т. д. и реализации. Что в свою очередь является условием свободы человека и в действительности.2

Останавливаясь непосредственно на анализе социальных аспектов существования юридических постулатов, закрепленных конституционно, необходимо отметить, что жизнь человека под знаком прав и свобод человека предстает как область, раздираемая противоречиями, как драма, имеющая свое начало, внутреннее развитие, конец - катарсис. И, поэтому, смело можно утверждать, что концепт «ПРАВА ЧЕЛОВЕКА» тесно связан с категорией «смысл истории», а сама правовая проблематика является частью философской рефлексии над историческим развитием человека и общества.

Историческая концепция, основанная на принципах, входящих в Хартию ООН, есть концепция телеономная.

«Начало истории», как правило, - это момент «грехопадения» (изгнание из рая), отчуждения от естественных прав, когда человек перестает быть чем-то самодостаточным, когда он попадает в такое положение, в котором ему необходимо познать самого себя, чтобы вернуться (или, в крайнем случае, прийти в определенное состояние гармонии) к ситуации, где он вновь становится хозяином своих «родовых» сил, к ситуации, когда смысл его жизни будет самоочевидным.

«Конец истории» (Апокалипсис) - момент, когда разрешатся все противоречия, формирующие постановку проблемы. Эсхатология необходимый, сопутствующий элемент всякого искания смысла. В эсхатологическом идеале наступает снятие противоречий жизни, начало новой жизни на базе «должного», гармонии, справедливости, и т.д., т. е. всего того, что сегодня не хватает, что каким-то образом извращено. Без идеи о конце истории невозможно восприятие исторического движения, понимание сути общественного развития. «Движение без перспективы конца, без эсхатологии не есть история, поскольку не имеет внутреннего плана, смысла, свершения. Движение без конца образует дурную бесконечность. Так, например, христианство внесло понимание динамизма, поскольку внесло идею однократности, неповторимости событий. Для христианского сознания в центре мирового исторического процесса стоит факт, раскрывающий исторические и метафизические глубины жизни, - факт явления Христа. Явление Христа определяет динамизм истории, поскольку полагает в ней центр ее определяющий.3

Как отмечал в свое время М.К. Мамардашвили, апокалипсис - это характеристика любого момента человеческой жизни. Это способность в любой момент стать «на предел» и лишь за ним увидеть свое истинное благо и свой истинный образ, увидеть реальность, как она есть. Апокалипсис - это

2 Дубровский Д.И. Проблема идеального. - М, 1983 - С. 205 -207.

3 Бердяев Н.А. Смысл истории. - М., 1990. - С. 27, С.54.

не то, что будет, а то, что есть всегда, есть сейчас. Это концептуальное выражение желания человека исполниться, «пребыть» до конца.4

В первую очередь, идея «конца истории» часто выступают как отражение глубокого общественного кризиса, острых социальных противоречий, требующих кардинальных преобразований Решительных, революционных, по своей сути, действий, ведущих от «конца истории» к постистории. Новым «эоном» может быть идеальное государство, Царство Духа, демократическое правовое общество. Иными словами, в идее «конца истории» отражается надежда на лучшее.

Кроме этого, как полагает Панарин А.С., в идее «смысла истории» воплощаются противоречия западного типа культуры. И можно обозначить, по меньшей мере, три больших парадокса, исходящих из созданного западной культурой образа «прометеева человека».

Первый парадокс - парадокс человеческой свободы, отражающий бытие человека между традицией и новацией, обществом и личностью.

История как «зеркало» есть, с одной стороны, положительный момент в жизни человека, выступая позитивным фактором, передавая ему в концентрированном виде социальный опыт, обретенный человечеством на протяжении всего своего существования. Но, с другой стороны, история, выступает сдерживающей силой, навязывая часто уже устаревшие механизмы решения общественных проблем развивающегося общества (бунт К. Маркса, Ф. Ницше). Н. А. Бердяев был убежден, что в истории сочетаются два элемента, без которых она невозможна, - момент консервативный (связь с духовным прошлым) и момент творческий (стремление к разрешению антиномий истории). Соотношение творческого и консервативного образует диалектику исторического развития. «Отсутствие одною из этих элементов - или момента консервативного, или момента творческого - уничтожает существование истории».5

Человек западной цивилизации попадает в своеобразную «вилку». С одной стороны, он, для того чтобы сохранять свою жизнь как историческую, не «выпадать» из истории, должен искать определенный «смысл истории» воплощающий в себе как формы и нормы деятельности, так и проективные модели разрешающие противоречия сегодняшнего дня. Именно такой поиск обеспечивает преемственность бытия и придает социальной жизни характер кумулятивного процесса, наращивающего свои результаты. При отказе от коллективной идентичности, к чему нас призывает «поздний либерализм», каждый говорит в никуда, в пустое пространство, а каждое поколение начинает с нуля и кончает как нулевое, ничего не завещавшее потомкам. Подобного рода ситуация порождена нигилизмом и порождает нигилизм,

4 Мамардашвили М. К. Необходимость себя. -М.,1996. –С.354-358.

5 Бердяев Н.А. Смысл истории. –М., 1990.-С. 31.

общественную «невмоготу», поскольку всякое напряжение сил рассматривается при таком понимании лишним, обреченным на аннигиляцию.

Второй - парадокс Порядка. Жажда порядка - ведущая страсть человека западного типа, отражая его стремление поскорее прибрать мир к рукам. Если космоцентризм восточных культур предполагает растворение человека в громаде Космоса, то эталоны западноевропейской цивилизации, напротив, настроены на его покорение, усмирение ради спокойствия человека. Выражением этого страха в греческой мифологии является фигура Хаоса, в Новое время - «мир неподвластный познанию». Направление познавательной деятельности, заданное Ф. Бэконом, таит в себе парадокс и в нем заключено главное прельщение власти: субъект сохраняет свободу воли, а объект ее полностью лишается. Положение человека в этом отношении становится двойственным: им движет не любовь к миру, а страх перед ним. Вся западная наука может быть обозначена как наука управления. В недрах всезнания заложена всевластие, идея тоталитарного, одномерного общества. Такой порядок, имманентно не присущ миру, отражает только нашу волю к власти, к обладанию. В этом, и заключается парадокс Запада, утопия порядка, когда человек постоянно оказывается у разбитого корыта, когда есть извечное несовпадение цели и результата деятельности, выраженное во многих исторических концепциях как проблема «иронии истории».

«Ирония истории» - это ирония в подлинном смысле этого слова: интеллектуально - культурное развитие человечества провоцирует оформление в его самосознании иллюзий собственной свободы и возможности социального целеполагания. У иронии есть как объективные, так и субъективные моменты. Так, выстраивая программу социального развития и реализуя ее, человек в принципе не способен изначально постичь многовалентное взаимодействие исторических связей влияющих друг на друга, а также учесть игру исторических случайностей. В силу этого человек в итоге всегда остается как бы ни с чем, получая результат часто прямо противоположный первоначальным замыслам. Глубинная «ирония истории» или «хитрость мирового разума», по мнению М.А Можейко, заключается в том, что, наделив способностью целеполагания и дав ему возможность ее применения, история изначально отказывает ему в возможности реализации своих целей.6

Осознание «иронии истории» остро ставит вопрос о смысле истории, выступая источником многочисленных интерпретаций. Осмеянное целеполагание прошедших поколений выступает основой для противоположной или корректирующей интерпретации, нового полагания,

6 Можейко М. А. Ирония истории // Новейший философский словарь. – Минск.: Изд. В. М. Скакун, 1998. – С. 282.

связанного с иллюзией учета всех факторов и моментов, неучтенных предшественниками (оптимистическая модель). Или, напротив, осознание иронии истории создает пессимистическое восприятие истории прошлого, настоящего и будущего страны, человечества в целом. Пессимизм или оптимизм, вызванный осознанием «иронии истории», выступает основой для развязывания проблемы «конца истории» соответственно с хорошим (прыжок из царства необходимости в царство свободы) и плохим (Апокалипсис) концом.

Борьба человека за свои права, вероятно, также обернется «иронией истории», поскольку уже сейчас есть признаки того, что они профанируются. Формирование правового сознания в России сегодня можно обозначить словами Э. Фромма о Веймарской республике в Германии накануне прихода А. Гитлера к власти - как БЕГСТВО ОТ СВОБОДЫ.

Третий парадокс, выделенный и зафиксированный А.С. Панариным, -это парадокс блаженства «нищих духом» в истории. В социальном плане «смысл истории» - это идеология мести, идеология раба, жаждущего стать господином (Апокалиптика мести).7

В контексте рассматриваемой нами проблемы мы должны отметить, что первые шаги по утверждению норм правового государства связаны с известными перегибами. В частности, первоначально акцент делается на права, а не на обязанности, что порождает определенное ощущение полного беспредела (это чувство обостряется на фоне фактического устранения власти от исполнения своих функций). Но, так или иначе, время правовой адаптации, время вымещения прошлых обид заканчивается, поскольку конкретные общественные проблемы заставляют искать компромиссы, пути к согласию. И здесь, как нельзя кстати, оказываются положения, зафиксированные в Декларации, поскольку именно они являются зыбким, но гарантом гражданского цивилизованного общества, где проблемы решаются не силой, не разрушением, а посредством конструктивного диалога.

Подводя итоги этого краткого очерка, необходимо отметить, что права
человека, как и смысл истории (жизни, мироздания) - не есть нечто
имманентно присущее человеку, истории и т.д. - это скорее личностная
установка на бытие в мире. Категория «ПРАВА ЧЕЛОВЕКА» является
познавательным концептом, выступающим формой социализации индивида в общественные отношения путем определения генезиса и эволюции общественных институтов. Как оформленный в концепт феномен общественного сознания категория «права человека» ясно обнаруживает единство своих смысловых «измерений»: онтологического,
экзистенциального, гносеологического, аксеологического и
праксиологического. Ни одно из них не может полностью сведено к

7ПанаринА.С. Смысл истории. Указ. соч. –С. 18-22.

остальным, но каждое из них вместе с тем предполагает другие,
конкретизируется через их посредство. Раскрывая это многомерное
содержание категории «права человека», человек (субъект познания -
субъект истории/права) полагает себя в общественно - историческое бытие, путем открытия для себя определенных социальных качеств и способов их освоения, поскольку смысл - сфера сознательной установки на
воспроизведение в себе общественного опыта. В сознании человека
посредством интерпретации вырабатываются определенные структуры
(точки), имеющие в своем содержании подобные интенции, позволяющие
человеку «выйти из себя», трасцедентироваться, открыть нечто новое о себе социальном. Раскрытие, разворачивание подобных структур идет
посредством интерпретации. Бытие человека есть движение по этим
«точкам», в которых происходят прямые или косвенные контакты с другими субъектами, осваивается или синтезируется социальная предметность. В этих точках вещи - «превращенные формы» тоже «выходят из себя», то есть перестают быть тождественными своим физическим контурам, а открывают индивиду заложенные в них качества и формы, служат человеку средством движения его сил, направляя его способности. Таким образом, можно утверждать, что ПРАВА ЧЕЛОВЕКА есть та опора, благодаря которой человек обретает мужество быть, несмотря ни на что.

Муратов М.Я.,

заместитель Главы администрации г. Нижнекамска

и Нижнекамского района

СВОБОДА СЛОВА В КАТАЛОГЕ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА

Конституция Российской Федерации провозглашает человека, его права и свободы высшей ценностью (ч.1 ст. 1). Такая политико-правовая позиция полностью соответствует общепризнанным мировым стандартам современной цивилизации, получившим в теории и на практике наименование естественных и неотчуждаемых прав человека, одним из которых является свобода слова.

Содержание этого права связано с фундаментальными для человеческого бытия атрибутами. В слове «человек» фиксируется знание и опыт, выражает себя и устанавливает контакты с другими людьми, чтобы объединить усилия, направленные на удовлетворение жизненно важных потребностей. Свободу же человек считает благом, посредством которого только и реализуется неповторимая индивидуальность. Многообразие возможных подходов к анализу феномена свободы слова позволяет выделить здесь

несколько аспектов - философский (свобода слова как средство познания); этический (свобода слова как нравственная основа человеческого общения); социальный (свобода слова как форма социального контроля); психологический (свобода слова как речевая способность, определенная функция психики, свойственная человеку как высокоорганизованному биологическому существу). Главным же аспектом, интегрирующим все остальные, представляется юридический: свобода слова как субъективное право каждого человека выражать свое мнение, что является важнейшей предпосылкой реализации друг их прав и свобод.

Свобода слова в широком юридическом смысле может рассматриваться
как комплексный правовой институт, регулируемый нормами
конституционного, граждански о, административного и уголовного права, а также некоторыми конституционными принципами — такими, например, как, гласность судопроизводства.

Исторически первым документом, в котором фиксируется свобода слова, был Билль о правах 1689 г., в котором, в частности, записано, "что свобода слова, суждений и актов в Парламенте не должна быть стесняема или подвергаема рассмотрению в каком-либо суде или месте, кроме самого Парламента". 8 В ст. 10 французской Декларации прав человека и гражданина 1789 года сказано, что никто не должен быть притесняем за свои взгляды, даже религиозные, при условии, что выражение не нарушает общественный порядок, установленный законом. Статья 11 гласит: "Свободное выражение мыслей и мнений есть одно из драгоценнейших прав человека; каждый гражданин может свободно высказываться, писать, печатать, отвечая лишь за злоупотребление этой свободой в случаях, предусмотренных законом". 9

Считается, что именно с момента принятия Декларации прав человека и гражданина 1789 г. права человека приобрели то общемировое звучание, которое они имеют в настоящее время. Так, например, ст. 10 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод провозглашает две взаимосвязанные свободы - свободу выражения своего мнения и свободу информации. Содержание свободы выражения мнения включает свободу придерживаться своего мнения, получать и распространять информацию и идеи Свобода выражения мнения составляет одно из основных условий прогресса общества и развития человека. Это касается не только идей и информации, воспринимаемых благожелательно или нейтрально, но и тех, что оскорбляют, вызывают беспокойство со стороны государства или какой-либо части населения. Без широты взглядов, терпимости по отношению к чужому мнению не существует демократическое общество.

8 Международные акты о правах человека. Сборник документов. М:. НОРМА-ИНФРА*М, 1998.-С. 15.

9 Там же. С. 33.

Рассматриваемые стандарты воспроизводятся в ст. 29 Конституции Российской Федерации: каждому гарантируется свобода мысли и слова; не опускаются пропаганда или агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду; запрещается пропаганда социального, расового, национального, религиозного или языкового превосходства; никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них; каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом; перечень сведений, составляющих государственную тайну, определяется федеральным законом; гарантируется свобода массовой информации; цензура запрещается.

Эти положения нашли свое дальнейшее развитие и детализацию в федеральных законах, а также в нормативных правовых актах субъектов Российской Федерации. Проведенный нами специальный анализ показывает, что в действующем специальном законодательстве, как впрочем, и на уровне международно-правовых документов, существуют некоторые понятийно-терминологические несоответствия при обозначении совокупности субъективных прав и корреспондирующих им обязанностей, составляющих в комплексе свободу слова. Отсюда и недостаточная ясность: к примеру, является ли право на распространение информации частью свободы слова или это самостоятельное право, а свобода слова распространяется только на выражения субъективного мнения. Это не просто теоретический спор. Допустим, в ходе избирательной кампании - как отличить информационные материалы от агитационных, имеющих в соответствии с законодательством о выборах различный правовой режим использования? Четкие критерии здесь пока не разработаны, а их важность и практическая значимость очевидна.

Можно привести и другие примеры, свидетельствующие о недостатках действующего законодательства и правоприменительной практики по вопросам свободы слова. Чтобы устранить их, представляется необходимым, в частности, усовершенствовать институт российского омбудсмена, имея в виду создание специализированного Уполномоченного по информационным правам человека.

ТЕОРИЯ ПРАВА

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ПРАВА И МОРАЛИ

В ОБЛАСТИ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА

Права человека представляют собой особенную по своей значимости область права, поскольку в них концентрируются главные ценности человеческого общежития, такие, как жизнь, свобода, достоинство, личная автономия. Эти ценности получают в правах человека свое нормативное закрепление и гарантии осуществления при помощи правовых средств и институтов. Но внутреннее содержание и цели концепции прав человека не исчерпываются рамками одною лишь правового регулирования. Правовые способы их обеспечения являются важной частью (вероятно, самой важной) общей проблемы стандартов и норм жизни в цивилизованном обществе. А дополнение правовых гарантий прав человека содержится в системах других нормативно-ценностных ориентиров, прежде всего в моральной системе.

Прежде чем раскрыть вопрос взаимодействия права и морали, необходимо уяснить: что такое мораль, и что такое право. Мораль имеет очень широкое поле действия.

Мораль - система исторически определенных взглядов, норм, принципов, оценок, убеждений, выражающихся в поступках людей, регулирующих их отношения друг к другу, к обществу, определенному классу, социальной группе, государству и поддерживаемых личным убеждением, традицией, воспитанием, силой общественного мнения. Критериями моральных норм, оценок, убеждений выступают категории добра, зла, честности, благородства, порядочности, совести. С таких позиций даются нравственная интерпретация и оценка всех общественных отношений1.

Право является формальной конкретно-исторически обусловленной мерой свободы. Причем речь идет не об абстрактной свободе, а о тех ее масштабах, которые детерминированы конкретным способом производства, социальной структурой, культурным развитием общества. "Право по своей сущности и, следовательно, по своему понятию - это исторически определенная и объективно обусловленная форма свободы в реальных отношениях, мера этой свободы, формальная свобода"2.

1 Теория государства и права /Под ред. проф. Г. Н. Манова. М., 1996. –С. 110.

2 Нерсесянц В.С. Право и закон. –М., 1983. – С. 342-343.

3 Дробницкий О. Г. Понятие морали историко-критический очерк. -М.,1994. –С. 291.

Право очерчивает свободу внешних действий человека, оставаясь нейтральным по отношению к его внутренним мотивам. Иное дело мораль, она требует внутреннего самоопределения личности. В этом смысле мораль - неформальный определитель свободы. Моральная свобода означает, что человек может сделать предъявленные ему извне веления предметом самостоятельного размышления и самостоятельного решения, "внутренне мотивировать" и оправдать свои действия", что он способен поступать по внутреннему убеждению и противопоставлять свою волю стихии внешних обстоятельств 3.

Специфика права определяется его связью с государством. Правовые нормы возникают непосредственно в общественных отношениях, однако институциональное воплощение, "цивилизованное" выражение они получают в законодательстве государства. Институциализированность права является важным признаком, отличающим его от морали.

Право и мораль как социальные регуляторы неизменно имеют дело с проблемами свободной воли индивида и его ответственности за свои действия. Они обращены к разуму и воле человека, помогая ему адатироваться в сложном и изменчивом мире общественных отношений. Свобода и ответственность - пружины исторической активности человека, способ его существования в правовых и нравственных отношениях. Вместе с тем право и мораль выступают как мерила свободы индивида, определяют ее границы.

Специфика права и морали ни в коей мере не устраняет их тесную взаимосвязь, предопределяющую органическую необходимость морального измерения права. Право - категория этическая, нет, и не может быть права, не подлежащего моральной оценке с позиций добра и зла, честного и бесчестного, добродетельного и постыдного. И хотя этические критерии оценок менялись от одной исторической эпохи к другой, моральная критика права всегда выступала катализатором его развития. Мораль - ценностный критерий права, важный фактор совершенствования правовых систем4.

Специфичность взаимодействия права и морали в области прав человека связана с особой, повышенной значимостью самого предмета взаимодействия. Конечно, вся правовая система в целом несет огромный нравственный потенциал, и многие правовые и нравственные нормы вырастают из общих ценностных оснований. Однако права человека в целом могут быть названы базовой политической ценностью, воплотившей самые

4 Теория государства и права / Под ред. проф. Г. Н. Манова. – М., 1996. –С. 121.

важные принципы совместного человеческого бытия, которые невозможно характеризовать только как правовые или только как моральные.5

В правах человека эти принципы, во-первых, декларируются, т. е. провозглашаются в качестве морально-политических целей общества, во-вторых защищаются при помощи юридических институтов. Вторая функция не может реализоваться без первой, но и первая, как показывают многочисленные исторические факты, является необходимым этапом для возникновения собственно правовых механизмов обеспечения декларированных ценностей. Так, положения Великой Хартии вольностей (1215г.), Билля о правах (1685г.), Хабеас корпус акта (1679г.) еще нельзя назвать всеобщими юридическими правами. Тем не менее, эти документы заложили основы концепции процессуальных гарантий, связанности государственной власти правом. Именно на них как на "древние английские свободы" ссылались пуритане времен английской Реформации, переселенцы в ходе американской революции для обоснования традиционности естественных прав.6

Мораль и право в системе прав человека должны действовать однонаправлено, поскольку именно здесь происходит позитивация основных (в том числе моральных) ценностей цивилизованного общества, их распространение и укоренение в правовых системах различных государств, в которых они, "оставаясь нравственно-политическим императивом, приобретают юридическую форму и становятся важнейшим институтом конституционного права".7 В правах человека в юридической форме изложены общие человеческие ценности, базирующиеся на этике человеческой соли парности, признающей индивидуальность и автономию личности. Поэтому-то морально-правовое содержание прав человека - это не проявление синкретизма и недостаточной дифференцированности элементов конструкции, а сущностный и устойчивый признак. Он проявляется на всех этапах развития теории нрав человека - от античности до наших дней.

Можно сказать, что система прав человека является своеобразным звеном между правом и моралью. Юридические способы провозглашения и обеспечения фундаментальных принципов взаимоотношения личности и общества дополняют нравственные нормы, утверждающие свободу и автономию субъектов морали. Важнейшие ценности получают как бы "двойное закрепление" в социальных нормах по правам человека, значимых как в нравственной, так и в юридической системах. Механизмы нормативно-

5 Права человека и политическое реформирование (юридические этические социально психологические аспекты). Отв. ред. Е. A. Лукашева.- М., 1997; Н.В. Колотова. Права человека как сфера взаимодополнения права и морали.- М., 1997.- С. 141.

6 Багдасаров В. Ю. Права человека в Российской империи. – Ставрополь, 1996.- С. 17.

7 Сравнительное конституционное право.- М., 1996. С. 242.

правового обеспечения прав человека в силу их определяющей роли для человеческого общества подкрепляют специфические моральные механизмы нравственные принципы политического общения, что и говорит о взаимодействии морали и права в сфере прав человека "в режиме" взаимодополнителыюсти8.

Все нормы, составляющие права человека, несут совокупное морально-правовое содержание, и практически каждый институт прав человека может быть рассмотрен с точки зрения принципа взаимодополнительности.

Так, например, право на достойное человеческое существование базируется на нравственно-философской категории "человеческое достоинство".

В нравственной области эта категория соотносится с индивидуальным проявлением человеческого духа, одинаково "присущего всем", как сказано уже в первой строке преамбулы Всеобщей декларации прав человека. Именно эта "присущесть всем" и делает моральное чувство человеческого достоинства одним из значимых признаков правового равенства. Таким образом, личное ощущение морального достоинства как самоуважения может быть разным, но достоинство, значимость человека перед законом одинакова. И в тексте правового документа этот термин закрепляется как морально-правовая ценность, защищаемая как личное субъективное право. Из него логически развивается следующее звено юридического обеспечения человеческого достоинства (из числа прав человека второю поколения) -правовая и экономическая обязанность общества обеспечить достойную жизнь человека9.

Мораль и право представляют собой родственные, но далеко не одинаковые нормативно-ценностные системы, каждая из которых имеет свои цели и специфический набор инструментов и средств для достижения этих целей, свои разнонаправленные ценностные приоритеты (карательная справедливость - милосердие, равенство - индивидуализм и т.д.). Однако, характеризуя взаимоотношение права и морали в области прав человека, речь идет об однонаправленном действии этих феноменов, не противоречащем различию их внутренней природы.

Итак, право и мораль в конструкции прав человека связаны друг с другом взаимодополнительным образом. Фактами, подтверждающими такой тип взаимодействия указанных нормативно-ценностных регуляторов, являются:

8 Права человека и политическое реформирование (юридические, этические, социально-психологические аспекты). Отв. ред. Е.А. Лукашева. – М., 1997г., Н.В. Колотова. Права человека как сфера взаимодополнения права и морали. —М., 1997. – С. 142.

9 О праве на человеческое достоинство см.: Дмитриев Ю. А. Право человека на достойную жизнь как конституционно-правовая категория//Конституционный строй России. – М., 1996.

Во-первых, концепция прав человека есть прямое следствие идеи о прирожденных и неотчуждаемых естественных правах, возникших в результате поиска справедливого способа взаимоотношений человека и государства. Ее основной посылкой являлась гипотеза о естественном происхождении и негосударственном характере основных прав, существование которых должно обеспечивать автономию самостоятельной личности, "пространство ее моральности". Просветителями XVIIIв. защита прав человека рассматривалась как единственная нравственная обязанность государства, его предназначение с точки зрения справедливости. Таким образом, принцип правового общения между государством и личностью, заключенный в правах человека, изначально строился на морально одобряемых нормах равенства перед законом и судом, отсутствии произвольных привилегий и других принципах правового государства. И в разные исторические эпохи эта проблема, "неизменно оставаясь политико-правовой, приобретала то религиозное, то этическое, то философское звучание"10.

Во-вторых, даже с формально-юридических позиций права человека - не просто кодекс важных субъективных прав. Всеобщая декларация прав человека (1948г.) принята в виде резолюции Генеральной Ассамблеи ООН, поэтому она имеет лишь рекомендательный характер, не являясь международным договором. Таким образом, Декларация не может рассматриваться как юридически обязательный документ 11. А это значит, что ее применение в разных странах и регионах мира зависит от признания не только правовой, но и ее нравственной значимости12.

В-третьих, права человека - неотъемлемый компонент общеморального подхода к человеку, отношения к нему как к автономной и самостоятельной личности, свободной и равноправной Право, по формуле Канта, есть "свобода каждого, ограниченная такой же свободой каждого другого, насколько это возможно по всеобщему закону". Право есть свобода, и мораль есть свобода, и обе эти нормативно-ценностные системы содержат идеи равенства без уравнивания, равного достоинства людей, равенства их возможностей и притязаний. Тем самым они создают возможность существования такой организации общественного порядка, которая бы не

10 Общая теория прав человека. С. 4.

11 См.: Карташкин В. А. Всеобщая декларация и права человека в современном мире// Права человека в истории человечества и в современном мире. –М., 1996. – С. 17.

12 Права человека и политическое реформирование (юридические, этические, социально-психологические аспекты). Отв. ред. Е.А. Лукашева. – М., 1997., Н.В. Колотова. Права человека как сфера взаимодополнения права и морали. —М., 1997. – С. 147.

стесняла и не ограничивала свободу индивидов, а стимулировала их творчество и развитие13.

Такая трактовка прав человека содержится в естественно-правовой традиции философии права. Таковы предпосылки и современного правопонимания с позиции признания естественного и неотчуждаемого характера прав индивида, воспринятого Конституцией Российской Федерации. В частности, в ст. 17 Конституции содержится основная формула прав человека, соответствующая приведенной выше "стандартной формуле права" И. Канта: "Осуществление прав и свобод не должно нарушать права и свободы других лиц". Согласно гуманистической философско-правовой традиции, у этой формулы не может быть изъятий, как не может быть произвольных изъятий в правах человека14.

Международные документы решают вопрос об ограничении прав по общенравственным мотивам более корректно. Так, ст. 20 Международного пакта о гражданских и политических правах предусматривает возможность запрещения антигуманных, аморальных действий, конкретно перечисляя запрещенные аморальные действия. Ими являются: пропаганда войны, "всякие выступления в пользу национальной, расовой или религиозной ненависти, представляющие собой подстрекательство к дискриминации, вражде или насилию". А ст. 4 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах содержит указание на то, что ограничение прав законом допустимо лишь постольку, "поскольку это совместимо с природой указанных прав и исключительно с целью способствовать благосостоянию в демократическом обществе"15.

По сравнению с цитированными положениями Международных пактов о правах человека Конституция РФ не содержит конкретного перечня действий, запрещенных по причине своей аморальности. И эта неконкретность в контексте российских политических реалий выглядит несколько угрожающе, поскольку наша история изобилует примерами ведения инквизиционных порядков "ради" укрепления общей нравственности и блага. Вопрос о запрете некоторых аморальных действий еще недостаточно осмыслен и с теоретической точки зрения. Речь здесь может идти о защите правом нравственных (а не правовых) норм, попрание которых способно привести к массовым нарушениям основных прав человека. Именно в силу этих возможных последствий право принимает на

13 Там же, 1997г. Н. В. Колотова. Права человека как сфера взаимодополнения права и морали. С. 148.

14 Права человека и политическое реформирование (юридические, этические, социально-психологические аспекты). Отв. ред. Е. А. Лукашева. – М., 1997; Колотова Н. В. Права человека как сфера взаимодополнения права и морали. — М.,1997. –С. 148.

13 Колотова Н. В. Указ. раб. – С. 149.

себя не характерные для нет о обязанности по защите нравственной нормы. И нетипичность такой правовой защиты требует и особой законодательной техники для ее реализации.

Изучение прав человека - задача не только сугубо юридических исследований. Фактически речь идет о развитии особой философии прав человека, которая может рассматривать эту конструкцию как этически и юридически значимый кодекс, самоцелью которого является сам человек. Именно эта философия может стать общей определяющей базой морального и правового сознания, основой их взаимодополнительности и неконфликтности. Одна из статей Г. В. Мальцева именно так и называется: "Новое мышление и современная философия прав человека". Здесь Г. В. Мальцев пишет о том, что "дальнейший прогресс человечества, движение к новому мировому порядку принесет с собой новую нравственность и новое право, вытекающее из единства человеческой природы, из общечеловечности, ее развертывающегося нормативного потенциала".16 Такое новое право и новая нравственность смогут быть непротиворечивыми только в одном случае - если будут дополнять друг друга на основе общих ценностных оснований.17

толстик в.а.,
начальник кафедры государственно-правовых дисциплин

Нижегородской академии МВД России,

кандидат юридических наук, доцент

ОБЩЕПРИЗНАННЫЕ ПРИНЦИПЫ И НОРМЫ

МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА

В ОБЛАСТИ ПРАВ ЧЕЛОВЕКА В ПРАВОВОЙ СИСТЕМЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ: ИЕРАРХИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

В доктрине международного права общепризнанные принципы и нормы называют императивными нормами Их легальное определение содержится в статье 53 Венской конвенции о праве международных договоров «Императивная норма общего международного права является нормой, которая принимается и признается международным сообществом государств в целом как норма, отклонение от которой недопустимо и которая может

16 Мальцев Г. В. Новое мышление и современная философия прав человека// Права человека в истории человечества и в современном мире.- М., 1997. – С. 35.

17 Права человека и политическое реформирование (юридические этические социально-психологические аспекты). Отв. ред. Е. А. Лукашева.- М., 1997., Н. В. Колотова. Права человека как сфера взаимодополнения права и морали. С. 150.

быть изменена только последующей нормой общего международного права, носящей такой же характер». Обратим внимание на то, что императивной может считаться только та норма, которая принимается и признается (выделено нами - В.Т.) международным сообществом, государством в целом. Это означает, что она должна быть закреплена в соответствующих источниках, которые и предопределяют соотношение ее юридической силы с юридической силой иных норм, закрепленных в иных источниках. Понятно, что формой существования императивной нормы могут быть не только международные договоры, но и международные обычаи. Однако, с нашей точки зрения, нормы, закрепленные в договорах, должны иметь приоритет перед обычными нормами.10

Таким образом, место общепризнанных принципов и норм международного права в области прав человека в иерархии как международного, так и внутригосударственного права обусловлено иерархическим местом источника (в котором они закреплены) в системе источников соответствующей системы права. Следовательно, рассматриваемая часть международного права не может представлять собой единого монолита, имеющею одинаковую юридическую силу вне зависимости от формы их закрепления. Более того, иерархический приоритет той или иной нормы права или группы норм если и возможен, то только в силу того, что об этом прямо сказано в каком-либо источнике.

Игнорирование этого принципиального положения может приводить к не вполне корректным, а в отдельных случаях и к ошибочным выводам относительного иерархического места общепризнанных принципов и норм международного права в правовой системе Российской Федерации. Так, по мнению С.В Черниченко, в случае расхождения между переадресованными общепризнанными принципами и законами Российской Федерации приоритет имеют эти принципы. «Уместно напомнить пишет автор, - что основные принципы международного права, будучи императивными нормами международного права, т. е. нормами, от которых нельзя отступать в договорном порядке, в иерархическом отношении стоят выше норм международных договоров. Было бы нелепым считать, что переадресованные, трансформированные нормы международных договоров имеют приоритет перед нормами законов, а стоящие выше их в иерархическом отношении нормы такого приоритета не имеют» 11. Очевидно,

10 В данной статье проблема иерархического соотношения международного договора и международного обычая не рассматривается. Это самостоятельная проблема, которая нуждается в отдельном исследовании.

11 Черниченко С. В. Права человека в контексте соотношения международною и российскою права // Российская правовая система и международное право: современные проблемы взаимодействия: Материалы всероссийской научно-практической конференции (20-22сент. 1995 г.). Часть I. –Н. Новгород, 1996. – С. 29.

что при таком подходе отнюдь не исключены ситуации, при которых те или иные общепризнанные принципы и нормы международного права будут иметь юридическую силу не только ниже федерального закона, но и ниже некоторых подзаконных актов. Например, нормы и принципы, содержащиеся в межведомственном соглашении, не могут иметь иерархическою приоритета перед нормативными указами Президента РФ и постановлениями Правительства РФ.

Специфика иерархического построения нормативной системы российского права, в которую включены нормы международного права, состоит в том, что, с одной стороны, необходимо в максимальной степени учитывать особенности юридической природы включенного компонента, с другой - такое построение немыслимо без «подчинения» этих норм догмам российского права.

С учетом обозначенных методологических позиций иерархия общепризнанных принципов и норм международного права в нормативной системе российского права может быть представлена в следующем виде.

1. Высший иерархический приоритет будут иметь общепризнанные принципы и нормы в области прав человека, закрепленные в Конституции Российской Федерации. В этой связи обратим внимание на сомнения, которые на этот счет высказываются в юридической литературе. Первое касается того, что императивные нормы (jus cogens), закрепленные в международных договорах Российской Федерации, должны иметь приоритет перед нормами Конституции России. После принятия федерального закона «О международных договорах Российской Федерации», в статье 22 которого установлен особый порядок выражения согласия на обязательность для Российской Федерации международных договоров, даже самые последовательные сторонники доктрины примат а международного права над внутригосударственным, вынуждены были признать приоритет Конституции. В законе предельно четко установлено: «Если международный договор содержит правила, требующие изменения отдельных положений Конституции Российской Федерации, решение о согласии на его обязательность для Российской Федерации возможно в форме федерального закона только после внесения соответствующих поправок в Конституцию Российской Федерации или пересмотра ее положений в установленном порядке». Второе сомнение связано с особой позицией, занимаемой И.И. Лукашуком. Его аргументация строится следующим образом. В соответствии с концепцией демократического, правового государства Конституция придала особый статус общепризнанным принципам и нормам международною права о правах человека. «В Российской Федерации при­знаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии

с настоящей Конституцией» (ч. 1 ст. 17). Исходя из того, что принципы и нормы международного права в данном случае указаны даже перед самой Конституцией, И.И. Лукашук делает вывод, что они обладают, по крайней мере, не меньшей силой. Кроме того, он считает, что это подтверждается и общей концепцией Конституции. «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью» (ст. 2). Конституция, как и соответствующие международные акты, исходит из того, что «основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения» (ч. 2 ст. 17) 12. Заметим, что такая позиция не нашла поддержки среди представителей науки международного права. Так, С.Ю. Марочкин пишет: «Вряд ли назначение ч. 1 ст. 17 установить приоритет МП, скорее она содержит указание на правовые основы в вопросах прав человека, соответственно и смысл ее прочитывается так: права человека признаются и гарантируются в соответствии с Конституцией, которая закрепляет их согласно общепризнанным нормам МП. Поэтому данная статья не ослабляет положения о высшей юридической силе Конституции в правовой системе Российской Федерации».13 С нашей точки зрения, такой подход обоснован.

2. На втором иерархическом уровне будут находиться общепризнанные принципы и нормы в области прав человека, закрепленные в федеральных конституционных законах К сожалению, на сегодняшний день, в федеральном законе о международных договорах не установлен особый порядок для выражения согласия на обязательность для Российской Федерации международных договоров, в которых содержатся иные правила, чем установлены соответствующими законами. Такие предложения были сформулированы нами в 1996 году14. С нашей точки зрения, возможны два варианта решения проблемы. Первый по аналогии с приводимой выше статьей 22. Второй - посредством установления особого порядка для ратификации таких договоров. Они должны ратифицироваться в порядке, установленном для принятия федеральных конституционных законов. Заметим, что в литературе высказано сомнение относительно возможности использования такого варианта, так как Конституция РФ точно перечисляет случаи, когда принимаются федеральные конституционные законы. В их

12 Лукашук И. И. Нормы международного права в правовой системе России. – М., 1996.- С.-39-40. См.: также: Лукашук И. И. Применение норм международного права в свете федерального закона в международных договорах России // Российский юридический журнал. –1996. - № 4.-С. 51.

13 Марочкин С. Ю. Действие норм международного права в правовой системе Российской Федерации. - Тюмень, 1998. – С. 50-51. Аналогичную оценку этой позиции дают и другие авторы. См.: Карташкин В. А. Права человека в международном и внутригосударственном праве. –М., 1995. –С.17.

14 См.: Российская правовая система и международное право современные проблемы взаимодействия. Выступление на Всероссийской научно-практической конференции в Нижнем Новгороде//Государство и право. –1996. -№2. – С. 7-9.

числе случая ратификации договора нет. При этом предлагается особый вариант, суть которого в том, что поскольку ратификация договоров осуществляется федеральным законом, который не может противоречить конституционному закону, постольку, как и в случае с Конституцией, до ратификации договора, содержащего правила, отличные от правил конституционного закона, необходимо предварительное изменение последнего 15. В этой связи становится непонятно, для чего законодатель установил особый порядок выражения согласия на обязательность для Российской Федерации международного договора, нормы которого противоречат Конституции Российской Федерации? Если федеральный закон не может противоречить федеральному конституционному закону, то, тем более, он не может противоречить и самой Конституции. С другой стороны, нет непреодолимых препятствий для внесения в Конституцию изменений. Однако данный спор не принципиален. Главное состоит в том, что позиции авторов, исследовавших данную проблему, совпадают в вопросе об иерархическом месте норм международного права в правовой системе Российской Федерации.

3. Третий иерархический уровень будут занимать общепризнанные принципы и нормы, закрепленные в Уставе ООН. Безусловно, трудно представить существование очевидного противоречия между Конституцией Российской Федерации, федеральными конституционными законами и нормами Устава ООН. Однако если предположить, что такая неопределенность все-таки возникнет, приоритет будут иметь нормы Конституции и федеральных конституционных законов. Вместе с тем в подобной ситуации вполне правомерной будет постановка вопроса о приведении норм Конституции и указанных законов в соответствие с нормами Устава ООН.

4. Следующую ступеньку в иерархии будут занимать общепризнанные принципы и нормы в области прав человека, содержащиеся в ратифицированных договорах Российской Федерации. Отметим, что международные договоры Российской Федерации могут заключаться с иностранными государствами, а также с международными организациями от имени Российской Федерации (межгосударственные договоры), от имени Правительства Российской Федерации (межправительственные договоры), от имени федеральных органов исполнительной власти (договоры межведомственного характера). Любой из названных договоров в случае его ратификации будет находиться на рассматриваемом уровне.

5. На четвертом уровне в соответствии с ч.4 ст.15 Конституции располагаются общепризнанные принципы и нормы международного права

15 См.: Лукашук И.И. Указ. раб. –С. 37.

области прав человека, закрепленные в федеральных законах Российской
Федерации.

6. Затем будут идти принципы и нормы, содержащиеся в нормативных указах Президента Российской Федерации, постановлениях Правительства Российской Федерации и т.д.

Следует еще раз отметить, что общепризнанные принципы и нормы международного права в области прав человека, существующие в форме
международного обычая и не имеющие на данный момент закрепления в писаных источниках российского права, могут, как уже отмечалось, выступать в качестве вспомогательного источника и быть использованы российскими субъектами правоприменения при пробелах в нормативно-правовом и договорном регулировании. Этим обстоятельством и предопределяется их место в иерархической структуре российского законодательства.

Аналогичный вывод можно сделать как в отношении общепризнанных принципов и норм, закрепленных в различных международных договорах, нормы которых Российская Федерация еще не признала в качестве обязательных для себя, так и закрепленных в иных международных документах, которые сами по себе не имеют обязательного юридического значения.

Решетов Ю.С.,

зав. кафедрой теории и истории
государства и прав КГУ,

доктор юридических наук,

профессор

УРОВНИ РЕАЛИЗАЦИИ ПРАВА

Механизму реализации права присущ богатый арсенал связей его компонентов, наиболее характерными из которых являются координация и субординация. При этом координация выражает пространственную упорядоченность компонентов системы, упорядоченность по горизонтали. Здесь речь идет о взаимодействии компонентов одного уровня организации. Субординация же есть вертикальная упорядоченность, подчинение и соподчинение компонентов, т.е. взаимодействие компонентов различных уровней.

Для характеристики уровней правореализации целесообразно выделить следующие направления воздействия норм права на поведение людей: 1) закрепление в диспозициях правовых норм правил требуемого или дозволяемого поведения; 2) установление в нормах права мер юридического воздействия (санкций) в случаях нарушения диспозиций. Правовые нормативы не действуют в поведении людей автоматически - непреложно.

Напротив, в самой их структуре предполагается, что индивид может и не совершить требуемого or нею действия. Тем самым норматив как способ детерминации поведения включает его альтернативность (должно поступать так, но может произойти и другое). К правовым нормам общество прибегает всегда, когда имеет место отклонение от социальной направленности поведения его членов, т.е. когда совершаются асоциальные акты.

Соответственно можно выделить две стороны в реализации права. Первая охватывает осуществление диспозиций правовых норм. Вторая выражается в деятельности, реализующей санкции правовых норм. Причем ведущей является первая сторона. Норма права воздействует на поведение людей прежде всего своей диспозицией. Связи между этими сторонами процесса реализации права носят субординационно-структурный характер.

Изложенное побуждает сказать о роли, которую играют в реализации правовых норм их гипотезы. Гипотезы предусматривают жизненные условия, при наличии которых реализуются диспозиции правовых норм. Этими условиями могут быть: время (например, военное), место (например, заповедник), события (например, стихийное бедствие, смерть человека), конкретные обстоятельства (например, достижение определенного возраста) и др. Правовая гипотеза не формирует самостоятельной программы поведения для участников общественных отношений. Поэтому говорить о реализации гипотез правовых норм, наряду с осуществлением диспозиций и санкций, нельзя. Разнообразные жизненные обстоятельства, фиксируемые гипотезами, не имеют с правомерным поведением, из которого складывается реализация права, единой субстанциональной основы. Так, едва ли можно доказать, что события, которые не зависят от сознания и воли людей, могут находиться в составе правореализующего поведения.

Приведенная концепция различных срезов, сторон правореализации, находящихся в субординационных отношениях, позволяет сделать некоторые выводы.

1. Выделение реализации диспозиций и реализации санкций правовых норм обусловлено противоправным поведением. Это поведение противостоит правомерному поведению, составляющему содержание реализации права, по всем параметрам. Причем граница между правомерным и противоправным поведением проходит там, где начинается невыполнение своих обязанностей. Невыполнение обязанностей (противоправное поведение), конечно же, непосредственно сказывается на характере процессов реализации права. Но это отнюдь не означает, что противоправное поведение может быть включено в содержание правореализации.

2. Правомерная деятельность, составляющая содержание реализации санкций правовых норм, направлена на обеспечение оптимального течения реализации диспозиций правовых норм. Поэтому данная деятельность качественно отличается от противоправного поведения. Причем реализация правых санкций - это не вторая стадия реализации предписания правовых норм, а относительно самостоятельная сторона правореализации. Реализацию диспозиции и реализацию санкции правовой нормы нельзя представлять в виде стадий ее реализации, ибо осуществление диспозиции правой нормы делает ненужной какую-либо дальнейшую ее реализацию. С другой стороны, невыполнение диспозиции правовой нормы ведет к реализации ее санкции.

2. В качестве необходимого фактора целенаправленной реализации диспозиций правовых норм выступает ответственность. Речь в данном случае идет не о ретроспективном (отрицательном) аспекте ответственности, а о перспективном (позитивном) Ответственность наступает не только там, где нарушается законность и правопорядок, по и там, где совершаются действия, которые укрепляют законность и правопорядок. Два аспекта ответственности нельзя отрывать друг от друга. Они тесно между собой связаны и представляют разные, противоположные стороны одного и того же явления. Причем главным в ответственности выступает позитивный аспект. Реализация диспозиций правовых норм связана с позитивной ответственностью. Реализация же правовых санкций связана с ретроспективной ответственностью. Позитивная ответственность «подключает» человека к реализации права путем сознательного и мотивированного отношения к нему. Конечно, эта ответственность идет не только от права. В ней преломляются, несомненно, закономерности политического и нравственною регулирования. Но это естественный процесс для демократического общества.

Ни с теоретической, ни с практической точек зрения нельзя игнорировать внутреннюю связь позитивной ответственности с реализацией права. Ибо, с одной стороны, позитивная ответственность есть необходимый фактор качественной правореализации. С другой стороны, в ходе эффективного осуществления права у людей воспитывается чувство ответственности, утверждается их самостоятельная, инициативная деятельность в экономической, социальной, политической и духовной сферах жизни общества.

3. Реализация санкций правовых норм направлена на обеспечение оптимального осуществления диспозиций правовых норм. В деятельности, реализующей правовые санкции, воплощаются элементы восстановления нарушенного состояния равновесия процессов правореализации. А это

позволяет сказать, что реализация права выступает в качестве самовосстанавливающейся, самообеспечивающейся системы.

Уровневый подход предстает конструктивным и при выяснении места в реализации права процедурно-процессуальной юридической деятельности. Не подлежит сомнению, что понять эту деятельность нельзя без соотнесения ее с деятельностью, реализующей материально-правовые нормы. Реализация материально-правовых и реализация процедурно-процессуальных норм представляют собой такие стороны механизма правореализации, которые воплощают субординационно-функциональные связи ею основных компонентов.

Механизму реализации права присущи не только субординационно-
структурные, но и субординационно-функциональные связи.
Функциональная зависимость, существующая между материально-
правовыми и процедурно-процессуальными нормами, означает
производность процедурно-процессуальной правореализующей
деятельности от деятельности, составляющей содержание реализации
материально-правовых норм. Потребность в реализации норм материального права обусловливает процедурно-процессуальную правореализующую деятельность.

Важнейшим направлением развития механизма реализации российского права является укрепление его демократических основ. А этого не достичь без совершенствования процессуальных гарантий реализации прав и свобод личности. Юридическая процессуальная форма рассчитана на воплощение в жизнь подлинно демократических принципов государственного управления обществом. Она предстает в качестве конструктивного фактора предупреждения и разрешения противоречий между интересами управляющих и управляемых.

Реализация процедурно-процессуальных норм права не ограничивается юрисдикционной правоприменительной деятельностью, а распространяется и на иные правовые формы государственной деятельности. Функциональное взаимодействие государства и права проявляется также в деятельности, связанной с формированием, ликвидацией или преобразованием органов государства, должностных лиц, иных субъектов права, в организационно-исполнительной и контрольно-надзорной деятельности.

Действие процедурно-процессуальных правовых норм должно в той или иной степени затрагивать всю правоприменительную деятельность. Конечно, процедурно-процессуальная деятельность, существование которой связано с применением диспозиций правовых норм, отличается от деятельности, сопряженной с применением санкций правовых норм. Но эти различия едва ли можно отнести к их существенно своеобразным признакам.

Поэтому в юрисдикционной процедурно-процессуальной деятельности возможно усматривать лишь видовую разновидность реализации процедурно-процессуальных норм

Применение санкций правовых норм связано с конфликтными нормами взаимодействия людей. В ходе реализации юрисдикционно-процессуальных правил конфликтные взаимоотношения переводятся в такие рамки, которые позволяют на гуманистически-демократической основе применять государственное принуждение. Причем стороны, участвующие в процессе, не только исполняют обязанности, но и используют права, устанавливаемые процессуальными нормами права. Реализация же процедурно-процессуальных норм, связанная с применением диспозиций материально-правовых норм, выступает в качестве важного специально-юридического фактора, действующего в направлении предотвращения возникновения конфликтных взаимоотношений. Потому нельзя недооценивать этой части процессуальной формы правоприменения. Едва ли нужно доказывать, например, значимость процедурно-процессуальной правовой регламентации порядка приема в вузы, присуждения ученых степеней, в предупреждении конфликтных ситуаций.

Говоря о реализации процедурно-процессуальных норм права,
можно утверждать, что это необходимая функциональная сторона общего
механизма реализации права. Поэтому, несмотря на определенные
особенности, осуществление процедурно-процессуальных норм подчиняется общему ходу правореализации.

КОНСТИТУЦИОННОЕ ПРАВО

Хабибуллина Г.Р.,
доцент кафедры конституционного и

международного права КГУ,

кандидат юридических наук

РЕГУЛИРОВАНИЕ ПРАВ И СВОБОД ЧЕЛОВЕКА И

ГРАЖДАНИНА В ФЕДЕРАТИВНОМ ГОСУДАРСТВЕ

(на примере Российской Федерации)

Конституция РФ 1993 года одной из первых в истории конституционного законодательства соотнесла основы правовою статуса человека и гражданина в Российской Федерации с институтом компетенции РФ и субъектов Российской Федерации.

Согласно ч.3 ст. 11 Конституции России, разграничение предметов ведения и полномочий между органами государственной власти РФ и органами государственной власти субъектов Российской Федерации осуществляется Конституцией РФ, Федеративным и иными договорами о разграничении предметов ведения и полномочий

В соответствии с п. "в" ст.71 Конституции РФ "регулирование и защита прав и свобод человека и гражданина, гражданство в Российской Федерации, регулирование и защита прав национальных меньшинств" находится в исключительном ведении Российской Федерации, а "защита прав и свобод человека и гражданина; защита прав национальных меньшинств; обеспечение законности, правопорядка, общественной безопасности; режим пограничных зон", согласно п. "б" ст.72 Конституции России, - в совместном ведении Российской Федерации и субъектов РФ.

Сопоставление Конституции РФ и Федеративною договора позволяет сделать вывод о том, что на разделение компетенции в области основ правового статуса личности в РФ решающее влияние оказал Федеративный Договор 1992 года. Так, Договор о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти РФ и органами государственной власти суверенных республик в составе РФ отнес "регулирование прав и свобод человека и гражданина, регулирование и защиту прав национальных меньшинств, гражданство РФ"16 к ведению федеральных органов государственной власти РФ, в перечень же предметов совместного ведения федеральных органов государственной власти РФ и

16 Федеральное конституционное право России: основные источники. – М.: Изд. НОРМА, 1996.-С. 192.

органов государственной власти республик в составе РФ были включены "защита прав и свобод человека и гражданина, прав национальных меньшинств; обеспечение законности, правопорядка, общественной безопасности; режим пограничных зон"17. Два других договора - Договор о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти РФ и органами государственной власти краев, областей, городов Москвы и Санкт-Петербурга Российской Федерации и Договор о разграничении предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти РФ и органами государственной власти автономной области, автономных округов в составе Российской Федерации - содержат одинаковые формулировки в отношении основ правового статуса личности в РФ: "защита прав и свобод человека и гражданина и гражданство РФ; защита прав национальных меньшинств" закрепляется ими за федеральными органами государственной власти Российской Федерации, "защита прав и свобод человека и гражданина; обеспечение законности, правопорядка, общественной безопасности" - за федеральными органами государственной власти РФ и, одновременно, за органами государственной власти краев, областей, городов федерального значения, автономной области и автономных округов.

Все двусторонние договоры о разграничении предметов ведения и полномочий в Российской Федерации воспроизводят соответствующие положения статей 71 и 72 Конституции РФ о регулировании и защите прав и свобод человека и гражданина, но отдельные из них вносят в разграничение основ правового статуса личности в Российской Федерации некоторые новеллы. Так, ст. 3 Договора Российской Федерации и Кабардино-Балкарской Республики о разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между органами государственной власти Кабардино-Балкарской Республики от 1 июля 1994 г. фиксирует в ведении Кабардино-Балкарской Республики: обеспечение и защиту прав и свобод человека и гражданина (п. "ж"); государственную службу Кабардино-Балкарской Республики (п. "и"); решение вопросов республиканского гражданства (п."к"); социальную защиту населения (п."р"); принятие, обустройство репатриантов из числа этнических кабардинцев (адыгов) и балкарцев, прибывших из-за рубежа (п. "с"); организацию прохождения альтернативной гражданской службы на территории республики гражданами, имеющими в соответствии с федеральным законом право на замену несения военной службы (п. "у"). 18

В ст. 3 Договора Российской Федерации и Республики Башкортостан о разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий

17 Там же. –С. 192.

18 Там же. - С. 228.

между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти Республики Башкортостан от 3 августа 1994 г. отмечаются следующие предметы ведения Республики Башкортостан: обеспечение и защита прав и свобод человека и гражданина, защита прав национальных меньшинств (п."1"); вопросы гражданства Республики Башкортостан (п. "10"); помилование лиц, осужденных судами Республики Башкортостан (п. "11"); организация прохождения альтернативной гражданской службы на территории Республики Башкортостан лицами, имеющими в соответствии с федеральным законом право на замену несения военной службы (п. "12"); государственная служба Республики Башкортостан (п."16")19. В совместном ведении Российской Федерации и Республики Башкортостан находится соблюдение международных норм о правах и свободах человека и гражданина, а также о правах национальных меньшинств (п. 1 ст.4 Договора)20.

2. Права и свободы человека и гражданина и институт компетенции Российской Федерации и ее субъектов.

Прежде всего необходимо выяснить, какие права и свободы человека и гражданина подразумеваются в п. "в" ст.71 Конституции РФ 1993 года. Дело в том, что сама Конституция Российской Федерации - России оперирует несколькими близкими понятиями:

"права и свободы человека и гражданина" (ст. 2, гл.2, ч.1 ст. 17, ст. 18); "основные права и свободы человека" (ч.2 ст. 17); "права и свободы" (ч.2 ст. 45, ч.1 ст.46, ч. 1,3 ст.56); "основные права и свободы" (ч.1 ст.55); "общепризнанные права и свободы человека и гражданина" (ч.1 ст.55); "конституционные права и свободы граждан" (ч. 4 ст. 125), каждое из которых имеет свои особенности. Например, "общепризнанные права и свободы человека и гражданина" - это права и свободы, "закрепленные в международных соглашениях"21. Отличительными чертами "основных прав и свобод человека", согласно ч.2 ст. 17 Конституции Российской Федерации, выступают их не отчуждаемость и принадлежность каждому от рождения. Но понятие "основные права и свободы человека" уступает по своему объему категории "права и свободы человека и гражданина", поскольку не включает в свой круг политические права и свободы гражданина Российской Федерации. Понятие "права и свободы человека и гражданина" не только поглощает категорию "основные права и свободы человека": ему отводится центральное место среди всех родственных обозначений. Во-первых, оно "вынесено в наименование главы 2 Конституции и неоднократно

19 Там же. – С. 235-236.

20 Там же. –С. 236.

21 Конституция РФ: научно-практический комментарий. М.: Юриси, 1997. – С. 350.

повторяется в ее статьях"22. Во-вторых, именно "права и свободы человека и гражданина" тесно взаимосвязаны с общепризнанными принципами и нормами международного права (ч.1 ст. 17); их осуществление не должно нарушать права и свободы других лиц (ч.3 ст. 17); они являются непосредственно действующими" (ст. 18); не подлежат отмене или умалению (ч.2 ст. 55); могут ограничиваться только в форме федерального закона и только в той мере, в какой это необходимо для защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (ч.3 ст.55). Наконец, особенность понятия "права и свободы" заключается в том, что оно охватывает: а) права и свободы, предусмотренные Конституцией РФ; б) все более частные (отраслевые) права и свободы, предусмотренные текущим законодательством в Российской Федерации23.



Pages:     || 2 | 3 | 4 | 5 |   ...   | 10 |
 




<
 
2013 www.disus.ru - «Бесплатная научная электронная библиотека»

Материалы этого сайта размещены для ознакомления, все права принадлежат их авторам.
Если Вы не согласны с тем, что Ваш материал размещён на этом сайте, пожалуйста, напишите нам, мы в течении 1-2 рабочих дней удалим его.