СТАРООБРЯДЧЕСТВО В ГЛАЗОВСКОМ УЕЗДЕ ВЯТСКОЙ ГУБЕРНИИ

(XIX– ПЕРВАЯ ТРЕТЬ XX ВЕКА).

Дипломная работа Шудеговой Валентины Сергеевны.

Оглавление

Глава 1. Старообрядцы Глазовского уезда Вятской губернии…………
1.1	Течения и согласия в старообрядчестве Глазовского уезда…..
1.2	Историко-этнографическая характеристика старообрядческой деревни Погудино………………………………………………...
Глава 2. Образование и образованность старообрядцев Глазовского уезда………………………………………………………………
2.1	Система начального обучения…………………………………..
2.2	Миссионерские школы………………………………………….
Глава 3. Книжная культура старообрядцев Глазовского уезда………...
3.1	Книга в культуре старообрядцев………………………………..
3.2	«Псалтырь с воследованием» как памятник книжной культуры старообрядцев Глазовского уезда…………………....................

Для изучения этих вопросов необходимо определиться с некоторыми понятиями и терминами, использованных в дипломной работе.

Амбар – холодное одноэтажное строение, часто разделенное на две половины. Одна половина служила житницей, в которой хранили зерно и муку, для чего внутри устраивались отделения, называемые закромами или сусеками. В другой половине хранили холсты, одежду, летом спали. Строились амбары отдельно от дома в огородах через дорогу в противопожарных целях. (Приложение №5)

Голбец - пространство между стеной и печью, где устраивалась лестница на полати и печь, под лестницей, с противоположной стороны, был вход в подполье.

Единоверец - человек, принадлежащий к одному старообрядческому согласию или толку.

Единоверие – течение в старообрядчестве, возникшее в результате присоединения ряда старообрядческих кругов с 1801 г. к официальной православной церкви. Единоверцы были подчинены Синоду, хотя службу в церквях совершали по старым дониконианским книгам. В XIX в. многие общины и скиты старообрядцев обращались в единоверие насильственно.

Келейные (у поповцев), имеет то же значение, что и лаженые (у даниловцев), общинники (у филипповцев) – исполняющие особое келейное (монашеское) правило и держащие строгий устав.

Клеть – холодная, рубленная двухэтажная половина избы, через сени. На первом этаже был расположен погреб, на втором этаже летом спали, хранили одежду, зерно, муку и т.д.

Кут – угол у входа над полатями напротив печи, где находилась вешалка для одежды.

Новообрядцами или никонианами называют сторонников измененного реформами Никона православия, т.е сторонников официальной господствующей Русской православной церкви.

Лестовка - кожаные или холщовые четки. Счетная часть лестовки представляет собой ленту с обозначенными на ней ступенями, символизирующих свитки с молитвами. Всего должно быть 109 ступеней. Лестовка разделена на четыре части: 12 ступеней, 38, 33 и 17. (Приложение №3)

Мирская или татарская посуда – это посуда, которой пользовались нарушавшие правило старообрядцы или люди других вероисповеданий.

Мирский человек – старообрядец, не исполняющий уставные правила, или человек иного старообрядческого согласия и вероисповедания.

Начетник – начитанный человек, хорошо разбирающийся в дониконианской православной канонической литературе, умеющий объяснить суть старообрядчества.

Община, братия - это старообрядцы, которые уподобляются принятию монашества, исполняют все уставные правила, в основном в пожилом возрасте. Члены общины едят и пьют из отдельной посуды, которую называют «ребечьей», «чистой» или «посудной».

Поганая посуда – посуда, используемая для мытья в бане, корма скота, для других хозяйственных целей, не связанных с пищей, или в которую попала мышь. Использование поганой посуды для приготовления пищи или хранения продуктов питания категорически запрещалось, считалось грехом.

Подручник - вид квадратного коврика для моления, размером до 33см.. Подручник изготавливается из лоскутков неярких цветов. В центре находится квадрат, который символизирует землю. К каждой стороне квадрата пришивается прямоугольный треугольник. Всего пришивается 12 треугольников, что символизирует 12 апостолов. На каждую сторону сшитого (большого) квадрата пришиваются полосы, а на его углах небольшие 4 квадрата, которые символизируют четырех евангелистов, а полосы - их учение. На другой стороне (тыльной) пришивается сплошной материал, как правило, скромнее по качеству и цвету. Внутрь кладется войлок, вата или куски материала. (Приложение №4)

Раскол - движение, возникшее в середине XVII в., в результате которого произошло разделение Русской древлеправославной церкви на сторонников старого православия, не признавших церковных реформ патриарха Никона (старообрядцев) и новообрядцев.

Раскольники – название сторонников старообрядчества в России, используемое до 1905 года государством и официальной церковью.

Соборность – решение церковных и иных вопросов с участием клира и выбранных мирян на церковных соборах, в управлении церковью, в становлении священников, епископов и митрополита.

Старообрядчество - совокупность различного рода религиозных организаций, возникших в середине XVII в. в результате раскола Русской древлеправославной церкви, отказавшихся признать церковные нововведения патриарха Никона.

Старообрядческие согласия – разделение на согласия в старообрядчестве произошло из-за различий во взглядах на православные таинства. К старообрядческим согласиям в рамках исследуемой темы относятся: беспоповцы: филипповцы, даниловцы и поповцы белокриницкого согласия, которых в официальных источниках часто называют раскольниками австрийского согласия.

Старообрядческие течения – направления в старообрядчестве различающиеся в толковании основных канонических и догматических установок православия, таинстве священства и соборности. Среди старообрядческих течений выделяются: поповщина, беспоповщина и единоверие.

Старообрядческие толки возникли в результате различия в толковании ряда религиозных положений старообрядчества, в отношении к официальной власти, в отношении к определенным продуктам питания и т.д. На исследуемой нами территории из белокриницкого согласия можно назвать толки окружников и неокружников: даниловского согласия – деминцев и максимовцев.

Глава 1. Старообрядцы Глазовского уезда Вятской губернии

1.1 Согласия и течения в старообрядчестве Глазовского уезда

Проведенные в ХVII в. Никоном церковные реформы, и последовавшие за ними гонения за религиозное инакомыслие, привели к тому, что в конце XVII - первой половине XVIII вв. староверы центральной России уходили в глухие, пустынные места, в том числе по рекам Вятке, Каме и их притокам. В Вятском крае основу старообрядчества составила та часть местного православного населения, которая, пользуясь, труднодоступностью своих поселений, не приняла церковных реформ, и в результате стала старо­обрядцами.

Глазовский уезд принадлежал к числу мест, наиболее плотно заселенных старообрядцами, поэтому в середине 30-х годов ХIХ в. здесь открылась «Противораскольничья миссия северной полосы Глазовского уезда», которая вела поименный учет старообрядцев в уезде. На основании этих списков старообрядцы филипповского и белокриницкого согласий присоединились к расколу «с давних незапамятных времен», в редких случаях упоминались годы между 1794 по 1825 годами.^[1] О старообрядцах даниловского согласия в графе «с какого времени в расколе» чаще значится период с 1834 по 1836 годы. Однако эти годы не следует считать действительно уходом части населения в раскол, потому что в соответствии с распоряжением «Соборного постановления по части раскола» от 19.02.1842 года записывать в графу «с какого времени в расколе» следовало не со слов самих старообрядцев, а на основания дознания и с согласия губернского начальства. Записывать старообрядцев, что они состоят в расколе «издревле» разрешалось только в случаях, подтвержденных приходскими книгами.^[2]

В 1834 году, по данным «Противораскольнической миссии», число старообрядцев по Глазовскому уезду составляло 9607 чел.^[3]. Петербургский митрополит в своем письме Вятскому преосвященному указывал: «В вверенной Вам епархии число раскольников умножилось, особенно в Глазовском уезде…»^[4] Действительно, по сведениям Вятского губернского статистического комитета, численность старообрядцев к концу XIX века возросла почти в три раза по сравнению с началом 60-х годов XIX века. По данным Всероссийской переписи населения 1897 г. в Глазовском уезде старообрядцев проживало 30602 чел^[5]. При этом надо учитывать, что при Всероссийской переписи населения старообрядцы чаще записывали себя православными, считая унизительным причислять себя к расколу и пытаясь оградиться от репрессий.

В Глазовском уезде в 1902 г. старообрядческое население проживало в 30 приходах,^[6] занимая одно из первых мест по Вятской губернии по числу старообрядцев (уступая лишь первенство Орловскому уезду Вятской губернии). По этническому происхождению большинство из них было русскими. Однако немало было и удмуртов. Как отмечает Е.Ф. Шумилова в 1911 г. в России насчитывалось 3708 удмуртов-старообрядцев^[7]. Почти все они жили в Вятской губернии, часть в Глазовском уезде. Миссионер Глазовского уез­да в 1878 г. предписал Глазовским священникам «строжайше ох­ранять юных в вере и отклонять брачные союзы между новокрещёными удмуртами и русскими раскольниками»^[8]. На коренное финно-угорское население Глазовского уезда значитель­ное влияние оказывали русские беспопов­цы-поморцы. О том, что финно-угорское население присоединялось к старой вере, говорит тот факт, что в 1909 году в Гординском приходе проживало 1807 старообрядцев, все они по национальности были пермяками или удмуртами, свободно говорящими по-русски.^[9] Кстати, по данным этнографической экспедиции 2007 года в село Гордино Кировской области, местное население считает себя русскими православными и не причисляет себя ни к старообрядцам, ни к коми пермякам. Вероятно, это связано с утратой конфессионального или этнического самосознания, произошедшего в результате репрессий и атеистической политики советского государства.

В официальных источниках XIX века, приверженцев беспоповского согласия обычно именовали поморцами и только иногда из речей подследственных или описаний некоторых обрядовых особенностей можно уточнить их принадлежность к тому или иному течению беспоповщины. Анализируя миссионерские отчеты по приходам, опубликованным в «Вятских епархиальных ведомостях» за 1873 год, выявлено, что в Глазовском уезде проживало старообрядцев даниловского согласия - 3472 чел., старообрядцев филипповского согласия – 2961 чел., старообрядцев белокриницкого согласия – 6888 чел. (без старообрядцев Омутнинской, Афанасьевской волостей)^[10]. Сравнивая эти данные, приходим к выводу, что примерное соотношение старообрядцев - даниловцев, филипповцев и поповцев «австрийского» согласия выглядит как 1 : 1 : 2 соответственно.

В Глазовском уезде в основном проживали старообрядцы поповцы - белокриницкого согласия, старообрядцы-беспоповцы - даниловцы и филипповцы, а также было распространено единоверие.

К старообрядцам-поповцам в Глазовском уезде относились старообрядцы белокриницкого согласия, называемые в официальных документах «австрийцами». Скрываясь от гонений и преследований, старообрядческие иерархи основали свою кафедру за границей на территории Австро-Венгрии, в Буковине, возле села Белая Криница, отсюда и название старообрядцев «австрийского» или белокриницкого согласия. (Сегодня это направление в старообрядчестве называется «Русская православная старообрядческая церковь»)

Центрами поповства в Глазовском уезде были следующие волости: Афанасьевская, Леденцовская, Васильевская, Омутнинская, Парезская, Сардыкская, Святогорская, Унинская, Юмская. Наибольшее число старообрядцев проживало в Омутнинском, Зюздино-Христовоздвиженском, Афанасьевском, Воскресенском, Курьинском, Валамазском, Утинском приходах. Например, старообрядцы белокриницкого согласия Глазовского уезда на территории современной Удмуртии проживали в таких деревнях, как Большой Полом, Большое Лукошино, Большое Мухино, Ботаниха, Бухма, Валамаз, Каркалай, Колбенки, Котляки, Курья, Лялино, Малый Полом, Мосята, Мосинцы, Новоселы, Осипинцы, Погудино, Прозван, Пуга, Раменцы, Рябиновцы, Самушонки, Сычи, Тарасенки, Шаши, Юдино и др. (Приложение №6). Священник с. Курьи В. И. Тукмачев в отчете за 1860 год причислял к старообрядческим поселениям Липовый мыс, Пихтовый мыс, Ореховый мыс, Пастуховское, Толоконовское, На березовом ключе, Под речкой Чакшурской, Сверх Ути речки. Во всех этих селениях в 513 дворах проживало 1763 старообрядца.^[11] Переселение старообрядцев поповцев на территорию современной Удмуртии шло со стороны Вятки, предположительно, в конце XVIII века.

Наиболее часто встречающиеся в южной полосе Глазовского уезда старообрядческие фамилии: Брыляковы, Жуйковы, Исуповы, Климовы, Ключеровы, Копысовы, Котляковы, Кудрявцевы, Лялины, Малышевы, Машканцевы, Микрюковы, Мясниковы, Нелюбины, Овечкины, Ожмеговы, Пермяковы, Пряженниковы, Русских, Саламатовы, Семеновых, Судневы, Тарасовы, Фадеевы, Феофилактовы, Фетисовы, Фефиловы, Хлебниковы, Шашовы, Шуклины, Шутовы, Юрловы, Ясаковы.^[12]

Первые старообрядческие церкви поповцев белокриницкого согласия в Глазовском уезде были построены в деревнях Каркалайской и Тарасенкой. В деревне Тарасенской упоминался священник Стефан Чернышов (1888), моленная которого неоднократно разрушалась, а он подвергался тюремному заключению^[13] ; священники И.Ч. и С.Ч [скорее всего это Иван и Стефан Чернышовы – Ш.В.]^[14]. Последним священником в д. Тарасенки был отец Иоанн. Вологжанин Иван Поликарпович^[15] родился в д. Еловщина Вятской губернии 7 января 1886, рукоположен в сан священника 8 февраля 1922 года и был направлен служить в д. Тарасенки Глазовского уезда. Отец Иоанн активно занимался обучением детей грамоте, учил местное население основам ведения земледелия, закупал новые сорта зерновых культур. Когда в конце 20-х годов выгорела почти треть деревни, он помогал в строительстве новых домов, собирал средства для помощи пострадавшим. В начале 30-х годов ХХ века И.П. Вологжанин был сослан с семьей на поселение на север. После войны примерно в 1948-1949 годах он приезжал в д. Тарасенки и тайно крестил детей.^[16] В 1949 году его определили настоятелем храма в г. Гомеле, а 29 июня 1956 г. он принимает иночество под именем Иринарх и его назначили епископом Киевским, Винницким и Одесским. Епископ Иринарх умер 19 октября 1973 года. (Приложение №7)

Первое упоминание о Каркалайской церкви находим в «Вятских епархиальных ведомостях» за 1901 г., священником в ней был Климент.^[17] Последний священник Иван Степанович Русских умер в начале 1960-х годов. Он был репрессирован в начале 30-х годов, но во время Великой Отечественной войны смог вернуться в д.Каркалай.

Старообрядческие церкви были построены после выхода в 1905 году «Манифеста о веротерпимости» в д. Заимской, д.Палкино, д. Котляки с разрешением основать свои старообрядческие кладбища - Курьинское, Котляковское, Тарасенское, Заимское, Поломское, Барабановское. Все старообрядческие церкви в течение 1932-1934 годов были закрыты при так называемом «добровольном» согласии населения и их помещения переданы под школы, детские ясли и детские площадки.^[18] О подобном «добровольном» согласии упоминается и в работе Шумилова Е.Ф. «Православная Удмуртия».^[19]

Старообрядцы близ села Курьи называли себя православными старообрядцами «неокружниками» первого чина. Отличительной особенностью старообрядцев белокриницкого согласия Глазовского уезда является то, что иконы у них деревянные старого письма и медные. Ставили их в передний угол избы (чаще в правый) на видном месте. Свечи делали тонкими, при молении зажигали лампадку, заправленную растительным маслом.

Беспоповщина никогда не представляла собой единого религиозного образования, распадаясь на различные согласия и толки. Беспоповское учение базировалось на тезисе о том, что Антихрист уже пришел в мир и духовно царствует в Русской Церкви со времени патриаршества Никона, поэтому в мире нет истинных таинств и истинного священства, следовательно, нельзя молиться за царя как главу антихристова государства и церкви. Именно этот пункт вызывал наибольшее недовольство государственной власти и также был предметом дискуссии внутри старообрядческих согласий. Наибольшим влиянием в беспоповщине с первой половины XVIII века пользовалась поморщина. В Глазовском уезде из старообрядцев-беспоповцев проживали поморцы или даниловцы и филипповцы.

Эпицентром даниловского согласия в Глазовском уезде были следующие волости: Гординская, Карсовайская, Лыпская, Юсовская, это приходы Гординский, Зуринский, Кулигинский, Карсовайский. В свою очередь, даниловцы делились на деминский и максимовский толки. По сообщению информатора Л. К. Порошиной, максимовцы проживали в Карсовайской волости, в таких деревнях, как Новоселы, Марченки, Максенки, Павлушата, Самки, Петровцы, Коровино, Шарпа, Афонино и др. Наиболее часто встречающиеся фамилии старообрядцев-даниловцев: Бузмаковы, Булдаковы, Булычовы, Вихаревы, Владыкины, Гавшины, Ждановы, Ичетовкины, Лузянины, Макаровы, Пыжьяновы, Сабуровы, Снегиревы, Тебеньковы, Тонковы, Ширяевы, Шмырины.^[20] Появление старообрядцев на Каме и её притоках, согласно материалам архимандрита Палладия (Пьянкова)^[21] связано со ссыльными стрельцами, оказавшимися здесь после восстания 1698 г. и построившими первые старообрядческие скиты по рекам Сепычу, Сабанце, Лысьве и Очеру, которые оказывали огромное влияние на духовную жизнь старообрядцев. В дальнейшем на становление старообрядческой организации Пермского края и севера Глазовского уезда оказывала влияние Выговская пустынь.

В начале XVIII века к первым поселенцам присоединились рабо­чие Уральских заводов, бежавшие от помещи­ков крестьяне, солдаты. Из обвинских скитов во второй четверти ХVIII столетия (с 1725 г.) старообрядцы стали проникать севернее. Постепенно они заселили Верхнюю Каму и все ее правобережье. Связь с вне­шним миром осуществлялась только по узкой тропе вдоль реки Камы или зимой по льду. Отсюда старообрядчество поморского согласия распространилось среди части зюздинских пермяков в Гординской волости Глазовского уезда. В документах отмечается, что на данной территории широкое распространение получает переход местного населения, в том числе и проживающих здесь удмуртов и коми-пермяков, в старообрядчество. Соседние народы старообрядцев этой местности называли «кержаками». На границе нынешней Кировской области и Удмуртии словом «пермяк» чаше всего называли старообрядцев.

Даниловцы выбирали из своей среды духовников (духовниц). Например, духовницей Сергинских старообрядцев много лет (умерла в 2005 году) была Анна Лукьяновна Селезнева из деревни Афонино. Её отец и дед Анны Лукьяновны также были духовниками. (Н.В. Лукиной о А.Л. Селезневой был сделан любительский видеофильм)

Старообрядцев, постоянно посещающих общину и выполняющих все требования, называли «лажеными». «Лаженый» имел отдельную посуду. Большей частью даниловцы жили за счет доходов своего хозяйства, огорода. Как пишет В.Ф Шиляева автор книги «Сергинская мудрость – сергинская душа», гре­хом считалось ложиться в гроб в «чужом». Поэтому всё, что припасается для похорон, шилось заблагов­ременно сво­ими руками, обязательно из белого домотканого полотна простым швом. Хоронили даниловцы только в лаптях, гроб делали без единого гвоздя, заменяя их веревками. Вместо креста ставили столбик, местами с крышечкой из двух дощечек. ^[22] Ставить такие кресты на могилы было характерно для Выговского общежительства, что свидетельствует о тесной связи даниловцев Глазовского уезда с поморскими общинами Севера. Пить чай у даниловцев было не принято. Пили светлый квас и готовили бражку-томленку. Иконы только медного литья ставились на видном месте. Свечи делали толстыми.

Старообрядцы филипповского согласия в Глазовском уезде проживали в Леденцовской, Порезской, Сардыкской, Святогорской, Унинской, Юмской волостях, в таких деревнях как, Аникинцы, Архангельское, В.Багыр, Н. Багыр, Барановцы, Бараны, Башмаково, Белянцы, Вавилово, Ефремово, Захватайцы, Лупашино, Менил, Нефедово, Новобеляево, Новокулемино, Новочурино, Прохорово, Рыловцы, Рябиновцы, Смольники, Старо - Беляево, Сюрзино, Самоделкино, Шиши и др. Наиболее распространенные фамилии филипповцев этой местности: Анисимовы, Беляевы, Буторины, Конышевы, Макрушины, Нохрины, Перминовы, Сиговы, Скопкарёвы, Смольниковы, Харины, Чернышевы, Шмырины и др. Филипповцы называли себя православными, настоящими старообрядцами. Соседи называли их перекрещенцами. Миграция старообрядцев-филипповцев в Глазовский уезд шла из Вятской губернии со стороны Уржума. Крупнейшими центрами филипповцев сегодня являются общины в Уржумском районе Кировской области, Красногорском, Игринском районах Удмуртии^[23].

Старообрядцы белокриницкого согласия и филипповцы проживали в южных волостях Глазовского уезда. Деревни филипповцев и поповцев располагались рядом. Встречалось, что в одной деревне могли жить как представители поповского согласия, так и беспоповского. Миграция поповцев, как и филипповцев, в южные волости Глазовского уезда происходила в одно и то же время на рубеже XVIII – XIX веков. По своему составу, как поповцы, так и филипповцы были в большей степени старообрядцами «издревле», случаев присоединения к ним коренного населения в просмотренных документах не обнаружено.

Иконы у филипповцев в основном медные, встречались и деревянные, но только с изображением креста (Приложение№8). Иконы ставили не на видное место, прикрывали шторкой. Считают, что еретик или иноверный оскверняет христианскую икону, крестясь на нее - поэтому божницы прикрывали занавесью. Открывали иконы только для моления. Для свершения таинств и отправления ду­ховных служб филипповцы избирали мирян из своего круга. Члены общины ели и пили из отдельной посуды, которую называли «ребечьей». Этой посудой пользовались только одноверцы. Большое значение старообрядцы филипповцы отводили поминальным обедам по умершим. Стол накрывали скатертью, ставили хлеб, соль, клали ложки. А затем в строгой последовательности ставили на стол блюда из запеченной капусты с яйцом и сметаной, окрошку, кислое молоко, уху, отварную и запеченную рыбу. Готовили творог со сметаной, молоко с яблоками, жареную морковь, силенку, варили каши, крахмальный кисель. Отдельно подавали на стол сухую малину или изюм, бруснику, мед, фрукты. В конце застолья наливали квас.

Моленные беспоповцы Глазовского уезда строили без алтаря и пре­стола. Внешне они напоминали обычные избы. Беспоповцы принимали всех переходящих к ним только через повторное крещение, т. е. «первым чином». Они не употребляли чай и кофе, воздерживались от употребления спиртных напитков. У всех беспоповцев существовало два таинства: крещение и исповедь. Из-за отсутствия священства у них не было таинства венчания. Но на бытовом уровне все же существовал соответствующий «светский» обряд, когда родители проводили жениха и невесту три раза вокруг стола и вычитывали определенные молитвы. Такие семейные пары не имели права в течение всей брачной жизни входить в общину, не могли быть полноправными их членами. Они находились в так называемом срединном положении «не живущего по вере». Достигнув преклонного возраста, прекратив интимные отношения, возвращались в общину. При этом они обязаны были выдержать определенный пост и жить по иноческому уставу.

В Глазовском уезде было широко распространено Единоверие, подчиненное Синоду. Старообрядцам, перешедшим в Единоверие, разрешалось молиться по старославянским книгам и исполнять древние обряды. В XIX в. многие общины и скиты старообрядцев обращались в единоверие насильственно. Единоверческие церкви открывались во всех местах массового проживания старообрядцев. В Глазовском уезде единоверческие церкви были открыты в черте прихода с. Карсовай, в с.Кирино - Иоанно-Богословская (1908)^[24], в с. Наймушино - Крестовоздвиженская (1866)^[25], в Омутнинском заводе - Петропавловская (1875)^[26], в с.Осипинцы - Иоанно-Предтеченская (1908)^[27], в с. Святогорье - Покровская (1902)^[28]. Так как старообрядцы скептически относились к единоверию, присоединение к нему проходило не так успешно, как этого хотелось бы властям. Последователи единоверия называли себя «старообрядцами» или «древлеправославными христианами». После объявления веротерпимости в 1905 году, а в особенности после Октябрьской революции единоверие лишилось преимущественного положения, и его приходы стали быстро распадаться. Многие прихожане вернулись в старообрядчество, другие перешли в государственную церковь. В единоверии остались единицы.

Хотя среди старообрядческих согласий Глазовского уезда можно выделить особенности в некоторых обычаях (например, в отношении к некоторым продуктам питания), материальной культуре (например, в покрое костюмов), религиозных правилах поведения (например, в количестве поклонов), для всех старообрядцев характерно строгое следование традициям и древним обычаям, использование старорусских богослужебных книг, унисонное пение, всех объединял дух соборности.

Центрами религиозной жизни старообрядчества являлись моленные, церкви, уединенные скиты или пустыни. Здесь совершались церковные службы, которые отличались торжественностью и строгостью. Вот описание службы по материалам полевых исследований: «В молельной рядами стояли отдельно справа мужчины, слева женщины. Женщины одевались в сарафаны. Перед иконостасом зажигали лампадки и свечи. Все крестились, кланялись и клали земные поклоны на подручники одновременно, перебирали лестовки. Службы длились по пять-шесть часов».

Во главе религиозных общин стояли наставники (духовные пастыри), или священники. Наставники руководили службой по праздникам, проводили крещение, исповедь, погребение, следили за соблюдением постов, накладывали епитимью за нарушения, а также регулировали различные стороны религиозной жизни общины. Женщины были главными проводниками старообрядчества. Они более крепко хранили традиции, передавали их своим детям. Кроме семейных женщин, в деревнях нередко встречались келейные, живущие особняком монашеской жизнью. Такие женщины пользовались большим уважением окружающих.

Среди особенностей старообрядчества, можно назвать наличие медных литых икон, которые получили большое распространение в старообрядческой среде (Приложение №9). Литье, утвердившееся в русском церковном искусстве в домонгольскую эпоху, переживает на рубеже XVII - XVIII столетий второе рождение. В это время изготовление литых икон, складней, разнообразных крестов сделалось достоянием исключительно старообрядцев. Литые иконы оказались более подходящими к условиям постоянного странствования. Происходит расцвет медного литья. Родиной старообрядческого цветнометаллического литья считается поморский Выговский монастырь, где, по-видимому, до середины XVIII в. сформировались основные композиционные и стилевые мотивы медной пластики. К XIX в. медные иконы отливались не только на Севере, но и на Урале, в мастерских Подмосковья, на Вятке в Старой Тушке. Литые иконы повсеместно находят распространение среди старообрядцев в Глазовском уезде. Можно даже говорить о том, что наличие медных икон свидетельствует о принадлежности к старообрядчеству.

Для спасения от эпидемий и заразных болезней старообрядцами был выработан гигиенический комплекс жизни. Эти запреты позволяли сохраняться от инфекционных болезней. Они пили и ели только из своей посуды, не допуская к ней других. Вся посуда строго разделялась на «чистую» или «посудную» и «поганую». К поганой относится вся посуда, которая использовалась для корма в ней скота, мытья пола, стирки белья, мытья в бане. «Чистая» посуда – это посуда, из которой ели, в которой готовили пищу, хранили продукты питания. Держали отдельную посуду для чужих, которую называли «татарской» или «мирской». Всю чистую посуду закрывали крышками или переворачивали вверх дном, в крайнем случае, разрешалось прикрыть условно положенными на крест палочками. Бытовало среди старообрядцев особое предание «О непокрытых сосудах», в котором говорится, что если христианин напьется из открытой посуды «впадет в болезни, скорбь и кашление», поэтому сосуды следует прикрывать с молитвою и без злобы. Говорили: «В открытой посуде бесы ноги моют»^[29].

В старообрядческой среде сохранялся запрет на табак, на крепкие спиртные напитки, кофе, на употребление картофеля и чая. Однако к концу XIX в. картофель становится повсеместно распространенным продуктом питания. А чай у поповцев стал традиционным, а чаепитие стало довольно распространенным явлением уже в XVIII веке.

1.2 Историко-этнографическая характеристика старообрядческой деревни Погудино

Рассматривая деревню Погудино, как пример старообрядческой деревни, можно проследить направления распространения старообрядцев, в частности, белокриницкого согласия, время появления первых поселений в Глазовском уезде, особенностей уклада жизни, хозяйственной деятельности и быта старообрядцев.

Деревня Погудино располагалась в Кляповской волости, Мухинском сельском обществе Глазовского уезда, до 1860 года была прикреплена к Утинской церкви, после 1860 года прикреплена к приходу с. Курья, после чего перешла в Леденцовскую волость Глазовского уезда. Деревня находилась в 7 верстах от с.Курья и в 30 от с. Святогорское.

Погудинцы ходили в церковь в Тарасенки или Заимки, соответственно и хоронили покойников на Тарасенском или Заимском кладбищах.

К северу от д.Погудино располагались удмуртские деревни Антропиха и Воронино. Старообрядческие деревни на востоке – Тарасенки и Мосята, на западе – Усынята, Пуга и Б.Полом, на юге – Заимки.

В 1853 году в починке Погудинском проживало 143 человека, из них 69 мужчин и 74 женщины. В поименном списке старообрядцев Утинской церкви за 1853 год в починке Погудинском в 16 дворах отмечены Алексей Леонтьев Суднев 54 лет с семьей, Евстафий Леонтьев Суднев 47 лет с женой, Матвей Марков Суднев 42 лет с семьей, вдова Матрена Григорьева Суднева 58 лет с детьми, Ларион Иванов Берестов 48 лет с семьей, Никита Кириллов Берестов 29 лет с семьей, Патракий Микулов Берестов 63 лет с семьей, Иван Амосов Берестов 51 год с семьей, Павел Иванов Климов 49 лет с семьёй, Михаил Николаев Погудин 28 лет с семьей, Александр Трофимов Погудин 66 лет с семьей, Дмитрий Сысоев Климов 43 лет с семьёй, Пантелей Аксенов Семенов 76 лет с семьей, Николай Никитин Семенов 48 лет с семьей, Арист Васильев Жуйков 44 лет с семьей^[30]. Перечисленные выше фамилии на протяжении ХIХ – ХХ веков оставались основными до ликвидации деревни в 1974 году (Приложение№10). Название деревни связано с первым поселенцем деревни – Погудиным.

Деревня основана старообрядцами белокриницкого согласия. В приведенном выше списке все домохозяева, в основном, в возрасте 40-50 лет. Все они не состояли в прямых родственных связях. Кроме того, по воспоминаниям С.И. Феофилактова, их род в деревне называли аристёнками, по имени первого из первых поселенцев д.Погудино Ариста Васильева Жуйкова. Что позволяет предположить, что деревня была основана примерно в начале ХIХ века. Переселение шло с Вятской стороны. Об этом может говорить тот факт, что экономически деревня больше была связана с селом Уни, куда ездили на ярмарки за покупками и где сбывали свой товар.

В деревне была ямская станция, которую содержал в конце XIX-начале XX веков Сомон Еремеевич Жуйков.^[31] За деревней в карьере добывали известь, которую отправляли на Матвеевский стекольный завод в п. Валамаз. Деревня издавна славилась строителями, колесниками, кузнецами, делали в деревне бураки, шили сапоги и хомуты.

Через деревню планировалось строительство железной дороги. Через с.Святогорье на с.Уни уже проводилась разработка, были установлены размёточные столбы, но Глазовские купцы Гырдымов и другие смогли перекупить строительство дороги, поэтому она прошла севернее, через г. Глазов.^[32]

До революции 1917 года в деревне была старообрядческая школа, в которой учили чтению, письму, счету. Школа приносила массу неудобств миссионерам, они не раз пытались её закрыть. Вот что об этом написано в одном из миссионерских отчетов: «В отчетном году (миссионер) Перевощиков, беседуя 2 дня с учителем раскольничьей школы в д.Погудинской, учителя и учеников сей школы довел до того, что отцы разобрали учеников своих по домам, а учитель должен был убраться восвояси».^[33]

К началу Гражданской войны деревня Погудино была одной из самых крупных населенных пунктов среди близлежащих старообрядческих деревень по числу дворов и жителей, уступая первенство только д. Каркалайской.^[34] В 1919 году в деревне в 64 дворах жило 331 человек.

Советская власть в Погудино была установлена весной 1918 года. В феврале 1919 года прошли выборы в деревенский совет, в который вошли уважаемые и достаточно зажиточные жители деревни. Председателем совета был избран Михаил Селиванович Жуйков, секретарем – Лифон Абрамович Берестов. Их дальнейшая судьба неизвестна, возможно, они сами выехали из деревни.

К началу лета 1919 года Погудино оказалось в прифронтовой полосе. Развернулись ожесточенные бои между 30-й стрелковой дивизией Н.Д. Каширина (политрук дивизии С.И. Малыгин) 3-й Красной Армии и Сибирской армией адмирала А.В.Колчака.^[35] Линия фронта находилась в 7 км. Ближайшие деревни Б. Котляки, Шаши были заняты белыми. В прифронтовой полосе была введена военная диктатура. В Красную Армию призывается всё мужское население в возрасте от 18 до 42 лет, подростков и стариков забирают для подвоза продовольствия частям Красной Армии. В д. Погудино были расквартированы красноармейцы 30-й дивизии, привозили раненых, которых позже на подводах отправляли в с. Уни. У населения забирали лошадей, продовольствие для нужд армии. В июне 1919 года наступление колчаковцев было остановлено.

В рядах красноармейцев было много мобилизованных молодых погудинцев, которые не вернулись с фронтов Гражданской войны. В целом можно отметить, что население деревни было пассивно к происходящим событиям. Погудинцев больше интересовало то, что военные действия помешали в полном объеме провести весенний сев, и много мужчин ушли на фронт.^[36]

После завершения Гражданской войны началось мирное строительство. Советская власть вернулась в деревню. В деревне избирают деревенский комитет бедноты, который вел перепись беднейшего населения, учет хлеба и других продуктов, регистрировал спекулянтов, брал на контроль всех, настроенных против Советской власти. По представлению комитета бедноты составлялись списки кулаков, к которым относились лица, нанимавшие для работы батраков, имеющие сельскохозяйственные машины, занимающиеся торговлей.^[37] К числу кулаков был отнесен Кирилл Гурьянович Жуйков, но доказать, что он прячет хлеб, не удалось, поэтому он не был выслан из деревни. В документах не найдено фактов раскулачивания в деревне, что подтверждается и воспоминаниями старожилов. Однако многие, среди которых были зажиточные люди, те, кто поддержал Святогорское восстание, недовольные Советской властью, не дожидаясь репрессий, сами уезжали из деревни в Валамаз, Глазов, Екатеринбург, Сибирь и на Алтай.

Война, голод и репрессии сказались на сокращении жителей деревни. К 1936 году в деревне осталось 50 домов, в которых проживало 188 человек.^[38]

В 1936 году в деревне был организован колхоз «Пастухова».^[39] Первым председателем колхоза был избран Суднев, счетоводом работал С.К. Жуйков. В колхоз принимались все жители деревни, достигшие 16 летнего возраста, кроме кулаков и лиц, лишенных избирательных прав. Обобществлялся весь рабочий скот, сельскохозяйственный инвентарь, хозяйственные постройки. Не подлежали обобществлению мелкий скот, птица, мелкий инвентарь.^[40]

В колхозе была создана молочно-товарная ферма с 20 коровами, конный двор с 46 лошадьми, зерноток, лабаз, сушилка, овин, кузница, пожарка, контора. Колхозу было передано 1089,5 га земли, из которых под приусадебные участки отошло 2 га земли.

В деревне традиционно выращивали зерновые культуры: рожь, овес, намного меньше сеяли ячмень, пшеницу, горох. Посевы пшеницы были меньше других зерновых культур. Хлеб из пшеничной муки являлся праздничным, из пшеничной муки готовились пельмени. На приусадебных участках сеяли гречиху, горох, бобы. В огородах сажали репу, капусту, лук, морковь, редьку, брюкву, свеклу. Репа была довольно распространенной овощной культурой, до появления картофеля. Её хранили в специальных репных ямах, чтобы она сохранялась крепкой и ядреной. Картофель появился только в начале ХХ века, к нему сначала относились настороженно, но вскоре он занял главенствующее положение в огородах около дома. Из технических культур выращивали лен, коноплю, хмель. Причем лен занимал площади значительнее, чем конопля. Из конопляного волокна вили веревки. Из льняного семени выжимали масло. Хмель выращивали в огородах, так называемых хмельниках, для приготовления домашнего пива. Занимались садоводством. Яблоки, переложенные стружкой, хранились до Великого поста. Солили кадками рыжики на зиму, других грибов, кроме рыжиков не признавали, называя их поганками.

Разводили крупный рогатый скот, держали лошадей, овец, коз, свиней, кур, гусей, для пуха и шкурок выращивали кроликов. Мясо кроликов, зайчатину, конину не ели, считалось грехом употреблять в пищу мясо этих животных. В хозяйстве до революции держали до 3-х коров, 2-3 лошади. Особое трепетное отношение было к корове, которая считалась кормилицей.

Планировка деревни была линейной и односторонней, что характерно для старообрядцев этой местности. Фасады домов обращены к логу. Деревня разделена на три улицы: центральную без названия и две небольшие улицы - Чупинцы около 6 дворов, Берестенки около 11 дворов (Приложение№11). Все одворицы огорожены. Скорее всего, в дореволюционное время огораживалась и деревня. Об этом говорит предание: «При въезде в деревню у ворот за проезд по погудинской земле собирали «гроши». Поэтому за погудинцами закрепилось прозвище «грошевики», погудинцев считали скупыми. На что сами жители отвечали: «Скупость, не глупость». Огораживались так же свободные выпасы скота – поскотины.

За дорогой вдоль всей улицы весной цвели черемуха и рябины. Прямо за огородами начинался крутой лог, в котором было много родников и кипунов. Один из самых больших и глубоких кипунов назывался «Талик». В диаметре он достигал 7 метров. Говорили, что однажды деревенские мужики решили проверить глубину кипуна. Они опустили в кипун двое связанных вожжей, привязав камень, но дна так и не достали. Вода в кипунах холодная и не замерзала даже зимой, поэтому их использовали для охлаждения молока.

В логу между Берестенками и Чупинцами били из земли шесть ключей, здесь погудинцы установили колоду, в которой женщины полоскали бельё. Ниже сделали запруду. Всюду из земли били ключи. Позже геологи, искавшие в этих местах нефть, сказали, что под землей по всей округе находится озеро с огромными запасами пресной воды. Местность в Погудино очень холмистая, кругом угоры, только по деревне дорога была прямой.

Дома строили в один ряд со дворами (Приложение№11). К дому примыкала довольно просторная ограда, крытая по всей длине. В ограде размещались хозяйственные постройки: конюшня, коровник, овчарня, каретник, курятник и др.

Дома строились большие с просторными сенями, с двумя выходами, называемыми мостами. Один парадный с выходом на улицу, другой, «нижний мост», хозяйственный, для выхода в ограду. Из сеней по лестнице можно было подняться в клеть. Под клетью на первом этаже находился погреб. За клетью - сеновалы, сено на сеновал можно было ввозить прямо на лошади по оборудованному настилу.

Одноэтажные просторные амбары в целях безопасности от пожаров строились за дорогой. В амбаре хранилась одежда, домотканые холсты, шубы, орудия труда. Здесь была житница с оборудованными деревянными сусеками (ларями) для муки и зерна. В амбаре был жилой отсек, в котором спали летом. На краю огородов ближе к логу строили бани «по-черному». Около бань женщины трепали, мяли и сушили льняное волокно. Крыши домов, амбаров, бань, погребов крыли тесом, а крыши дворов и ограды – соломой.

Почти в каждом хозяйстве был свой колодец глубиной до 3-х метров. Пить воду из ведра, которым достают воду из колодца, запрещалось. Загрязненный колодец (попала мышь, подняли воду хозяйственным ведром) переставали использовать. А так как выкопать колодец было так же сложно, как построить дом, то отношение к колодцу было очень бережное, колодец оберегали от посторонних, пришлых людей, чтобы его не «опоганили». Колодец всегда закрывался крышкой.

В планировке избы слева от входа располагалась глинобитная печь с обращенным устьем печи к фасаду избы (Приложение№13). Пространство около печи называли чуланом, он отделялся от горницы деревянной перегородкой. В чулане хранилась хозяйственная посуда, здесь же протягивали жерди для хранения повседневной одежды. Загородку, между стеной и печью, со ступеньками на печь и на полати, а с противоположной стороны лазом в подполье, называли голбцем.

Полати располагались над прихожей, называемой кутом, по всей ширине избы и над чуланом. Со стороны горницы около печи была сделанная из досок лежанка. Вдоль стен пристраивали широкие стационарные лавки. В кути, справа от входа, стояла кровать, находилась вешалка для верхней одежды.

Любили погудинцы праздники, заранее к ним готовились. К престольным праздникам варили хмельное пиво в корчагах. Варить самогон, который называли кумышкой, научились в начале ХХ века от удмуртов близлежащих деревень.

На престольные праздники: Троицу, Покров и Рождество - собирались без приглашения близкние и дальние родственники. Особой популярностью они пользовались у молодежи и их родителей, как способ присмотреть невесту. Гости собирались ближе к вечеру. Приходили пешком, приезжали на лошадях.

Вечером гости собирались за общий стол. Вначале гостей поили чаем, постелив на стол красную скатерть. Затем, постелив на стол белую скатерть, накрывали обеденный стол. Основными блюдами на праздничном столе были пироги, каша, запеченная рыба, запеканки из яиц, мясной суп, отварное мясо. На утро второго дня гостей кормили лепешками с топленым маслом, со сметаной, рыжиками, ягодами, селянкой из яиц, В Троицу водили хороводы на угоре у тополей в Чупинцах, играли. На угор в престольный праздник после застолья выходили все гости, приехавшие на праздник в деревню. Неженатые парни и девчата веселились, водили хороводы, играли, знакомились. Здесь же у тополей к масленице заливали горки, катались на санях, шестах.^[41]

В старообрядческих семьях воспитывалось особое почтительное, приравненное к молитве, отношение к труду. В большой крестьянской семье работали все. Идя на работу, просили благословение у старших. Лень высмеивалась с самого детства. О работе говорили: «не то забота, что есть работа, а то забота, что нет работы».

Глава 2. Образование и образованность старообрядцев Глазовского уезда

Старообрядцами была создана своя образовательная система, ставшая обязательной часть старообрядческого быта и культуры. «Книжная ученость» высоко ценилась в старообрядческой среде. Старообрядцы старались открывать свои школы. Однако во 2-й четверти XIX в. с началом царствования Николая I старообрядческие школы были запрещены. До 70-х годов XIXв. дети староверов обучались тайно, в подпольных школах. В 70-х годах XIX столетия старообрядцы в своём обращении к императору Александру II писали: «Мы чувствуем крайнюю нужду в просвещении и потому молим, дабы нам позволено было иметь свои собственные училища; в них мы желаем развивать их способности преподаванием точных наук, нужнейших чужих языков».^[42] Хотя в 70-е годы XIX в. старообрядческие школы официально были восстановлены, но они преследовались и подвергались всевозможным гонениям вплоть до 1905 года. Отдавать же своих детей в земские, церковно-приходские, миссионерские школы старообрядцы не хотели, потому что основной задачей этих школ являлось утверждение основ православия, чуждых старообрядчеству. Поэтому, на примере домашнего школы рассмотрим систему начального старообрядческого обучения, а на примере миссионерской школы систему начального государственного обучения.

1. Система начального обучения

Домашние школы и домашнее обучение занимало большое место в старообрядческой среде. Система обучения грамоте в домашних школах среди старообрядцев в XIX в. копировала традиционную древнерусскую систему, сочетавшую домашнее образование с обучением у начетников или келейниц, моральные и профессиональные требования к которым были очень высоки. Учителя за обучение детей получали плату, на которую и жили^[43]. Родители, знавшие чтение и духовное пение, во время Великого поста учили детей сами^[44]. Но они, занятые домашним трудом, не могли уделять обучению достаточно времени. Поэтому каждая старообрядческая деревня старалась найти достойного грамотного человека. Изучая «Вятские епархиальные ведомости», мы часто встречаем упоминание об «раскольничих школах», занятия в которых ведут старообрядческие начетники. Начетники в каждом старообрядческом приходе, наряду с религиозным просвещением народа, обучали детей грамоте. Среди начетников Курьинского прихода в отчетах Вятской епархии встречаем имена Саввы Ожмегова^[45], Онисима Пермякова^[46], которые доставляли много хлопот противораскольничьим миссионерам. Онисим Пермяков дома открыл школу, в которой учил деревенских ребят чтению и письму. Он был начитанным человеком, хорошо разбирался в астрономии, в богословии, был знаком с трудами Льва Толстого. О. Пермяков имел богатую библиотеку старопечатных и единоверческих подпольных сочинений, вел переписку с Московским духовным старообрядческим Советом,^[47] за что местные миссионеры причислили его к атеистам, взяли под контроль полиции. Подобное отношение к старообрядческим учителям было не редкостью.

В программу обучения в домашней старообрядческой школе включались три раздела: изучение азбуки, Часовника и Псалтыря. Обучение чтению велось последовательно псалом за псалмом, канон за каноном. В процессе изучения указанных текстов учитель разъяснял детям трудные для понимания места, преподавал догматы и положения старой веры. Способы обучения были самыми простыми: обучение носило случайный характер, особых методов обучения не было, основная ставка делалась на механическое заучивание. Основное направление обучения носило духовный характер и служило целям подготовки детей к церковно-богослужебной практике. Вместе с церковной грамотой обучали гражданскому чтению, письму.

«Поставщиками» старообрядческих учителей для обучения детей и просвещения взрослых были скиты. На границе Пермской и Вятской губерний старообрядцами была создана целая система скитов, которые являлись центрами духовной религиозной жизни. В них в разное время была сосредоточена интеллектуальная жизнь старообрядчества. На скиты возлагалось множество функций, в том числе они выступали центрами книжности, в них переписывалась и затем распространялась духовная литература, работали иконописцы, велось обучение послушников навыкам чтения богослужебных текстов, крюковому пению, усваивался церковный устав. В скиты для обучения приводили детей. Здесь находились объекты поклонения: кельи или могилы иноков, отличившихся при жизни особым благочестием, часовни, родники. Как правило, монастыри возникали именно вокруг келий монахов-отшельников^[48].

Близ границы с Перм­ской губернией в 1850 году был создан беcпоповский скит, в котором жили 25 монахов. Через 30 лет полиции удалось схватить трех первых монахов - бро­дячих пропагандистов и учителей из этого скита^[49]. О таких учителях, как их называют государственные миссионеры, - «расколоучителях», нередко пишется в «Вятских епархиальных ведомостях». В 1832 г. в Карсовай прибыл "расколоучитель" Иларион Егоров, крестьянин деревни Гришкинской Сепычской волости Пермской губернии. Вскоре он был вынуж­ден уехать из Карсовая, но в 1864 г. явился снова - "уже старцем, украшенным седина­ми и умудрённым опытом". "Расколоучитель" был бро­шен в тюрьму, он получил там увечье. В Кулиге одной из "расколоучительницей" была некая чиновница из Казани, бывшая крестьянка, вернувшаяся в 1837 г. в родные места.

Сильной стороной домашней школы был индивидуальный подход к каждому учащемуся, и детей учили в старообрядческих традициях. Слабой стороной такого обучения являлось то, что сами учителя не всегда были достаточно грамотными, и домашняя школа не позволяла поступать старообрядцам в гимназии для продолжения обучения.

По Манифесту 17 апреля 1905 г. староверы получили свободу вероисповедания, а по Манифесту 17 октября 1905 г. - все политические права. Это дало возможность легализации домашних школ в форме «школ грамотности» и открытию новых старообрядческих школ, где обучение стало возможно вести планомерно, открыто.

Начали разрабатываться программы обучения, продолжительность курса, возраст поступающих в школу стал определяться с учетом местных условий. Было учреждено особое «справочное бюро» по вопросам образования. Совет Всероссийского съезда старообрядцев издал справочник по образованию, издавал учебники для старообрядческих школ, организовывал курсы для подготовки учителей и руководил всем просветительским процессом, рассылая по школам анкеты, запросы и справки. В 1906 году на Рогожском кладбище в Москве была открыта четырехклассная школа по подготовке учителей. Педагогические курсы раньше всех открыл епископ Иннокентий в Нижнем Новгороде, а затем и на Рогожском кладбище в Москве. В учительство главным образом пошла старообрядческая молодежь. На Х Всероссийском съезде старообрядцев было решено создать старообрядческий институт. В 1911 году Совет министров разрешил создание старообрядческого института.^[50]

Великая Октябрьская революция и последующие изменения в стране не способствовали развитию старообрядческих школ. Они вновь стали преследоваться и закрываться. Домашнее религиозное обучение осталось основным в получении церковного образования.

2. Миссионерские школы

На протяжении второй половины XIX в. правительство и господствующая церковь пытались найти эффективный путь борьбы со старообрядчеством. Одним из таких путей было создание миссионерских обществ, противораскольничьих братств, противораскольнических миссий и школ.^[51]

Для борьбы со старообрядчеством и старообрядческими учителями-начетниками создаются противораскольничьи братства, при которых открываются миссионерские школы и библиотеки. Миссионерские школы открывались при «Братстве Святого Архангела Хранителя» (1868) в Глазове и при «Вятском братстве Святителя и чудотворца Николая» (1890).

«Братство Святого Архангела Хранителя» в Глазове открыто 14 мая 1868 года для ограждения православных от влияния на них расколоучителей и для изыскания законных мер к ослаблению самого раскола^[52]. Организация столь узко ориентиро­ванного братства объяснялась тем, что глу­хие просторы Глазовского уезда скрывали наибольшее число старообрядцев разных толков. В задачи «Братств» входило: подготовка миссионеров, способных вести борьбу со старообрядцами; создание миссионерских школ, в которых предполагалось вести обучение и воспитание детей старообрядцев в духе официального православия; организация библиотек, основу которых должны были составить сочинения против раскола. Под руководством инициато­ра братства протоиерея И.А. Стефанова силами глазовских "братчиков" (392 чел.) уже в 1869 г. для просвещения беспоповцев-поморцев и единоверцев были устроены школа в селе Кулига и училище в селе Наймушино. Одной из главных целей данного братства было открытие и всемерная поддержка братских училищ и миссионерских школ в старообрядческих деревнях.

В 1890 году миссионерские школы открываются при «Вятском братстве Святителя и чудотворца Николая». Всего в 1890 году при Братстве открыто 32 противораскольничьи школы, в которые направлены лучшие ученики Вятской Братской школы. По Глазовскому уезду в 1889 году миссионерские школы были открыты в деревнях Сычовской, Ботанинской, Малолукошинской, Карпушинской, при Омутнинском заводе ^[53]. В 1890 году открыто ещё 6 школ в д.Гордино, в с.Карсовайском, в д.Клабуковской, в с. Кулигинском, в с. Курьинском.^[54] Всего открыто миссионерских школ среди старообрядцев даниловского согласия - 3 (Карсовайская, Карпушинсккая и Кулигинская); среди старообрядцев филипповского толка – 1 (Клабуковская); среди старообрядцев белокриницкого согласия – 5 (Сычовская, Малолукошинская, Омутнинская, Ботанинская, Курьинская).

Таблица №1

Количество учащихся в миссионерских школах Глазовского уезда за 1888/89 год^[55]

Школа	Всего учеников	из них старообрядцев
Карсовайская	20	3
Клабуковская	43	9
Кулигинская	9	8
Малолукошинская	21	3
Карпушинская	14	1
Омутнинская	20	4
Всего	127	18