МЕЖДУНАРОДНАЯ АКАДЕМИЯ

ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ НАУК

СЕДЬМАЯ ВОЛНА ПСИХОЛОГИИ

Выпуск 4.

Под редакцией

Козлова Владимира

Качановой Натальи

Ярославль, Минск, 2008

ББК 88.4 + 53.57

УДК 159.99

Сборник издается по решению редакционно- издательского отдела МАПН.

Седьмая волна психологии. Вып. 3./Сб. под ред. Козлова В.В., Качановой Н.А.– Ярославль, Минск: МАПН, ЯрГУ, 2008 – с.

Сборник статей представляет обзор теоретических и экспериментальных работ по интегративной психологии.

Книга адресована психологам, социальным работникам, психотерапевтам, практическим психологам и специалистам в области психосоциальной работы с населением.

© Козлов В.В., Качанова Н.А., 2008

ПРОБЛЕМА ПОНИМАНИЯ В ПСИХОЛОГИЧЕСКОМ

ОБЪЯСНЕНИИ

В.В.Козлов, (Ярославль)

Характер объяснения в психологии во многом предопределяется традицией европейского теоретического мышления, который стал доминирующим во всем мире как «научно-организованное».

Мы, вне сомнения, не можем утверждать, что это мышление целостно как объяснение психического. Мы уже не раз писали о том, что существуют базовые схемы объяснения, зависимые от парадигмы и представлений о предмете. Мы вычленили 5 базовых парадигм в понимании предмета психологии: физиологическая, психоаналитическая, бихевиористическая, экзистенциально-гуманистическая, трансперсональная. Таким образом, при первом приближении в отношении объяснения психического мы можем вычленить 5 способов моделирования, конструирования психологии.

Вне сомнения, все они являются универсальными способами проблематизации предмета психологии в профессиональном сознании психолога, способом втягивания в мир научного понятия психической реальности как невмещающейся в само научное понятие, как непонятой.

Эта непонятость создает предпосылку для порождения сложнейших теоретических построений как бы знания (незнания).

В эпистемиологическом отношении все 5 способов проблематизации предмета психологии являются попыткой рефлексии некоторой территории психического как разумно охваченной непонятности.

И «нечаянная радость» знания существует как проблематизация и создание теоретической модели «понимания» в тумане искусственной категориальной системы парадигмы психологии. Но когда туман рассеивается – мы видим ту же территорию непонятности, с грустью открыв единственный научный факт, что туман не касался реального ландшафта, а может, закрывал, искажал реальную территорию психического.

Каждый из отмеченных исследовательских парадигм имеет свою границу, свои преимущества и недостатки. Но, несмотря на элементаризм и атомизм многих направлений, они (психологии), всегда находились в условиях выбора: притязать на целостность или отказаться от нее. Возможно, это удастся психологии, если она интегрирует накопленный опыт и если у психологов не исчезнет вовсе тоска по утраченной целостности своей науки.

Интегративная парадигма психологии – попытка построить новую объяснительную модель психологии того уровня целостности, которая повысит ее ценностное и смысловое измерение.

Целостное объяснение подразумевает понимание личности и социальных сообществ как чрезвычайно сложных, открытых, многоуровневых, самоорганизующихся систем, обладающих способностью поддерживать себя в состоянии динамического равновесия и производить новые структуры и новые формы организации. Так, существенным моментом, отличающим ее от многих психологий, является ориентация в её практике не исключительно на прошлый опыт индивида, как в психоанализе, и не только на настоящее, как в гештальт-терапии, а на временную целостность человека и социальных сообществ, включающую его прошлое, настоящее и будущее как в филогенетическом, так и в онтогенетическом аспектах.

Единовременное акцентирование интегративной психологии и на земной, биосоциальной природе человека, и на космической, и на хилотропной, и на холотропной, структурной и энергетической, при опоре на монистическую идею как сущность бытия сознания, является попыткой формирования новой объяснительной модели и методологии психологии.

В самом широком смысле предметом интегративной психологии является процесс самораскрытия, самодвижения, саморазвития, само распаковывания индивидуального свободного сознания в континууме времени-пространства.

В качестве объекта вычленяется эволюция сознания в самом широком масштабе и вся ее культурная феноменология в материальном, социальном и духовном проявлениях.

Вне сомнения, любой психолог может сказать, что объект слишком глобален и расплывчат, но следует понимать, что вся предметная область в разорванном, фрагментарном аспекте уже существует в теле психологии в разных экспериментальных и теоретических областях,

Интегративный подход позволяет ухватить сознание в целостности, как активное, открытое, само развивающееся неструктурированное пустотное пространство, способное наполнять реальность смыслом, отношением и переживанием. Это понимание справедливо как для онтогенеза, так и филогенеза сознания, как для личности, так для малых и глобальных социальных общностей.

Подход позволяет объединить телесные переживания (ощущения), эмоции, чувства, мышление и духовные переживания в целостность, в единство системы «Человек», и показать, при каких условиях возможно достижение ею подлинной целостности и аутентичности. Снимается проблема разделения «душа – тело» психосоматическое единство становится очевидным. В этом смысле принцип целостности является не только исследовательской, но и объяснительной стратегией в психологии.

Целостное объяснение с интегративной точки зрения необходимо для реализации следующих целей:

А) формирования теоретических моделей той глубины, соотносимых бытием человека в мире, которое всегда имеет всецелокупный характер, включая не только функционирование персоны, но и интерперсональных и трансперсональных областей.

Б) строить перспективные проекты трансформации, развития личности и социальных сообществ, опираясь на внутренние ресурсы личности и групп;

В) адекватно психотехнологизировать взаимодействие с клиентом психологической работы. При этом в качестве клиента подразумевается не только личность, не только малые группы, но и большие социальные сообщества и в некотором (может далеком, может не очень) приближении – само человечество как субъект и носитель интерперсонального сознания.

Целостное объяснение является краеугольным камнем не только в познании предмета психологии, но и стратегической отправной точкой построения профессиональной деятельности, исследования.

Объяснение в соответствии с принципом целостности дает возможность вскрыть глубинные связи, раскрыть субстанциональные свойства, сущность и выявить тем самым качественную определенность любого феномена психической реальности, способ его существования и одновременно выстроить адекватную систему воздействия на него и его трансформации.

Существует достаточно популярная схема объяснения в психологии через развитие и процесс формирования.

В дополнение хочется сделать несколько замечаний, которые чрезвычайно важны для нашего объяснения генетического принципа в психологии:

• во-первых, нельзя сводить генетический принцип к линейным зависимостям, когда качество, появившееся после определенного события сводится к событию как причине;
• во-вторых, понимание генетического принципа в терминах субстанции и дискретных объектов представляет собой серьезную эпистемиологическую ошибку. Структурирование реальности сознанием происходит по каналам, которые выходят за границы индивидуальности, и включает все окружающее;
• в-третьих, для генетического подхода важно смещение фокуса внимания от субстанции и объекта к форме, паттерна к процессу, от бытия к становлению. Структура – продукт взаимодействующих процессов, не более прочный, чем рисунок стоячей волны при слиянии двух рек. Согласно интегративному пониманию генетического принципа, Вселенная подобна живому организму, органы, ткани и клетки которого (личность и группы любой сложности) имеют смысл только в их отношении к целому.

Во всех психологических парадигмах важным объяснительным принципом является выяснение причин психической активности – принцип детерминизма или обусловленности. Вне сомнения, мы не можем сводить этот принцип в рамки психологической теории деятельности, согласно которой истоки, причины, детерминанты (как и в бихевиоризме –– истоки поведения) лежат вовне — в мотивах, трактуемых как предмет, или в опредмеченных потребностях.

Принцип обусловленности подразумевает существование не только линейных причинно-следственных отношений «здравого смысла» (как это обнаруживается в любых советских методологических концепциях, начиная с А.Н. Леонтьева, попытках структурного представления деятельности), но и акаузальных взаимосвязей как внутри психики, так и между событиями внутреннего и внешнего мира.

Всегда есть проблема источника и первичной полевой детерминанты психической активности. Топологическое разрешение при этом многообразно:

• совсем далеко - все религиозные системы, духовные традиции, начиная от нижних и верхних миров шаманизма и заканчивая сложными мистическими, эзотерическими системами философии, психологии, физики и других наук, но в которых кардинально всегда есть бинарность Великого Верхнего и Великого Нижнего (Бога и Сатаны, Сил Добра и Зла, Света и Тьмы, Ада и Рая и др.);
• внутри человека – множество духовных, психологических, физиологических, медицинских, нейропсихологических, философских и педагогических и др. систем;
• между человеком и миром – духовные системы, опирающиеся на качество межличностных отношений (священные обязанности служения типа ахимса-гуру, любящая доброта в буддизме, любовь к ближнему в христианстве, сострадание как добродетель в исламе и др.), а также множество философских, социологических и социально-психологических школ и целых направлений типа бихевиоризма. Классический пример такого детерминизма – категория практики марксизма.

Так или иначе, все это многообразие идеи детерминизма не учитывало тот факт, что любой фактор, отнесенный вовне, делает его не внешним по отношению к человеку, а его собственным. Более того - все психические процессы и функции, механизмы и феномены являются продуктами самого сознания или, что еще точнее, привнесенности сознания в «тело в мире».

Психическое пространство представляет собой систему взаимосвязанных пространственно-временных сознательных и бессознательных структур персоны, интерперсоны, трансперсоны, между которыми существует энергоинформационное взаимодействие. Характер этого взаимодействия определяет паттерны отношений человека с окружающим миром и с самим собой.

В дополнение нам хочется отметить еще несколько важных замечаний.

1. Детерминизм имеет нелинейный характер во временном отношении, то есть на любой психический феномен влияет не только прошлый опыт, не только актуальное состояние в настоящем, но и перспективное будущее. Неравновесное состояние системы (кризисное) способно воздействовать на линейную область; на внутреннем плане влияет на причину.
2. Любой человек выстраивает модель интерпретации из своего состояния. Например, в депрессивном состоянии склонен интерпретировать происходящие вокруг события из точки своего состояния; при многих кризисных состояниях воспоминания прошлых событий превращаются в фантастический синтез реальных событий с воображаемыми, который, по мнению клиента, «правильно» объясняет его состояние. Содержание интерпретаций обуславливается актуальным состоянием системы и искажает линейную область; степень искажений связана, в первую очередь, с интенсивностью эмоциональных переживаний.
3. Одним из проявлений принципа обусловленности является нелинейная смысловая связь между интрапсихическими переживаниями и событиями окружающего мира, названная К. Г. Юнгом акаузальным объединяющим принципом или синхронистичностью. Появление в жизни клиента таких значимых совпадений свидетельствует об активации спонтанной трансформационной способности психики, которую следует поддерживать и катализировать в психологической работе. Явления синхронистичности могут способствовать обретению человеком новых смыслов и новому пониманию реальности.
4. Содержательно одинаковые проблемные состояния могут обуславливать различные направления развития системы – от личностного роста и духовного совершенствования до социальной девиации и идентифицированности личности со статусом социального аутсайдера. Раскрытие кризисного состояния в его положительном векторе подразумевает для клиента потенциальную возможность очищения через опыт страдания, возможность алхимического процесса трансформации индивидуальной психики, личности, на социально полезные цели и деятельность.
5. Содержание психологической работы и модель детерминации во многом определяется направлением, психологическим или психотерапевтическим мифом, в котором работает специалист. Это содержание конструируется синтезом личного опыта, образования и внутренних убеждений специалиста. Клиент способен ассимилировать практически любую концепцию психологической работы, но лишь в том случае, если она полностью разделяема специалистом. Обуславливая процесс психологической работы соответствующим мифом, мы способствуем формированию альтернативных энергоинформационных взаимодействий между элементами и подсистемами психической реальности клиента. И как это ни странно: «По вере вам и воздастся». Часто концепция является убедительной не в силу научности или ментальной изысканности, а по причине внутренней веры в нее специалиста. Поэтому, наверное, работа баптиста или священника в хосписе часто выглядит намного убедительнее, чем работа психолога.

Интегра­тивная методология предполагает привлечение к анализу находок и достижений тех психологических, философских, психодуховных традиций и под­ходов, которые наиболее продук­тивно работают в конкретной фе­номенальной области психологии.

Интегратив­ная психология предлагает меха­низмы развития психологического знания, в качестве которых выдви­гаются: взаимодействие между всеми волнами психологии, интегративный диалог альтернативных подходов, традиций, школ и критическое рефлек­сивное позиционирование.

Интегративный подход – это творческий и многомерный синтез концепций, которые опредмечивают различные аспекты человеческой активности как в теоретико-методологическом, так и в исследовательском и психотехническом отношениях.

Главной целью психологии мы видим в том, чтобы воссоединить целостную ткань психической реальности и выстроить многомерную интегративную парадигму современной психологии.

Все пять психологий, на которые мы указывали выше, представляют собой:

1. теорию, методологию как систему принципов, методов исследования предметов науки и культуры исследования
2. психотехнического воздействия на этот предмет
3. представителей парадигмы, которые являются носителями этой волны.

Интегративная психология выбирает всю психическую реальность в качестве предмета проблематизации и объяснения. Что касается уровневой организации психической реальности, при первом приближении нами выделяются персона, интерперсона и трансперсона, которые полностью охватывают возможную феноменологию человеческой психики, начиная от физиологических и соматических до трансперсональной как в индивидуальной, так и в групповой формах.

С этими тремя подсистемами взаимодействует индивидуальное свободное сознание, наполняя содержанием, проблематизируя ряд отношений между глобальными подсистемами или отношение и напряжение внутри самих систем.

Каждая глобальная система (персона, интерперсона и трансперсона) имеет три класса компонентов (материальные, социальные и духовные).

Таким образом, при втором приближении мы можем вычленить девять базовых конструктов, имеющих системные связи между собой, своей целостностью, являющиеся как предметом исследования, так и воздействия и трансформации:

Персона – Эго-материальное, Эго-социальное, Эго духовное

Интерперсона – формы социального сознания и бессознательного и их реализации на уровне материальных, социальных и духовных носителей. Интерперсона материальная (предметно материальное оформление социальных статусов и ролей). Интерперсона социальная – система интеракций и отношений, обусловленная статусно-ролевыми идентификациями в социальных сообществах. Интерперсона духовная – система морально-этических и экзистенциальных ценностей и норм социальных сообществ.

Трансперсона - Трансперсона материальная (предметно-материальные изображения духовной атрибутики – начиная с медного крестика и примитивных янтр заканчивая монастырскими комплексами и пирамидами), Трансперсона социальная (социальное оформление духовных традиций и религий – начиная от бинарных отношений между гуру и учеником, заканчивая социальной организацией мировых религий), Трансперсона духовная (истые трансерсональные переживания, имеющие нуминозный и сакральный характер как индивидуального (например саттори), так и группового характер (групповой индуцированный религиозный экстаз).

Все девять подструктур имеют уникальную и очень сложную системную организацию, требующую каждый раз специального анализа, как на структурном, так и на процессуально-динамическом аспектах. В ближайшее время мы хотим предпринять попытку конспективного описания всех 9 подсистем. Что, на наш взгляд, и явится интегративным объяснением психической реальности.

При этом мы четко осознаем, что, несмотря на любые состояния человека (экстаз, грусть, депрессия), несмотря на интеллектуальный или культурно-образовательный уровень, половую, расовую или этническую идентичность - все время мы имеем своим предметом индивидуальное свободное сознание.

Мы имеем дело как профессиональные психологи всегда на уровне субъектности целостное, абсолютно недифференцированное сознание, которое во многих смыслах не нуждается ни в каких объяснениях и которому вообще-то глубоко индифферентно, каким образом мы расчленяем саму психическую реальность и само сознание.

Неважно, какую свою непонятость мы рожаем, и какие содержания по поводу психической реальности при этом формируются.

То ли это конструкции фрейдовские - Ид, Эго и Суперэго, или теория поля, или деятельностный подход…

То ли мы вычленяем юнгианские архетипы, включая достижение Самости и путь индивидуации.

Сама психическая реальность при этом не меняется и, самое главное, не меняются ни поведение, ни эмоциональные состояния и отношения личности, функционирование психики.

Содержание объяснения меняется, некий текст понимания-непонимания, но сама суть, сам предмет психологического объяснения не меняется.

В чем тогда смысл бесконечной дифференциации нашей науки?

В нахождении таких моделей объяснения, которые обладали целостностью, силой, простотой и интеллектуальной красотой

С одной стороны, мы вроде бы заявляем интегративный подход, интегративную психологию, которая теоретически и практически должна воссоздать всецелостность и всесвязность сознания. И мы обозначаем некий путь, некую стратегию. С другой стороны, мы уже имеем факт – каждый человек, кто читает этот текст и тот, который не читает и который спит – все время мы имеем факт того, само сознание уже целостно и не требует никакого объяснения.

И по большому-то счету никуда стремиться не надо. Почему? Потому что цель уже присутствует здесь и сейчас, присутствует от первого вдоха до последнего выдоха – целостность и полная интегрированность сознания. По большому счету мы смотрим на мир оттуда, куда мы стремимся.

Психология, которая исследует сознание – это попытка дифференцировать, расчленить предмет, который уже целостен. Но, с другой стороны, любая рефлексия, любое понимание, любое самопонимание строится на дифференциации, на расчленении реальности.

Интегративная психология – это попытка отрефлексировать сознание самое себя, объяснить сознанию, чем оно сущностно является. По большому счету, задача эта, если не пиковая, невозможная, то, в крайнем случае, очень трудно достижимая.

Самая, наверное, большая и окончательная попытка, которую мы совершаем в этом мире, это попытка, чтобы нас поняли в этом мире. И когда это случается – а это именно случается, - мы как раз и испытываем самое глубокое удовлетворение от своего существования.

Чем вызвана интегративная психология? Она вызвана желанием, чтобы нас поняло больше людей.

Интегративная психология – это попытка встать над психологией, над полем психологии. Потому что когда мы стоим на каком-то участке психологии (бихевиоризма, когнитивизма или психоанализа) мы всегда рассматриваем другие участки или как враждебные, как не свои. Это вызывает у психолога чувство собственности, идентификации, слияния с определенным объяснением в науке и чувство протеста, сопротивления другим пониманиям.

В современной психологии существуют две противоположные тенденции – интеграции и дифференциации.

Дифференциация связана не только с тем, что существует огромное количество теорий, школ, со своими исследовательскими и объяснительными принципами, понятийным аппаратом. Не меньшая дифференциация происходит на уровне воздействующих методов - практики.

Эта тенденция приводит к отчужденности и претензии на автономность в обладании правдой, истиной в понимании психологии, индивидуальной или коллегиальной: «Я обладаю правдой!», «Мы обладаем правдой». Эти законы существования Эго и группового сознания трудно преодолеть и освободиться от этой тенденции мы не можем, ибо такова природа эго и группового самосознания.

В этой ситуации мы можем совершать героическую попытку:

• встать над психологическими теориями, одновременно рефлексируя, понимая и принимая все теории;
• сущностно представлять, обладать в умениях и навыках методами психологии. Любая ситуация психологической помощи требует особого психотехнического оснащения. Психолог просто должен обладать всеми технологиями для того, чтобы в трудовой ситуации иметь любой инструмент эффективного взаимодействия с клиентом.

Горе многих психологов в том, что они ограничены в теории и в методе. У них нет внутренней свободы рассматривать теории, технологии, практики, методы просто как инструменты для работы. Психолог всегда ограничивается тем, что он имеет на уровне теории и практического метода. Когда-то кроманьонец взял орудие, адаптировал его под себя и ограничил себя этим орудием.

Психолог уже не кроманьонец, но закономерность работает. Психолог ограничен содержанием теории и свойствами своего «орудия» - исследовательского или воздействующего метода.

Мы, в некоторой степени, призываем к безграничности. В этом отношении интегративная психология одновременно является:

А) теоретической парадигмой, но парадигмой открытости знанию, многомерного и целостного представления о психической реальности;

Б) глобальной системой методов исследования и воздействия, которая соотносима со сложностью самой психической реальности.

Интегративная психология в практическом приложении это огромный операциональный стол, на котором мы можем найти любой инструментарий, необходимый, достаточный для разрешения проблемных ситуаций клиента и, что не менее важно, для самого психолога.

Когда я говорю о том, что будущее психологии в интеграции, я понимаю на самом деле, что это не столько моя истая галлюцинация и мое желание, а сколько объективная необходимость, которая связана с эволюцией человеческого самосознания и, особенно, с эволюцией самой психологии.

На мой взгляд, психология уже настолько расчленена, что при дальнейшей дифференциации потеряет смысл.

В современном мире нет ни одного человека, который может постигнуть психологию в ее содержательном отношении. Это касается не только истории психологии, но и ее категориального аппарата, смыслового пространства и предмета, начиная с психофизиологии и заканчивая трансперсональной психологией.

Тем более, психологи излагают свой текст настолько разным языком, что трудно не только «человеку с улицы» (по выражению А.В.Юревича), но профессионалу понять излагаемые смыслы.

Приведем несколько примеров.

«Выбор является знаком божественного происхождения человека и его предельной свободы.

Человек – единственное избыточное существо во Вселенной.

Он свободен и избыточен в мыслях, в чувствах, в поведении.

Избыточность означает беспредельный выбор в мышлении, в поведении, чувствах.

Важно понимать, что прямо сейчас ты можешь выбрать в качестве объекта своего осознания любой предмет реальности.

Ты можешь думать о чашке, из которого прямо сейчас пьешь чай...

Ты можешь думать о Боге или метакосмичнской пустоте…

Ты можешь думать о свом ребенке или о проблеме когито Декарта…

Ты можешь быть в неге воспоминаний о первой встрече с любимым человеком, присутствовать в здесь и сейчас или погрузиться в мечтания о будущем…

При этом ты можешь впадать в ярость, в полную удовлетворенность бытием или тоску…

И заполнить свое мышление и чувствование любым поведением…

Ты можешь – это признак избыточности и свободы человека.

И если ты говоришь – не могу – значит, ты забыл свое происхождение и свою природу. (В.В.Козлов, Психолог как духовный наставник.// SIA «IZDENICIBAS NAMS UADZET», Рига, 2006)

«Основы теории гомеостаза групповой деятельности операторов включают в себя концептуальную теоретико-множественную модель функционально избыточной оргструктуры СУ ЧМК, устанавливающую расширение области гомеостаза за счет резервов живучести группы, понятийный аппарат описания функционально избыточных оргструктур, метод выявления (метод анализа) и метод использования функциональной избыточности для обеспечения гомеостаза деятельности группы.» (В.М.Львов, «Основные категории механизмов регуляции групповой деятельности»)

«Понимание символа выступает как результат того, что "Я" оказывается в ситуации его понимания. Если "я" говорю, что я долго или много лет, или всю жизнь не мог что-то понять, то это не означает, что "я" постепенно понимал и, наконец, смог понять, а означает, что происходил переход "Я" из ситуации в ситуацию, ни одна из которых не являлась "ситуацией понимания". Понимание наступает тогда, когда "Ты" попадаешь в эту ситуацию. И, следовательно, эти ситуации по необходимости дискретны по отношению друг к другу, ни одна не возникает из другой и не переходит в другую. По-видимому, понимание может быть приурочено к той или иной из чередующихся ситуаций человеческих состояний сознания, и можно абстрактно предположить ситуацию "минимального понимания", подобно тому как можно предположить ситуацию "максимального знания". Ибо знание как таковое является актом не дискретным, а процессуальным, то есть, описывая процесс, который мы, задним числом, методологически абстрагируем, мы можем его представить и как процедуру этой абстракции» (M. K. Мамардашвили, А. М. Пятигорский Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке.      М., Школа "Языки русской культуры", 1997)    

«Проблема сознания и, соответственно, тот базовый теоретический конструкт, в котором она репрезентируется на уровне научного исследования (то есть сама категория сознания) обладают, как известно, рядом специфических и даже уникальных особенностей гносеологического плана. Эти особенности, будучи глубоко различными по содержанию, имеют, однако, один так сказать «общий признак» - все они так или иначе затрудняют научное исследование данного феномена, а иногда – и ставят принципиальные преграды на его пути.» (А.В. Карпов, «Категория сознания с позиций метасистемного подхода»).

«И когда-нибудь, прохладной и прозрачной ночью луна осветит притихшую в ожидании Землю лишь с тем, чтобы напомнить всем оставшимся и отставшим, что все это игра. Лунный свет воспламенит сны в их спящих сердцах, и вы снова будете втянуты в то, чтобы ответить на самые жалобные молитвы, и вы окажетесь прямо здесь, прямо сейчас, недоумевая, что бы это значило на самом деле — пока вспышка понимания не пробежит по вашему лицу, и все будет кончено. Затем вы возникнете, как сама луна и будете напевать эти сны в своем собственном сердце; и вы возникнете, как сама Земля и будете славить всех ее благословенных обитателей; и вы возникнете как само Солнце, светящее в бесконечность и слишком очевидное, чтобы его нельзя было увидеть; и в этом Едином Вкусе первобытной чистоты, без начала и без конца, без входа и выхода, без рождения и смерти, все это предельно сбывается; и шум поющего водопада где-то вдалеке — это все из оставшегося, что может рассказать нам эту сказку ясной прохладной ночью, так прекрасно умытой в лунном свете, только так, и снова только так.» (К.Уилбер, «Очи Духа»)

Вот пять языков пяти профессоров психологии. Кто прочитал, думаю, сделает вывод о правильности наших предположений.

На мой взгляд, чтобы не потерять сущность и смысл психологии, необходим следующий шаг – интеграция - интеграция тела психологии.

Существует красивый шаманский миф об инициации. Для того, чтобы получить тело сновиденья, тело духовных путешествий, нужно пройти процесс смерти-возрождения в нижних мирах. Физическое тело должны разорвать, разбросать голодные духи и затем склеить новое качество, тело шамана, тело путешественника в духовных измерениях бытия.

Шаманская инициация является абсолютно точной аналогией того, что происходит и должно произойти в психологии.

Тело психологии разорвано и растащено. Голодные духи – гештальтпсихология, бихевиоризм, НЛП, дианетика, когнитивизм, психоанализ и множество других больших и малых хищников – даже перечислить не хватит ни времени, ни возможности. И, если психология хочет пройти свою инициацию, пробрести новое качество целостной, стройной науки, которая имеет свой предмет и свое видение, то пора появиться новым магам, которые бы смогли «склеить» ее новое тело.

В Новом Завете сказано «Аминь, аминь, глаголю вамъ: аще зерно пшенично падъ на землю не умретъ, то едино пребываетъ: аще же умретъ, многъ плодъ сотворитъ. (Иоанн, гл. 12, ст.24)

Если следовать евангельской мудрости, психология должна пережить смерть школьной автономности и возродиться в интегративном многообразии теории и метода.

И всем представителям разных школ психологии мы можем сказать только одно: умрите, чтобы возродиться в лоне бесконечной глубины мудрости Духа, целостном, интегративном видении реальности. Сделать шаг назад, впасть в ересь первичной чистоты души, когда приходит понимание О.Мандельштама, выраженное в его гимне естества:

Ни о чем не нужно говорить,

Ничему не следует учить,

И печальна так и хороша

Темная звериная душа:

Ничему не хочет научить,

Не умеет вовсе говорить

И плывет дельфином молодым

По седым пучинам мировым. (1908 г.)

Мы уже имеем пять базовых парадигм, которые объемлют возможную феноменологию психического от элементарного ощущения до представлений об Универсуме. В исламе существует пять религиозных обязанностей, пять ключей к тайному знанию, пять главных молитв и пять раз повторяемая священная клятва.

Как известно, Hieros gamos (священный брак) обозначался числом пять, так как он представлял собой союз принципа неба (три) с принципом Великой Матери (два).

Нам важна иерогамия пяти базовых форм психологии.

Пусть пентаграмма психологии светит, как пятиконечная звезда – символ целостности человека.

Интегративность и интегративная психология могут стать универсальной моделью мира и, в конце концов, интегративным мировоззрением: без эпилептоидной ограниченности, без войн и чувства превосходства, без территориальных, идеологических, теологических, национальных и так далее противоречий.

В конце концов, за 50 лет дальнейшего воплощения интегративного антропологического проекта в человеческой цивилизации можно было бы сделать скачок, который длился десятки тысяч лет, в том числе и в культуре, и в экономике и так далее и так далее. Только с одной предпосылкой – если бы доминировало интегративное мировоззрение.

И, собственно, пиковая цель интегративного проекта – это реализация через механизмы и институты социализации интегративного мировоззрения.

Психология по своей сути всегда находится в состоянии поиска, напряжения и совершенствования. Интегративная психология выражает ее стремление вырваться из косной тюрьмы воплощенного существования школьной психологии к свободе над парадигмами и формами психологии.

Мой друг профессор Владимир Александрович Мазилов назвал психологию шизофренией.

И наверно он во многом прав, так как психология изобилует истыми галлюцинациями, которые называют психологическим теориями – сны наяву.

Нам хочется напомнить, что ни университетский, ни кандидатский ни даже диплом доктора психологических наук не делают психолога.

Психолог это, прежде всего Человек, основная функция которого в создании теплой эмоциональной атмосферы, эффективной поддерживающей среды, где клиенту легче организовать свой внутренний, «феноменальный» мир и достигнуть целостности собственной личности, мира в душе, понять смысл своего существования, разрешить свой коан жизни и распаковать базовые ценности бытия в мире.

Можно провести всю жизнь, занимаясь разного рода тренингами, семинарами, конференциями, писать книги и статьи по психологии и это не даст никаких принципиальных изменений для того, чтобы родиться в духе и обладать тайной жизни, быть чистым зеркалом онтологического смысла человеческого существования.

Психолог как зеркало, взглянув на которое человек может увидеть свою сущность, свое предназначение и свою омрачненность.

Есть проблема профессиональной деформации во всех гуманитарных специальностях, в том числе психологии и психиатрии. Это та ситуация, когда профессионал становится «спящим в квадрате», начинает на реальность, людей, другого, смотреть через концептуальный мираж.

Забывая о том, что человек всегда больше, чем теория, а самые важные жизненные вопросы не освещаются наукой – здесь психология несостоятельна.

Любая концепция несостоятельна и любое понимание неполноценно.

Григорий Палама, великий реформатор исихазма XIV века, в своих «Триадах» сказал, что если бы духовное развитие, духовное совершенствование не было предзаложено, если бы богочеловечество уже не содержалось в человеке, оно было бы невозможно.

То, что предзаложено, – это индивидуальное свободное сознание, открытое активное пространство энергии, откуда мы творим мир с отношением – переживанием – смыслом, в том числе и психологию.

Ученик спросил учителя, переправляясь с ним в лодке через реку: «Учитель, как мне познать Бога?», – «Познать Бога? Прыгай!», – «Но я же не умею плавать!», – «Прыгай!». Ученик прыгнул в воду, учитель схватил его за волосы и держал под водой, пока тот не начал задыхаться. Учитель выдернул его, нахлебавшегося воды, и спросил: «Чего ты хотел там, под водой, больше всего?», – «Воздуха, учитель, воздуха!», – «Когда твоя жажда познать бога будет столь же сильной каждый миг, как тогда, когда ты желал воздуха, ты будешь иметь шанс, и твой путь может завершиться успехом».

Важно понять, что быть психологом – значит иметь все время потенциал к пробуждению, неистовый мотив, бесконечную неудовлетворенность и понимание неудовлетворительности знания.

Понимание того, что ни Фрейд, ни Гроф, ни Уилбер не раскроют твой смысл жизни.

Понимание того, что ты сам должен родить свою танцующую звезду – свое понимание жизни, себя, других – свою психологию.

Именно такой психолог, становится духовным наставником, который может внятно ответить на все вопросы человеческого существования и передавать своим клиентам глубинные смыслы бытия в мире.

Ты отдаешь свою волю и энергию психологическому объяснению, когда чувствуешь свою ничтожность перед событиями жизни – не там и не у тех родился, получил не то образование, тебя окружают не те люди…

Ты начинаешь перекладывать свою ответственность за свое поведение и характер теории психологии и говорить, что у меня эдипов комплекс, внешний фокус контроля или низкая самооценка и потому я так делаю, так сложилось, так строятся взаимоотношения.

Ты молишься авторитетам, когда теряешь веру в свои силы и проклинаешь науку, когда не можешь взять личную ответственность за свои неудачи.

Пойми – нужно не теоретизировать жизнь, а жить, что судьба, психология, душа – это ты.

И посмотри в очи своего рождения, жизни и смерти честно – все ты и только ты.

В этом смысл интеграции и интегративного понимания.

Ты и только ты.

Венеция-Гамбург, 2008

ШАМАНИЗМ ТУВЫ: СОЦИАЛЬНОЕ И ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ

Карицкий И.Н. (Москва)

В статье представлены некоторые данные по исследованию тувинского шаманизма, его социального и психологического содержания, особенно в аспекте феномена шаманского сознания. Шаманизм Тувы является своего рода репрезентативным феноменом по отношению к шаманизму в целом насколько можно об этом говорить в связи с его сохранившимися реликтами, учитывая то, что нигде это архаическое явление не избежало влияния цивилизации. Так или иначе, даже во времена наибольших гонений на религиозные культы (и в Советском Союзе и в республике Тува, которая существовала как самостоятельное государство в период с 1921 по 1944 гг.) шаманизм продолжал жить на просторах равнины между Саянами и Монголией, Горным Алтаем и Бурятией, не особенно явно для официальных властей, но вполне доступный тувинскому народу как их коренное религиозное верование, тесно вплетенное и в повседневную жизнь и в мировоззрение (может быть, уместнее здесь говорить о мироощущении, поскольку тувинец в основной своей массе все еще остается человеком природы, тонко ее ощущающий, связанный с ней тысячами нитей, не мыслящий себя без нее и тайно заботящийся о ней) [Даржа, 2007; История Тувы, 2001, 2007; Кенин-Лопсан, 1999, 2002; Кужугет, 2006; Курбатский, 2001; Маркус, 2006; Резников, Товуу, 2002; Сарангэрэл, 2003; Шаманизм в Туве, 1994 и др.].

Шаманизм Тувы эталонен по отношению к другим очагам шаманизма Сибири, поскольку он наиболее развит, в наибольшей степени сохранил свою древнюю сущность и все еще существует в своих первичных формах и связях, представлен как живое явление в сознании как самих шаманов, так и тувинского народа. То есть он может быть взят за основу как образец для изучения шаманизма сегодня, и, более того, способен прояснить туманные места в верованиях других народов, остатки которых все еще сохраняются в недрах цивилизации. Но надо учитывать и то, что тувинский шаманизм во многих отношениях в разные периоды истории, и особенно в XX и XXI вв. (но процесс этот шел и в предыдущие века, например, в связи с влиянием, оказанным на тувинский этнос монголами, китайцами, уйгурами, ламаизмом, позже православным христианством и т.п.), был подвергнут многообразным воздействиям извне, хотя в своем источнике остался все тем же культом природы, природных духов и сил (и этот важный момент подробнее мы осветим ниже) [Даржа, 2007; История Тувы, 2001, 2007; Кужугет, 2006 и др.].

Современный шаманизм Тувы начал восстанавливаться в начале 1990х гг. вместе с появившейся большей идеологической свободой и терпимостью к религиозным проявлениям на уровне государства (хотя более точно надо говорить о более ранних волнах возрождения, собственно, каждый раз, в XX в., когда ослабевало давление государства на религиозные культы, шаманизм обнаруживался для обычного мира из своего потаенного бытия, становился чуть более явным и открытым). И уже можно говорить о 15-20 годах его современной истории, которая успела вычертить на полотне времени вполне определенные узоры и этапы, как вполне явные, так и более сокровенные [Кужугет, 2006; Маркус, 2006; Шаманизм в Туве, 1994 и др.].

Но нынешний период истории, и правильнее здесь говорить о мировой истории, характерен еще и повышенным всеобщим интересом к особенностям культуры малых народов, этническим верованиям, музыкальным традициям, различным артефактам этих культур. В этом плане тувинская культура востребована в западном мире значительно определеннее, чем в России (исключая, конечно, саму Туву): тувинские этнические музыкальные и танцевальные ансамбли регулярно выезжают с концертными турне в страны Западной Европы, США, Японию и другие страны (хотя эти выступления случаются и в городах России). Теми же маршрутами ездят и тувинские шаманы: показывают свои мистерии и обряды, выступают с лекциями и семинарами, занимаются целительской практикой [Друри, 2000; Кальвайт, 1998; Сарангэрэл, 2003; Скотт, 2007; Уолш, 1996; Харнер, 1996 и др.].

Шаманизм – сложный культурный феномен и требует при его изучении, с точки зрения науки, комплексного подхода к себе. Его психологическое содержание также многообразно, в нем выделяются определенные сферы, стороны и уровни. Современный шаман – это человек, включенный и в обычную повседневную жизнь, имеющий социальное сознание, но и обладающим нетривиальными способностями и особым сознанием, открытым мистическим прозрениям.

Хотя наука давно интересуется и шаманизмом и необычными способностями людей, нельзя сказать, что в этих областях сформирован вполне развитый научный аппарат, достаточный для того, чтобы объективно исследовать данные феномены. Но все же этот аппарат существует и развивается, а продолжение такого рода научных работ позволяет надеяться на возможный научный прорыв в данной области.

Наше исследование опирается в основном на данные полевых исследований 2002 (апрель-май) и 2007 (сентябрь) годов, проведенных непосредственно в Туве среди шаманов, периодические встречи с тувинскими шаманами в Москве (около двадцати встреч), а также имеющуюся научную литература по данному вопросу (очень неполный ее список приведен в конце статьи). Основными методами являются внешнее наблюдение, иногда – включенное (в процессе шаманского обряда), а также интервьюирование. Дополнительным – анализ научных источников.

В первую очередь, необходимо выделить типы современных шаманов, с которыми нам довелось встретиться или о которых услышать в Туве. (Тувинские шаманы указывали нам неоднократно, что о шамане правильнее говорить в неопределенном роде, что понятие «шаман» включает в себя и мужчин, и женщин, при этом не отличая их друг от друга по половому или гендерному принципу, и настаивали на том, чтобы мы не употребляли русского слова «шаманка» как несоответствующее значению этого понятия.) Таких типов шаманов – шесть. Чаще всего нам пришлось иметь дело с городским шаманом. Так мы назвали шамана, который большую часть времени проводит в городе (здесь в основном речь идет о жителях Кызыла, где сосредоточено наибольшее число таких шаманов, но не только, такой тип шамана встречается также в Шагонаре и Чадане), и в силу этого в значительной мере ведет городской образ жизни и знаком со всеми ему доступными благами цивилизации вплоть до персонального компьютера и мобильного телефона (мы не употребляем это понятие в смысле распространившегося сейчас на Западе феномена «городского шамана», который не имеет настоящих природных корней, а целиком порожден оппозицией цивилизованного человека этой самой западной цивилизации). Это внешнее обстоятельство – городской образ жизни – на самом деле существенным образом сказывается на психологии городского шамана, формируя определенную раздвоенность сознания на цивилизованную и архаичную части.

Соответственно, городскому шаману противостоит тип таежного шамана, которого минимально коснулась цивилизация и который сам ее сторонится, предпочитая одиночную жизнь в тайге, степи или, в крайнем случае, на краю небольшого поселения. Об этом типе шамана мы только слышали, и всегда о таких шаманах тувинцы говорят с большим уважением, но нам не довелось с ними непосредственно встречаться. Именно с этими шаманами связывают настоящую шаманскую силу, о них рассказывают легенды. И они обладают цельным архаичным или природным сознанием. Тем не менее, нет не преодолимой грани между таежным и городским шаманом. Городской шаман подразделяется на два подтипа – одиночный городской шаман и организованный городской шаман, таежный шаман – всегда одиночный шаман.

Если в прежние времена все тувинские шаманы были одиночными шаманами (и это традиционная форма существования шаманизма), то с начала 1990х годов некоторые из них стали объединяться в организации. В настоящее время в Туве существует несколько таких организаций: Тос-Дээр, Дунгур, Оваа, Солангы Ээрен, Уш-Моорук, Чеди-Хаан и др. В первом случае шаман продолжает традиционную практику одиночного шаманизма (в лучшем случае, рядом с ним может находиться какой-то помощник), во втором – он работает в организации, среди других шаманов, в постоянном контакте с ними, по правилам этой организации.

И еще одна важная внешняя граница, которая разделяет, прежде всего, городских организованных шаманов, связана с возрастом (на это указывают сами городские шаманы, например, один из наших информаторов – потомственный шаман Ай-Чурек Оюн). Возникновение шаманских организаций было обусловлено в начале 1990х гг. социальной слабостью шаманизма по отношению к государству и его структурам. Если в отношении общества (как в целом неформальной структуры) можно говорить об авторитете шаманизма в Туве, то государство, оставаясь преемственным с предыдущими структурами власти, шаманизм, представленный отдельными гражданами, не воспринимало как явление. Этому невидению мог противостоять в ближайшей перспективе только организованный шаманизм, имеющий свои организации и все их атрибуты. И этот организованный шаманизм возник.

Изначально организованный шаманизм был образован вышедшими из подполья шаманами. Но, как всякая организация, объединения шаманов оказались подвержены всем процессам развития социальных организованных групп и на сегодняшний момент прошли ряд стадий в своей эволюции. Эти стадии в целом подтверждают известные социологические и социально-психологические закономерности. Одна из таких закономерностей проявляется в механизме собственного воспроизводства, поддержания существования и укрепления. Как частный момент этой закономерности, организация ориентирована на привлечение в свои ряды новых членов, в том числе, и более молодого возраста.

Таким образом, если на первой стадии своего существования организованный шаманизм был представлен бывшими одиночными шаманами, то с момента существования организованного шаманизма он стал пополняться учениками шаманов (раньше такой институт не существовал, правда, в лице таких учеников выступают в основном нетувинцы: русские и граждане других государств) и такими шаманами, которые никогда не были одиночными шаманами. И вот это разделение городских организованных шаманов на бывших одиночных шаманов и тех, кто впервые шаманом стал в рамках организации, внешним образом связана с возрастом: первые – более старшие, вторые более молодые. Условно более старших шаманов назовем старыми шаманами, а более молодых – молодыми. И первых постепенно становится все меньше, они уходят в свое последнее шаманское путешествие.

Понятно, что организации шаманов уже стали новым социальным и культурным явлением, оказывающим многостороннее влияние на различные процессы в тувинском обществе. Но в аспекте нашего исследования важно подчеркнуть, что они многообразно воздействуют на социальные аспекты самого шаманизма, вызывая в нем новые явления (например, такие, как этнический туризм, организованные поездки самих шаманов в другие регионы России, другие страны, представительство и юридическая защита интересов шаманов и проч.).

Таким образом, согласно вышеуказанным внешним критериям социальная типология современных шаманов представлена следующими группами – см. рис. 1.

При этом надо иметь в виду, что таежный шаман является одиночным шаманом и чаще всего старым шаманом. Одиночный городской шаман обычно является старым шаманом. А молодой шаман – это преимущественно городской организованный шаман. Хотя данная типология только условность, поясняющая преобладающую социальную структуру шаманизма в Туве (по нашим наблюдениям). В действительности существует масса переходов между этими типами, происходят реальные перемещения шаманов из одних групп в другие (одиночный шаман может на время становится организованным шаманом, а организованный – покидать организацию). Кроме того, эта схема не учитывает и некоторые другие моменты, имеющие место в Тувинской республике.

В частности, в Туве существует такое уникальное явление, как шаман-ученый, правда, в единственном числе. Это хорошо известный не только у себя на родине, но и в России в целом и за рубежом доктор исторических наук Монгуш Борахович Кенин-Лопсан. Он является и потомственным шаманом (правда, в советское время это не афишировалось), и ученым, давшим развернутое и всестороннее описание тувинского шаманизма в своих трудах [в частности: Кенин-Лопсан, 1999, 2002 и мн. др. работы]. М.Б. Кенин-Лопсан в свои 82 года все еще полон сил, имеет резиденцию на территории республиканского краеведческого музея, в которой ведет прием граждан как Тувы, так и других регионов. Всякий раз, когда в шаманскую организацию Тувы приезжает кто-либо с целью изучения шаманизма или обучения, шаманы организаций ведут этого исследователя или неофита к М.Б. Кенин-Лопсану за своего рода верительной грамотой, раскрывающей перед данным человеком определенный уровень возможностей.

Вместе с тем, надо отметить и такое явление как ряженый шаман (или шаман для туристов). Собственно, это никакой не шаман, и настоящий шаман относится к нему с презрением. Эти люди используют внешнюю атрибутику шаманизма либо для привлечения туристов и заработка (что достаточно безобидно), либо для имитации шаманских обрядов – целительство, гадание, общение с духами и проч. – также с целью заработка (что уже может представлять и определенную социальную опасность). Но на этом явлении мы останавливаться подробно не будем.

Согласно нашей типологии именно таежный шаман представляет собой настоящего шамана с его архаичным сознанием, которого минимально коснулась современная цивилизация, который тысячами нитей связан с природой, ее силами и духами. Но таежный шаман и наименее доступен. Для нас, путешествующих по Туве, он, скорее, является легендарным образом, чем реальной фигурой, о нем имеются только косвенные свидетельства, но ни одной реальной встречи.

Другие типы шаманов (т.е. подтипы городского шамана) доступны, они ведут открытый прием граждан по различным вопросам, они социально встроены в современную цивилизацию. Существенно, что каждый из них является выходцем из определенного района (кожууна – родоплеменной территории) Тувы и с этой своей малой родиной его соединяет чрезвычайно сильная родовая природная связь, которая постоянно присутствует в самосознании шамана и которая питает его своей силой. Для городского шамана являются элементарной потребностью регулярные поездки в его родной кожуун (в определенную местность, откуда он родом) за силой, за общением с природными силами и духами местности (некоторые из городских шаманов каждый год несколько недель, а то и месяцев проводят у себя дома, на родине – в тайге, горах или степи – для возобновления и поддержания этой природной и родовой связи). Без этого он бы не состоялся как шаман и постепенно бы утратил свое тонкое ощущение природных взаимосвязей, на чем основано его профессиональное умение. Таким образом, городской шаман является шаманом именно благодаря тому, что он не утратил природной связи, ценит ее и постоянно поддерживает. Такой шаман живет в двух мирах – в современном цивилизованном мире (в котором он вполне ориентируется и не отличим от других людей) и в древнем мире природных сил и духов (который противостоит миру цивилизации). Надо сказать, что в большинстве случаев городской шаман, имея это двойное сознание, вполне гармонично сочетает эти две свои ипостаси, не находя противоречия между ними. Социальным сознанием городской шаман связан с жизнью современного общества, шаманским сознанием он пребывает в мистических планах бытия и этим сознанием он тождественен таежному шаману.

Таким образом, сознание городского шамана раздвоено. Одной своей частью он вполне городской житель, с обычными житейскими проблемами и заботами. Другой частью он открыт тонким планам реальности. Конечно, сознание таежного шамана тоже раздвоено, он тоже ориентируется, с одной стороны, в физическом и доступном ему социальном мире, а, с другой стороны, в так называемых шаманских мирах, верхнем и нижнем мире с их различными уровнями. Но в нем мистическое сознание превалирует над обыденным, он и на плане обыденности постоянно отмечает скрытые мистические связи и закономерности, присутствие сил иных миров, которые не существуют для сознания обычного человека. А городской шаман вполне может быть свободен в своей социальной жизни от этого мистического аспекта, и только во времена шаманских бдений полностью погружается в мир видений, духов, необычных взаимосвязей.

Пытаясь определить особенности шамана, его отличие от обычных людей мы, прежде всего, обращаем внимание на его сознание, называя его шаманским сознанием и дифференцируя его от сознания обычного человека, которое мы называем социальным сознанием. Социальное сознание формируется в социальной среде, будучи отражением условий этой среды (в том числе и отражением социальных конструктов, существующих в данном обществе). Шаманское сознание с точки зрения социального сознания является либо ошибочным, фантастическим сознанием, в котором представлено содержание реально не существующего (например, ментально-образной конструкцией), либо сознанием, отражающим то, что реально существует, но недоступно обычному, социальному сознанию. Часто в социальном сознании представлено смешение этих двух позиций, и это говорит только о том, что человек социального сознания имеет весьма смутное представление о шаманском мире. Собственно, чтобы иметь точный, научный ответ на вопрос о том, что отражает шаманское сознание, надо уже знать, как в действительности устроен мир, а ответ на этот вопрос неизвестен не только для обычного человека, но и для ученого. Поэтому суждения о шаманских мирах и шаманском сознании могут опираться только на косвенные данные.

Представление о том, что шаманское сознание, как и любое религиозное сознание, является заблуждением, не очень продуктивно. Господство этого представления в недавние семьдесят с лишним лет советской власти мало что дало для его серьезного изучения. Поэтому мы будем исходить все же из того, что в шаманском сознании представлены специфические репрезентанты объективного мира, пытаясь далее ответить на два вопроса: каков этот объективный мир и как связаны данные репрезентанты с этим миром? Предположительно, объективный мир, представленный в шаманском сознании, может быть двух родов: 1) все тот же природный и социальный мир, который репрезентирован и в социальном сознании обычного человека, и 2) другой мир, который недоступен для восприятия обычного человека. В первом случае шаманское сознание может 1а) либо отражать его в необычных образах, в своеобразной шаманской картине мира, 1б) либо воспринимать его необычные, несущественные (как бы закрытые) для социального сознания аспекты, но которые принципиально остаются доступными и социальному сознанию и требуют лишь акцентуации на них. Во втором случае речь идет не только о принципиально скрытых для обычного сознания уровнях реальности, но и о специфических способностях шамана, основанных на неизвестных западной науке органах чувств (древней восточной науке они как раз известны).

Для городского шамана, который обладает двумя видами сознания – социальным и шаманским, социальное сознание является обычным сознанием, а шаманское измененным. Хотя вопрос о том, какое из этих двух сознаний для самого шамана обычное, а какое измененное, еще требует своего прояснения (ведь шаманское сознание у шамана может быть и первичным, и слабо дифференцированным от социального). В данном случае мы социальное сознание понимаем как обычное на основании его обычности, распространенности, повсеместности для нашей культуры («нормальности», как пишет Ч. Тарт (2003)), т.е. по социальному критерию общности. И аналогично, шаманское сознание рассматриваем как измененное в силу его уникальности, необычности, нераспространенности в нашей культуре.

Обычное сознание – это сознание обычное для данного человека (обычное сознание индивида) или для данной социальной общности (обычное сознание социальной общности) по его форме и содержанию. Измененное сознание – это сознание, измененное по отношению к обычному сознанию, необычное сознание в его форме или содержании. Термин «измененное сознание» имеет значение только в его отношении к тому, что является неизмененным сознанием, т.е. обычным, привычным, повседневным, нормальным. При этом в развитии человека обычное состояние сознания все время пополняется за счет тех состояний сознания, которые на первых этапах их освоения являются необычными, измененными. Надо также понимать, что для каждого человека и для каждой культуры существуют свои обычные (и измененные) состояния сознания. И то, что в одних культурах (для одних людей) может являться необычным, измененным сознанием, для других является привычным, повседневным сознанием.

Для человека нашей культуры, в том числе и региона Тувы, обычное сознание – это социальное сознание. А шаманское сознание по отношению к нему является измененным (хотя это только формальное соотношение типов сознания, которое требует описательного наполнения). Данный вывод, правда, оспаривается и некоторыми тувинцами – нашими информаторами и в некоторых литературных источниках [например: Даржа, 2007].

Мы уже выше отметили, что и обычное и измененное сознание могут быть охарактеризованы со стороны формы и содержания. Под формой в данном случае мы понимаем особенности самого сознания, под содержанием – то, что относится в нем к репрезентантам действительности. Форма сознания может быть описана в разных отношениях: сознание может быть вербальным, образным, чувственным; оно может иметь различные чувственные модальности (зрительные, слуховые, тактильные, кинестетические, обонятельные, вкусовые, сложные и др.); быть смутным или ясным; суженным или расширенным; к форме сознания относится и социально-культурная обусловленность его содержания и т.п. Содержание сознания – это по сути сама действительность, данная в его формах. При этом содержание сознания не является прямым отражением действительности, ее непосредственной данностью, оно обусловлено не только самой действительностью, но и формой сознания, а также совокупностью прошлых интерпретаций, наличествующими установками и т.д. Перечисленные аспекты формы и содержания сознания позволяют дать систематическое описание его особенностей у конкретного носителя в соответствии с указанными критериями, т.е. могут служить и определенным основанием для исследования шаманского сознания.

Хотя в первом приближении на основании опросов шаманов можно заключить, что шаманскому сознанию свойственны все перечисленные формы сознания. Своеобразие шаманского сознания, скорее, заключается не в его форме, а в его содержании: шаман или интерпретирует то, что воспринимает, по-другому, или воспринимает нечто иное, чем другие люди. Но в целях объективности изучения феномена шаманизма необходимо отметить и следующий важный момент. Современные городские шаманы вполне откровенно говорят, что часть своих знаний они получили из общеизвестных источников: это – книги и фильмы, в том числе научные и научно-популярные. Еще одну часть – из фольклора и рассказов других шаманов. И только некоторая часть их знаний (хотя и самая существенная для них) принадлежит их собственному опыту. При этом их собственный опыт как раз наименее вербализуем, а то, что они рассказывают любопытствующим, наоборот, в наибольшей степени почерпнуто из внешних источников. Игнорировать этот факт нельзя. И любое исследование должно его учитывать как постоянный «артефакт», закрывающий действительное положение дел.

Еще один важный аспект рассмотрения шаманизма – это методы достижения шаманского сознания, которое часто характеризуется как транс. Их довольно много, хотя как будто постоянным атрибутом здесь является шаманский бубен (обычно трактуемый шаманом в качестве транспортного средства). Но надо учитывать и то, что к наиболее важным мистериям (так шаман Ай-Чурек Оюн называет некоторые свои обряды) шаман готовится по несколько дней, обычно меняет питание и употребляет специальные вещества, часто уезжает в особые места силы или находится в уединении. К этому надо добавить и культуру (сибирских народов в целом, тувинскую, в частности, но и специфическую шаманскую также) и общий настрой, подготавливающий шаманское действо, которые формировались годами. Вероятно, все это в целом запускает механизмы шаманского сознания. В этом отношении надо отметить и большой комплекс научных данных о том, что все указанные средства (звуковые ряды, разного рода ритмические воздействия, биологические и химические факторы, депривация и т.п.) способны менять психические состояния и содержание сознания.

Таким образом, хотя совокупный объем различных научных исследований шаманизма достаточно велик, шаманизм все еще продолжает оставаться загадкой для непредвзятого исследователя в основных своих аспектах. Среди них – и психология шаманизма, и специфика шаманского сознания. Возможная причина состоит и в том, что представители науки сами не обладают способностями к тонкому восприятию реальности (тем более это не является доказанным фактом науки), а значит, невольно исходят из того, что такого рода отражение реальности невозможно. Отрицание этой способности (наличие которой сами шаманы утверждают) странным образом мистифицирует феномен шаманизма: ученые описывают нечто неординарное и стремятся это нечто уместить в прокрустово ложе известных научных теорий, но при этом почти не замечают источник необычных знаний – тонкое восприятие, тем самым порождая различные гипотезы ad hok для объяснения многообразных феноменов шаманизма, вместо того чтобы принять одно допущение для всего спектра этих явлений. Конечно, такого рода допущение еще требует своего именно научного доказательства, но оно как раз задает вполне определенное направление опытных исследований, а не набрасывает флёр таинственности на нетривиальные способности, которые никак не объясняются существующим корпусом знания. Впрочем, этот аспект проблемы в том или ином виде представлен во всех объективных источниках по шаманизму [см.: Бурыкин, 2007; Даржа, 2007; Друри, 2000; Захаров, 1998; Кальвайт, 1998; Кужугет, 2006; Курбатский, 2001; Резников, Товуу, 2002; Сарангэрэл, 2003; Скотт, 2007; Уолш, 1996; Харнер, 1996, Элиаде, 2000 и мн. др.].

Литература:

1. Бурыкин А.А. Вера в духов: Сколько душ у человека. – СПб.: Азбука-классика; Петербургское востоковедение, 2007.
2. Даржа В.К. Тайны мировоззрения тувинцев-номадов. – Кызыл: Тувинское книжное издательство, 2007.
3. Друри Н. Шаманизм. – Харьков: Зодиак, 2000.
4. Захаров Ю.А. Практика шамана-целителя. – М.: Яуза, 1998.
5. История Тувы: В 3 т. Т. 1. / Под общ. ред. С. И. Вайнштейна, М. Х. Маннайоола. – Новосибирск: Наука, 2001.
6. История Тувы: В 3 т. Т. 2. / Под общ. ред. В.А. Ламина. – Новосибирск: Наука, 2007.
7. Кальвайт Х. Шаманы, целители, знахари. Древнейшие учения, дарованные самой жизнью. – М.: Изд-во «Совершенство», 1998.
8. Кенин-Лопсан М.Б. Тувинские шаманы. – М.: Изд-во Трансперсонального Института, 1999.
9. Кенин-Лопсан М. Мифы тувинских шаманов – Тыва хамнарны торулгалары. – Кызыл: Новости Тувы, 2002.
10. Кужугет А.К. Духовная культура тувинцев: структура и трансформация. – Кемерово: КемГУКИ, 2006.
11. Курбатский Г. Н. Тувинцы в своем фольклоре (историко-этнографические аспекты тувинского фольклора). – Кызыл: Тувинское книжное изд-во, 2001.
12. Маркус С.В. Тува: Словарь культуры. – М.: Академический проект; Трикста, 2006.
13. Резников Е. Н., Товуу Н. О. Этнопсихологические характеристики народа тыва: теория и практика. – М.: ПЕР СЭ, 2002.
14. Сарангэрэл. Зов шамана: Древние традиции и духовные практики. – М.: ФАИР-ПРЕСС, 2003.
15. Скотт Дж.Г. Шаманизм. – М.: АСТ; Астрель, 2007.
16. Тарт Ч. Измененные состояния сознания. – М.: Изд-во Эксмо, 2003.
17. Уолш Р. Дух шаманизма. – М.: Изд-во Трансперсонального Института, 1996.
18. Харнер М. Путь шамана. – М.: КРОН-ПРЕСС, 1996.
19. Шаманизм в Туве: Материалы 1го тувинско-американского семинара ученых-шамановедов и шаманов. / Ред. Т. Будегечи. – Кызыл, 1994.
20. Элиаде М. Шаманизм: архаические техники экстаза. – К.: София, 2000.

ПСИХОСЕМАНТИКА ИЗМЕНЕННЫХ СОСТОЯНИЙ СОЗНАНИЯ

(НА МАТЕРИАЛЕ ГИПНОТЕРАПИИ АЛКОГОЛИЗМА)

Петренко В.Ф., Кучеренко В.В. (Москва)

Настоящая статья посвящена описанию изменений социально-психологических установок больных алкоголизмом в ходе их лечения с помощью гипнотерапии. Такая направленность исследования связана с системным характером трансформации личности.

Алкоголизм, как, впрочем, и иная наркозависимость, представляет собой комплекс медико-биологических, личностных и социально- биологических нарушений и дезадаптаций, где причинно-следственные связи образуют сложные петли и кольца обратных связей, и алкоголь из катализатора иллюзорной самоактуализации и антистрессора превращается в разрушителя организма и личности. Говоря об иллюзорной самоактуализации, мы соотносимся с работами С.Б.Братуся (1983, 1991) и К.Г. Сурнова (1981), описавших завышенную самооценку алкоголика в момент опьянения («я все могу», «я все знаю»), иллюзию социальной значимости («я тебя уважаю», «ты меня уважаешь») и теплоты общения («давай поцелуемся»). Алкоголь демократично объединяет людей разного возраста и статуса («алкогольная компания»), снимает робость, неуверенность в общении («за столом никто у нас не лишний»). Все мы в той или иной степени испытали воздействие этого магического зелья и можем пропеть ему асану или предать его анафеме.

Рассматривая действия алкоголя как об антистрессора, сошлемся в первую очередь на эксперименты с крысами. Постоянно действующий фактор стресса (ток, пропускаемый через клетку, с животными) отчасти купировался алкоголем. Крысы, получавшие алкоголь, легче переносили негативное воздействие (больший процент выживания), чем животные контрольной группы, находившиеся в сходных условиях, но не получавшие алкоголь. Таким образом, алкоголь выступал антистрессором, позволяющим выжить в неблагоприятных условиях.

Эта закономерность легко переносится и на человека как существа биологического, и можно полагать, что одна из основных причин провала антиалкогольной компании в период перестройки в нашей стране, состояла в недоучете воздействия алкоголя как антистрессора, снимающего на время последствия социального напряжения. Стрессирующие факторы социальной жизни в перестроечную эпоху остались и даже возросли, а государственная политика в ограничении выпуска алкогольной продукции привела к резкому росту самогоноварения и использования разного рода суррогатов. Тем не менее, горбачевскую антиалкогольную компанию, оказавшуюся неэффективной в первую очередь с экономической точки зрения, нельзя считать полностью провальной, так как ряд демографов склонны связывать кратковременное увеличение продолжительности жизни в нашей стране (в конце восьмидесятых прошлого века) именно с государственной политикой ограничения производства и потребления алкогольной продукции.

Как антистрессор, алкоголь - это также средство «внутренней эмиграции», бегства в сумеречные, измененные состояния сознания от невыносимой или бессмысленной жизни. Как выразил это мудрый Омар Хайям (1994, с. 30): «Мы от самих себя хотим на миг уйти, и только потому к хмельному склонны зелью».

Мозг человека в норме вырабатывает эндоморфины – своеобразные гормоны радости и активации. Алкоголь активирует и усиливает их выработку. При болезни алкоголизма происходит перестройка организма, меняется химизм крови и мозг уже не в состоянии самостоятельно вырабатывать кортикоиды без воздействия внешнего фактора – алкоголя. Как в стране Зазеркалья Люиса Кэрролла - чтобы оставаться на месте, надо все время бежать, так и в мозгу алкоголика для поддержания относительно комфортного состояния требуются частые внешние «вливания», выступающие своего рода наркологическими костылями дряхлеющего организма. При этом постоянные, массированные доли алкоголя разрушают печень, отравляют токсинами мозг, ведут к его деградации. Суживается кругозор человека, его интересы. Снятие жизненных и житейских проблем в состоянии алкогольного опьянения лишь временно и иллюзорно, и к тому же оттягивает их решение, а накопление нерешенных проблем создает уже объективные трудности, не говоря уже о том, что часто в измененных состояниях сознания, вызванных алкоголем, человек не в состоянии управлять своим поведением и может совершать неадекватные действия и даже преступления.

Мы полагаем, что сами по себе измененные состояния сознания (Кучеренко, Россохин, Петренко, 1998, Майков, Козлов, 2004, Козлов 2005; Петренко, Кучеренко, 2004.) являются одной из форм сознания, характеризующейся изменением форм категоризации (себя, других людей, мира) и переходом от понятийных форм к эмоционально окрашенному языку образов и символов (по типу сновидного). Измененные состояния сознания, по- видимому, не несут с точки зрения человеческой культуры заведомо положительную или негативную оценку. Понятие, как кристаллизация общественно выработанного человеческого опыта, держат наше сознание в узде социальной нормативности, и нарушение этических норм вполне открыто самосознанию нарушающего. Т.е. он, как отмечает церковь, вполне осознано выбирает сторону добра или зла. В измененных состояниях сознания рефлексия ослаблена, хотя и возможна (см. Россохин, Измагурова 2004), и то, что непосредственно переживается человеком в измененных состояниях сознания, является в каком-то плане воздаянием ему за предыдущие деяния и мысли, выражает своего рода «кармическую причинность».

Так, во время холотропного дыхания (Гроф 2002) катарсически выплескиваются неотреагированные эмоции и аффекты (отсюда и необходимость ситера, наблюдающего за тем, чтобы человек в измененном состоянии сознания не навредил сам себе). Кто-то переживает агрессивные видения, и лупит кулаками воображаемого противника, кто-то испытывает оргазм и оглашает пространство эротическим криками и рыданиями, кто-то созерцает бездонность звездного неба и слезы благоговения выступают на его глазах. В измененных состояниях сознания достигается некоторое раскрепощение, отстранение от стандартов, стереотипов культуры и движение к большей спонтанности, эмоциональной насыщенности (через состояние хаоса к творчеству).

Измененные состояния сознания достигаются различными психотехниками - от поста, медитации и молитвы, сенсорной депривации (затворничество) до динамических медитаций (чтение мантр, вращающегося молитвенного барабана у буддистов; круговые движения танца дервишей в суфизме; ритмическое раскачивание молящихся иудаистов, танцы шамана и ритуальные пляски африканцев, экстаз вакханалий древних римлян и ритуальный секс тантрических культов индусов. Измененные состояния сознания не являются чем–то экстраординарным, присущим только религиозной практике. Рок-концерты и спортивные состязания притягивают тысячи «паломников» в огромные стадионы и залы в значительной степени благодаря переживаниям измененных состояний сознания, где ритмическая музыка и эффект многотысячной толпы людей, испытывающих схожие переживания, вызывают (через эмоциональное заражение и деперсонализацию) - измененные состояния сознания. Напротив, концентрация внимания на поплавке у рыбака, услада слуха путника звонким журчанием горного ручейка также могут вызвать у них измененные состояния сознания.

Измененные состояния сознания практикует не только религия или мистика с их высоким движением духа навстречу божественному, но их эксплуатируют и тоталитарные политические системы с их массовыми военными парадами, помпезными похоронами вождей, истерикой обличительных судебных процессов и торжественными массовыми собраниями, вызывающими деперсонализацию и призванными интегрировать людей в единую гомогенную массу.

Наконец, наиболее простой способ вхождения в измененные состояния сознания дает практика использования, алкогольных, галлюцинаторных и других наркотических веществ. Практические любая человеческая цивилизация использовала в своей культуре те или иные наркологические вещества. Перебродивший виноградный сок и напиток сома, полученный перегонкой пищевой спирт, галлюцинаторные грибы и листья коки, сок опиумного мака или вытяжка кактуса, дымок листьев табака или пыльцы конопли, все эти вещества использовались в ритуальных или религиозных практиках, как и их более слабые аналоги кофе, чай, кумыс, вошедшие в бытовой пищевой рацион. Психиатры ХIХ века даже предлагали классифицировать цивилизации, исходя из доминирующей для данной цивилизации формы наркотика. Так, если алкоголь, стимулирующий в первую очередь эмоциональные переживания, широко использовался в практике средиземноморских, а затем и общеевропейских цивилизаций, а галлюцинаторные грибы присущи северным варяжским и южноамериканским индейским цивилизациям, то опиумный мак, вызывающий чувственные оргазмические переживания, присущ цивилизациям Южной и Восточной Азии с их склонностью к культуре пассивного созерцания и расслабленности.

Являясь средством релаксации и вхождения в измененные состояния сознания, наркотическое вещество из союзника «по путешествию к иным мирам» легко становится господином, тиранически подавляющим личность потребляющего их человека и делает его полностью зависимым от наркотика. «В поте лица своего будешь добывать хлеб свой насущный» - гласит Библия. Измененные состояния, вызванные наркотиком – дармовой суррогатный «хлеб», испеченный на энергии, взятой взаймы у организма. Он не дает психологическую силу (энергию), а истощает ее резервы, предназначенные для творчества и духовного поиска, ведет личность к деградации и тупику (Плунина, Давыдов, Брюн 2005).

Для лечения алкогольной и наркозависимости широко используются разного рода основанные на гипнозе, суггестивные техники (Тихомиров, Райков, Березанская, 1975; Овчинникова, Иткин, Авдеева, Насиновская, Перес, 1974; Мышляев, 1993; Овчинникова, Насиновская, Иткин, 1989; Шерток, 2002; Гриндер, Бэндлер, 1995; Гримак, 2002, 2004; Годэн, 2003; Япко, 2002).

Практика лечения алкогольной наркозависимости, разработанная Вяльбой и Кучеренко, основана на замещение негативного опыта измененных состояний сознания на позитивный. По разработанной ими методике гипнотерапии, травмирующие переживания, тревоги, подавленности вытесняются высоко позитивными эмоциями радости, эстетическими переживаниями, вызванными медитативными образами величественных гор, безбрежного океана, звездного неба. В гипнотических сеансах у пациентов вызываются не только (как в методе кодирования Довженко) резко негативные переживания, связанные с потреблением алкоголя. Так, например, пациенты видят собственное разлагающееся тело, отвратительно пахнущее алкоголем, что не только вызывает отвращение к алкоголю, но и активирует работу направленной на выживание иммунной системы пациента. В лечебных гипнотических сеанса пациенты Вяльбы и Кучеренко испытывают и весьма положительные переживания, стимулирующие выброс эндоморфинов (гормонов радости) в кровь. Пациенты купаются в волнах эфира, наблюдая с высоты Землю, созерцают ночное небо его с мириадами звезд и путешествуют в иные, трудно описуемые на земном языке, миры. Близкие технологии работы воображения используют американские психологи в рамках когнитивной психотерапии (см. Т. Дауд 2003, Beck 1995, Ellis 1993). В результате массированных положительных эмоций не только улучшается физическое состояние пациентов, но и меняется их самооценка, видение собственного будущего и жизненных перспектив. Если непосредственно перед лечение пациенты ориентированы на стабилизацию жизненной ситуации (ведь алкоголизация вредит отношениям в семье и на работе, и пациенты соглашаются на лечение чаще всего под угрозой распада семьи и увольнения с работы), то к концу лечения у многие из них возникают новые жизненные планы и перспективы. Личностные изменения пациентов в ходе психотерапии дают основания полагать, что трансформируется система «базовой философии жизни пациента», включающая глубинные представления о доброжелательности  враждебности окружающего мира и значимости собственного «Я» (Падун, Тарабрина 2004)

Новаторским приемом психотерапевтической практики работы с алкоголиками и наркоманами является и разработанный Кучеренко в рамках психосемантического подхода к измененным состояниям сознания метод сенсомоторного психосинтеза (см Кучеренко 1990; Петренко, Кучеренко 2002). Этот метод позволяет вводить в гипнотическое состояние практически всех пациентов, не дифференцируя их по гипнабильности. Ведь и шаманы предварительно не отбирает при камлании наиболее гипнабельных соплеменников, а работают со всеми участниками, достигая группового эффекта. Суть метода сенсомоторного психосинтеза заключатся в том, что гипнотизер (суггестор) последовательно и поэтапно формирует целостный интермодальный иллюзорный образ, «привязываясь» к наличным переживаниям пациента. Например, ставя задачу вызвать галлюцинаторный образ, скажем, иллюстрированного журнала, для того чтобы пациент прочитал вслух содержание этого журнала, гипнотизер вначале обращает внимание пациента на наиболее простые сенсорные ощущения, такие как, тяжесть собственных рук, «держащих» толстый, объемный журнал. Наиболее просто вызываемое переживание тяжести дополняется ощущением глянцевой твердости дорогой обложки журнала. Пациента просят провести рукой по глянцевой поверхности воображаемого журнала и вводят, тем самым, проприоцептивные переживания и моторику в формирование иллюзорного образа. «Включив» моторику, можно уже попросить пациента перелистнуть страницы журнала и описать те картинки и фотографии, которые он «видит» на страницах журнала. Возникают зрительные образы, и пациент уже погружен в иллюзорную реальность, комментируя то, что он «видит». Для полноты иллюзорной реальности гипнотизер актуализирует ощущения различной модальности. Например, зрительный образ морских волн дополняется шумом прибоя, криками чаек, а брызги пены ощущаются пациентом вкусом соли на губах, запахом морских водорослей.