WWW.DISUS.RU

БЕСПЛАТНАЯ НАУЧНАЯ ЭЛЕКТРОННАЯ БИБЛИОТЕКА

 

Pages:     || 2 | 3 | 4 |
-- [ Страница 1 ] --

ОБЩЕСТВЕННАЯ ПАЛАТА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

_____________________________________________

Комиссия по межнациональным отношениям

и свободе совести

ТЕОЛОГИЯ

В СИСТЕМЕ НАУЧНОГО ЗНАНИЯ И ОБРАЗОВАНИЯ

материалы общественных слушаний

Москва — 2008

Теология в системе научного знания и образования. Материалы слушаний в Общественной палате Российской Федерации. – М.: Изд. Общественной палаты Российской Федерации, 2008.

Книга содержит материалы общественных слушаний, состоявшихся 17 марта 2008 года в Общественной палате Российской Федерации на тему «Теология в системе научного знания и образования». В слушаниях приняли участие ученые, богословы, представители общественных и религиозных организаций, органов государственной власти. Также в книге опубликованы статьи экспертов, посвещенные проблемам религиозного образования в современной России.

Для специалистов научных учреждений, представителей общественных объединений и религиозных организаций, работников органов государственной власти и средств массовой информации.


Содержание:

Шевченко М.Л. ТЕОЛОГИЯ – НАУКА ИЛИ НЕ НАУКА? ……………..

Себенцов А.Е. О НАУЧНОСТИ И СОЦИАЛЬНОЙ ЗНАЧИМОСТИ ТЕОЛОГИИ…………………………………………………………………..

Архиепископ Ставропольский и Владикавказский Феофан. ТЕОЛОГИЯ ДОЛЖНА БЫТЬ НЕОТЪЕМЛЕМОЙ ЧАСТЬЮ ГУМАНИТАРНОГО ОБРАЗОВАНИЯ……………………………………………………………..

Протоиерей Владимир Воробьев. ТЕОЛОГИЯ КАК СИСТЕМА ЗНАНИЯ И ОТРАСЛЬ ГУМАНИТАРНЫХ НАУК…………………………………….

Петрова Т.Э. ТЕОЛОГИЯ И ОБНОВЛЕНИЕ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫХ СТАНДАРТОВ……………………………………

Павленко А.Н. РЕЛИГИИ И ТЕОЛОГИЯ — ДОСТОЯНИЕ ИСТОРИИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА……………………………………………………………

Священник Владимир Шмалий. К ВОПРОСУ О ПРЕДМЕТЕ И СПЕЦИФИКЕ ТЕОЛОГИИ ……………………………………………….

Шохин В.К. О ПРОБЛЕМАХ ИНТЕГРАЦИИ ТЕОЛОГИИ В СИСТЕМЕ ОБРАЗОВАНИЯ И АКАДЕМИЧЕСКИХ НАУК……………………………

Шахов М.О. ИЗБАВЛЯТЬ НАУКУ ОТ «ТЕОЛОГОФОБИИ» И ПРОЯВЛЯТЬ КРИТИЧНОСТЬ………………………………………………………………..

Мухаметшин Р.М. СИСТЕМА МУСУЛЬМАНСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ…………………………………………………..

Юрьев Е.Л. ОБЩЕСТВЕННАЯ ЗНАЧИМОСТЬ РЕЛИГИИ И

ТЕОЛОГИИ……………………………………………………………………..

Сладков Д.В. ЗНАНИЮ О ДУХОВНОЙ ТРАДИЦИИ В РОССИИ НЕОБХОДИМ ПОЛНОЦЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТСКИЙ ФОРМАТ……

Протоиерей Борис Михайлов. ПРОБЛЕМЫ ПРЕПОДАВАНИЯ РЕЛИГИОЗНОЙ КУЛЬТУРЫ В СОВРЕМЕННОМ СОЦИУМЕ…………

Катасонов В.Н. РОЛЬ ТЕОЛОГИИ В КУЛЬТУРЕ И В РАЗВИТИИ НАУЧНОГО ЗНАНИЯ…………………………………………………………

Петракова Т.И. ТЕОЛОГИЧЕСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ И ПРЕПОДАВАНИЕ РЕЛИГИОЗНОЙ КУЛЬТУРЫ В СРЕДНЕЙ ШКОЛЕ………………………….

Лаза В.Д. ТЕОЛОГИЧЕСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ И МЕЖКОНФЕССИОНАЛЬНЫЙ ДИАЛОГ В ОБРАЗОВАТЕЛЬНОМ ПРОСТАНСТВЕ………………………………………………………………….

Человенко Т.Г. О «КОНФЛИКТЕ ИНТЕРПРЕТАЦИЙ» В РЕЛИГИОВЕДЧЕСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ СОВРЕМЕННОЙ ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ……………………………………………………

Ситников А.В. РЕЛИГИОЗНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ В РОССИИ: ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ В 2008 ГОДУ……………………………………………………

Понкин И.В. ТЕОЛОГИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА: ЕВРОПЕЙСКИЙ ВЗГЛЯД……………………………….

Силантьев Р.А. ИСЛАМСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ В РОССИИ……………….

Таланкина М.В. Развитие теологической науки и образования в Российской Федерации в постсоветский период………………………………………………………………………….

Метлик И.В. ТЕОЛОГИЯ В СИСТЕМЕ ГУМАНИТАРНОГО ЗНАНИЯ

И ГУМАНИТАРНОГО ОБРАЗОВАНИЯ ……………………………………..


Теология – наука или не наука?

М.Л. Шевченко

член Общественной палаты Российской Федерации

Сегодня мы проводим общественные слушание на тему: «Теология в системе научного знания и образования».

Общественной палатой РФ выделяется площадка для широкой и свободной общественной дискуссии. Мы хотели бы выслушать здесь мнения всех, кому есть, что сказать по этой теме. Здесь собрались люди знающие, люди с огромным опытом, с хорошим образованием, люди разных взглядов.

Мы хотели выслушать все мнения по этой важнейшей проблеме. Почему она нам кажется важной? Некоторые считают, что теология — это что-то средневековое, что-то далекое от системы современного рационального научного знания. Является ли теология наукой? Или теология — это пережиток давнего прошлого от чего бы надо избавиться и что надо забыть?

Мне хотелось бы, чтобы мы высказывались сегодня свободно, аргументировано, продуктивно и как можно ближе к теме.

Первый вопрос, который я бы адресовал ко всем участникам: теология — это всё-таки наука или это не наука? Сегодня я с утра дал комментарий нескольким радиостанциям, и все задавали такой вопросы, типа — Ну как можно в наше время всерьез говорить о теологии? Как можно говорить о теологии в материалистическую эпоху? И какое это имеет отношение к системе образования?

Как бы кто к этому не относился, но всё-таки в России есть достаточно разветвленная сеть духовных школ. На мой взгляд, это учебные заведения, дающие высшие гуманитарное образование. Они отличаются от светских образовательных учреждений в том, что в них углубленно преподаются богословские дисциплины. В остальном преподавание в этих учебных заведений такое же, как и в светских учреждениях. А в чем-то может быть даже качественно лучше.

Обсуждать тему школьного образования мы сегодня не будем. Мне представляется, что это совсем иная тема, которая не имеет прямого отношения к теме сегодняшних общественных слушаний. Преподавать теологию в средней школе, на мой взгляд, невозможно. В старших классах, когда уже учащиеся школы будут готовы, можно лишь вводить термин «теология».

Напомню, что обсуждаемая нами сегодня тема была актуализирована в общественном пространстве так называемым письмом академиков летом 2007 года. Людей прямо скажем выдающихся, к мнению которых нельзя не прислушаться. Академик Гинсбург, например, лауреат Нобелевской премии. В письме было поставлено под сомнение само право теологии называться наукой, быть научной дисциплиной. Со стороны религиозных организаций и со стороны некоторых философов прозвучали иные точки зрения.

Сегодня мы хотели каким-то образом обобщить и систематизировать эти размышления. Мне кажется, что мы могли бы рассмотреть сегодня проблему в нескольких аспектах.

Во-первых, преподавание теологии, и ее изучение с точки зрения социальных, политических и нравственных и даже экономических последствий.

Во-вторых, необходимо рассматривать теологию в системе общего гуманитарного знания и теологию как часть научного знания.

Думаю, что правовые аспекты не требуют особого обсуждения — никаких нарушений принципа свободы совести в этой сфере нет. Напомню, что студенты распределяются по факультетам, по кафедрам и по дисциплинам по своему желанию, которое проявляется поступлением в тот или иной вуз, на тот или иной факультет и занимаясь теми или иными специализациями. Я, в бытность студентом, с удовольствием поступил бы на теологический факультет, если бы таковой был. Но теологических факультетов тогда не было, а поступить в Духовную академию было невозможно светскому человеку.

Мне кажется, ошибочно пытаться свести теологию только к культурологическому аспекту. Историю богословия и теологию нельзя рассматривать только в контексте культурологических дисциплин. Противники введения религиозной культуры в средних или в высших учебных заведениях говорят, что незачем вычленять религиозные дисциплины из истории, философии, литературы и т.п. Конечно, есть примеры преподавания в университете в советское время в рамках изучения греческого языка истории Евангелия, как это делал, например, профессор Козаржевский. Теологию, конечно, можно рассматривать в рамках философских дисциплин, и она близка с философским способом мышления. Мне представляется, что богословие — это не только наука о памятниках, о культурном и историческом контексте. В богословии имеется метафизическое измерение. Теология — это наука предельных вопросов.

Возникают и другие темы, связанные с присутствием теологии в светских вузах. Например, может ли теологию изучать человек, который не признает наличие Бога в той или иной форме? Это не вопрос образования и квалификации. Человек поступает на философский факультет и изучает философское знание, философию как науку. Точно также при поступлении на теологический факультет в светских вузах будет неправильным вопрос: верующий ли вы или неверующий, к какой конфессии принадлежите? Любой студент, абитуриент, желающий изучать теологию как основную дисциплину, имеет право получать такое образование.

О Научности и социальной значимости теологии

А.Е. Себенцов

ответственный секретарь Комиссии по вопросам религиозных

объединений при Правительстве Российской Федерации

Хотелось бы начать с поставленного вопроса о том, является ли теология наукой или не является. Я человек уже очень немолодой, и хорошо помню те времена, когда мы в школе проходили про воспитание саженцев на основе лысенковской биологии, а генетика и кибернетика были буржуазными лженауками, которые очень хорошо помогают кем-то другим, а нам совершенно не нужны и даже вредны, потому что не соответствуют марксистскому пониманию науки.

Думаю, что от того, как мы определим, что такое наука — многое зависит, и может быть кое-что, выпадающее сегодня за рамки понятия науки, в эти рамки попадет при другом понимании науки. Но более важным мне представляется другое — знание. Дело в том, что комплекс знаний может иметь самый разнообразный характер и применяться в разных сферах — повару нужны одни, аптекарю другие, литератору третьи, и не всем строго научные. Знания, связанные с различными формами общественного служения, естественно, должны включать и религиозную сферу.

И если государство создаст возможность признания качества этих знаний как общественно-полезных (что по сути дела уже наша Конституция в отношении религии, религиозных знаний сделала), то почему бы, собственно говоря, не включить всю систему или хотя бы значительную часть религиозного образования в нашу образовательную систему?

Вот так, наверно, можно поставить вопрос.

Я считаю, что в той форме, в которой теология сегодня по стандарту закреплена, она скорее наука. У богословских и научных дисциплин, в привычном для нас смысле, разное место в жизни. Является ли философия в таком же смысле наукой, как химия или астрономия? Алхимия и астрология — классические примеры лженаук, а насчет богословия, как и литературоведения, судить надо аккуратнее

С математикой или с физикой проще, там есть предмет, который можно привязать к объективным явлениям, и метод, результаты применения которого можно на практике проверить. Что касается теологии — это намного сложнее. В старинных документах, которым по 2000 лет, содержится много интересного и полезного для современной жизни. А главное то, что богословы и священнослужители, религиозные организации, работая с громадными массами людей, вырабатывают современную интерпретацию того, что в этих документах содержится. Это очень важная, и я бы сказал, общественно необходимая, сложная и даже опасная в определенной мере функция. Потому что в этих старинных книгах, которые были написаны в совершенно другие времена, отличающейся и моралью, и важными особенностями массового мировоззрения, всегда можно найти разное, порой противоположное. И то, что будет найдено специалистами в этой области, что будет донесено до современных людей, может серьезно повлиять и на жизнь нашего общества. А потому важно, чтобы люди, работающие в этой тонкой сфере, имели достаточно широкий спектр познаний, имели современное представление (в том числе светских наук) о реалиях жизни, и если степень их подготовки к деятельности в обществе и государстве пройдет государственную поверку, то и результат будет лучше.

теология должна быть

неотъемлемой частью гуманитарного образования


Феофан

архиепископ Ставропольский и Владикавказский,

член Общественной палаты Российской Федерации

Прежде всего, хочу поблагодарить организаторов сегодняшней дискуссии. Такие встречи и обсуждения нужны, чтобы честно и прямо обозначить позиции и прийти, наконец, к конкретным решениям. Пока, к сожалению, эти конкретные решения по теологии не просматриваются. Мы снова услышали сегодня о новых испытательных сроках, снова прозвучали сомнения о том, является ли теология наукой.

По словарному определению теология, — это комплекс наук, которые изучают историю вероучений и институционных форм религиозной жизни, религиозное культурное наследие, традиционные для религии право, археологические памятники истории религий. Казалось бы, нет повода для сомнений. И все же вновь и вновь на протяжении уже многих лет мы слышим одни и те же возражения.

Я вижу причину этой позиции в конкретном историческом прошлом России. Сегодня уже считается дурным тоном вспоминать о десятилетиях господства государственного атеизма, в том числе, в сфере образования. Однако этот фактор до сих пор оказывает значительное влияние, подпитывает сложившиеся в тот период стереотипы. Нескольким поколениям говорили о религии, как о чем-то враждебном, мешающем развитию человека, антинаучном. Вот уже почти двадцать лет мы живем в других условиях и, наверное, уже пора дать твердый официальный ответ на вопрос — продолжает ли наше государство, наше научное сообщество такие традиции, или все же рассматривает религию, как легитимную сферу жизни человека, общества.

Позволю себе сослаться на мнения по данному вопросу, высказанные студентами Северо-Кавказского государственного технического университета и Ставропольского государственного аграрного университета, а также учителями младших классов общеобразовательных школ города Ставрополя. Всего в исследовании приняло участие 1500 человек.

63% студентов считают себя верующими, из них 54 % причисляют себя к православным, 8 % к мусульманам, 0,5% к буддистам, 0,5% к другим конфессиям. Из общего числа 64% одобрили изучение в качестве дисциплины по выбору «Основы православной культуры» (ОПК). В пользу данного курса высказались также 64% опрошенных учителей. Выводы этого исследования полностью подтверждает и наш опыт общения со школьными педагогами Ставропольского края. Люди испытывают потребность в изучении православной культуры, но отсутствие ясной поддержки ее государством не дает возможности в должной мере реализовать эту потребность.

Накопленный в Ставропольском крае опыт свидетельствует, что в содержании основного гуманитарного образования — в курсах истории, обществознания, литературы и других дисциплин, необходимо расширение материалов, знакомящих школьников с многовековой историей, конкретными примерами мирного, добрососедского общения в России традиционных религий. Сочетание в российской школе свободы приобщения детей к традиционной духовной культуре их народа, семьи и общего гражданского воспитания — вот что нужно нам сегодня. Кроме того, необходимость обращения к истории и культуре православия, других традиционных религий в воспитательной деятельности светской общественно-государственной школы, обусловлена и тем, что влияние социального института религии в российском обществе продолжает расти.

Новым поколениям россиян просто необходимо знать истоки собственной культуры, включая и религиозную составляющую. Это также касается и последователей других наших традиционных религий, ведь религиозные нормы поведения, обычаи, уклад жизни составляют неотъемлемую часть и национальной культуры — как русского, так и других народов России.

В Ставропольском крае в двух вузах — Пятигорском государственном лингвистическом университете и в Институте Дружбы народов Кавказа (в Ставрополе) открыты соответственно отделение и факультет теологии. Северо-Кавказский государственный технический университет участвует в программе подготовки специалистов по специальности «Социология» со специализацией «История и культура ислама».

Развитие поликонфессионального теологического образования в государстве является актуальной необходимостью, особенно в поликультурных регионах, в том числе и на Северном Кавказе. Это будет способствовать, прежде всего, преемственности в области образовательных и научных традиций, выработанных традиционными конфессиями в условиях их мирного сосуществования в России. Подготовка специалистов теологов является эффективным средством, препятствующим распространению псевдо-христианских сект, исламского фундаментализма и других антигосударственных и антиобщественных объединений.

Сегодня, когда происходит процесс интеграции российской системы образования в европейскую и мировую, развитие отечественного теологического образования и науки приобретает особую важность, так как является необходимым условием конкурентоспособности российского гуманитарного знания. Причем в мировой практике неоспоримо присутствует убеждение, что теология, история и классическая филология составляют фундамент национального гуманитарного образования. И они не могут быть заменены друг другом.

Роль фундаментального образования повышается в условиях роста интенсивности изменений на рынке труда, так как именно фундаментальная подготовка повышает адаптированность специалиста к меняющимся условиям. Это дает возможность выпускникам теологических факультетов работать во всех областях гуманитарного знания.

Специалисты-теологи востребованы во многих видах профессиональной деятельности, в том числе в научно-исследовательской, учебно-воспитательной, экспертно-консультативной, организационно-управленческой, социально-практической. Они могут широко привлекаться к работе в учреждениях системы высшего и среднего профессионального, дополнительного и послевузовского образования, институтах повышения квалификации, экспертных сообществах, в том числе государственных, муниципальных, общественных, конфессиональных, международных и межконфессиональных; в органах законодательной, исполнительной и судебной власти, государственной безопасности; в некоммерческих общественных организациях, других структурах гражданского общества; в органах социальной поддержки и адаптации населения; в средствах массовой информации.

Пора уже прямо сказать: теология должна быть неотъемлемой частью гуманитарного образования. А всякие возражения против этого являются субъективными и нарушающими базовые права человека.

Теология как система знания

и отрасль гуманитарных наук

протоиерей Владимир Воробьев

ректор Православного Свято-Тихоновского

гуманитарного университета

Обсуждение проблем теологии в современном российском обществе неизбежно наталкивается на психологию, сформированную советской властью в ХХ веке. Тоталитарная система обязательной коммунистической и атеистической идеологии являет свои плоды — представители старшего поколения большей частью воспринимают теологию как религиозный предрассудок, хотя ровным счетом ничего о ней не знают.

В то же время, в западноевропейских странах теология является полноправной наукой, представленной многочисленными богословскими кафедрами, факультетами, библиотеками, обширными учеными сообществами. Выходят многотомные научные труды, проходят конференции и т.д. — теологические исследования занимают свое полноправное место, которое никому не приходит в голову оспаривать. Более того, теология считается одним из четырех фундаментальных научно-гуманитарных направлений — наряду с филологией, историей и философией, причем самым древним из них.

Теологическое образование высоко ценится в западном обществе, — например, министр образования Германии является доктором теологии.

Не вдаваясь в подробное обсуждение предмета и метода теологических исследований, можно констатировать, что в этой ситуации отрицать научность теологии невозможно и противоестественно. Тем не менее, в российском обществе имеются многочисленные высказывания такого рода, и на сегодня самым известным из них стало «письмо десяти академиков», написанное летом 2007 года. К сожалению, здесь, как и в других случаях такого рода высказываний, приходится говорить о компетентности их авторов. При всем уважении к их заслугам в их профессиональных областях, к их нобелевским званиям по физике, биологии и другим естественным наукам, приходится отметить, что они просто некомпетентны в области теологии, так что в соответствии с требованиями этики ученого приличнее было бы не высказываться.

Большая часть населения нашей планеты — религиозные люди, причем во все исторические эпохи таковых и было, и остается подавляющее большинство. Материализм по всем философским критериям и понятиям — не более чем одно из мировоззрений, и как всякое мировоззрение, он основывается на аксиомах, которые принимаются на веру. Одни верят в то, что началом всего является Бог, который есть разумный дух. Другие считают, что началом является материя, которая имеет все атрибуты Бога, кроме разума. Говорится, что материя вечна, безначальна, бесконечна, самодвижна, что она обладает каким-то потрясающим свойством саморазвиваться, какой-то творческой энергией, и т.д. — но при этом разума у нее нет.

С философской точки зрения — это слепая вера, своего рода религия. Перед религиозным мировоззрением у материализма нет абсолютно никаких преимуществ, есть только недостатки. Поэтому говорить о том, что мы живем в материалистическую эпоху и в эпоху атеизма — некорректно.

Неверно и то, что наша наука основана на материализме, как пишут десять академиков. Они имеют в виду здесь только определенную часть наук, естественные науки, которые изучают наш обычный, земной, телесный опыт. Но существует еще духовный опыт, у человека есть духовная жизнь, есть культурная жизнь. И есть гуманитарная наука, которая изучает этот опыт. Если считать априори, что все гуманитарные науки не являются науками, то этот грубый обскурантизм слишком уж претит своей узостью и недостатком культуры.

Таким образом, следует отметить, что вопрос о научности теологии поставлен некорректно. Обсуждение места теологии в российском обществе следует перенести в правовую область. В России существует большое количество религиозных людей и людей, которые относятся к религии положительно. Сегодня можно с уверенностью говорить о том, что значительная часть налогоплательщиков имеет желание получать или давать детям образование, которое согласуется с их религиозным мировоззрением. Еще недавно на деньги налогоплательщиков давалось исключительно атеистическое образование, Однако в настоящее время уже открыта целая сеть теологических учебных заведений, факультетов и кафедр, что соответствует Федеральному закону «О свободе совести и о религиозных объединениях»[1].

Духовные учебные заведения также получили право на государственную аккредитацию на основе государственного поликонфессионального стандарта по теологии, который оправдал себя и был признан одним из лучших гуманитарных стандартов.

В то же время теология продолжает подвергаться дискриминации, т.к. не включается в номенклатуру научных специальностей. Выпускники теологических факультетов не могут защитить ни кандидатскую, ни докторскую диссертацию, подготовка теологических кадров высшей квалификации невозможна, следовательно, невозможно полноценное существование и воспроизводство всей системы теологического образования. Фактически это означает дискриминацию верующих.

Придерживаться такой дискриминации тем более странно в условиях, когда Россия подписала Болонские соглашения. По смыслу Болонских соглашений доктор теологии, приезжающий с Запада или с Востока, должен быть принят нами, он может претендовать на соответствующие льготы и должности, например, на место профессора в университете. А наши отечественные теологи поражены в правах, они не имеют права защищаться и становиться докторами, профессорами, доцентами. Также теологические факультеты, которые уже открыты, будут встречаться с очень большими затруднениями при аккредитации, которая требует значительного процента остепененных преподавателей, имеющих ученые степени и звания. Но они их не могут иметь просто потому, что их в принципе нет у нас в России.

Такая ситуация противоречит, прежде всего, принципу единства федерального образовательного пространства (п. 2 ст. 2 Закона Российской Федерации «Об образовании»). После того, как Министерством образования (за 15 лет) было выпущено более 12 правовых документов, регламентировавших включение Теологии в образовательную систему Российской Федерации и позволивших открыть теологическое образование в нескольких десятках российских вузов, нет никаких оснований отказывать во введении юридической и практической возможности защиты теологических диссертаций.

Международные соглашения в области образования и в области защиты и обеспечения прав и свобод человека, участником которых является Российская Федерация: Европейская культурная конвенция (Париж, 19.12.1954), Лиссабонская конвенция о признании квалификаций, относящихся к высшему образованию в Европейском регионе (от 11.04.1967, подписана Российской Федерацией 07.05.1999, вступила в силу 01.07.2000), Руководство по признанию в Российской Федерации документов об образовании, полученных в других европейских странах, признанию российских документов об образовании в других европейских странах (Хельсинки, 11.06.1997) — требуют признания ученых степеней докторов теологии и их дипломов государственного образца, которые присуждаются и выдаются всеми европейскими государственными университетами, имеющими факультеты теологии. В частности — более чем двадцатью теологическими факультетами во Франции, Швейцарии и Германии. Российская сторона обязана признавать дипломы всех европейских стран-участниц Болонского процесса, российские дипломы также являются конвертируемыми.

В этих условиях отсутствие российских дипломов доктора и кандидата теологии приводит к дискриминации отечественной теологии и специалистов-теологов, ненормальной и необоснованной с правовой точки зрения.

Эта дискриминация, при которой научно-педагогические работники, имеющие государственный диплом по теологии, лишены возможности защищать кандидатскую и докторскую диссертации, фактически означает их поражение в правах также и внутри страны. Нарушаются, в частности, следующие их права, установленные Конституцией и законами Российской Федерации (а также международными соглашениями):

- право на признание в научной среде, что подразумевает возможность зафиксировать и подтвердить рост научной квалификации и достижение определенного научного уровня путем защиты научно-квалификационной работы и получения соответствующего диплома;

- право на повышение квалификации, на прикрепление к высшим учебным заведениям или научным учреждениям в качестве соискателя (либо поступление в аспирантуру и докторантуру);

- право на культурное развитие, профессиональный и научный рост, повышение своего образовательного уровня;

- право на социальные льготы, дополнительные профессиональные возможности и особые условия для научной деятельности, положенные аспирантам, докторантам, а также кандидатам и докторам наук.

В качестве довода против теологии очень часто говорится о невозможности на практике отделить всякую ерунду от науки, — но это постоянная проблема всех наук. Физики знают, сколько поступает бредовых диссертаций, посвященных, например, «перпетуум мобиле», — это та же самая проблема. Вопрос здесь в том, как составить экспертный совет, — и в области теологии мы имеем серьезных ученых, которые могут быть членами экспертного совета. Для полноценного экспертного совета кадры у нас есть.

Еще говорится о том, что государственное образование и наука должны быть светскими. Здесь встает вопрос о том, что называется светским? Если считать, что светский — это атеистический, то тогда действительно светская теология недопустима. Первый стандарт по теологии был написан с позиций атеизма, и такая теология, конечно, не должна иметь права на жизнь. Но ныне действующий государственный стандарт по теологии — поликонфессиональный. Он имеет одно общее основание, на котором каждая конфессия может сделать свою ветвь стандарта по теологии. Этот стандарт по теологии будет вполне религиозным, и в содержательном смысле будет соответствовать тому, что преподается, например, в духовных школах.

И, наконец, хотелось бы сказать о предмете науки. Очень часто мы одним и тем же словом обозначаем совершенно разные вещи. Когда мы говорим «механик», нередко имеется в виду человек, который чинит машины, но одновременно можно применить это слово к выпускнику мехмата, который занимается теоретической механикой. Так же теологом мы называем Иоанна Богослова — апостола, автора четвертого Евангелия, и одновременно называем так современных ученых. Сегодня мы не имеем в виду тех тайнозрителей, которых называют богословами в самом высоком смысле слова, сегодняшняя теология — это наука, которая изучает религиозный феномен.

Никто не будет отрицать, что религиозный феномен занимает в жизни очень большое место и достоин изучения, как и всякий другой феномен такого масштаба. Но неверно думать, что теологию может заменить религиоведение. Это так же невозможно, как нельзя заменить математику историей науки, музыку музыковедением и т.п.

Теология — это очень большая система знания, целая отрасль гуманитарной науки (можно сказать — укрупненная специальность). В нее входит история вероучения, история церквей, религиозное искусство и археология, патристическая письменность, церковное право и многое другое. Достаточно познакомиться с содержанием Православной энциклопедии, чтобы в этом убедиться. Неправильно думать, что по всем этим предметам можно защищать диссертации в других гуманитарных Ученых советах. Уже достаточно много случаев, когда такие диссертации были отклонены.

Например, в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете была написана очень хорошая диссертация по истории духовного образования в России XVII-XIX вв. Это была качественная работа, с привлечением огромного архивного материала, на нее были даны три блестящих докторских отзыва. В Институте Российской истории РАН ее забаллотировали и аргументировали это очень просто: идите в Духовную Академию, мы этого не знаем (хотя они должны были бы знать, потому что история духовных учреждений до революции — это часть истории Российского государства).

Сейчас в ПСТГУ лежит великолепная диссертация по христологии нехалкидонитов, выполненная на мировом уровне. Но где ее защитить, непонятно, нет такого совета, где бы ее приняли. И таких примеров много. Поэтому необходимы теологические Ученые советы и необходим экспертный совет ВАК, который сможет оценивать такие работы, являющиеся достоянием отечественной, а иногда и мировой науки.

Теология и обновление

государственных образовательных стандартов

Т.Э. Петрова

начальник отдела региональной и этнокультурной политики

Министерства образования и науки Российской Федерации,

доктор социологических наук

Я думаю, что сегодняшнее заседание весьма своевременно, потому что вы знаете, что не так давно президент нашей страны подписал новый федеральный закон, в соответствии с которым духовные образовательные учреждения имеют право реализовывать образовательные программы на базе государственных образовательных стандартов. Это принципиальное положение, которое было внесено в образовательное законодательство. И коль скоро эти образовательные программы будут реализовываться на базе государственных образовательных стандартов, то возможна аттестация именно этих образовательных программ. И, соответственно, на её основе государственная аккредитация. Но подчеркиваю, что эта процедура возможна только тогда, когда наступает первый выпуск по этой образовательной программе.

То есть, если сегодня духовное образовательное учреждение получит дополнение к своей лицензии, что оно будет реализовывать, скажем, образовательную программу по теологии, то возможность аттестации и аккредитации наступит при условии, что это направление подготовки бакалавра через 4 года, а при условии, что это специальность, — через 5 лет. Это в соответствии с ныне действующими государственными образовательными стандартами. Понятно, что это некий паллиатив, потому что в Законе РФ «Об образовании» записано, что государственная аккредитация есть установление типа, вида и категории образовательного учреждения.

В случае с духовными образовательными учреждениями это была труднопреодолимая ситуация, потому что они регистрируются в соответствии с Федеральным законом «О свободе совести и о религиозных объединениях» в качестве религиозных организаций. И я думаю, что надо поблагодарить А.Е. Себенцова, потому что без него этого бы не произошло. Он много лет собирал специальную рабочую группу при Комиссии при Правительстве по вопросам религиозных объединений, и это плод собственно многолетнего труда этой рабочей группы. Мы пошли по пути аналогично тому, как действуют научные организации. В прошлом году был принят Федеральный закон 59 ФЗ, который установил, что научные организации, скажем, научный институт Российской академии наук, Российской академии образования также имеет возможность реализации образовательных программ, но при аккредитации ему не устанавливается, тип, вид и категория образовательного учреждения. Его не называют университетом или академией.

Точно так же происходит аттестация и аккредитация этих образовательных программ. Таким образом, если духовное образовательное учреждение начинает реализовывать программы на базе стандартов, то выпускники этих программ получают возможность иметь диплом государственного образца. Там будут какие-то внешние отличия, но это следующий шаг. Мы будем вносить необходимые изменения в наши приказы, которые зарегистрированы в Минюсте России, какие отличия будут в самих этих документах, которые будут вручаться выпускникам. И в этой ситуации мне кажется, что растёт ответственность тех, кто сейчас разрабатывает новые образовательные стандарты.

Этот год Министерство образования и науки РФ объявило годом новых образовательных стандартов. Сейчас идёт интенсивная разработка образовательного стандарта общего образования, в прошлом году был принят Федеральный закон 309 ФЗ, в соответствии с которым сегодня образовательные стандарты принципиально по-другому формируются. Сегодня образовательный стандарт — это единство трёх «Т». Это требования к условиям реализации образовательного процесса, для школы это все санитарные и эпидемиологические, пожарные нормы, плюс к этому обеспеченность кадрами, библиотеками. То есть всё, что создает условия для учеников получить качественное образование. Это требования к результатам освоения образовательной программы, требования к выпускнику, что выпускник на выходе из образовательного учреждения должен показать аттестационной комиссии, не просто какие он получил знания, а что он умеет, к чему он готов. И третье требование — это требование к структуре образовательной программы. Какая доля естественнонаучных предметов, какая доля гуманитарных, технологических, физкультуры, внеучебной воспитательной деятельности и т.д. То есть, стандарт перестает мелочно регламентировать содержание образования, всё это переходит в структуру примерных основных образовательных программ. И сейчас тендер на разработку стандарта общего образования выиграла по конкурсу Российская академия образования, а разработкой стандартов профессионального образования занимаются те, кто выигрывает конкурсы в рамках Федеральной целевой программы развития образования (ФЦПРО).

Вот теология в рамках классических университетов уже абсолютно готова к участию в этих тендерах. И хотелось бы, чтобы как можно шире было число участников разработки стандартов. Сегодня очень развиты информационные технологии, и проекты стандартов общего образования все находятся в Интернете (есть такой сайт standart.edu.ru, на котором есть и форум для тех, кто хочет пообсуждать и вывешиваются результаты всех обсуждений в регионах, в каких-то организациях). Вот хотелось бы тоже, чтобы разработки по стандарту по теологии тоже находились в доступе для всех желающих изложить свое мнение.

Теология находится в перечне специальностей и направлений подготовки с 1994 года, то есть уже второй десяток лет. Поэтому никто не сомневается, что это направление подготовки в высшей школе такое же, как философия, история и т.д. Поэтому я и призываю всех как можно быстрее заняться именно формированием стандарта.

Понимаете, стандарт должен быть общественным договором. То есть не должно возникать недопониманий у представителей религиозных организаций, духовных образовательных учреждений, светских педагогов, все должны согласиться. Поэтому нужно, чтоб такие обсуждения были и по поводу собственно уже текстов стандартов. Что касается теологии как науки, я как доктор социологии знаю, что наука — это предмет и метод. Поэтому мне кажется, что специалисты в этой области должны сказать, какой в этой науке предмет, и каким методом она действует, тогда это действительно наука.

И сейчас я тоже знаю, что под руководством вице-президента РАН В.В. Козлова работает специальная группа экспертов, которая формирует новый перечень научных специальностей. И точно также я бы считала продуктивным на такие обсуждения приглашать людей, которые занимаются, в частности, гуманитарными вопросами. Например, президента Российского гуманитарного научного фонда Ю.Л. Воротникова. Наверное, было бы интересно его послушать, каково его мнение, какое место займет теология в этом новом перечне.

Религии и теология — достояние истории человечества

А.Н. Павленко

ведущий научный сотрудник Института философии

Российской академии наук, доктор философских наук

Вопрос о том, «Является ли богословие наукой?» с моей точки зрения поставлен очень резко. В связи с этим, я хотел бы обратить внимание участников круглого стола в Общественной палате РФ на три возможных способа ответа.

Первый способ — логический. Обращаясь к логическому способу, следует обратить внимание на два момента.

Момент первый. В самом деле, прежде чем обсуждать проблемы, является ли теология наукой, как совершенно правильно заметил ведущий, нужно, хотя бы, в самом общем виде дать определение таким понятиям как «наука» и «теология». До тех пор пока мы этого не сделаем, обсуждение сформулированной проблемы будет беспредметным. Далее, если мы в самом общем виде условимся понимать под «наукой» некоторую область знания, которая получает свои результаты с помощью а) математических доказательств и б) с помощью опытно-экспериментальных способов исследования, то в этом смысле, конечно, теология наукой не является.

Но в таком случае возникает другой вопрос: означает ли это, что в теологии отсутствуют компоненты связанные с доказательным способом обоснования, и можем ли мы говорить, что богословие в тех или иных контекстах не прибегает, допустим, к каким-то опытным исследованиям? Конечно, можем, и богословы часто на это обращают внимание. Что это может означать? Это может означать, что эти две формы знания, то есть «наука», в её современном понимании и «теология», в её современном понимании, не совпадают по смыслу и объёму, но они имеют область пересечения, то есть имеет некоторый общий компонент.

Второй логический момент не менее важен для ответа на заданный вопрос. Действительно, когда мы спрашиваем: «Является ли богословие наукой?», мы совсем упускаем из вида, что задаем, с логической точки зрения, некорректный вопрос. Некорректность состоит в том, что мы сравниваем два несравнимых понятия — «богословие» и «науку».

Причина несравнимости заключается в том, что мы употребляем понятия разной степени общности. Поясню сказанное. Мы можем, например, сравнить «африканского слона» и «индийского слона». Но сравнение «хобота африканского слона» с «индийским слоном» будет некорректным и, соответственно, вопрос «является ли хобот африканского слона индийским слоном?» лишенным смысла. В нашем случае имеет место то же самое.

Богословия является «теоретической частью религии» и, безусловно, религия не сводится к одному только богословию, но мы ведь не спрашиваем «Является ли религия наукой?» — на этот вопрос однозначно будет дан отрицательный ответ. Вопрос организаторами ставится, как им кажется «тоньше» и по-иному. Но, понимая под «религией» только ее теоретическую часть — «богословие» мы и вопрос должны были бы задать корректно: «является ли богословие (как теоретическая часть религии) — теоретической частью науки?». Но этого не произошло. Это можно понять, поскольку на заданный таким образом вопрос должен опять быть дан отрицательный ответ. Еще раз хочется отметить, что причина такой критичности состоит не в «логической придирчивости к словам», а в существе обсуждаемого вопроса.

Второй способ — исторический. Существуют исследования — здесь будет неуместным приводить их перечни и списки — которые говорят о том, что возникновение современной науки исторически связано именно с непосредственным влиянием католического богословия. Если хотите — это хорошо установленный факт историко-научных исследований. Это означает, что современная наука исторически восходит ко многим христианским богословским положениям: о «бесконечности мира», о «разодушевленности природы», о «неразделенности мира на надлунный и подлунный» и т.д..

Третий способ — культурологический. Он связан со следующим. Если мы будем всю сферу человеческой культуры строго делить на «науку» и «не науку», а всю «не науку» отождествлять с «лженаукой», то мы также окажемся в затруднительном положении. Дело в том, что в случае такого деления в «не науку — лженауку» попадут и искусство, и религия, и философия, и многие другие области человеческого бытия.

Конечно, такое разделение тоже не является корректным. Оно некорректно потому, что как совершенно справедливо заметил один из выступающих, мы же не станем, допустим, запрещать преподавание философии в вузах только на том основании, что философия относится к «донауке», то есть является ещё более древним способом объяснения мира, чем христианское богословие. Другими словами, вопрос о том, допускать ли преподавание богословия в вузах не должен решаться в плоскости — является ли богословие наукой, а если не является, то не допускать!

Религии, как и их теоретические области — различные формы богословия, являются достоянием истории человечества. Следовательно, доступ к этому достоянию должен быть равный для всех, в том числе и для студентов вузов. Вот на этом я бы и хотел закончить.

к вопросу о предмете и специфике теологии

священник Владимир Шмалий

проректор Московской Духовной академии,

кандидат богословия

Прежде всего, хотел бы поблагодарить Общественную палату РФ за инициативу проведения сегодняшнего собрания. Это важная и весьма своевременная инициатива. Вопросы, связанные с общественным и государственным статусом теологии, оказываются сегодня в центре общественной полемики. И эта полемика зачастую ведется далеко не академично. Достаточно вспомнить письмо 10 академиков и последовавшие за ним резкие ответы. Это проявление существенного различия мнений и интересов в обществе. Этот конфликт нужно разрешать, разрешать мирно. И здесь, безусловно, роль Общественной палаты РФ очень важна.

У рассматриваемой сегодня темы имеется ряд измерений или аспектов: государственно-правовой, общественный, собственно содержательный.

Во всех этих трёх аспектах имеется сегодня положительная динамика.

Нам часто говорят о том, что-де в рамках сложившейся правовой системы те или иные инициативы церкви, например, по государственному признанию системы духовного образования как системы высшего образования, или же включения теологии в классификатор научных дисциплин, в правовом поле нереализуемы. Здесь наиболее забавно звучит это выражение — «сложившаяся правовая система». Эта система, как нам кажется, только складывается. Она несет на себе заметные невооруженным взглядом черты принадлежности к предыдущей эпохе, когда право было инструментом утверждения коммунистической идеологии и одновременно репрессий в отношении инакомыслящих.

Я вспоминаю встречу Дмитрия Анатольевича Медведева, тогда ещё первого вице-премьера, с профессорами в Московской духовной академии. На этот, упомянутый мною выше тезис о «сложившейся правовой системе», он прореагировал весьма иронично. Его позиция, насколько я ее понял, такова: правовая система России находится в процессе формирования. И общественная дискуссия является важным фактором, оказывающим влияние на ее становление.

Как мне видится, именно гражданский диалог должен в конечном итоге приводить к достижению общественного согласия с последующими изменениями правовой системы. Правовая система должна приводиться в соответствие с теми социальными реалиями и с теми договоренностями и консенсусами, которые возникают в гражданском обществе, а не наоборот.

Что же касается общественной дискуссии, в данном случае по вопросу об общественном и государственной статусе теологии, хочу отметить лишь то, что нужно отчетливо понимать, что в ней принимают участие как профессионалы, так и не профессионалы, или, точнее, профессионалы, но не в той области, в которой ведётся дискуссия. Как уже отметил отец Владимир Воробьев, десять академиков, направивших письмо Президенту — выдающиеся люди. Академик Гинзбург — великий физик. Но его компетенция в области гуманитарных исследований низка. Хотя, разумеется, мы должны уважать и такую позицию.

В сфере общественной дискуссии нас радуют сегодня не столько результаты, сколько само наличие дискуссии. Нам важно создавать такие пространства для дискуссии где полемизирующие стороны смогут встречаться в дружественной обстановке лицом к лицу.

Теперь о содержательном измерении проблемы. Скажу прямо — на вопрос о том, является ли богословие наукой, даже в церковной академической среде нет однозначного ответа. У нас идёт дискуссия о месте и значении рациональности в предании церкви и духовной жизни. И это при всем том, что этот вопрос возник не вчера — ему 2000 лет.

Остроту полемике придают опасения не рациональности как таковой, но рационалистических редукций реальностей духовного ряда. То, что называется богословием, имеет отношение к самому широкому кругу реалий — от молитвы и созерцания до поучительного текста в брошюре для народного чтения, от высочайших теоретических конструкций богословской мысли до предметов, изучаемых в приходской воскресной школе.

Это обстоятельство позволяет нашим некомпетентным критикам подвергать сомнению научность богословия. Вы говорите, отмечают они, что теология — наука, у нее де есть предмет и метод. Но наличие предмета и метода еще не гарантирует научности. Пример — гадатели на кофейной гуще. У них тоже есть предмет — кофейная гуща. Есть у них и метод: скажем, 10 раз повернуть кофейную гущу направо, потом 10 раз налево — чем не метод? И нам говорят: «Вы, теологи, занимаетесь тем же самым». Вашим предметом является мифический объект, доказать или опровергнуть существование которого невозможно — это Бог. И вы имеете некоторые, опять же, довольно странные процедуры общения с этим непонятным мифическим объектом.

Мы же отвечаем так: во всем сложном многообразии того, что может быть названо богословием, присутствует и богословие, понимаемое и построяемое как наука, такая наука, которая может и призвана являть себя и действовать в универсальном пространстве мысли. Она строится во многом схожим образом с иными гуманитарными науками. Предмет теологии — не Бог, но мысль и слово о Боге, звучащие в христианской истории. Более же конкретно — доктринальные, канонические, литургические, богословские, полемические литературные памятники, которые объективно существуют, и которые могут анализироваться, не только теологией, но и другими науками, как-то: философией и историей, языкознанием. Самыми различными областями гуманитарного знания, и теологией в том числе. Методы же современной теологии схожи с методами перечисленных гуманитарных наук. Разумеется, есть и отличия в методе — так, у конфессиональной теологии имеется своя аксиоматика — доктринальная норма.

В профессиональной среде гуманитариев теологам не приходится сегодня доказывать того, что они занимаются наукой. Речь идет скорее о предметной и методической делимитации теологии в пространстве гуманитарных наук. И здесь мы обычно слышим замечания со стороны доброжелательных критиков, которые говорят нам о том, что вы, богословы, действительно занимаетесь наукой, но наука эта — не теология, но философия, языкознание, история — вы используете методы именно этих наук. Ну и защищайте свои труды по соответствующим научным дисциплинам. Мы с этим не согласны. Теология — синтетическая дисциплина. Она несводима к родственным ей гуманитарным дисциплинам.

Но и здесь мы видим серьезный прогресс. По мере того, как развиваются научные контакты наших духовных академий, Свято-Тихоновского университета со светскими научными учреждениями, мы отмечаем все большее понимание со стороны наших коллег, представителей гуманитарных наук, специфики теологии и признания в профессиональной среде ее академических прав.

о проблемах интеграции теологии

в системе образования и академических наук

В.К. Шохин

заведующий сектором философии религии

Института философии Российской академии наук,

доктор философских наук

Давать определение теологии было бы, наверное, нерационально — это всё равно, что попытаться в двух словах определить философию, культуру и т.д. Это целый многомерный мир знаний, а те эпохи, когда на самые сложные явления духовного мира считалось уместным наклеивать ярлычки однозначных дефиниций, надеюсь, ушли в историю.

Сказать, является ли теология наукой, тоже достаточно затруднительно, но тут проблема уже не теологии, а самого науковедения, потому что существует множество конкурирующих определений науки, которыми занимаются и философы науки, и представители многих междисциплинарных специальностей. Потому я предпочитаю пользоваться таким немного тяжеловесным словосочетанием, как теоретическая рефлексия.

Здесь тоже есть разночтение. Некоторые считают, что наука включает в себя любое теоретическое знание. Я разделяю другую позицию, в соответствии с которой, наоборот, наука является частью теоретического знания. Ведь никто не будет возражать против того, что представительницей теоретического знания является и философия, но вряд ли так же кто-нибудь будет однозначно настаивать на том, что в философии нет ничего кроме науки.

Что же касается теоретического знания, то также, при всех прочих разночтениях, наверное, никто не будет возражать против того, что у него есть некоторые родовые признаки. Например, что здесь предполагаются некоторые исходные основания, фундаментальные понятия, идеализированные объекты, логика, то есть множество допускаемых правил выводов и способов доказательства, равно как и некоторая совокупность законов и утверждений, выводимых из основоположений. Я думаю, что если мы обратимся к классическим памятникам теологической мысли, таким, например, как, «Сумма теологии» Фомы Аквинского, то мы без всякого труда обнаружим все эти признаки.

Что касается предметности теологии, то тут тоже дело обстоит достаточно ясно. Здесь есть пропедевтические дисциплины, системообразующие и прикладные теологические дискурсы. К пропедевтическим я бы отнёс естественную (она же рациональная) теологию, или апологетику в широком смысле, а также библиологическое, патрологическое и историко-церковное источниковедение. К системообразующим — догматическое богословие, нравственное (хотя правильнее его было бы называть теотетика, или учение об обжении), литургическое, каноническое право и, наконец, герменевтическое богословие, которое отличается от источниковедения тем, что здесь речь идёт не о критике библейского текста, а об иерархизации его смыслов. Ну и, наконец, к прикладным дискурсам относятся сравнительное богословие, а также то, что на Западе, например, именуется как практическое богословие (катехетика, гомилетика, пасторское богословие и т.д.) и другие дисциплины, соответствующие самым разнообразным потребностям церкви.

Эта система дисциплин, мне кажется, исключает, наряду с перечисленными мною родовыми признаками теоретической рефлексии, возможность сомневаться в том, что теология относится к теоретическому знанию. А также вполне подтверждает тезис о. Владимира Шмалия о том, что ее специфическая предметность не сводима к объектам других дисциплин.

Значительно большие проблемы связаны с реализацией этого теоретического знания в нашей системе образования и в академической системе. Имеются два яруса возможности реализации этого потенциала, а именно: уже существующая университетская, вузовская теология и проектируемая, я бы даже сказал, лоббируемая сейчас ВАКовская теология, которой ещё нет, но которую некоторые очень хотят как можно скорее видеть.

Что университетская вузовская теология является востребованной, представляется совершенно очевидным. Хотя бы потому, что 70 лет государственного атеизма нанесли большой ущерб всему нашему образованию, которое необходимо должно иметь и духовную составляющую. Другой момент состоит в том, что если уже широко вводится преподавание основ православной культуры в школах, то, наверное, несравненно лучше, чтобы этот предмет преподавали люди, имеющие дипломы теологических кафедр, нежели школьные учителя истории и обществоведения. Но здесь есть одна очень существенная проблема — кадровая. Существенная до такой степени, что в некоторых регионах ректорами университетов даётся, например, задание создать к первому сентября кафедру теологии при решительном отсутствии преподавателей. И отсутствует хотя бы один вузовский учебник, который действительно мог бы эксплицировать теологию как именно теоретическое знание, по тем признакам, которые я перечислял.

Что же касается проектируемой ВАКовской теологии, то здесь приводились в большом количестве, прежде всего, правовые обоснования ее возможности у нас, которые производят солидное впечатление. Я не правовед, и судить о силе этих аргументов не берусь. Но в другом выступлении правильно подчеркивалось и значение духовных памятников, «в которых говорится о Боге, о религиозной традиции, о религиозном измерении человека». Так вот в одном из них, притом самом авторитетном, предлагается решительно разграничивать понятия позволительно, с одной стороны, и полезно и назидает — с другой (1 Кор 10: 23, ср. 6:12).

Посмотрим в этой связи, многое ли ждет нас назидательного от осуществления данного проекта в наших условиях.

Что, собственно, мы хотим видеть в ожидаемых теологических диссертациях — изучение существующего богословия или собственное богословствование соискателей? Если первое, то я как член двух специализированных советов (по истории философии и по религиоведению-антропологии, культурологии) могу твердо заверить (с авторефератами в руках), что вряд ли в настоящее время есть такая вообще тематика из области классической патрологии, исихазма, новейшего православного богословия, истории церкви или современных государственно-церковных отношений, которая была бы существующими специализированными советами отклонена.

Приведу и личный пример: моя аспирантка пишет диссертацию по экклезиологии протоиерея Николая Афанасьева (она была, как известно, в первую очередь евхаристической), которая будет представлена в совет Д 002.015.01п о специальности 09.00.13 (религиоведение и т.д.), а более «теологической» темы придумать просто невозможно.

Из двух приведенных о. Владимиром Воробьевым примеров первый малоубедителен — диссертационный совет Института российской истории никаким образом не является единственным, в который можно представить тему духовного образования. А второй его пример — с «великолепной диссертацией по христологии нехалкидонитов», для которой нет спецсовета совета, куда ее бы приняли — и прямо опровергает то, что он призван обосновать. Указанная диссертация (ее тема — богословие знаменитого монофизита Севира Антиохийского) мне известна, как и то, что спецсовет для нее прекрасно нашелся. Ее автор будет защищаться в РАГС при Президенте РФ на соискание ученой степени кандидата философских наук (один из его оппонентов предложен по моей же рекомендации), и я не сомневаюсь в том, что осенью мы сможем его поздравить с удачной защитой.

Что же касается богословствования, то опять-таки сошлюсь на собственный опыт: он всегда нагляднее. За время своего заведования сектором философии и религии Института философии РАН (всего с 2005 г.) я успел получить на лицензирование следующие темы: «О познаваемости Божественной сущности» (автор, видимо, не знал, что воспроизводит Евномия), «Новое учение о Святой Троице» (автор тоже, видимо, не знал, что воспроизводит Савелия), «Социальная теология», а затем и трактат «О причинности», который состоял из двух частей. Этот трактат меня очень впечатлил. В первой его части доказывалось математически, что есть Первопричина мира, во второй выяснялись… причины греховности священнослужителей.

Получил я и математическое (с хорошими диаграммами) обоснование Рождества Христова. Год назад ко мне обратился и один, как он сказал, бывший кришнаит, который хотел бы работать над темой влияния Ведийской культуры на культуру Северного Кавказа. И наконец, полгода назад ко мне пришла очень решительная женщина, которая сообщила, что она 15 лет преподавала историю КПСС, а теперь хочет защитить теологическую диссертацию о Великомученице Татьяне как покровительнице наук.

Но допустим, что какую-то, как здесь было сказано, «ерунду», можно будет «отфильтровать». Хотя далеко и не всю, поскольку мы переживаем сейчас расцвет квазибогословской графомании, а получить степень кандидата или доктора теологических наук будет очень престижно. И людей энергичных у нас совсем не так мало[2]. А как быть с такими, отмеченными мною темами, как познаваемость Божественной сущности или переосмысление учения о Святой Троице?

Допустим, что в ПСТГУ такие диссертации забракуют на том основании, что они противоречат Писанию и Преданию. Но ведь ВАКовскую теологию никак не получится ограничить рамками ПСТГУ: ее либо не будет вообще, либо она охватит все регионы страны от Карелии до Чукотки. А потому на подобные возражения соискатель в менее православных спецсоветах приведет свое возражение. Что «секулярная теология» такая же светская научная дисциплина, как физика или химия, а потому здесь не могут иметь значения мнения богословов полуторатысячелетней давности (как мнения средневековых натурфилософов не могут быть препятствием для защиты новых идей в названных областях современного естествознания).

И такого рода аргументация очень многих убедит, тем более, что «новизна» и «актуальность» являются основными признаками соответствия диссертаций искомым ученым степеням. Эти же показатели вполне будут решающими и для «диссертабельности» и таких тем, как, например, типология ауры, коррекция кармы, пророчества Нострадамуса, Раньонеро и Ванги, возможность теологического обоснования женского священства или однополых браков. А если ПСТГУ будет иметь против такого рода тем возражения (а он их будет иметь, наверное, в первую очередь), то ему очень просто возразят, что он сам пролоббировал «светскую теологию» и что перед ее лицом все равны — и «беленькие» и «черненькие», и именно потому, что она — не церковное богословие.

Но и это еще не все. Если одни энтузиасты ВАКовской теологии добьются своего, то ведь и все конфессии — как традиционные, так и, главное, нетрадиционные — должны будут получать здесь свои «квоты». А если какие-то захотят быть «равнее» других (а захотят обязательно, или, по крайней мере, одним обязательно покажется, что этого захотят другие), то конфликтная ситуация неизбежна. Потому советы должны будут принимать в свой состав представителей всех религиозных организаций, которые того добьются, а страна у нас многоконфессиональная и «правозащитниками» хотят быть многие. И если, скажем, соискателю рериховцу, кришнаиту, муниту, сайентологу или неоязычнику не удастся защитить свою диссертацию даже по причине ее непрофессиональности, его «группа поддержки» будет апеллировать к нарушению свободы совести, а СМИ немедленно ее поддержат, и я не завидую тому председателю специализированного совета, к которому эта диссертация придет!

Потому, положив на весы, с одной стороны, те маргинальные случаи, когда в каком-то совете у кого-то еще не принимают диссертацию на теологическую тему, и «небольшую экологическую катастрофу» в системе гуманитарной академической науки вследствие всего того, о чем я говорил, можно предположить, что торопиться с этой инициативой пока никак не следует. И совсем не убедителен приведенный довод о том, что мы должны оказываться в неблаговидном положении перед лицом западных теологов по причине «поражения в правах». Западные теологи вполне могут знать, что в Европе университетская теология развивается уже по крайней мере с 1136 г. (открытие Пьером Абеляром школы на холме св. Женевьевы), а на территории нынешней РФ — лишь с 1990-х годов, и догадаться, что мы не можем в одночасье пройти все те стадии, на которые в не самых отсталых странах ушли века[3]. Но те же западные теологи вовсе не обязаны знать, что теология при ее «институциализации» в наших условиях не сможет не стать политической реальностью, притом весьма «острой», тогда как для них она уже давно является реальностью чисто академической.

Не верно и то, что не стоит беспокоиться о последствиях прежде самого дела. Рациональность людям для того и дана, чтобы прогнозировать некоторые сценарии. Потому апробированная латинская мудрость «В сомнении воздерживайся» вполне должна быть применима и к данному случаю. Церковь многого в настоящее время может добиться от государства, которое видит в ней большой ресурс решения самых разнообразных своих задач. Однако эти возможности следует использовать для пользы и государства и церкви, а не во вред и одной и другой стороне. А вот над проблемами уже существующей вузовской теологии полезно поработать. Я уже обозначил некоторые из них. Но эти назревшие уже проблемы вполне могли бы стать предметом отдельного круглого стола — и не одного. Я бы предложил не откладывать в очень долгий ящик их обсуждение.

Избавлять науку от «теологофобии»

и проявлять критичность

М.О. Шахов

профессор кафедры религиоведения Российской академии

государственной службы при Президенте Российской Федерации, доктор философских наук

Я участвую в международном философском научно-исследовательском проекте по проблемам взаимоотношения науки и религии под общим руководством члена-корреспондента РАН И.Т.Касавина. В рамках этого проекта мы уже несколько лет обсуждаем проблему соотношения между научным и религиозным знанием, вопрос о том, где кончается наука и начинается ненаучное знание. Пока к единой точке зрения учёное сообщество не приходит. На мой взгляд, дискуссия на тему различий между наукой и теологией осложнена тем, что общественное сознание в какой-то мере отстаёт от развития философии науки. Многие участники споров ещё руководствуются устаревшими классическими лапласовскими представлениями XVIII века о науке, о критериях научности. Между тем в философии науки эти классические представления о том, где проходит грань между наукой и «не наукой», остались в прошлом, а в XX веке произошло значительное переосмысление критериев научности.

Иногда даже говорят, хотя это весьма радикальная точка зрения, что научным является то, что считает «научным» сообщество учёных и никакого другого критерия, в общем-то, нет. В этом есть определенный резон, потому что все прежние попытки определить научное знание как рационально доказуемое, экспериментально проверяемое, свободное от принимаемых на веру догматов и аксиом оказались несостоятельными. Философия науки XX века показала, что на самом деле, в научном знании присутствует и доля метафизики, и элементы догматизма и принятие на веру некоторых недоказуемых фундаментальных аксиом, подобных религиозным догматам. Всё это в скрытом виде присутствует в научном знании.

Устранить эти компоненты знания, ранее считавшиеся присущими только теологии и якобы отличавшие последнюю от науки — невозможно. Поэтому ответ на поставленный вопрос, является ли теология наукой, соответствует ли она критериям научности, будет неоднозначен. Есть авторитетное мировое научное сообщество, которое признаёт теологию наукой, и есть другое авторитетное научное сообщество, которое категорически отрицает возможность признать теологию наукой.

Опять таки, здесь уже звучала параллель с философией. В прежние, советские времена, у нас была чёткая формулировка, согласно которой марксистско-ленинская философия — это наука о наиболее общих законах бытия и так далее. То есть, тогда у нас была официальная точка зрения, что философия — это наука. Сейчас, сидящие здесь коллеги философы, я думаю, согласятся, что если мы откроем дискуссию, то вряд ли придём к единой точке зрения, наука философия или не наука. В этом смысле даже с философией, не то, что с теологией, мы не можем определиться. И, конечно, моя попытка дать ответ на этот вопрос, конечно, будет связана ещё с одной проблемой: а что мы понимаем под теологией? С одной стороны, я сам опубликовал несколько работ, где пытался доказать, что, на самом деле, грань между научным рациональным знанием и религиозным знанием очень условна и большинство из тех критериев, которые выделяются как разграничивающие, на самом деле фиктивные. Поэтому, естественно, говоря о классической христианской, исламской теологии я, может быть, согласился бы с тем, что как систему логически связанных представлений об устройстве мироздания, включающую истину о бытии Божием, об отношениях между Богом и миром, теологию можно приравнять к системе научных представлений.

Но, однако, встаёт вопрос, который пока выпал из нашего обсуждения, Отчасти его коснулся только Владимир Кириллович Шохин. А как быть с учениями новых религиозных движений, про которые никогда не ясно — религия это или не религия? Как быть с их вероучениями, которые, как правило, тоже претендуют на то, чтобы именоваться теологией? Должны ли мы любой набор только что появившихся на свет фантастических измышлений также признавать «теологией» только потому, что породившее их новое религиозное движение считает их таковой? И не повергнет ли это нынешнюю систему, в которой более-менее ясно, где наука, а где фантазии, в хаос?

Поэтому, на уровне теоретических дискуссий в области философии науки, теории познания, проблему демаркации между научным и ненаучным знанием, можно и нужно проявлять определённую широту взглядов. Нужно освобождать науку от определённой «теологофобии». Недавно я давал отзыв на работу по истории европейского религиоведения, написанную светским, я бы даже сказал антиклерикальным по взглядам автором. Помимо воли автора из этой истории становления религиоведения четко проявлялось, что оно зарождалось и формировалось, отмежевываясь от теологии в борьбе с теологией, изгоняя из себя теологию. И поэтому субъективный комплекс «теологофобии» присутствует в нашем светском религиоведении, и вообще отчасти в «светской» науке. От него надо избавляться.

Но если мы переходим в правовое поле, начинаем заниматься поиском некоего правового статуса для теологии — здесь нужна благоразумная, осторожная критичность. У нас в России, как присутствующие знают, зарегистрировано множество различных конфессий, вероисповеданий. И что тогда? Все эти вероучения автоматически смогут обрести статус науки теологии, или кто-то это будет решать: «Вот эта теология — это наука, а вот эта теология — это не наука?». Я не хочу приводить конкретные примеры, чтобы не задеть какую-то конфессию, но если вы думаете, что многие из наших новых религиозных движений не напишут свой госстандарт по теологии для высшего образования и не предъявят его — вы глубоко их недооцениваете! Когда вслед за православными теологами мы будем вынуждены признавать дипломированными специалистами и учеными теологов языческих шаманов, наука рискует превратиться в печальное зрелище.

Ещё один важный момент всплыл в ходе нашей дискуссии. Мы с самого начала должны были разграничить, ставя вопрос о науке и теологии, теологию-богословие и теологию, по которой утвержден государственный образовательный стандарт для вузов.

С одной стороны — теология, которая действительно существует на протяжении многих веков в христианстве, в исламе, в других конфессиях, которой занимаются верующие люди и которая включают в себя систему представления о Боге, Его свойствах и отношениях с миром, об отношениях человека с Богом. С другой стороны — светский стандарт по теологии, который не является религиозно нагруженным, а, наоборот, представляет собой нечто близкое к прозвучавшему здесь определению: «Что такое теология — это наука, которая изучает памятники религиозного наследия, религиозные тексты, но не является религиозно нагруженной».

Для того чтобы продолжать разговор, надо определиться, о какой теологии мы говорим? О светском стандарте по теологии или о богословии, которым занимаются верующие учёные богословы, которые имеют многовековую научную традицию? На мой взгляд, та теология, по которой утвержден образовательный стандарт и которая позиционирует себя не как богословие, изучающее сверхъестественное, а как наука о религии и памятниках религиозной культуры, это, в определённой мере, клон государственного стандарта по религиоведению. Его отмежёвывание от религиоведения было связано с определённой внутринаучной борьбой кланов и группировок в системе образования. Атеистически настроенные учёные группируются под вывеской вузовского госстандарта «религиоведение», верующие учёные группируются под вывеской образовательного стандарта «теология».

Здесь речь идёт не о каком-то глубинном философском конфликте двух научных дисциплин, но, на мой взгляд, о порожденной субъективными мотивами борьбе в сфере образования.

СИСТЕМА МУСУЛЬМАНСКОГО ОБРАЗОВАНИЯ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ

Р.М.Мухаметшин

ректор Российского исламского университета (Казань)

Появление первых мусульманских учебных заведений в России в постсоветский период относится к концу 1980-х годов. Это был период спонтанного появления мусульманских учебных заведений, которые еще до конца вписались в правовое и образовательное пространство России, не имели постоянных источников финансирования. Эти учебные заведения создавались в основном по инициативе различных зарубежных мусульманских благотворительных фондов. Они же их финансировали и поставляли преподавательские кадры. Именно благодаря их деятельности в поволжско-уральском регионе возникли довольно мощные центры мусульманского сепаратизма, которые, действуя самостоятельно, сумели создать влиятельные очаги исламского радикализма. Среди них особо выделялись медресе «Йолдыз» в Набережных Челнах и «Аль-Фуркан» в Бугуруслане. Особенностью радикализации ислама в этих учебных заведениях и в регионе в целом стала ее богословская нацеленность. В этом процессе практически отсутствовали попытки использования политических инструментов. Мусульманские радикалы через систему образования распространяли учение ханбалитского мазхаба, постепенно вытесняя из обихода традиционный для региона ханафитский мазхаб. Эти учебные заведения формально находились в подчинении тех или иных духовных управлений, но, на самом деле, занимали более чем самостоятельную позицию по отношению к ним.

Это был период эмоционального религиозного подъема, активного возвращения религиозных ценностей в нашу жизнь. Тогда считалось, что после 80-летнего атеизма очень важно возвращение религии в нашу жизнь. Но в какой форме? Этим вопросом тогда задавались немногие. Многие считали что, любые религиозные знания лучше атеистических представлений. Но жизнь показала, что все намного сложнее. И государство в этот период занимало позицию постороннего наблюдателя, особо не выстраивая внятной политики в сфере государственно- религиозных отношений, в том числе и в области мусульманского образования.

Но первые проблемы в сфере мусульманского образования, точнее первые результаты деятельности мусульманских учебных заведений возникли после появления выпускников этих медресе в мусульманских приходах России. Оказалось, что богословски вполне образованные выпускники, довольно далеки от традиций российских мусульман. Молодые имамы искренне убеждали своих прихожан в том, что истинные духовные ценности находятся за пределами традиций наших предков. Поэтому в тех приходах, где были еще носители религиозных традиций российских мусульман, там возникали разногласия между старшим поколением мусульман и молодым имамом. А где имамы сами создавали новые приходы, там чужие традиции уже воспринимались как истинно верные отрицались и отрицались обычаи и обряды российских мусульман, которые сохранялись в течение многих веков.

Эта проблема, местами переросшая в противостояние между старшим и молодым поколениями мусульман, еще раз высветила актуальность и острую необходимость создания полноценной системы мусульманского образования. Создание именно такой системы, которая строилась бы на исторических традициях и была бы адаптирована к российской действительности.

В этот период возникла еще одна проблема, которая была обусловлена необходимостью определения места мусульманских учебных заведений в российском правовом и образовательном пространстве. Казалось бы эта проблема не должна была возникнуть, поскольку учебные заведения, находящиеся в юрисдикции духовных управлений в регионах России, готовили имамов для своих же приходов.

Эта проблема имела и другую сторону. Так, по сведениям ДУМ Республики Татарстан, в 2006 году обеспеченность действующих мечетей Татарстана профессионально подготовленными священнослужителями не превышала 15 процентов. Это свидетельствовало о том, что на религиозное образование необходимо было взглянуть шире, в контексте решения других социальных проблем. Задачи, стоящие перед религиозными учебными заведениями, не сводились только к подготовке специалистов, способных удовлетворить духовные потребности прихожан. Их цель должна была быть намного шире – подготовка нового поколения мусульманской интеллигенции, способной активно участвовать в возрождении и духовном оздоровлении российского общества, деформированного советской властью. Это очень важная проблема не только для религиозных деятелей. В этой связи первоочередной задачей стало определение правовых основ деятельности религиозных учебных заведений, их лицензирование и аккредитация. Не трудно было себе представить внутреннее состояние молодого специалиста, проучившегося 4-5 лет в нелицензированном медресе и получившего диплом, не признаваемый государством.

Поэтому неудивительно, что практически все религиозные учебные заведения России работали по лицензиям, полученным в региональных министерствах и департаментах образования, которые в свою очередь, имели право выдавать лицензии только учебным заведениям низшего звена. Эта проблема связана не только с правовым статусом учебных заведений, она прямо и непосредственно касается и их выпускников, которые практически не задерживались в мечетях, поскольку у общин не было материальных возможностей содержать имамов. Имама, приехавшего в село, необходимо было обеспечить жильем, надо было платить ему зарплату. Если эти условия не выполнялись, молодой имам не оставался в деревне.

Выход из создавшегося положения многие ДУМ видели в более четком определении правового статуса медресе, которые могли бы дать дипломы государственного образца. Если бы шакирды наряду с религиозными знаниями получали в медресе соответствующие дипломы, признаваемые государством, дающие право работать в государственных учреждениях, то они наряду с обязанностями имамов могли бы исполнять многие другие функции (в частности, работать в школах).

К концу 1990-ых годов в Приволжском округе количество мусульманских учебных заведений было более 30, в том числе в Татарстане 15, в Башкортостане 4 и в Оренбургской области 3. Среди них наиболее крупные: медресе «Мухаммадия» и имени Тысячелетия принятия Ислама (Казань), Институт им. Марьям Султановой (Уфа).

Новым этапом в становлении системы мусульманского образования можно назвать появление в России исламских университетов в конце 1990-х годов. Первым таким университетом стал Российский исламский университет (РИУ), возникший в 1998 году. Это, было не только появление новых типов мусульманских учебных заведений, но и новый этап в формировании государственно-исламских отношений. Именно в этот период в обществе, в том числе и во властных структурах появилось понимание того, что необходимо создавать условия для возвращения в духовную и общественно-политическую жизнь российского общества не оторванных от реальной жизни религиозных ценностей, а тех традиций, которые российскими мусульманами уже выработаны в течение многих веков. Это гибкая и интеллектуально осмысленная модель ислама, которая совмещает толерантность и богобоязненность. Сегодня, действительно, необходимо подготовить мусульманских религиозных деятелей и богословов, которые могли бы понять потребности и особенности поликонфессионального общества и правильно ориентироваться в российском обществе.

Мусульманские учебные заведения, особенно университеты, безусловно, призваны решать свою главную задачу – подготовку высокообразованных религиозных деятелей. Но, ясно, что в современных условиях такое учебное заведение как университет не может ограничиваться только подготовкой религиозных деятелей. Поэтому одной из главных задач для исламских университетов является подготовка мусульманской интеллигенции и богословов. Потому что в обществе должна появиться прослойка интеллигенции, способная нести объективную информацию об Исламе и тем самым, если и не ликвидировать полностью, то, по крайней мере, сузить почву для распространения исламофобских настроений и поддерживать традиции толерантных отношений.

Проблем у мусульманских учебных заведений, конечно, много. Начну с кадровой проблемы. Безусловно, за последние годы в этой области произошли кардинальные изменения, среди которых можно назвать то, что учебные заведения, в основном, формировали преподавательский корпус из своих кадров, которые получили богословское образование в крупнейших международных мусульманских вузах Египта, Малайзии, Иордании, Сирии и других стран. Отрадно и то, что среди преподавателей есть и выпускники своих вузов, которые совершенствовали свои знания в других учебных заведениях. Правда, среди преподавателей еще мало специалистов с научными степенями. Дело, конечно, не только в научной степени, а в том, что эти преподаватели, хотя и обладают высокой профессиональной подготовкой, но представляют совершенно разные богословские и педагогические школы. Это создает массу проблем в выстраивании единой системы образования и еще раз свидетельствует о том, что необходимо ускорить процесс возрождения традиций российского мусульманского богословия.



Pages:     || 2 | 3 | 4 |
 




<
 
2013 www.disus.ru - «Бесплатная научная электронная библиотека»

Материалы этого сайта размещены для ознакомления, все права принадлежат их авторам.
Если Вы не согласны с тем, что Ваш материал размещён на этом сайте, пожалуйста, напишите нам, мы в течении 1-2 рабочих дней удалим его.